никита– Да что ж такое, Валентина Андреевна?! Опять кашляете, а к врачу ни ногой? Когда-то вы мою бабушку из болезни вытаскивали, а теперь себя беречь не хотите! – Галина отложила библиотечный формуляр и устремила взгляд на пожилую женщину, склонившуюся над полкой с классикой.
Старушка выпрямилась, опираясь на книжную полку. Её узловатые пальцы сжали потрёпанный томик Чехова.
– Ой, Галиночка, ты бы видела, сколько я на своём веку хвори перенесла! – Валентина Андреевна закашлялась, прикрыв рот цветастым платком. – Всё самоходом проходит. Ни к каким айболитам не пойду. Видела я эти больницы… Не беспокойся, косточка крепкая, чайку с малиной попью – пройдёт!
– Каждый день вы так говорите. Посёлок-то почти пустой стал, кругом одни старики, если что случится – кто на помощь придёт? Вы же совсем одна!
– Одна я, одна, – эхом отозвалась старушка. – Ничего, Галюша, весь век прожила, и ещё поживу.
Галина безнадёжно вздохнула. Спорить с Валентиной Андреевной было бесполезно – упрямая, как все старые люди. Библиотекарша бережно взяла книгу из дрожащих рук соседки:
– Давайте я вам эту в формуляр запишу, а вы домой идите, отлежитесь. Только чай покрепче заварите!
Вернувшись вечером в бабушкин дом, Галина долго стояла перед старинным комодом. На стене висел пожелтевший портрет бабушки – строгое лицо с тёплым взглядом, седой узел волос, воротничок праздничной блузки. Галина провела пальцами по рамке:
– Как же ты тут жила, бабуль… – прошептала она. – А я вот вернулась, и вроде не зря.
Телефонный звонок разорвал тишину.
– Мам, ты как там? – голос дочери звучал обеспокоенно.
– Нормально, Светочка, – Галина присела на краешек кровати. – Соседка моя кашляет сильно, а лечиться отказывается. Хоть силком её в больницу тащи.
– Так может не твоё это дело? Ты и так уже полгода там застряла. В городе хоть цивилизация, а там…
– Светлана! – оборвала Галина. – Не могу я её бросить. Она с твоей прабабушкой как сестра была, до последнего дня за ней ухаживала.
– Упрямая ты, мама.
– Упрямая, – согласилась Галина. – В кого бы это, интересно?
В трубке раздался смешок.
– Ладно, я на выходных приеду. Привезу тебе гостинцев городских.
– Приезжай, доченька.
Положив трубку, Галина подошла к окну. Сумерки окутывали пустынную улицу. Напротив, в домике Валентины Андреевны, горел тусклый свет. Галина нахмурилась – старушка просиживала до полуночи, а ведь ей нужен покой. Тяжёлое предчувствие сжало сердце. Чуткий библиотекарский слух уловил далёкий кашель – даже через дорогу было слышно, как надрывается Валентина Андреевна.
– Боже, как же ты себя не бережёшь, – прошептала Галина. – Бабушка всегда говорила – здоровье нужно беречь смолоду. А теперь так тяжело смотреть, как оно уходит.
Галина села за стол и открыла поваренную книгу. Завтра она отнесёт соседке бульон и малиновое варенье. Может, хоть это поможет. А может… Может, стоит действовать решительнее, ведь здоровье дороже гордости.
***
Перед глазами Галины вспыхнуло воспоминание: полгода назад, хмурая зимняя стужа, похороны бабушки. Валентина Андреевна тогда словно переселилась к ним, ночевала на раскладушке, готовила, обихаживала больную до последних дней. Помнится, когда бабушка особенно мучилась, соседка доставала из кармана старые фотокарточки, рассказывала давние истории про колхоз, про совместные праздники — и боль отступала.
— Столько лет вы рядом были, — шептала Галина, помешивая наваристый куриный бульон. — Нет у меня права вас бросить.
Телефон снова зазвонил — родители.
— Доченька, — голос отца звучал бодро, — бросай ты этот свой медвежий угол! Приезжай к нам на юг, тут солнце, море. Чего там в глуши киснуть?
— Папа, у меня библиотека, работа… К тому же Света рядом живёт. И как я дом бабушкин просто так оставлю?
— Светочка небось сказала, что сама к тебе приедет? — мама перехватила трубку. — Ты пойми, дом — это просто стены. Сколько их у тебя ещё будет! А вот здоровье одно.
— Мам, всё хорошо у меня со здоровьем, — Галина невольно покосилась на окно Валентины Андреевны. — А в вашем климате я не приживусь.
После разговора Галина вышла на крыльцо. Пустые дома с забитыми окнами. Разбитая дорога. Осколок песочницы, на которой когда-то играла маленькой девочкой. Да, наш посёлок умирает, подумала она, но разве это повод всё бросить?
В обеденный перерыв Галина закрыла библиотеку и направилась к Валентине Андреевне, прижимая к груди термос с горячим бульоном. Постучала — никто не открыл. Обеспокоенно подёргала ручку — не заперто.
— Валентина Андреевна, это я, Галя! — крикнула с порога.
Ответом был надсадный кашель из дальней комнаты.
— Господи, да вы совсем плохая! — Галина всплеснула руками, увидев соседку в постели. — Вот, бульон принесла.
— Спасибо, касатка, — старушка приподнялась на подушках. — Только аппетита нет совсем.
— Ну хоть ложечку, — настаивала Галина.
Валентина Андреевна нехотя сделала пару глотков, а потом отстранила чашку:
— Всё, милая, не лезет больше. Ты не беспокойся, я отлежусь и на ноги встану. Не впервой.
Неохотно Галина вернулась в библиотеку, но мысли постоянно возвращались к соседке. Всю вторую половину дня она машинально расставляла книги, разбирала формуляры, а перед глазами стояло осунувшееся лицо Валентины Андреевны, её белые потрескавшиеся губы и воспалённые глаза.
— Не могу я больше так, — прошептала Галина, запирая библиотеку вечером. — Завтра же уговорю её показаться врачу.
Но как уговорить упрямую старушку, если та с молодости не признавала докторов?
***
Золотая осень обернулась промозглой непогодой. Ветер задувал сквозь щели, вечерами Галина подолгу топила печь, вспоминая, как бабушка учила правильно укладывать дрова. Но больше всего тревожило состояние Валентины Андреевны — с каждым днём старушка становилась всё слабее, кашель усилился, а щёки покрылись нездоровым румянцем.
— Вам губы побелели, вы еле ходите! — Галина поддерживала соседку под локоть, помогая дойти до кровати.
— Не беспокойся… — едва слышно прошептала Валентина Андреевна. — Уже проходит…
— Какое там проходит, — Галина с отчаянием наблюдала, как соседка пытается сесть. — Вам таблетки нужны, лекарство, а не эти ваши травки.
Валентина Андреевна только качнула седой головой.
Вечером следующего дня Галина, чувствуя неладное, заглянула к соседке. В доме стояла тишина — ни кашля, ни шума. Сердце сжалось от дурного предчувствия.
— Валентина Андреевна! — позвала она, постучав в окно.
Ответа не последовало. Галина толкнула дверь и ворвалась в дом.
Старушка лежала в полусознательном состоянии, комкая в ладони простыню. Галина бросилась к ней:
— Я сейчас скорую вызову!
— Шкатулка… — вдруг еле слышно произнесла Валентина Андреевна, приоткрыв мутные глаза. — Там… в комоде… возьми… Твоя…
— Что? Какая шкатулка? — недоумённо переспросила Галина, но старушка снова впала в забытьё.
Трясущимися руками Галина набрала номер скорой помощи, умоляя приехать поскорее. Вернувшись к постели, она сжала горячую ладонь соседки:
— Потерпите, голубушка. Сейчас помощь приедет.
Чтобы не сидеть без дела, Галина решила собрать необходимые вещи для больницы. Открыв комод, она заметила старую деревянную шкатулку, украшенную потускневшей резьбой. Это о ней говорила Валентина Андреевна?
Руки дрожали, когда Галина открывала крышку. Внутри оказались пожелтевшие фотографии, старые бусы, поблёкший стеклярус. Ничего особенного. Но что-то заставило её приглядеться внимательнее — дно казалось слишком высоким. Нажав на уголок, Галина обнаружила потайное отделение. В нём поблёскивали золотые часы и несколько старинных перстней.
— Батюшки! — выдохнула Галина, разглядывая украшения. — Откуда это у вас, Валентина Андреевна?
Со двора послышался звук подъезжающей машины. Галина поспешила к двери, на ходу убирая шкатулку обратно в комод.
— Тут, тут, проходите скорее! — она проводила фельдшера к постели соседки. — Уже три дня кашляет, температура высокая, а сегодня вообще перестала реагировать.
Молодой врач быстро осмотрел пациентку, нахмурился:
— Похоже на воспаление лёгких. И запущенное. Госпитализировать надо немедленно.
— Нет… не надо в больницу… — слабо запротестовала Валентина Андреевна, приоткрыв глаза.
— Надо, голубушка, надо, — твёрдо ответила Галина. — Иначе беда будет.
Когда Валентину Андреевну увезли в районную больницу, Галина осталась одна в опустевшем доме. Взгляд снова упал на комод, где хранилась шкатулка. Драгоценности… Настоящие фамильные ценности. Интересно, для чего старушка их показала?
Галина перебирала в руках золотые перстни, один с крупным камнем особенно привлёк внимание.
— Можно же перстенёк заложить в ломбард, — пробормотала она, — а на эти деньги нанять сиделку, купить витамины…
Но тут же одёрнула себя: это ведь чужое золото, семейная память соседки. Имеет ли она право?
Тяжёлые мысли не давали уснуть всю ночь.
***
Городской ломбард встретил Галину холодным неоновым светом и подозрительным взглядом оценщика.
— Перстень стариннный, — пожилой мужчина в очках повертел украшение в руках. — Золото высокой пробы, камень полудрагоценный. Могу дать пятнадцать тысяч.
— Пятнадцать? — Галина нервно сглотнула, ей нужно было больше.
— Хорошо, семнадцать. По нынешним временам — щедро, — отрезал оценщик.
Галина молча кивнула, пряча деньги в сумку. Стыдно, но выбора нет. Перстень — не самый дорогой из шкатулки, но сумма приличная.
В больничном коридоре пахло хлоркой. Валентина Андреевна, бледная как полотно, почти терялась среди белых простыней.
— Явилась, благодетельница, — прошамкала старушка, изображая ворчливость, но глаза теплели от радости.
— Как вы себя чувствуете? — Галина поставила на тумбочку пакет с апельсинами и шоколадом.
— Дышу, пока на этом свете держат, — закашлялась Валентина Андреевна. — Капельницу поставили, уколы колют. Говорят, воспаление серьёзное.
— Вот видите! А вы всё — травки-муравки.
Старушка виновато улыбнулась:
— Прости, упрямая я. А где шкатулку-то положила? Ничего не пропало?
Галина отвела глаза:
— Всё в сохранности, не беспокойтесь.
— Гляди-ка, и сиделка тут, — старушка перевела взгляд на молодую женщину, вошедшую в палату. — И без того в больнице кормят, а ты меня шоколадом и печеньем заваливаешь. Зачем такие траты?
— Вы только поправляйтесь, а о деньгах не волнуйтесь, — Галина быстро оглянулась на сиделку. — Александра будет с вами круглосуточно, пока не станет лучше.
Врач, заглянувший на обход, подтвердил опасения: без лечения исход мог быть печальным. Валентина Андреевна всё пыталась выяснить, откуда у Галины деньги на сиделку, но та искусно уходила от ответа.
— Шкатулка твоя, — внезапно произнесла старушка, когда они остались наедине. — Я завещание уже написала, и дом свой тоже тебе оставляю. Раз бабушка твоя для меня как сестра была, так и ты теперь родня.
— Не понимаю, зачем вы так… — Галина в растерянности присела на край кровати. — Я же ничего не прошу…
— Не спорь, девонька, — Валентина Андреевна взяла её за руку. — Вы с бабушкой меня за человека считали. А сейчас ты мою жизнь спасла. Так что приму твой долг как плату за золото, и не надо разговоров.
— Какой долг? — Галина вздрогнула.
— Думаешь, я не догадалась про перстень? — хитро прищурилась старушка. — Пустота в шкатулке сразу видна. Ничего, правильно сделала. Я сама бы так и не попала к врачам. А без них, видно, кранты бы мне пришли.
Галина сидела, не поднимая глаз. В горле стоял ком.
— Послушайте, — наконец решилась она. — Я выкуплю перстень, как только накоплю нужную сумму. Обещаю.
— Нет нужды, — Валентина Андреевна покачала головой. — У меня наследников нет, только кот Пушок, да и тот к соседке Клавдии повадился. Шкатулку эту хранила для памяти, но теперь знаю — она попадёт в хорошие руки.
Неожиданно в палату ворвался вихрь в образе Светланы — румяной, счастливой, с охапкой цветов.
— Мама! — бросилась она к Галине. — Еле нашла тебя! Полбольницы обегала!
— Светочка, ты чего? — Галина обняла дочь. — Что случилось?
— Мамочка, — Светлана взяла ладони матери и прижала их к своему животу. — Я беременна! Десять недель! Врач сказал, всё хорошо!
Палата наполнилась радостными восклицаниями. Валентина Андреевна, приподнявшись на подушках, крестилась и благословляла будущую мать.
— Внученька моя, иди же сюда, — старушка протянула руки к Светлане. — Дай обниму тебя. Жизнь-то продолжается, вот оно как!
— Вы тоже поправляйтесь, — улыбнулась Светлана, наклоняясь к постели. — Нашему малышу нужны все бабушки и прабабушки.
— Какая же из меня прабабушка, — засмеялась Валентина Андреевна, и в этом смехе впервые за долгое время звучала сила. — Но ради такого случая постараюсь задержаться на этом свете подольше.
Галина смотрела на этих двух таких разных и таких близких ей женщин и чувствовала, как тревога уступает место тихой радости. В затухающем посёлке, среди заброшенных домов, теплилась, набирала силу новая жизнь.
***
Спустя две недели Валентину Андреевну выписали из больницы. Галина подъехала на старенькой «Ладе», которую одолжил сосед:
– Тут всего десять минут езды, а вам пешком пока нельзя.
Старушка, заметно окрепшая, но всё ещё слабая, с трудом сдерживала слёзы:
– Надо же, хватились, когда в ящик чуть не сыграла. Теперь понимаю, надо было раньше к докторам обращаться.
– Вот и поняли наконец, – вздохнула Галина, помогая соседке сесть в машину. – А если бы послушали меня с самого начала…
Дома их встретил чисто вымытый пол, шторы в комнате были раздвинуты, на столе красовался пышный букет полевых цветов.
– Чисто в раю, – Валентина Андреевна оглядела свою светлицу. – Постаралась, голубка моя.
Галина поставила на плиту чайник:
– Тут мне Света помогала. Она теперь каждые выходные приезжает, говорит, воздух полезный, огородные витамины нужны.
Валентина Андреевна проковыляла к комоду, достала знакомую шкатулку и подозвала Галину:
– Вот, держи. Пока я жива — пусть у тебя полежит. Не сомневайся, если что случится, возьмёшь остальное на доброе дело.
Галина обняла старушку, чувствуя, как к горлу подступают слёзы:
– Обещаю, ни один перстенёк зря не пропадёт. И вам я всегда помогу, где бы ни была.
– Эка разнежилась, – старушка смахнула слезу рукавом халата. – Давай лучше чаю попьём, душицу-то я ещё летом заготовила.
Воскресным утром приехали Светлана с мужем. Привезли продукты, зелень с городского рынка и главное – чёрно-белый снимок УЗИ. Галина затаив дыхание вглядывалась в размытые очертания.
– Врач говорит — мальчик! – гордо объявила Светлана.
– Вертун-паренёк, – заметила Валентина Андреевна, надев очки и рассматривая снимок. – Вишь как руками машет? Шустрый будет.
Вечером, когда дочь с зятем уехали, Галина накинула шаль и вышла на крыльцо. Валентина Андреевна, почуяв свежий воздух, тоже выбралась из дома.
– Гляди, – старушка указала на заброшенные дома. – Словно зубы выбитые… А ведь когда-то здесь жизнь кипела, детишки бегали.
Галина задумчиво смотрела вдаль:
– Вы правы, Валентина Андреевна. Родина всех нас ждёт, а мы вот уже и внуков дождались.
– Я родителям вчера звонила, – добавила она после паузы. – Сказала про Светкину беременность. Обещали летом приехать. Говорят: «Надо же посмотреть, где наш правнук расти будет».
– Вот видишь! – старушка счастливо засмеялась, глубоко вдыхая вечерний воздух. – А говорим, вымирает село… Всё у нас будет, всё будет. Ещё поглядим, кто кого переживёт!
На их тихий смех отозвалась собака у дальнего дома. Занавеска в соседнем окне дрогнула – Клавдия тоже следила за жизнью. Пустеющий посёлок, затерянный среди полей и лесов, настороженно прислушивался к разговору двух женщин, таких разных, но объединённых одной верой – что земля эта не обречена.
– Знаете, – Галина вдруг решительно выпрямилась, – я думаю сделать в библиотеке детский уголок. Вдруг ещё какая молодая семья вернётся. А куда им с малышами податься?
Валентина Андреевна улыбнулась и повернулась к звёздному небу:
– Вот бабуля твоя с небес наверняка радуется, что дом её в такие руки попал. Иди сюда, дай обниму тебя.
В свете вечерней зари две фигуры на крыльце – молодая женщина и сухонькая старушка – слились в объятии, словно сплетая нити двух эпох, двух миров, обещая друг другу, что здесь, посреди затухающей деревни, ещё теплится жизнь. И кто знает, какое пламя она разожжёт в будущем?