никита— Да сколько можно, Лилия! — Максим прищёлкнул языком. — Никому не нужны твои пересдачи. Вон, Руслан вечеринку закатывает, все будут!
Лилия нервно перелистнула страницу учебника, на обложке которого красовались яркие голографические наклейки. Телефон снова завибрировал — деканат в третий раз за день.
— У меня завтра пересдача, — она подняла глаза на Максима. — Если завалю ещё один предмет, отчислят. И что тогда?
— Тебе важен какой-то паршивый экзамен или я? — Максим демонстративно выключил музыку. — Одна нога здесь, другая там — сдашь потом. Или восстановишься, не вопрос. Денег родичи пришлют, решим.
Шикарная квартира Максима, где они жили последние полгода, давно превратилась для Лилии в золотую клетку. Из провинциального городка, где она выросла с матерью-одиночкой, съехать в Москву казалось сказкой. А уж встретить Максима, чьи родители вечно пропадали в заграничных командировках, оставляя сыну щедрое содержание — и вовсе чудом.
— Может, хоть сегодня останешься? — Лилия закусила губу. — Я реально на грани.
— Знаешь что, — Максим вдруг выхватил у неё учебник и швырнул на диван, — надоело. Эти твои нытьё и загоны. Вечно с кислой физиономией. Думаешь, другие девчонки так себя ведут?
— Какие другие? — Лилия почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Да любые, — отмахнулся он. — Каждая вторая на вечеринке зубы мне заговаривает, а я, как дурак, тебя выбрал.
Максим порылся в карманах джинсов и вытащил золотую банковскую карту.
— Держи, закажи себе еды или чего там. Не тухни дома. А я пошёл.
Хлопнула входная дверь, и Лилия осталась одна в полумраке огромной квартиры. Телефон снова завибрировал. Она со вздохом ответила:
— Да, Валентина Ивановна, я помню про пересдачу… Конечно, буду. Спасибо, что напомнили.
Деканша вздохнула в трубку:
— Лилия, ты способная. Но сессия под угрозой. Тебе не нужны проблемы с отчислением, правда?
— Не нужны, — эхом отозвалась девушка.
Повесив трубку, Лилия посмотрела на банковскую карту. Она прекрасно знала, что на ней почти пусто — Максим следил за каждой копейкой. Свою стипендию она давно потеряла из-за прогулов, а просить деньги у матери… Нет, только не у неё.
Последний разговор с Галиной закончился очередными обвинениями: «Нашла себе миллионера? Ну-ну, смотри, чтоб потом обратно не приползла!» Мать никогда не упускала шанса напомнить, как тяжело ей одной растить дочь.
Лилия помассировала виски. Тошнота, мучившая её последние недели, снова подступила к горлу. Она списывала это на стресс, хотя внутренний голос уже подсказывал: дело в другом.
В ванной комнате, спрятанный за стопкой полотенец, лежал тест на беременность. Лилия купила его ещё два дня назад, но всё не решалась использовать. Казалось, пока коробочка закрыта, можно притворяться, что всё в порядке.
Она медленно достала тест. Руки дрожали, когда она вскрывала упаковку. Пять минут ожидания превратились в вечность.
Две полоски. Чёткие, недвусмысленные.
— Только не сейчас, — прошептала Лилия, опускаясь на край ванны. — Господи, только не сейчас.
Она прижала ладони к животу. Внутри росла новая жизнь — их с Максимом ребёнок. Первый инстинкт — позвонить ему, но тут же Лилия представила его реакцию. Отшвырнёт телефон, назовёт её истеричкой, опять уйдёт на всю ночь.
Взгляд упал на разбросанные учебники. Завтра пересдача. Потом нужно что-то решать с беременностью. С Максимом. С их будущим.
Если оно вообще есть — это будущее.
Часы показывали почти полночь, когда раздался звонок в дверь. Лилия вздрогнула. Максим вернулся? Так рано?
Но на пороге стояла незнакомая блондинка.
— А Максимка дома? — растягивая слова, спросила она. — Он сказал, заскочит за бутылочкой и вернётся. Мы ждём-ждём…
Лилия замерла, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Вот оно. Те самые «другие девчонки».
— Он… ушёл, — выдавила Лилия, разглядывая девушку в коротком блестящем платье. — Давно ушёл.
— Странно, — блондинка надула губы. — Обещал вернуться. Ладно, я позвоню.
Дверь закрылась, но Лилия ещё долго стояла в коридоре, прислонившись к стене. Две полоски на тесте, незнакомка на пороге, пересдача, нависшая как дамоклов меч — всё смешалось в голове.
На следующее утро Лилия с трудом доползла до университета. После часа ожидания в коридоре её наконец вызвали. В аудитории, набитой такими же задолжниками, она механически написала тест, думая совсем о другом.
— Сдала? — Олеся, её единственная подруга, ждала у выхода.
— Не знаю. Кажется, три из пяти. Может, хватит, — Лилия потёрла глаза. — Максим не приходил домой.
— А он тебе звонил?
— Не-а.
Телефон в кармане вдруг зазвонил, и Лилия вздрогнула. На экране высветилось «Мама». Сглотнув, она ответила:
— Привет, мам.
— Не «мамкай» мне тут, — голос Галины звучал резко. — Ты диплом-то получишь или как? Я тут вкалываю как проклятая, а ты там с хахалем развлекаешься!
— Всё в порядке, — привычно соврала Лилия. — Сессию закрываю, Максим… тоже всё хорошо.
— Замуж позвал? — тут же среагировала мать. — А то смотри, такого упустишь, потом локти кусать будешь!
— Мам, я перезвоню, — Лилия торопливо сбросила вызов, увидев входящее сообщение от Максима.
«Буду поздно. Не жди».
Домой она вернулась к вечеру, измученная ожиданием и тошнотой. Максима не было. В холодильнике — пусто, в бумажнике — две мятые сотни. Лилия устало опустилась на кухонный стул.
Надо рассказать ему про беременность. Должен же он понять. В конце концов, у них будет ребёнок. Семья. Разве не об этом мечтает каждая девушка?
Часы показывали далеко за полночь, когда в замке заскрежетал ключ. Пьяный голос Максима и чей-то женский смех разбудили Лилию. Она вскочила с дивана и выбежала в коридор.
Максим еле стоял на ногах, опираясь о стену. Рядом хихикала та самая блондинка.
— Максим? — Лилия обняла себя руками, чувствуя, как всё внутри дрожит. — Что… что происходит?
— А, ты ещё здесь, — он пьяно усмехнулся. — Знакомься, Катька. Вот такая у меня соседка. Временная.
Блондинка громко фыркнула:
— Так и знала, что ты не один живёшь. Все вы, мужики, одинаковые!
— Соседка?! — Лилия шагнула вперёд. — Максим, у нас отношения уже полгода! Я беременна!
— Что?! — Максим мгновенно протрезвел. Лицо его перекосилось, а блондинка, открыв рот, уставилась на них, словно попала на реалити-шоу.
— Ты слышал, — Лилия стиснула кулаки. — Я сделала тест. Две полоски.
— Чего стоишь? — Максим дёрнул блондинку за руку. — Иди в комнату, я сейчас.
Когда они остались вдвоём, он сжал виски ладонями:
— Значит, решила закрепиться? Удачный ход, молодец.
— Ты о чём вообще? — Лилия не узнавала человека, с которым прожила полгода. — Это наш ребёнок!
— Ничего не наш, — отрезал Максим. — Слушай сюда. Ты завтра идёшь и решаешь эту… проблему.
— Ты хочешь, чтобы я сделала аборт? — голос Лилии сорвался.
— А ты думала, я брошусь покупать коляску? — он криво усмехнулся. — Мне только двадцать один, какой ребёнок? У меня учёба, карьера, девчонки — вся жизнь впереди!
— А как же я? — прошептала Лилия.
— А что ты? — Максим поморщился. — Ты из своей Тмутаракани приехала, на шею мне села. Жила как королева. Теперь расплачивайся.
— Ты не можешь так поступить! — Лилия схватила его за руку. — Я никуда не пойду, слышишь? Это мой ребёнок!
— Уйди с дороги, истеричка! — Максим, теряя терпение, резко оттолкнул её.
Лилия отлетела к стене и ударилась затылком. В глазах потемнело. Когда она подняла взгляд, увидела, что Максим смотрит на неё со смесью страха и отвращения.
— Проваливай, — процедил он сквозь зубы. — И с вещами своими забирайся. Чтоб к утру тебя тут не было.
Дрожащими руками Лилия запихивала в сумку одежду, учебники, косметику. Голова гудела от боли и обиды. За стеной слышался смех Максима и его новой пассии. Они снова включили музыку, словно её уже не существовало.
На ватных ногах она спустилась по лестнице, выбежала из подъезда. Ночная Москва мерцала огнями, но ей было некуда идти. Собрав всю волю, она позвонила Олесе.
— Можно у тебя в общаге переночевать? — спросила, глотая слёзы.
Утро застало её на крошечной кушетке в комнате Олеси. Лилия открыла глаза и тут же бросилась в туалет — тошнота накатила с новой силой.
— Что делать будешь? — Олеся протянула ей стакан воды, когда она вернулась.
— Не знаю, — честно сказала Лилия. — В общежитие меня не поселят, денег хватит на неделю… разве что домой.
Мысль о возвращении сжимала сердце ледяной рукой. Мать предупреждала, что «обратно не примет». Но выбора не было.
Через два дня, потратив последние деньги на билет, Лилия стояла перед дверью материнского дома. Рука замерла, не решаясь нажать на звонок. Вдруг дверь распахнулась сама — Галина собиралась уходить.
— Лилька?! — её лицо вытянулось. — Ты чего тут?
Взгляд упал на живот дочери, и глаза Галины сощурились:
— Так-так… Всё ясно! Явилась? Думала, что у меня тут богадельня?
— Мама, пожалуйста, — Лилия сделала шаг вперёд. — Мне больше некуда идти.
— А твой москвич? Сбежал, да? — Галина усмехнулась. — Я ж тебе говорила! Все они одинаковые: поматросят и бросят. Только тебе мозги я не забивала.
Лилия стояла молча, опустив голову. Сил спорить не было.
— Сергей! — крикнула Галина в глубину квартиры. — У нас пополнение.
На зов явился заспанный мужчина лет сорока, с помятым лицом.
— Вот, любуйся, — Галина кивнула на дочь. — Мой позор.
— Баба с прицепом, — хмыкнул тот. — Думаешь к нам перебраться? Не-а, тут не богадельня.
— Мам, — Лилия умоляюще посмотрела на мать. — Я всё отработаю. Мне просто нужно переждать…
— Переждать? — Галина зло рассмеялась. — Ты чего думала вообще? Что я тут буду в няньки записываться? Я свою жизнь хочу пожить, наконец-то! Сергей только-только у меня остался.
Она сделала паузу и отрезала:
— Нет. И точка. Шагай, откуда пришла.
Дверь захлопнулась. Лилия медленно опустилась на ступеньки, обхватив живот руками. Слёзы катились по щекам, но она их даже не вытирала. Шанс был последний, а теперь…
— Лиля? Лилька, ты чего здесь? — окликнул её знакомый девичий голос.
Лилия подняла голову. Перед ней стояла Олеся — бывшая одноклассница, с которой они почти не общались в школе.
— Приехала к родителям на выходные, — объяснила Олеся, разглядывая заплаканное лицо Лилии и её живот. — А ты чего на лестнице сидишь?
— Домой не пускают, — Лилия вытерла слёзы тыльной стороной ладони.
— Обалдеть можно, — Олеся присвистнула. — И куда теперь?
Лилия только пожала плечами. Мысли путались, внутри была пустота. Олеся поправила рюкзак на плече:
— Слушай, у меня идея. Пойдём ко мне. Родаки на даче всё лето торчат, квартира пустая. Хоть переночуешь по-человечески.
Квартира Олеси оказалась маленькой двушкой в хрущёвке. На кухне Лилия жадно съела тарелку разогретого борща и впервые за несколько дней почувствовала, что может дышать.
— Спасибо тебе, — она смотрела на Олесю, разливающую по чашкам чай. — Ты меня спасла.
— Да ладно, — отмахнулась та. — Слушай, я тут подумала… У нас в больнице, где я практику прохожу, есть одна бабуля. Валентина Андреевна. После инсульта, почти не говорит. Дочка её не хочет забирать, всё ищет сиделку.
— И? — Лилия подняла брови.
— А у тебя крыши нет, — развела руками Олеся. — Может, сходишь? Там комната отдельная, деньги какие-никакие платят. На пенсию старушки жить можно. Я уж извинилась, но вариантов-то немного…
— А я справлюсь? Я же не медик.
— В том и дело! — Олеся оживилась. — Там страшного ничего нет. Покормить, помыть, проследить за лекарствами. Я тебя научу.
* * *
Через два дня Лилия стояла в маленькой квартире, где теперь ей предстояло жить. Валентина Андреевна лежала в кровати — бледная, с ввалившимися щеками. Глаза смотрели устало и безразлично.
Рядом суетилась полная женщина средних лет — Марина Сергеевна, дочь старушки.
— Запомните, — она тыкала пальцем в сторону Лилии, — это мамина квартира. Не вздумайте претендовать. Будете получать её пенсию, на неё и живите — на еду, лекарства. Памперсы я привезу. Документы вот здесь, никому не показывайте. Один раз в неделю я заеду проверить, как тут что.
Лилия кивала, глотая ком в горле. Ещё полгода назад она была счастливой студенткой, влюблённой в красавчика Максима, а теперь…
— А если мне… рожать? — тихо спросила она, когда Марина Сергеевна уже стояла у двери.
— Что? — та обернулась. — Ах, да, ваш живот… Не знаю. Выкручивайтесь как-нибудь. Найдёте кого-нибудь подменить, потом обратно. Это уже ваши проблемы.
Лилия осталась наедине со старушкой. Та глядела в потолок, чуть шевеля губами.
— Меня Лилия зовут, — робко сказала девушка. — Я буду за вами ухаживать.
Валентина Андреевна повернула голову и долго смотрела на неё, словно пыталась что-то сказать. Потом просто закрыла глаза.
Жизнь превратилась в бесконечную череду забот: покормить, перестелить, измерить давление и температуру, дать лекарства, а ночью — прислушиваться к дыханию старушки. Живот рос, и всё труднее становилось нагибаться, носить бельё в ванную, ворочать Валентину Андреевну.
Олеся заглядывала почти каждый день, помогала с уборкой и магазинами. А однажды пришла не одна:
— Вот, Лиля, познакомься — Ирина Михайловна, акушер из нашей больницы. Она тебя посмотрит.
Лилия с благодарностью взглянула на подругу. Её единственной опорой в этом мире стала бывшая одноклассница, с которой они даже не дружили в школе.
— Всё хорошо с малышом, — сообщила Ирина Михайловна, закончив осмотр. — Но роды уже скоро. Месяц-полтора, не больше.
* * *
Схватки начались внезапно — посреди ночи. Лилия, морщась от боли, вызвала скорую, позвонила Олесе.
— Помоги. Валентина Андреевна одна остаётся…
— Я приеду! — тут же отозвалась подруга. — Посижу, пока ты в роддоме.
Роды прошли тяжело. Лилия то проваливалась в беспамятство, то выныривала, отчаянно крича от боли. Медсестра держала её за руку:
— Ещё немножко. Тужься!
И наконец в комнате раздался тонкий крик. Девочка. Её девочка.
Три дня в роддоме казались вечностью — Лилия беспокоилась за Валентину Андреевну. Олеся присылала сообщения: «Всё в порядке, старушка в норме, спрашивает о тебе».
— Спрашивает? — удивилась Лилия. — Она же совсем не говорит…
«Глазами, руками, — ответила Олеся. — Я понимаю и так. Она тебя ждёт».
Когда Лилия с новорождённой Алёнкой переступила порог квартиры, Валентина Андреевна была уже одна. Старушка приподнялась на подушках, пытаясь разглядеть сверток в руках Лилии.
— Смотрите, это моя дочка, — Лилия присела рядом, показывая крошечное личико.
Рука Валентины Андреевны потянулась к малышке. Морщинистые пальцы коснулись щёчки ребёнка. И старушка вдруг улыбнулась — впервые на памяти Лилии.
— А… ля… — прошептала Валентина Андреевна. — А-лён-ка…
Лилия вздрогнула:
— Вы говорите!
В уголках глаз старушки блеснули слёзы. Весь вечер она не сводила взгляда с новорождённой, а когда та заплакала, попыталась напеть что-то. Получалось невнятно, с хрипом, но девочка притихла, прислушиваясь.
«Боже, — подумала Лилия, качая дочку, — чужая старушка стала мне ближе, чем родная мать».
А ночью Валентина Андреевна тихо позвала:
— Ли-ля…
— Да? — Лилия тут же оказалась рядом.
— Бу… ма… ги, — с трудом выговорила старушка.
— Какие бумаги? — Лилия наклонилась ближе, пытаясь разобрать шёпот.
Старушка указала трясущимся пальцем на тумбочку. В нижнем ящике, под стопкой старых газет, лежала потрёпанная папка.
— Эта? — Лилия протянула её Валентине Андреевне.
Старушка кивнула и медленно разжала губы:
— Те-бе… и Алён-ке…
Лилия в растерянности открыла папку. Внутри лежали документы на квартиру и завещание, написанное дрожащим почерком: «Всё имущество оставляю Лилии Сергеевне Кравцовой и её дочери Алёне».
— Валентина Андреевна, — прошептала Лилия, чувствуя, как к горлу подступает ком, — я не могу… Ваша дочь…
— Доч-ка не при-хо-дит, — старушка вздохнула. — А ты… здесь.
Через неделю состояние Валентины Андреевны резко ухудшилось. Лилия не отходила от её постели. Однажды ночью старушка просто не проснулась. Лилия сидела рядом, держа её за руку, пока не приехала бригада скорой.
Марина Сергеевна примчалась через два часа — взвинченная, с красными пятнами на шее.
— Что вы с ней сделали?! — закричала она с порога. — Мать умерла! А вы тут с ребёнком! Собирайте вещи и выметайтесь!
— Подождите, — Лилия достала папку. — Ваша мама оставила завещание.
— Какое ещё завещание?! — Марина побелела. — Это подделка! Мошенница! Я в суд подам!
Но когда приехал нотариус, всё подтвердилось. Завещание было заверено по всем правилам ещё месяц назад.
— Этого не может быть! — кричала Марина. — Она же почти не говорила! Вы её подговорили!
— Валентина Андреевна была в здравом уме, — сухо заметил нотариус. — Соседи подтвердили, что молодая женщина ухаживала за ней, как за родной.
Марина выскочила из квартиры, хлопнув дверью. Спустя неделю нотариус оформил все документы, и Лилия стала полноправной владелицей квартиры.
Она сидела на кухне, укачивая Алёнку, когда в дверь позвонили. На пороге стояла мать.
— Вот как теперь живёшь, — Галина бесцеремонно оглядела прихожую. — А мне соседка звонит: твоя, говорит, дочка в шоколаде, квартиру от старухи получила.
— Что тебе нужно, мама? — устало спросила Лилия.
— Как что? — Галина самоуверенно прошла на кухню. — Помочь хочу. С внучкой понянчиться, квартирку в порядок привести. Всё-таки мать я тебе. Сергей-то бросил меня, теперь одна мыкаюсь. А тут и жильё есть, и внучка… Заживём как люди!
Лилия посмотрела на мать с недоверием:
— Ясно. Как только у меня появилась квартира, ты сразу вспомнила про родственные чувства?
— Зубы мне не заговаривай! — огрызнулась Галина. — Ты хоть знаешь, как у матери голова раскалывается? Может, опухоль. Врачи подозревают…
— Могу тебе дать пару дней переночевать, — медленно произнесла Лилия. — Но если захочешь жить здесь постоянно, придётся работать. Жить за мой счёт не получится.
Галина хлопнула ладонью по столу:
— Ну и дочка! В кого такая чёрствая уродилась? Я ночи не спала, пока тебя растила, а ты…
— Ты выгнала меня беременную на улицу, — тихо напомнила Лилия.
Галина поджала губы, но спорить не стала. А через три дня, когда выяснилось, что никакой болезни нет, она исчезла, прихватив двести рублей из кошелька дочери и едва не разбудив внучку, хлопнув дверью.
Лилия не удивилась и не расстроилась. Она уже не была той наивной провинциальной девочкой. Теперь у неё была своя жизнь, своя крыша над головой и самое главное — её дочка Алёнка.
Вечером, уложив ребёнка, Лилия подошла к фотографии Валентины Андреевны, стоявшей на комоде.
— Спасибо вам, — прошептала она, касаясь рамки. — За то, что поверили в меня, когда никто не верил.
За окном догорал летний день. Алёнка спала в кроватке, посапывая. В квартире было тихо и спокойно. Впервые за долгое время Лилия почувствовала, что у неё есть дом. Настоящий дом, который никто не сможет у неё отнять.