Первое воспоминание Юли: они с мамой идут через дорогу где-то возле Витебского, и мама громко кричит на неё, потому что Юля наступила на белую полосу. Наступать на белые полосы было нельзя, это плохая примета. Мама вся состояла из примет, правил, понять которые маленькой Юле было не дано. Сейчас, конечно, она уже привыкла и выполняла их автоматически: даже если мамы не было рядом, Юля не наступала на белые полосы. Вот и сейчас она ускорила шаг, перепрыгивая с одной темной полосы на другую. С неба, как обычно, мелко накрапывало, под ногами хлюпало. Осень Юля не любила. Из-за мамы.
Посреди пешеходного перехода она налетела на мужчину. Тот замер на полпути, словно забыл, куда и зачем идет. Мама тоже так делала, но когда Юля подняла глаза и посмотрела в лицо мужчине, поняла, что с мамой нет ничего общего: взгляд был осмысленный, немного испуганный и удивленный, губы тронула неловкая улыбка.
-Извини, – пробормотал он. – Это я виноват.
Юля выдавила из себя улыбку – дескать, все в порядке – обогнула мужчину по дуге и пошла дальше. К сожалению, она несколько раз наступила на белую полосу, пока обходила его, и в голове прозвучал мамин хриплый голос: ждать беду. Оглянувшись, Юля удостоверилась, что мужчина не стоит столбом посреди дороги и пересек проезжую часть. Он тоже обернулся и смотрел сейчас на Юлю. В шляпе и длинном плаще он напоминал ей героя фильмов Хичкока.
Дома Юля пересказала эту историю маме, преувеличивая и приукрашая, как всегда, добавляя эпизоду комичного, чтобы хотя бы ненадолго вызвать ее улыбку. Мама лежала на кровати, даже телевизор не включила. Осень всегда так начиналась, Юля привыкла, но каждый раз наделялась, что у нее получится растормошить маму.
-Хочешь, испеку шарлотку? – предложила она. – Я яблоки в магазине купила, там такая скидка, считай, задаром. И сахар еще остался. Жаль, корицы нет, но все равно…
Мама слабо улыбнулась и кивнула: давай. Её нельзя было упрекнуть в том, что она не старалась. Она старалась. Просто у нее не получалось.
Без корицы, конечно, пирог не тот. Юля достала из шкафа все упаковки и коробки в надежде отыскать завалявшийся пакетик с приправой, попутно выгребая разные мелочи, которые мама так любила рассовывать по всему дому. Ракушки с моря, куда мама потащила Юлю в мае, не дождавшись окончания учебного года, чеки, билеты, порванные бусы, одна сережка (вторую мама потеряла, когда сорвалась и поехала с новой приятельницей в Карелию), обрывок фотокарточки…
Юля взяла в руки снимок. Сначала она подумала, что это новый, сделанный этим летом, но сразу же стало понятно, что фотография старая: на ней мама была совсем юной, с длинными волосами. Юля и забыла, какие у мамы красивые волосы.
В первый раз мама состригла свои волосы лет семь назад. Юле тогда было восемь, и она очень испугалась: плакала, хватала маму за руки, просила остановиться. Потом мама объяснила, что так будет проще: когда люди видят лысую женщину, думают, что она болеет, и не обращают внимание на странности. Это было так: Юля заметила, что теперь на маму чаще смотрели не с осуждением, а с сочувствием.
Половина фотографии была оторвана, и к горлу подступил комок: Юля догадалась, кто был на второй половине фотографии: отец.
Отца она не помнила. Только смутно его голос, колючую щеку и как он подбрасывал ее вверх к потолку, а она смеялась. И мама, кажется, тоже.
Когда Юля спрашивала у мамы про отца, та отвечала с презрением:
-Надо полагать, нашел себе другую семью.
Это «надо полагать» оставляло малую толику надежды. Маме в этом она не признавалась, но иногда, особенно перед сном, когда дом погружался в мрачную тишину, Юля мечтала о том, что однажды папа вернется. Юля не знала, повлиял его уход на мамино состояние или нет, но она верила, что он мог бы помочь. Как-то мама призналась, глядя сквозь Юлю в сторону окна:
-С ним мне было бы легче что-то решать.
В этом была главная мамина проблема: в периоды, которые обычно длились с осени по весну, ей было сложно что-то решать. Она лежала в постели целыми днями, часто совсем не вставала. Когда Юля была младше, мама говорила, что она болеет. Сейчас просто сообщала:
-Кажется, началось.
Их жизнь с осени по весну была похожа на самый пасмурный день в году: Юля вставала, пила пустой чай, тащилась в школу, где с трудом отсиживала уроки, возвращалась домой, по дороге выискивая в магазине продукты, которые они смогут себе позволить – все деньги, оставшиеся после лета, Юля делила на шесть месяцев и добавляла их к алиментам, которые все еще присылал отец. На эти деньги они и жили. Иногда мама находила подработку, но надолго ее никогда не хватало: наступал день, и она просто не могла встать с постели. Зато весной мама фонтанировала идеями и умудрялась за короткое время провернуть несколько проектов, которые приносили хорошие деньги. Мама занималась пиаром и писала статьи, это у нее неплохо получалось.
-Если бы придумали машинку, которая извлекает текст из головы, – вздыхала она. – У меня просто нет сил нажать на клавиши.
В такие случаи Юля садилась рядом, и мама медленно диктовала ей текст, а Юля записывала. Потом отправляла их по электронной почте, договаривалась о гонораре. До недавнего времени Юлю не особо задевало то, что они так бедно живут, практически выживают, но все чаще и чаще она задумывалась о том, что если бы мама пила таблетки, их жизнь могла быть совсем другой. Про таблетки мама говорила:
-Я от них толстая.
Юле это было непонятно. Она бы предпочла быть какой угодно толстой, лишь бы не лежать целыми днями в кровати. Мама ее раздражала, и это раздражение Юля изо всех сил пыталась скрыть.
Корицу она все же отыскала. Практически пустой пакетик, но если ополоснуть его водой и залить потом этой водой яблоки, корицей пахнет. А фотографию, на которой мама была юной и прекрасной, спрятала в карман. У Юли была тайна: когда ей становилось слишком тяжело, она закрывала глаза и представляла себе другую жизнь и другую маму.
В этом ее выдуманном мире мама не лежала месяцами в постели и не ездила в бесконечные путешествия летом, она работала в редакции и встречала Юлю из школы с улыбкой, сообщая, что на ужин сегодня рыбный суп и пирожки с картошкой. В этом мире мама не заводила скоротечные романы с мутными мужчинами, которые потом еще долго ходили к ним и звонили в дверь по ночам, заставляя Юлю сворачиваться в клубок и прятаться с головой под одеяло, притворяясь, что она не слышит звонка. В этом мире мама не кричала на тетю Люсю, свою единственную подругу, которая привозила Юле вещи, пряча глаза в сторону и говоря, что отдали на работе, хотя Юля видела, несмотря на отрезанные бирки, что вещи новые.
-Ты только притворяешься моей подругой! – кричала мама летом, когда тетя Люся отказалась ехать с ней через полстраны на фестиваль, который проводился на берегу самого большого озера в России. – Убирайся вон, предательница, я ненавижу тебя!
Пирог мама почти не ела, хотя сделала над собой усилие и заверила Юлю, что было очень вкусно. Что же, Юля съела его сама, запивая обжигающим сладким чаем.
Уроки сделать она не успела, и на другой день схватила сразу две двойки: по алгебре и по химии. Вообще, учителя ее жалели, откуда-то знали про мамин диагноз, и Юлю особо не трогали. Но теперь, в девятом классе, поблажек почти не давали: пугали ОГЭ, тем, что не всех возьмут в десятый класс, и низкорейтинговыми ПТУ, которые ждали всех двоечников.
Юля не знала, кем хотела быть, поэтому и училась кое-как. Ей было скучно, а в случае необходимости было достаточно прочитать параграф, и оценку легко можно было исправить. Схватывала Юля налету, как и мама.
Чтобы хоть как-то подсластить этот неудачный день, она купила шоколадку, а на оставшиеся деньги картошку. Пожарит, съест с грибами, которые мама солила в конце августа. Она тогда так разошлась, целую батарею банок закрутила. Это хорошо, теперь есть чем разнообразить скудный рацион.
Открыв двери и ступив внутрь квартиры, Юля сразу почувствовала, что в доме чужой человек. Пахло куревом и мужским одеколоном. Она подумала, что это один из маминых бывших ухажеров, и шагнула на кухню с надеждой: маму отношения всегда немного бодрили, помогали выйти из ее бессильного состояния.
Но это был не ухажер. За столом сидел мужчина, на которого Юля вчера наткнулась на пешеходном переходе. Это было так неожиданно, что она испугалась и прикусила щеку изнутри, чтобы видение пропало. Юле было страшно, что она станет как мама, это был ее самый главный страх. Хотя никаких галлюцинаций у мамы не было.
Мужчина не пропал. Он уставился на Юлю, а мама, которая сидела за столом, укутавшись в одеяло, слабо улыбнулась и сказала:
-Знакомься, котик, это твой папа.
Так в жизни Юли появился отец и его жена Гуля. В мечтах Юли папа и мама воссоединялись, мама чудом излечивалась, и они жили обычной семьей, как все ее одноклассницы. В реальности у папы и правда оказалась другая семья, и ни о каком воссоединении не могло быть и речи. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Но то, что он стал приходить, давало небольшую надежду: если бы он хотел видеть только ее, Юлю, то предлагал встретиться в кафе или парке. Но отец приезжал к ним, и в эти дни мама находила в себе силы, чтобы встать, прятала лысую голову под разноцветной чалмой, заваривала чай.
Иногда папа забирал Юлю к себе на выходные. С ночевкой Юля не оставалась, беспокоилась о маме, но полдня субботы или даже все воскресенье проводила с папой, тетей Гулей и ее дочерью Машей. Маше было девять лет, и она была ужасно смешная. Юля считала, что должна ненавидеть тетю Гулю и Машу, по крайней мере, мама от нее этого и ждала, когда Юля возвращалась домой, садилась у ее кровати, брала маму за руку и рассказывала, как прошел день. Но на самом деле Юля все чаще и чаще ловила себя на мысли о том, что ей нравится тетя Гуля и нравится Маша. Это была словно ее ожившая мечта про другую маму: когда Юля к ним приезжала, тетя Гуля встречала ее с улыбкой и говорила, что приготовила грибную лазанью, которая в прошлый раз так понравилась Юле. Потом они вместе сидели за столом и болтали о разных глупостях. Маша включала смешные ролики на ютубе, а потом они с Юлей пародировали их, а тетя Гуля снимала их на камеру. Папу Юля почти не видела, он вечно был на работе.
Весной, когда мама стала оживать и придумала, что поедет писать книгу о монастыре, который находится непонятно где, папа предложил Юле пожить у них. Стоял май, Юле пора было готовиться к экзаменам, и это было удобно: не нужно было переживать о готовке, заниматься стиркой и другими бытовыми вещами, тетя Гуля все брала на себя. Юля согласилась. А когда мама вернулась не одна, а с бородатым дядей Борей, осталась у отца на все лето.
В этом Юле было сложно признаться даже самой себе: ей нравилось жить здесь, нравилось представлять, что тетя Гуля — ее мама, и больше не нужно ходить только по темным полосам на пешеходном переходе и высчитывать, сколько осталось денег. Мама по телефону казалась веселой и активной, и Юля убеждала себя: все нормально, мама справится и без нее. Она устроилась на работу, встречалась с этим бородатым Борисом, который возил её на огромном джипе и называл ее своей птичкой. Может, на этот раз она и правда встретила своего мужчину, который сможет удержать маму от осеннего бессилия?
Экзамены Юля сдала неплохо, но с ее аттестатом попасть в хороший колледж было сложно. Тетя Гуля посоветовала пойти в десятый класс: будет время и определиться, и подтянуть нужные предметы. В школу Юлю устроили рядом с домом отца, словно заранее решили, где она будет жить, хотя с ней это не обсуждали. Отец только раз спросил:
-Тебе домой не надо?
Юля пожала плечами. Мама не звонила, а это значит, что у нее все хорошо. А пока хорошо, можно и не думать ни о чем.
Сентябрь выдался солнечным, летним. Новая школа Юле нравилась: учителя не бубнили бесконечно про экзамены, не смотрели на нее с сочувствием, сверстники приняли дружелюбно. Все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, и Юля стала снова ходить по зебре, избегая наступать на белые полосы. Каждый раз, когда звонила мама, она скрещивала пальцы в надежде на то, что мама не позовет ее домой. Мама не звала, но звонила чаще. Она не жаловалась на усталость, но судя по тому, что посреди дня была дома, Юля догадывалась, что с очередной работой скоро будет покончено. И хорошо, если не с очередным мужчиной. Тогда, может, у Юли получится жить здесь.
В тот день она забыла дома домашку по русскому и вернулась за тетрадкой. Дверь в квартиру открывалась бесшумно, к тому же громко играло радио, тетя Гуля любила включать его, когда никого не было дома. На дома была не только она: Юля услышала голос отца:
-Ну что я могу поделать? Она мне чужая совсем, столько лет прошло. И так похожа на мать. Я боюсь, что у нее тоже начнется. Ира рассказывала, что у нее в школе как раз и началось, в старших классах. Я иногда смотрю на нее: ну вылитая Ира. И страшно становится. Ты же не знаешь, как это – жить с этим. Я за три года поседел, в прямом смысле слова. И не хочу повторения программы.
-Она твоя дочь, Герман!
-И что? Я же не отказываюсь от нее. Пусть живет здесь, я не против. Но не проси меня сближаться с ней, я и так сделал, что мог.
-Девочке нужен отец! Возраст такой. И посмотри, как она к тебе тянется.
-Гуля, ты просила, чтобы я принял участие в ее судьбе – я принял. Не требуй от меня большего.
Повисшее молчание подсказало Юле, что отец сейчас выйдет из кухни. Она юркнула за дверь, прикрыла ее – пусть думают, что просто забыли повернуть замок. Вниз она не стала спускаться: поднялась на десятый этаж, села на ступеньки и просидела там до обеда. Потом сделала вид, что вернулась из школы, потихоньку собрала вещи.
-Ты куда собралась? – удивилась тетя Гуля.
-Домой, – ответила Юля и соврала. – Мама звонила, опять лежит, нельзя ей сейчас одной.
-Ну… Я не знаю. Наверное, ты бы могла навещать ее каждый день. Хочешь, я буду тебя возить?
Юля помотала головой.
-Спасибо, но так не выйдет. Вы попросите папу, чтобы он остальные вещи потом привез, а то я все не утащу. И обнимите за меня Марусю .
Тетя Гуля вздохнула, протянула руку, потрепала Юлю по щеке.
-Какая ты сильная девочка. И сколько всего на тебя свалилось. Ты не сердись на папу, он любит тебя, просто не умеет это выразить.
Юля кивнула, спрятала мокрые глаза.
-Если что-то нужно, сразу звони, хорошо?
-Хорошо.
Тетя Гуля притянула ее к себе и крепко обняла.
-Постарайся убедить ее пить таблетки, – прошептала она Юле на ухо. – Хотя бы ради тебя.
Мама лежала в кровати, рядом валялись пустые пакеты и коробки от пиццы и роллов. По крайней мере, деньги у нее есть.
-А я вот лежу, – жалобно сказала она, посмотрев на Юлю своими зелеными глазами.
Юля села рядом, взяла маму за руку.
-Хочешь, я наберу ванную? С пеной и солью, как ты любишь?
Мама кивнула. Волосы у нее немного отросли, и сейчас она была похожа на хорошенького мальчика.
-Что дядя Боря?
-Сбежал.
-Ясно. Пойду сделаю ванну.
-Ты надолго пришла?
Юля помедлила и ответила:
-Навсегда.
Она набрала ванную, выбросила коробки и прочий мусор, проветрила квартиру. Достала учебник по биологии и села учить. Она поняла, кем хочет быть, и у нее есть два года, чтобы подготовиться к экзаменам. Два года – это целая вечность, у нее все получится. Особенно если уговорить маму снова пойти к врачу и пить таблетки. А если не получится, она сама станет этим врачом. И однажды вылечит маму.
С того дня Юля ходила через зебру, наступая на все подряд полосы. Сначала было сложно, но она привыкла.