никита– Послушай, кредит все-таки брать придется.– дочь смотрела на меня, нахмурившись. – Я уже все сбережения выгребла, но нам все равно не хватает на реабилитацию бабушки.
Я кивнула, запустив пальцы в волосы.
С мамой случилась беда полгода назад. Пожилая женщина жила в поселке, и в один совершенно обычный день пошла по заснеженным тропинкам за хлебом и молоком. Визг тормозов, крик соседа, и темнота…
Очнулась она уже в специальном учреждении, а мне позвонили люди в белых халатах, озвучив совершенно неутешительные прогнозы.
– Надо надеяться и бороться, Ира.–ответила я дочке.
Потом поднялась, и поехала в банк.
– Светлана Васильевна Грачева, заработная плата девяноста тысяч, стаж работы на одном месте семь лет… – бубнил тощий парнишка-банкир с прилизанными жиденькими волосами.
– Мне нужно срочно.–тихо сказала я.
– Вам ведь потребительский? – уточнил парень, – Заполните анкету, и в течении трех рабочих дней вам перезвонят. Не вижу причин для отказа, зарплата у вас платёжеспособная.
Это был уже второй кредит, который я брала. И его мне действительно одобрили через два рабочих дня, даже вписав в меня в какую-то акцию по минимальной процентной ставке.
Я была хорошим клиентом – не просрочила ни одного платежа, стабильно оплачивала обслуживание мобильного банка.
***
– Мамочка, как ты сегодня?
Пищали проводки приборов, мигали какими-то почти волшебными огоньками в белых стенах палаты. Мама лежала бледная, с тоненькими, словно ивовые прутики запястьями поверх одеяла.
– Все хорошо, Светочка. Ириша вот заезжала с мужем. Да мне и не на что жаловаться. Персонал вежливый, рядом сосед хороший лежит Семен Павлович. Тоже, как я вот, попал под колеса, теперь восстанавливается. Ползаем потихоньку по коридору, разговариваем.
– Хорошо, что ты завела знакомства, а то скучно ведь просто так тут… – я думала что бы еще сказать, но почему-то все слова, когда я переступала порог реабилитационного центра, улетали куда-то в открытые форточки коридора. – А у друга твоего есть родственники?
– А то как же! У него сын единственный. Хороший такой парень, твой ровесник. Тарасом зову. Тарас Семенович, значит.
Я улыбнулась:
– Сватать будешь?
– И буду! – оживилась мама. – Золотой мужик, одинокий. Жена семь лет назад ушла, дочки взрослые, за границей живут. Он тут один остался, отцу помогать. И машина, и дом свой, и работа какая-то престижная. Богатый!
Последнее мама протянула особенно многозначительно.
Я фыркнула:
– Ну, за деньги точно замуж не пойду! – шутливо парировала я. – Ладно, мамуль, пора мне. Я тебе там принесла трубочек с паштетом, как ты любишь и бульона куриного с сухариками. Кушай, пожалуйста, а то одни глаза уже остались.
– Ох, Светусик, ты вот все хлопочешь, моя ягода! А сама-то, глянь! До того худая, что серьги сними и ветром унесет. Тут кормят хорошо, ты не тревожься за меня.
Я поцеловала маму и ушла домой.
Дома оказалась уже вечером. Выходной пролетел – заметить не успела. Хотелось спать, но я боялась ложиться слишком рано, а то ночью буду мотаться как сова по квартире. Села прикидывать дебет с кредитом, и только головой качала.
На выплаты банкам теперь уходила почти вся зарплата, на жизнь осталось самый минимум. Помощи ждать было неоткуда – дочь сама в долгах, как в шелках, бывший муж тоже не помощник, хоть у нас с ним и остались теплые отношения. Тещу он, и будучи мне супругом, терпеть не мог, а уж когда мы расстались…
Тяжело вздохнула – два года на гречке. По праздником – с маслом. Но если мама полностью восстановится, как меня уверяли, это точно стоит того.
Взяв кредит, Светлана оказалась втянутой в финансовую ловушку, которая перевернула её жизнь.
***
– Бога ради, простите, я не заметила вас! – мне было ужасно стыдно, что я толкнула мужчину так, что тот едва не упал.
Сама же я уронила пакеты с кефиром, булочками, книжицами с судоку… Все это раскатилось по блестящему полу коридора реабилитационного центра, и теперь мужчина с улыбкой помогал мне все это собирать.
– И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет! – процитировал незнакомец строчки из знаменитой поэмы Некрасова.
Теперь уже улыбнулась я:
– Правда, простите, спешила, задумалась, вот и…
– А вы дочь Глафиры Ивановны, да?
– Да, Светлана.
– А я сын соседа по палате вашей мамы – Тарас. Давайте помогу.
Он подал мне пакетик с ватными дисками и палочками. Я все сложила в большой пакет и поднялась, чтобы идти к маме. Нам было по пути – Тарас как раз шел навестить отца.
Мама оживала на глазах. Исчезал нездоровый желтоватый оттенок с впалых щек, уже вполне бойко блестели большие карие умные глаза. Глядя на нее, мне все больше верилось в благополучный исход моих финансовых вложений.
Мы поговорили, мама со мной плотно поела, а потом пришла миловидная полненькая девушка в белом халате, и попросила меня уйти, так как маме полагались процедуры. Я поцеловала мать в ладонь и в щеку, и, попрощавшись, пошла на выход.
Из соседней палаты вышел Тарас и весело помахал мне.
– Светлана, вам куда ехать? Я на машине, подкину.
– Да что вы, я сама…
– Бросьте. У меня выходной. А мы, так сказать, в одной белой лодке теперь. Надо помогать.
– Тогда спасибо большое. Я на Ленина живу, на конечной остановке – та, что поворот перед поселком.–отозвалась я.
На парковке на отключенную сигнализацию послушно пикнул винно-красный «LandRover RangeRover». Недешевая для простых смертных машинка, чего уж там! Сколько она по нынешним меркам? Миллионов под тридцать стоит? И правда не бедный буратинко сын маминого соседа.
Мне галантно открыли дверь. Я села, машинально пристегнувшись, и мы поехали.
Февральский город потрескивал морозом, звенел трамваями, горел свежевыпавшим снегом на уже по-весеннему ярком солнце. Я украдкой поглядывала на водителя.
Дорогие часы с кожаным ремешком, дорогие ботинки явно ручной работы, ухоженные густые каштановые волосы, волевой подбородок, и глаза, словно кусочки льда. Красивый, подтянутый, явно в спортивный зал ходит. Мечта – не мужик!
Только вот я в свои глубоко за сорок давно махнула рукой на личную жизнь. На личном фронте я была дезертиром с двумя бывшими мужьями, и давно не верила в семейное счастье.
– Светлана, может быть кофе?
– Почему нет? У меня возле дома есть отличная кофейня. Там бариста Настя варит изумительный тыквенный латте.
– Тыквенный латте? Бррр! Предпочитаю мокко классику.
– Он тоже хорош!
Мы пили кофе и неспешно разговаривали.
– Семь лет вот уже один. Кристина и Лена в Германии – там и замуж уже вышли. А я вот… Батю бросить не могу. Один он у меня тут.–рассказывал Тарас.
– Вы прекрасный сын, правда. Понимаю вас. У меня тоже дочка уже замужем, все внуков, вот жду. А с мамой беда случилась, и я словно потерялась. Все мысли только о том, когда выздоровеет и выздоровеет ли вообще.
– Непременно! Даже не думайте сомневаться, Света. Дочери мои предлагали отца в Германию – мол, дед, тут Европа, тут все круто. А он уперся, что только в России и останется. Но центр, где наши родители сейчас, очень хороший, поверьте.
– Верю.
– А папа ваш давно?..
– Три месяца. И поверьте, это сейчас просто другой человек. Он почти полностью восстановился. Персонал там сделал невозможное, и я ничуть не жалею времени и денег.
Я кивнула – и я не пожалею, если мама восстановится.
Мы прощались с Тарасом возле моего дома. И мужчина сказал:
– Вам ездить очень далеко, да вы еще и без машины своей. Давайте я буду вас забирать и отвозить к маме. Мне совсем несложно.
– Я буду очень благодарна. Тогда вот мой номер телефона, будем на связи! Спасибо еще раз, Тарас!
***
С тех пор мы ездили в центр к родителям вместе.
Мне эта помощь и правда была очень нужна. Я чувствовала, что устала до крайности. А еще и с одного конца города на другой на общественном транспорте по начавшейся по весне распутице – то еще удовольствие.
Мы с Тарасом много разговаривали, и мне уже казалось, что я знаю его давным-давно. У отца моего личного водителя ситуация была похуже, чем у моей мамы, потому наших родителей выписали с разницей в три дня.
Дома мама сразу развела бурную деятельность – пересадку своих многочисленных цветов, уборку, мытье окон и балкона. Я только головой качала.
– Мам, побереглась бы, ну что ты спешишь!
– Мне лет уже сколько, чтоб беречься? Тем более мы решили с Семеном Павловичем жить вместе. Через две недели едем в санаторий.
Я округлила глаза:
– Мам, какой санаторий? У меня кредитов еще на два года платить за твою реабилитацию!
– Не переживай, дочка. Все за счет Семушки. Я ни копейки не потрачу, не беспокойся!
***
Когда мама с новым кавалером укатила в санаторий в Ессентуках, Тарас позвал меня на кофе. Все та же уютная кофейня, вот только на душе теперь легко и спокойно и нет тревог о здоровье близкого человека.
– Светлана, я понимаю, что, наверное, слишком тороплю события, но… Родители здоровы, мы еще довольно молоды. Я бы хотел попробовать построить с вами что-то большее, чем просто приятное знакомство и даже дружбу.
– Я… Не знаю даже что сказать. Никогда об этом не думала.
– Подумайте, прошу вас. Вы очень нравитесь мне, честное слово.
***
Год спустя мы с Тарасом официально оформили свои отношения. Настоял на этом он, а я была не против. Оказалось, что мы действительно подходили друг другу как люд – в быту, по характеру, по взглядам на жизнь. Дочь была очень рада за меня. Дочки Тараса также общались с нами по скайпу и искренне желали счастья.
Мама обрела свою тихую гавань с Семеном Павловичем. Он оказался очень интеллигентным мужчиной с ясным разумом в свои за семьдесят.
Не было бы счастья, да беда нас всех свела. И кредиты мне больше не нужны были – старые помог погасить Тарас, а новые было брать просто незачем, ведь муж очень достойно зарабатывал, да и не случалось ничего такого, для чего требовалось бы срочно брать займы у банка.