никитаВ тот день Савелий смотрел на директора, как кролик на удава. Молодой московский выскочка с прилизанной чёлкой и в костюме, стоившем как крыло от самолета, выдавил из себя фальшивую улыбку:
— Мы высоко ценим ваш вклад, Савелий Гордеевич, но в рамках оптимизации…
Дальше можно было не слушать. Этот корпоративный бла-бла-бла всегда заканчивался одинаково — пинком под пятую точку и лицемерным «мы уверены, что с вашим опытом…»
Выйдя из кабинета, Савелий схватился за телефон, как утопающий за соломинку. Кому звонить? Что говорить Таисии? Как, теперь платить ипотеку за их дорогущую трёшку в новостройке? Мысли метались в голове, как тараканы по сковородке.
Домой он приполз к семи, с трудом вытащив себя из припаркованного во дворе кроссовера — ещё одного хомута на их семейной шее. В квартире пахло мясом и пирогами. Таисия колдовала на кухне, напевая что-то из своего музыкального репертуара.
— А вот и наш добытчик! — она чмокнула его в щёку, оставив след от муки. — Дети звонили. Ася с тренировки вернётся поздно, а Мирон опять зависает в своих программистских клубах. Слушай, а может, он уже в школе подрабатывать начнёт? Сейчас эти айтишники с пелёнок миллионы огребают!
Савелий через силу улыбнулся. Язык не поворачивался сказать: «Дорогая, теперь единственный добытчик в доме — это наш сын-подросток».
— Тяжёлый день? — Таисия прищурилась, изучая его осунувшееся лицо.
— Обычный, — соврал он, удивляясь, как легко предательство соскользнуло с языка. — Просто устал.
Она кивнула, не поверив ни единому слову. Женская интуиция — страшная штука. Но у них был негласный договор: он делает вид, что всё контролирует, она делает вид, что верит.
***
Следующие недели превратились в театр абсурда. Каждое утро Савелий натягивал деловую рубашку, затягивал галстук — удавку современного раба — и уезжал «на работу». Бесцельно колесил по городу, слонялся по торговым центрам, просиживал часы в дешёвых кафе с бесплатным вай-фаем, рассылая резюме в никуда.
— Понимаете, Савелий Гордеевич, — мямлил очередной менеджер по персоналу, по виду вчерашний студент, — у нас более молодёжный формат…
Молодёжный формат! В сорок пять он вдруг стал динозавром, окаменелостью из другой эпохи. Как будто логистические схемы работают иначе, если тебе за сорок и ты не сидишь в соц-сетях.
А дома — другой спектакль. «Как дела на работе, дорогой?» — «Отлично, милая. Новый проект, много задач». И широкая улыбка, от которой сводило челюсть. А потом — в гараж, где припрятана бутылка дешёвого веселительного-грустительного, которую он растягивал, как последний нищеброд.
Таисия видела всё. Не нужно быть детективом, чтобы заметить, как быстро тают деньги на семейной карте и как мужик сорока пяти лет вдруг начинает пахнуть пере..гаром в десять утра. Однажды она даже проверила его телефон — не любовница ли? Но увидела только бесконечные вкладки с вакансиями и черновики резюме.
Её сердце сжалось. Она любила этого упрямого барана, который скорее окочурится, чем признается в проблемах. Но решила молчать — пусть думает, что его маленький обман работает.
А потом, как по закону подлости, позвонила мать из их Богом забытого городка под Псковом.
— Доченька, — голос звучал так, будто из старушки выкачали всю жизнь, — что-то мне нехорошо…
Через два дня Таисия стояла перед врачом с унылым лицом сельского эскулапа, который произнёс приговор: «Инсульт. Нужна срочная операция. Потом — длительная реабилитация».
— И сколько это… — она запнулась, подбирая слова.
— Недёшево, — развёл руками врач. — Очень недёшево.
Вернувшись домой, Таисия с маниакальной методичностью подсчитала семейный бюджет. Цифры выстроились в шеренгу, как солдаты. Савелию нужно было найти работу — иначе они не справятся…
На следующий день она сделала то, что считала верхом безумия — подписала договор с акулами из микрофинансовой организации. Ставка была такой, что ростовщики нервно плясали в сторонке. «Временно,» — шептала она себе, ставя подпись трясущейся рукой, — «только пока Савелий не найдёт работу».
***
А Савелий тем временем окончательно скис. Перестал рассылать резюме, забил на собеседования. Всё чаще сбегал на их дачу — единственное место, где чувствовал себя человеком, а не выброшенным на свалку хламом. Там, среди недостроенной веранды и кустов смородины, можно было хоть ненадолго забыть, что мир летит в тартарары.
Ипотека, кредит за машину, частная школа для Мирона, тренировки Аси… Счётчик щёлкал, как таймер. А он — трусливый пень — продолжал молчать, утешая себя: «Завтра. Завтра точно всё расскажу».
Три месяца этого цирка, и их финансовая лодка пошла ко дну. Банк прислал первое грозное предупреждение, потом второе. Коллекторы из МФО начали методично выносить мозг Таисии — сначала вежливо, потом с угрозами, от которых стыла кровь.
И тогда она решилась на отчаянный шаг. Поздно вечером, когда дети уснули, а Савелий в очередной раз «задержался на работе» (читай: заливался в гараже), Таисия открыла ноутбук и разместила объявление о продаже их дачи — той самой, которую Савелий строил пять лет, вколачивая в неё не только деньги, но и душу.
«Уютный дом в СНТ, 80 м², участок 6 соток…» — пальцы дрожали, когда она печатала описание. Следующим в очереди была их машина.
Когда на следующий день Савелий неожиданно вернулся домой в разгар дня и застал жену с папками документов на продажу их имущества, мир рухнул. В одночасье.
Савелий застыл в дверном проёме. На столе — ноутбук с открытым сайтом объявлений, фотографии их дачи крупным планом, какие-то бумаги, рассортированные в аккуратные стопки. Таисия подняла глаза — и замерла с зависшей над клавиатурой рукой.
— Ты что… дома? — её голос дрогнул. — А как же работа?
Вопрос повис между ними, как натянутая струна. Первый за три месяца настоящий вопрос.
Савелий шагнул к столу, притянул ноутбук к себе. Выражение лица менялось, как у человека, получившего неожиданную новость. Недоумение. Осознание. Потрясение.
— Это что… наша дача? — он пролистал фотографии дрожащим пальцем. — И машина?!
Таисия поднялась, машинально одёргивая домашнюю футболку.
— Сава, я могу объяснить…
— Объяснить?! — он отшвырнул ноутбук в сторону. Экран жалобно мигнул. — ТЫ мне будешь объяснять?! Это МОЙ дом! МОЯ машина!
— НАШ дом, — твёрдо поправила Таисия. — И у нас проблемы.
— У тебя проблемы! — заорал Савелий, стукнув кулаком по столу так, что подпрыгнули чашки. — Ты серьёзно хочешь оставить меня без копейки?! Мало того, что я работу потерял, так ты решила добить окончательно? Продать всё, что я наживал годами?!
Он схватил стопку бумаг и бросил в сторону — листы разлетелись по комнате.
— Дом, который я строил этими руками! — он показал свои ладони. — Пять лет каждые выходные! Помнишь, как мы спали там на матрасе, когда крышу только поставили? Как яблони сажали? И ты теперь хочешь это продать не посоветовавшись?
Таисия стояла, сцепив руки в замок — только побелевшие костяшки выдавали её волнение.
— Не посоветовавшись? — переспросила она почти шёпотом. — А ты советовался, когда три месяца делал вид, что ходишь на работу?
Савелий отшатнулся, будто его ударили.
— Ты… знала?
— Конечно, я знала! — её терпение лопнуло, как натянутая резинка. — Думаешь, я не замечаю? Ты стал сам не свой в последнее время! Дёргался от каждого звонка! Телефон прятал! А я что должна была делать? Унижать тебя вопросами? У нас дети, Сава. И ипотека. И кредиты за твою машину!
Она скинула с подоконника папку — на пол высыпались уведомления, счета, предупреждения.
— Это пришло в прошлом месяце, — она указала на жёлтый конверт. — А это — на прошлой неделе. Красненький, видишь? Скоро суд, и нас выкинут из квартиры. А я пыталась как-то выкрутиться, пока ты страдал от своей гордости!
— Я искал работу…
— О да! — она саркастически всплеснула руками. — И как успехи? Может, есть предложения, о которых я не знаю?
Савелий сел на стул, обхватил голову руками.
— Ты не понимаешь… Это же… это… — он застопорился, подбирая слова.
— Это задевает твою гордость, да? — закончила за него Таисия. — Думаешь, мне было не обидно брать у сестры в долг на продукты? А одалживать у соседки на лекарства для Аськи? А просить у директора школы отсрочку по оплате за Мирона?
Она подошла ближе, заглянула ему в лицо.
— Ты хоть понимаешь, что нам осталось две недели до критического срока?
Савелий поднял голову, взгляд был растерянным:
— У нас же были сбережения…
— Да? На три месяца жизни и неделю лечения мамы!
— Причём тут твоя мама?
Вот оно. Момент истины. Таисия глубоко вдохнула:
— У неё проблемы со здоровьем. Второй месяц в больнице. Нужна серьёзная помощь врачей и длительное восстановление.
Слова падали, как камни. Савелий смотрел на неё, как на привидение.
— Почему… ты не сказала?
— А ты почему не сказал, что тебя уволили?! — слёзы наконец прорвались, покатились по лицу. — Потому что я видела, как тебе тяжело! Как ты переживаешь из-за работы! Я не хотела давить на тебя, когда ты и так… на пределе.
Она отвернулась, прижала ладони к лицу.
— И я решила справиться сама. Взяла еще кредит. И теперь эти… из агентства по взысканию долгов. Звонят каждый день. Присылают письма. Говорят, что заберут всё. Начнут с машины, потом доберутся до квартиры.
Савелий будто осел.
— Почему дача? — глухо спросил он, не оборачиваясь. — Почему не только машина?
— И машина тоже, — Таисия шмыгнула носом. — Я обоих выставила на продажу. Если продать срочно и дачу, и машину — хватит расплатиться с долгами и оплатить лечение мамы. А потом как-то будем выкарабкиваться.
— И ты даже не спросила меня, — в его голосе звучала не злость, а усталость. Будто из него резко ушли все силы.
— Я боялась… твоей реакции.
Савелий повернулся — в его покрасневших глазах стояли слёзы.
— Боялась, что я наору, как сумасшедший? — он криво усмехнулся. — Что разнесу всё тут? Ну, угадала, молодец.
Он нагнулся, начал собирать разбросанные им бумаги.
— Знаешь, что самое поганое? — он держал в руках счета так, будто они весили тонну. — Не то, что мы на грани разорения. А то, что мы оба врали друг другу. Каждый день. Смотрели в глаза и врали. А потом удивляемся, почему всё пошло под откос?
— Я просто… не хотела расстраивать тебя.
— А я не хотел, чтобы ты считала меня неудачником, — Савелий потёр лицо ладонями. — В итоге мы оба молчали, пока наша жизнь разваливалась на куски.
Он подошёл ближе, взял её за руку — осторожно, будто она могла сломаться.
— Прости меня, Тася. За всё… это, — он кивнул на разбросанные бумаги. — За враньё. За трусость. За то, что оставил тебя один на один со всеми этими проблемами.
Таисия прижалась к его плечу и разрыдалась — впервые за эти месяцы по-настоящему, в полный голос. Савелий держал её, гладил по спине, шептал что-то успокаивающее. Через минуту её плечи перестали дрожать. Она подняла заплаканное лицо:
— И что теперь?
Савелий задумался, постукивая пальцами по подоконнику.
— Теперь… собираемся с силами. Варианта только два — или смириться с потерей имущества и выйти из ситуации с минимальными потерями. Или…
— Или?
— Или выбрать третий путь, — глаза его внезапно оживились. — Послушай, а что если нам…
Прервал его телефонный звонок. Номер не определился, но они оба знали — это снова по взысканию долгов. Проблема, нависшая над их семьёй. Савелий сбросил6 но поступил и второй, и третий…
— Алло? — Савелий ответил на звонок с незнакомого номера. В трубке раздался механический голос:
— Добрый день, Савелий Гордеевич. По поводу вашей задолженности. Если вы не погасите…
Он нажал отбой и с раздражением бросил телефон на диван.
— Достали уже, — процедил он сквозь зубы.
— Привыкай, — Таисия вытерла руки о полотенце. — Это только начало.
Оба замолчали. Напряжение в воздухе можно было резать. Савелий заходил по кухне, то и дело бросая взгляд на разбросанные счета и уведомления.
— Мне нужно подумать, — он вдруг остановился. — Что, если мы…
— Продадим машину и дачу? — закончила за него Таисия. — Я уже разместила объявления. Это единственный выход.
— Нет, не единственный, — Савелий почесал затылок. — Слушай, а что насчет твоего городка? Того, где твоя мать живет.
Таисия недоуменно нахмурилась:
— Что насчет него?
— Сколько там стоит нормальный дом? Не дворец, а обычный дом.
— Не знаю… миллиона два? Но к чему…
— А квартира наша сколько стоит?
Таисия медленно села на стул, начиная понимать:
— Ты что, серьезно думаешь… переехать туда?
— А почему нет? — Савелий сел напротив. — Давай посчитаем. Продаем квартиру, закрываем ипотеку и долги. Остатка хватит на дом в твоем городке. Без кредитов, без долгов.
— Ты в своем уме вообще? — Таисия всплеснула руками. — Это ж дыра! Там из развлечений — магазин и церковь!
— Да какие нам развлечения? — огрызнулся Савелий. — На ближайшие пять лет единственное развлечение — выживать и по копейке собирать на еду!
Он шумно выдохнул:
— Извини. Но по-другому я не вижу. Либо продаем имущество, остаемся здесь и годами расхлебываем последствия. Либо уезжаем и начинаем с нуля. Чистый лист.
— А дети? — Таисия покачала головой. — Кем там Мирон будет? Пастухом? Он же программист!
— Интернет сейчас везде есть. И школа там нормальная, я узнавал.
— Когда это ты успел узнать?
— Давно думал об этом, — признался Савелий. — Еще когда только ходил на собеседования. Прикидывал варианты.
Таисия долго молчала, покусывая губу. Потом спросила:
— Ты правда думаешь, что это сработает?
— Не знаю, — честно ответил Савелий. — Но я знаю, что здесь нам крышка. Денег не хватает, работы нет, долги растут. А там хоть воздух чистый. И дом свой будет.
— И твоя гордость? — тихо спросила она. — Как же твоя гордость?
— На все четыре стороны её, — Савелий махнул рукой. — Толку от неё? Только хуже всем.
Таисия невесело усмехнулась:
— Никогда бы не подумала, что ты это скажешь.
— Я сам от себя такого не ожидал, — он вдруг улыбнулся. — Видимо, кризис среднего возраста наконец долбанул.
***
Переезд дался тяжело. Квартиру пришлось продать с дисконтом — срочная продажа всегда бьет по карману. Машину забрали коллекторы в счет части долга. Мирон закатывал истерики почти месяц, Ася плакала по ночам, скучая по подругам.
Дом в псковской глубинке оказался не таким уж привлекательным, как представлялось. Крыша текла, полы скрипели, окна продувало. Савелий, никогда особо не руководивший ремонтами, теперь по вечерам гуглил: «как заменить проводку», «как утеплить стены», «как починить печь».
Первые недели они спали на матрасах на полу. Большая часть мебели не вписалась в переезд — разве что холодильник привезли да диван.
Таисия устроилась в местную школу учителем музыки — с нагрузкой в полставки и зарплатой, от которой хотелось смеяться, если бы не было так грустно. Савелий перебивался случайными подработками — то забор кому поставит, то дрова поколет. На поездки в областной центр для поисков серьезной работы не оставалось ни времени, ни сил.
Мать Таисии медленно шла на поправку, но требовала постоянного внимания. Соседи оказались любопытными и не слишком деликатными:
— А что, в городе-то совсем плохо стало? — спрашивала баба Нюра, заглядывая через забор. — Мой племянник вот тоже из Питера вернулся. Говорит, жизни там никакой.
Савелий только кивал, не вдаваясь в подробности их финансового краха.
Вечерами, когда они с Таисией сидели на крыльце — благо лето выдалось теплым.
— Ну что, не жалеешь? — как-то спросила она с усмешкой.
Савелий задумался, глядя на закат:
— Жалею. Каждый день жалею. О том, что вообще не нужен был этот кредит на машину. Что на дачу столько бабла потратил. Что выделывался перед всеми, а теперь…
Он обвел рукой их двор с полуразвалившимся сараем и огородом, заросшим бурьяном:
— Теперь вот так. Зато своё. И долгов нет.
— А дети?
— Пусть привыкают. Жизнь — она разная бывает. Закалятся.
Он повернулся к ней:
— А ты? Жалеешь?
Таисия пожала плечами:
— Иногда. Когда в туалет на улицу бегаю в дождь. Или когда в местном универсаме три сорта колбасы, и все фу. Но знаешь…
— Что?
— Мне иногда кажется, что мы наконец-то начали жить по-настоящему. Без этого вечного пыжения. Без понтов. Просто живем и все.
Савелий хмыкнул:
— Выживаем, ты хотела сказать.
— И это тоже, — кивнула Таисия. — Зато вместе.
Она взяла его за руку — впервые за долгое время. Сидели молча, глядя, как темнеет небо над их новым домом.
Неожиданно Савелий усмехнулся:
— А помнишь, как я орал тогда: «Ты серьёзно хочешь оставить меня без копейки?»
— Помню, — Таисия тоже улыбнулась. — Смешно сейчас, да?
— Ага. Кто бы мог подумать, что так все обернется. Мы бедные как церковные мыши, зато…
— Зато честные, — закончила она.
Из дома донеслись голоса детей — опять ссорились из-за планшета, единственного на всю семью. Неподалеку лаяли собаки, где-то играла музыка — обычный летний вечер в маленьком городке.
Их жизнь была далека от идеала. Но когда Савелий ощутил теплую руку жены в своей ладони, он понял — они справятся. Не потому что так написано в каком-то заурядном романе со счастливым концом. А потому что деваться просто некуда.
Остальное — дело времени и терпения.