никита— Юрий Алексеевич, вы сегодня задерживаться не собираетесь? Тут Малкин звонил, живете вы у которого, говорит, вас там баба… женщина то есть, какая-то дожидается! — сообщила приезжему учителю тетя Даша, то есть Дарья Дмитриевна, исполняющая в школе обязанности секретарши, завхоза ещё Бог знает кого. «Геля!», — первым делом ударило в голову Юрию Алексеевичу самое невероятное предположение, — ведь, даже подумав так, он прекрасно понимал, что бывшая жена приехать к нему не может. Но что поделаешь, если даже спустя почти пять лет после развода вспоминается именно она! И надежда на то, что они ещё когда-нибудь увидятся, тоже остаётся…
— Хорошо, спасибо, Дарья Дмитриевна, я уже собираюсь домой, — вздохнув, сказал он, опять понадеявшись уже на то, что пришедшая женщина никто иная, как мать кого-нибудь из учеников с какой-нибудь просьбой. Потому что третий вариант, который пришёл в голову, был ещё более неприятен… хотя возможен! Однако идя домой он продолжал упорно думать об Ангелине, стараясь, чтобы мысли были не тоскливыми, а насмешливыми: «И что я за человек такой, чуть что — сразу же “Ах, Геля приехала!”… Конечно, приедет она в гости к сельскому учителю! И это после того, как давным-давно оформлен окончательный развод, да и до развода отношения были хуже некуда! А я вдруг почему-то решил, что Геля приедет ко мне в село, при том, что она давно замуж вышла! И не за абы кого, а за какого-то то ли артиста, то ли еще кого-то в этом духе. Ну и на работе у нее, конечно же, все нормально, и дай ей Бог, и уж по крайней мере мне думать о ней совершенно бесполезно. А я, собственно, и не думаю, это так как, какая-то импульсивная мысль проскользнула, совершенно неосознанно и против моей воли! Весна навеяла, не иначе…».
Юрий Алексеевич приехал в это село не так давно, в начале учебного года, устроился учителем математики и физики. Его приняли с большой охотой, обещали выделить дом для проживания, и, видимо, готовы были обещать всё, что угодно, но когда он приехал, то выяснилось, что дом-то есть, но он требует ремонта!
— Что поделаешь, давно стоит без хозяина, крыша прохудилась, полы тоже… В общем, сейчас заселить вас туда невозможно, — бойко объяснял глава поселения, — Но не волнуйтесь, будет вам отличное отдельное жильё, это я вам точно обещаю! А пока снимите комнату у нашего местного жителя, Степана Петровича Малкина! Прекрасный человек, интеллигентный, работал у нас агрономом. Сейчас на пенсии уже, живет с женой, сын у него военный, приезжает редко, я с ним уже поговорил, он не то что согласен, — рад!
Семен Петрович оказался действительно неплохим мужиком, и был рад тому, что у него в доме поселится учитель. Его жена, Наталья Андреевна, была рада даже больше мужа, видя в учителе не просто жильца, но ещё и потребителя своих сплетен… Да, любила она, как все деревенские женщины, поболтать, а как постоянная жительница этого села знала обо всех все, что было даже странно, — ведь сама она выходила из дома довольно редко. «Ну что ж, сегодня и я подброшу ей пищу для разговоров… Пусть обсудят моральный облик нового учителя!», — с досадой подумал Юрий Алексеевич, уже догадываясь, кто его ожидает. Была, конечно, надежда что это действительно мать какого-то из учеников, но с каждым шагом приближения к дому надежда эта таяла. И действительно, войдя в дом он сразу увидел в раскрытой большой комнате, которую хозяева по-деревенски называли «залой», Елену с Вадиком на коленях.
— Папа! — сразу закричал малыш, захлопал в ладоши. Елена встала с ребенком на руках, подошла к нему:
— Здравствуй, Юра… Вот приехали, уж прости, — с несмелой улыбкой, очень напряженно сказала она.
— Какими же судьбами? — спросил он, беря ребенка на руки и разглядывая его некоторым удивлением.
— Да ты понимаешь, Вадик… он так по тебе скучает, всё время «папа, папа»… А зимой он частенько прибаливал, простужался, обязательно надо на лето вывезти за город, а мне же некуда! Ну я и подумала, что к кому же, как не к тебе…
— Ну и правильно подумала, молодец, — вздохнул и улыбнулся Юрий, ощущая на своем лице легкие пальчики ребёнка, — Подрос-то как, я бы его не узнал!
А сам подумал: «Никакой другой причины не могла придумать? Двухлетний ребёнок скучает по отцу, которого пять раз в жизни видел, в последний раз чуть ли не год назад. Да он сейчас хоть столб телеграфный папой назовёт!».
— Ну только не надо хмуриться, Юрочка, я же ни на что не претендую! Я правду говорю, некуда нам летом поехать, вот я и решила… Ты не волнуйся, мы же не у тебя здесь жить будем. Просто ты подскажи, где можно что-нибудь снять, комнатку какую-нибудь, веранду… И платить я буду сама, ты не волнуйся. Ну, иногда может быть будешь видеться с Вадиком, если захочешь, конечно, — понизив голос, тихо объяснила она. Хозяйка, конечно, деликатно удалилась, но можно ыло не сомневаться, что слышит разговор.
— Ну да, конечно, я всё понимаю, помогу, найду комнатку какую-нибудь. Тебе же только на лето?
— Да, конечно. То есть я пока точно не знаю, но… — женщина замялась, потом, словно решившись, совсем тихо сказала: — Я понимаю, это жуткая глупость была, — ехать к тебе сюда, но я иначе не могла, понимаешь, просто не могла! Ведь мне же надо думать прежде всего о ребенке…
— Да всё нормально, Лена, о чем ты говоришь? — успокоил её Юрий, — Почему же ты не предупредила, что поедешь, я бы хоть встретил! И вообще, как ты доехала, на поезде?
— Ну а как же иначе!
— Два дня в пути, ты с ума сошла, с маленьким ребёнком! Вы же измучились, наверно?
— Нет, что ты, — Елена от этого его тона и слов словно немножко взбодрилась, — Вадику очень даже понравилось в вагоне, у него там даже друзья появились!
— Ишь ты, какой общительный, друзья у него, друзья, — потеребил мальчика по пушистой макушке Юрий. Собственного сына, которого он действительно видел так редко, а общался с ним и того меньше. Да, он был педагогом, но имел дело с детьми постарше, а как общаться с такими малышами даже и не знал! И как с его матерью общаться, с женщиной, которая не жена ему, и вообще никто, тоже не знал.
— Вы же голодные наверно с дороги? — спохватился он, спросил о том, что полегче.
— Нет, мы же второй час сидим, твоя хозяйка нас покормила. Вот видишь как он к тебе тянется! — указала она на Вадика, который вновь пытался залезть на отцовские колени, — Он же всё-таки мальчик, ему обязательно нужно мужское влияние! — продолжила развивать свою тему Елена, но потом заговорила другом, снова понизив голос: — Я, видимо, нанесла урон твоей репутации своим приездом?
— Да причем здесь репутация?
— Ну как же! Ты всё-таки учитель, а тут приехал неизвестно кто, да ещё с ребенком… У меня на работе тоже был неприятный разговор, директриса-то у нас дама с принципами. А тут тем более, — село, свои законы!
— Женой назвалась?
— Нет, зачем же я буду врать! Сказала так же, как и тебе, — ради ребенка, мол, а остальное так, неопределенно. Впрочем, хозяйка, тетя Наташа, не особо и лезла под кожу, — улыбнулась Елена.
— Да, тут народ не вредный, пытать не будут, если что не ясно — сами додумают! Ладно, пойду по поводу комнаты узнаю.
Натальи Андреевны, однако, в доме не было, — ее деликатность распростерлась настолько, что она вышла из дома, и сейчас упрекала в чем-то кур. Юрий подошел, спросил, у кого можно снять комнату.
— А что так, неужели у нас тесно? — удивилась она.
— Ну что вы! У вас чудесно, это для Елены и Вадика, мы с ней не вместе живем.
— Ох ты… А я-то думала, малыш у нас жить будет, я бы хоть понянчилась… Своих-то внуков только на фотографиях вижу! Ну ладно, сейчас я, быстро да Серафимы сбегаю, спрошу. Или у Клавдии, она тоже хорошая, одна живет, чисто, справно. Подождите, я быстро сбегаю!
Наталья Андреевна была женщиной полной, а если откровенно, то очень толстой, но двигалась она, если надо, и правда очень быстро. Вот и сейчас, отряхнув юбку и оправив одежду, не побежала, но словно покатилась в сторону соседей. «Эх, лучше бы подальше где-нибудь она Елену пристроила! Видеться по десять раз на дню совсем ни к чему», — подумал Юрий. Хотя село есть село, где ни поселись, — все будет по соседству!
А он ведь и из города уехал по сути сбежав от своего прошлого, то есть от этих двух женщин, — бывшей жены Ангелины и Елены…
Разрыв, а потом и развод с Ангелиной стал для него настоящий катастрофой… и до сих пор, кажется, остался. Как же он любил ее с самого начала, с первой встречи! Как счастлив был, когда Геля согласилась стать его женой! И каким счастьем были три года, которые они провели вместе! И как же чудовищно все рухнуло… Он даже до сих пор не понял причины, — вроде всё было хорошо, и вдруг… Да, Геля была решительной, способной на самые спонтанные действия, но ведь всему должно быть объяснения! И они были, до тех пор порка любимая жена не заявила, что хочет развестись… Это было настолько неожиданно, что он сначала подумал, что она шутит, — бывало с ней и такое, шутила порой самым странным образом, но не в этот раз! Юрий долго не мог поверить в реальность происходящего, даже когда уже было подано заявление, когда Геля собрала свои вещи, он все спрашивал:
— В чем дело, скажи? Ну объясни, я все исправлю, сделаю то, что ты хочешь!
Но она небрежно, как уже чужому человеку говорила:
— Прекрати! Дело не в тебе, а во мне, Юра. Ничего исправить уже нельзя, — и, быстро собрав свои вещи, переехала. Как ни странно, к маме! Да, у нее не было никакого другого мужчины, — это было бы больнее, но понятно, — а она просто уехала жить к своей матери! Это поначалу давало надежду, и он бесконечно звонил ей, ездил, ждал ее возле дома, пытался уговорить, вразумить, вернуть ее любыми способами! Пока однажды не порождал очень долго возле дома, не дождался, не дозвонился по телефону, позвонил в квартиру, и ее мать сказала:
— Не ходи, Юра, не звони больше! Геля уехала, комнату она где-то сняла, где — не знаю, сказать ничего не могу. И телефон сменила. Смирись ты уже, не хочет она жить с тобой!
— Да почему же? Может, просто ей что-то такое в голову взбрело, а потом это пройдёт? — жалобно говорил он, и понимал, насколько смешно и глупо выглядит, упрашивая бывшую тёщу, и ненавидел за это прежде всего себя. А она только плечами пожала:
— Не знаю, Юрочка, но не похоже. Ты уж прости меня за такие слова, но кажется, у неё всё-таки кто-то другой появился. Я никого не видела и ничего о нём не знаю, ты же понимаешь, что за человек наша… моя то есть, Геля, — если она не хочет, она и слова не скажет. Вот и мне не говорит! А ты успокойся, ты же молодой ещё, умный, красивый, женишься ещё на другой, на нормальной женщине! Детки у вас будут… — Екатерина Федоровна сама чуть не плакала, внушая это бывшему уже зятю. Может, она его и недолюбливала когда-то, но сейчас ей, видимо, было его очень жалко… Ему и самому себя было жалко! Ушла Ангелина, её никогда не будет в его жизни, и тёща в общем-то права, — не стоит ему унижаться! Ведь и в самом деле, когда-то чувство должно пройти, и у него может быть другая жизнь, другая семья. Он не представлял никакую другую женщину рядом с собой, и даже думать об этом не хотел довольно долгое время… А потом появилась Елена.
Нельзя сказать, что он влюбился в нее, — он просто увидел, что Лена его любит, и это в тот момент, наверное, было важнее, — он устал жить нелюбимым, брошенным, и его одинокую душу грел этот беззаветно любящий взгляд. Какое-то время Юрий действительно думал, что всё возможно, что они смогут жить Еленой, — в конце концов ведь ничего невозможного в этом нет! Она его любит, и возможно, ее любви хватит на них двоих? Возможно, во всех парах так происходит! Вот у них с Ангелиной так и было, — он любил, а она какое-то время терпела, а потом перестала. Но честно ли это будет по отношению к Елене? Но ещё более нечестным было то, что он, не любя, продолжал связь с ней, ибо результате все так и получилось, буквально поьву Толстому, — он чувствовал, что доставляет Елене страдания, что лжет ей, и этим она была неприятной ему! Все вдруг стало неприятным, — ее обожание и преданность, любые ее привычки, действия, особенности внешности… Да просто то, что это была не Геля! И поняв, что такая замена неравноценна, он совсем был решил разойтись с Еленой, и тут она объявила, что ждет ребёнка…
— Но прости, Лена, какие дети?! — воскликнул Юрий, — Я понимаю, может быть, я подлец, но я не могу жениться на тебе! И не могу принять этого ребёнка!
— Почему? Из-за Ангелины? — удивилась она, пока еще не веря в такое предательство.
— И из-за этого тоже. Постарайся меня понять и простить! Я же с самого начала говорил, что едва ли готов жениться на тебе, наша связь была случайностью.
Естественно, Елена была страшно оскорблена его словами и просто ушла. Юрий тогда подумал, что дело, к счастью, улажено. Лена, возможно, поплачет, но забудет его, никакого ребенка не будет, и все это благополучно закончится, и больше не встречался с ней и не звонил. А потом узнал, что нет, она всё же решила родить. Он встретил ее на улице уже с изрядным животиком, подошёл, поздоровался, сказал:
— Зачем это, Лена, скажи? Ты думаешь, что я вернусь из-за ребёнка?
Она саркастичен усмехнулась:
— А ты думаешь, что ты очень нужен мне после того, что было? Нет, Юрочка, прости, но не нужен! От ребенка я не избавилась, он всё-таки родится, нравится тебе это или нет. Но запомни: к тебе это никакого отношения не имеет. Ты можешь больше не вспоминать и не думать о нас, —Юрий увидел, что она с трудом сдерживает слезы, хотя продолжает напряженно улыбаться. — Я справлюсь без тебя, честное слово! Забудь меня, пожалуйста, и не думай никогда… может быть, так мне самой будет легче забыть тебя.
Забыл ли он? Конечно нет! Как забудешь женщину, пусть и нелюбимую, но которая была близка тебе, и которая ждёт от тебя ребёнка? Он иногда встречал ее, звонил, спрашивал, не нужна ли какая-то помощь… «Нет, у меня все хорошо», — неизменно отвечала она. Однажды высказалась более пространно, — она вообще была многословной, всё же учительница русского и литературы… И, возможно, эта велеречивость несколько отталкивала его раньше, да теперь, когда он получил вполне определённую отповедь:
— Юра, я же сказала тебе: у меня всё хорошо! И будет тем лучше, чем меньше в моей жизни будет тебя! Я продолжаю любить тебя, и мне очень горько, что ты меня бросил, но с этим можно смириться. И я мирюсь, как могу, хоть мне и трудно, поверь. А то, что ты иногда встречаешь меня, звонишь и так далее… Понимаешь, ты как неубранный труп, который лежит на столе, уж прости за такое дикое сравнение! Тебя нет рядом со мной, но ты в то же время постоянно болтаешься где-то рядом. Вот что ты сейчас хочешь? Почему тебя интересует, как я себя чувствую? Не волнуйся, если что-то будет плохо, если я вдруг умру, то тебе позвонят и сообщат об этом! А во всех других случаях ты вполне можешь оставить меня в покое, я же просила тебя ещё тогда, но ты, видимо, не услышал этого …
Ну что ж, после этого он услышал и все понял, и действительно перестал звонить, встречать Елену даже случайно. И из роддома ее с ребенком не встретил, слышал только, что она родила сына, что назвала его Вадимом… И, видимо, она тоже изменилась после родов, потому что сказала, что да, конечно, он может зайти, познакомиться с сыном. Может даже впоследствии как-нибудь общаться с ним, принимать участие в воспитании.
— Ты прости, что я не посоветовалась с тобой по поводу имени. И записать собираюсь на свою фамилию, но отчество у него твоё, Юрьевич… Если ты хочешь, то вполне можешь записать его как своего сына, а алименты требовать и от тебя все равно и не собираюсь!
Естественно, мальчика записали на фамилию Юрия, он стал отцом официально, и, хоть на алименты Елена не стала подавать, ежемесячно отправлял определенную сумму… Как налог вносил. И, собственно, это все, на этом его участие в жизни Елены и сына закончилось. Вовсе не потому, что в его жизни появилась какая-то другая женщина, — никого не появилась. И не потому, что вернулась Ангелина, — она не вернулась… Но чувства к ней почему-то вдруг вспыхнули вновь! Они словно были разбужены именно Еленой. Ему не раз приходило в голову, что он любит бывшую жену так же, как Елена любит его.
И это помогло понять, что Ангелина потеряна для него навсегда. Что ж поделаешь, если она не любит его! Вот он не любит Лену, и как бы там жизнь дальше не повернулась, все равно никогда не полюбит. Это плохо, наверное, а может, просто так, как есть… Но и со своим чувством к Ангелине он ничего поделать не мог, и, судя по всему, не смог до сих пор. Хотя, если уж честно, он вспоминал-то ее далеко не каждый день! А уехав из города очень далеко от тех мест, где жила Ангелина, казалось бы должен был вовсе забыть ее, а вот все не забывалась, и иногда очень больно отзывалась в душе эта потерянная любовь. А ведь он не знал даже, любит ли он до сих пор бывшую жену, но она почему-то так и сидела занозой в сердце! Если бы действительно сейчас вернулась она и сказала, что хочет быть с ним, он бы простил ее, принял бы? «Скорее всего нет, но вовсе не из-за Елены и даже не из-за сына», — думал он, то есть мысленно врал себе, ведь сколько раз он представлял, что вот дверь открывается, — и входит Геля… И он бросится к ней, чувствуя, как страшный груз падает с сердца! Но нет, не приедет… А с чего бы такая привязанность? С Ангелиной у них даже детей не было, — она не хотела их, хотя он умолял ее родить ребенка… «Нет, ты что, сейчас не время! Может, когда-нибудь потом», — говорила она.
А Елена наоборот, — когда он сказал ей, что ему ребёнок не нужен, он всё равно не останется с ней, не стала ничего говорить, просто отвернулась и ушла, и вскоре он узнал, что решила все же родить… И вот и появился Вадик, их продолжение на земле… Пока он жил в городе, он сына навещал, но особых чувств к нему почему-то не испытывал. Да, держал его на руках, иногда даже играл… ну то есть как играл, — мячик катал, погремушкой гремел, очень недолго, потому что не знал, как именно нужно себя вести с таким крошечным ребёнком! Конечно, малыш был милым, так улыбался беззубым ротиком, так тянулся своими розовыми ручонками, — это очень умиляло, сердце просто таяло! Но и только… Наверно, так он относился бы к любому ребенку! У него два племянника уже были, дети сестры, и к ним он чувствовал то же самое умиление… А вот если Вадик начинал капризничать, плакать, сразу возникала не то что неприязнь, а недовольство, — что это он? Ну а уж если Елена при нём переодевала ребёнка, меняла подгузник, так вообще тошнота накатывала и он спешил уйти. А при одном таком свидании, когда он держал Вадика на руках, вдруг неожиданно для самого себя поцеловал его в макушку… Елена увидела это, с улыбкой сказала:
— А ведь ты его любишь…
— Ну так что? — смущенно спросил Юрий, — Это вполне естественно.
— Ты осознаёшь, что он твой сын?
— Лена, ну о чем ты говоришь? Я же не бесчувственный. Всё я прекрасно осознаю, — передавая ей ребёнка сказал он, и после этого свидания стали гораздо реже… Потому что он увидел в глазах женщины какую-то надежду! Надо сказать, что до этого никаких разговоров о любви, о возможности сойтись, жить вместе, не было, и он не хотел этих разговоров! Может, в какой-то мере из-за этого он решил уехать из города.
Да, была причина и в том, что он стал все чаще встречать на улице Гелю… С ней после развода он практически не общался, так, от знакомых как-то услышал, что она вышла замуж, потом — что развелась, и это пробудило надежду в его душе. Как-то раз, увидев её, он даже решился подойти, поздоровался, спросил, как дела, и она ответила:
— Все хорошо, всё в порядке, всё по-прежнему! Прости, Юра, мне некогда, — и торопливо ушла. Вот это и пробудило надежду, — почему она вдруг так ушла? Может быть боится признаться в том, что жалеет об их разводе? И вскоре после этого он услышал о том, что она опять вышла замуж за человека, имеющего отношение к миру кино. Не то что артиста, а, кажется, каскадёра. Это, конечно, убивало всякие надежды! Вот тогда он решился уехать и стать сельским учителем.
Ну и вот весь учебный год поручительствовал, вполне успешно, кстати, но, естественно, в одиночестве. Хотя в первый же день, провожая его на квартиру к Степану Петровичу, глава поселения, искоса поглядывая на Юрия Алексеевича и узнавая подробности о его жизни, спросил также:
— Вы, как я понимаю, не женатый человек? Ну это ничего, это мы исправим! У нас, знаете, как в песне: в нашем районе девушки уж больно хороши!
Не соврал, конечно, девушки действительно были и очень хорошие, но Юрия это мало волновало, — память о несложившихся отношениях с двумя женщинами давала о себе знать, вот он и осторожничал. Хотя не прочь был бы вступить с кем-то в серьезные отношения, но уже по-настоящему! А опасения оставались: зачем он будет связывать свою жизнь с кем-то ещё, а вдруг получится то же самое, что и с Еленой?
Он продолжал высылать ей деньги, но никакого другого общения между ними не было. Со своими домашними общался, конечно, и младшая сестра, Юля, ему регулярно докладывала о жизни Елены, — они еще с института знакомы были, учились вместе. Как-то написала: «Прости, Юрочка, я Ленке твой адрес дала! А куда деваться, она же прохода не давала, как ни встретит, обязательно спрашивает. Говорит, хочет тебе фотографию сына послать, поблагодарить за алименты, а адреса нет. Ну и что делать, дала… Совсем у некоторых нет гордости! Но ты знаешь, мальчик у вас растёт и вправду замечательный!».
Мать Юрия, тоже учительница, тоже дама, как выразилась Елена, «с принципами», тоже была не в восторге от всей этой ситуации. То есть она не одобряла ни поведение сына, ни поведение Елены, — как это так, женщина, уже не очень молодая, двадцать пять лет, учительница, и решилась родить внебрачного ребенка!
— В наше время такое не приветствовалось! — поджав губы, сказала она. И ни несостоявшуюся невестку, ни ее сына, своего внука, вроде так и не признала. То есть исправно звонила, поздравляла с праздниками, иногда даже посылала какие-то подарки, но общаться с Еленой не желала.
— Внуков у меня и так хватает! — говорила она, у Юли уже было двое детей старше Вадика. Разумеется в том, что сестра дала Елене его адрес, ничего плохого не было, на это Юрий не обижался, тем более что Елена этим не особо пользовалась и не донимала его ни письмами, ни звонками, — поздравляла с праздниками, присылала фотографии сына и только… А потом вот взяла и приехала! Вот это уже вызывало недовольство, тем более что репутация или нет, но понятно, что ничего хорошего в том, что к учителю вдруг приехала женщина с ребёнком, — его ребёнком! — не было. Естественно, пойдут разговоры, сплетни, расспросы…
Вот зачем это нужно было Елене? Будто она не могла снять дачу где-нибудь в другом месте… Понятно, что она надеется как-то возобновить отношения с Юрием, но это же явно напрасно… Хотя, если честно, появилась вдруг мысль: а почему бы не попробовать жить вместе? В конце концов они уже готовая семья, мать, отец и сын… Елена любит его, он, в общем-то, никакой неприязни к ней не испытывает… Даже симпатия есть! Почему бы не сойтись и не жить нормально, как все люди? Но вот именно это «как все» его почему-то и останавливало, — не получится у них как у всех, это же новый обман будет с его стороны! Да и Елена, — согласится ли она на такую замену настоящих чувств? Эх Елена -Еленушка, образованность ее губит, начитанность! Все-то ей чувства подавай… Впрочем, и ему тоже, — разве согласился бы он жить вот так с Еленой, без всяких чувств? Это после того оглушительного счастья, в котором он жил с Гелей… Он чувствовал бы себя, во-первых, обманщиком, а во-вторых, чувствовал бы ее недовольство. Как же это она за несколько лет не смогла найти человека, который бы по-настоящему полюбил её? Пока он так размышлял, вернулась Наталья Андреевна:
— Ну что, Алексеевич, договорилась я с Клавдией, согласно она взять жильцов! Серафима тоже не отказалась бы, да у неё на лето свои приедут, слишком много народу будет в доме, у нее у самой внуки маленькие… Пойдём, провожу я их новому жилью.
В доме, помогая Елене собрать Вадика, она болтала:
— Ну вот Вадюшенька, поедешь сейчас в новый дом, к бабушке Дивановне! Это у нас Клавдию Ивановну так называют, внучка у неё, маленькая когда была, со всеми спорила, говорила, что у бабушки отчество Дивановна! Люди-то говорили Клавдь-Ивановна, ну и она так считала, с тех пор так и зовут. Но женщина она хорошая, тоже можно сказать педагог, в детском садике работала много лет, то есть деток любит, так что вам у неё хорошо будет! Ох, мне вот только плохо, так я хотела с таким мальчиком хорошим пожить!
Юрий подхватил чемодан и сумку Елены, пошел провожать их, удивляясь:
— И как ты это все дотащила, я не понимаю, Елена? Почему было мне не позвонить, не написать, телеграмму не орбить? — с досадой упрекал он.
— Да что такого, чемодан на колесиках, Вадик и ножками прекрасно ходит. Да тем более не так далеко нам было идти, — до поезда до на такси, здесь от вокзала тоже подвезли, — оправдывалась Елена. Клавдия Ивановна приняла их действительно очень радушно, и Юрий, оставив вещи, ушел домой, не дожидаясь хозяйку. Степан Петрович был уже дома, но он-то все же не женщина, и потому, узнав, куда ушла жена, только хмыкнул, не расспрашивая о причинах, за что Юрий был очень благодарен, — понимал, что вечером ему еще предстоит разговор с Натальей Андреевной, которой, естественно, будет интересно узнать подробности его отношения с матерью его сына. Впрочем, откровенничать на эту тему он не любил и не собирался, и очень надеялся, что Елена тоже не наболтала ничего лишнего. Да и, в конце концов, сейчас не те времена, когда внебрачный ребенок — это такое уж диво, или позор, или что-то еще. Так что, что бы ни сказала Наталья Андреевна, можно отделаться дежурным «так уж получилось», — вполне приличная фраза, которая многое объясняет! Да и правдиво к тому же, потому что действительно так уж получилось, ничего не поделаешь! Как ей объяснишь, что они не могут быть вместе, и видимо никогда не будут, потому что разделяет их больше, чем связывает.
Так началась жизнь в одном селе, но врозь. Поначалу встречались Юрий с Еленой нечасто, — у него было окончание учебного года, выпускной класс, экзамены, — некогда было даже думать о личных делах! Потом он отправился с учениками в поход на пару дней, потом начался отпуск, в который он собирался съездить домой, навестить родных. Сообщил об этом Елене:
— А ты домой не хочешь съездить?
— Так я оттуда только что приехала, — улыбнулась она, — Мне здесь очень нравится, кстати, хорошее у вас село!
— Хорошее, не спорю, но по городу порой скучаю. Но я ненадолго, недельку-другую там пробуду со своими. А у тебя же декретный скоро заканчивается, Вадику ведь уже два года и восемь месяцев!
— Ну да, молодец, помнишь! Так четыре месяца еще… После декретного, конечно, выйду на работу, но еще не знаю, наверное, придется школу сменить… Я понимаю, что ты будешь против, но я уже к вашей приглядываюсь, вот так-то…
— Почему же это я буду против? — удивился Юрий, которого такая новость слегка «контузила», но вида не подал, — Вовсе нет, учителей действительно не хватает, а ты, как я знаю, неплохая учительница.
— Спасибо. Но то, что я буду постоянно здесь, у тебя на глазах, тебе вполне возможно не понравится…
— Да, Лена, не понравится, — решительно сказал Юрий. Не хотел он больше ничего скрывать! — Изменять мы всё равно не будем, я думаю, ты сама этого не захочешь, потому что понимаешь моё отношение к тебе, оно не стало лучше. А тебя едва ли устроит, если я скажу: давай сойдёмся просто от безысходности! А раз так, то лучше и не начинать, потому что в противном случае обоим придётся опять менять место жительства, а зачем это нужно? Поэтому честно тебе скажу: я не хотел бы, чтобы ты осталась в этом селе! Дело, конечно, твоё, ни заставлять, ни уговаривать тебя я не собираюсь.
— Я всё понимаю, — Елена прямо взглянула ему в глаза, потом отвела взгляд, — Спасибо за правду. Нет, ты прав, наверное, и я ещё сама не решила, что делать. Я сюда приехала зачем? Потому что не могу жить вдали от тебя! Когда ты был в городе, мы виделись далеко не каждый день, но все же я знала, что ты живешь где-то рядом. А когда ты уехал, я думала, что сойду с ума. Долго не решалась у Юли попросить адрес, потом всё же решила. И она, и многие другие мне говорили, что зря я так унижаюсь, но я не считаю, что я унижаюсь. Я люблю тебя, понимаешь, и жить без тебя не могу. Сейчас я живу без тебя, но всё-таки рядом, и мне легче дышать, понимаешь?
— Понимаю… Очень хорошо я тебя понимаю! Но помочь ничем не могу. Какие то мы с тобой оба одинаковые получаемся, — все понимаем, а делаем не так, как надо. В общем, делай как знаешь, Лена. Решишь переехать сюда, — я, конечно, возражать не буду, да и права не имею тебе указывать, разрешать или не разрешать… Сам я в любом случае никуда от тебя не побегу, даже если ты останешься. Ну что ж, будем жить здесь, будем собирать сплетни, ничего в этом страшного нет, пока, по крайней мере. Другое дело что сын растёт, как он все это будет воспринимать?
— Ах, Юра, ну почему так сложно жить? Ну кто придумал эту любовь? Да и любовь ли эта это? Болезнь какая-то, по-моему… Только вылечиться от неё невозможно! — с мукой воскликнула Елена, — Ладно, до начала учебного года время еще есть, возможно, я в конце концов вернусь в город. Я иногда думаю, вот женился бы ты, — мне бы было легче, конец бы был всем моим надеждам! И пережила бы как-нибудь… А ты всё не женишься и не женишься! Хотя, если бы ты женился, я не знаю, что со мной было бы.
— Я вот тоже не думал, — встретишь ты кого-нибудь, выйдешь замуж, а ты…
— Да, вот такие мы такие странные… Я страдаю по тебе, а ты, как я понимаю, по Ангелине. Так что у тебя с нею, наверное, больше общего, чем со мной, — вы оба умеете вызывать вот такие чувства, больные и ненормальные. Ладно, давай пока все оставим как есть, а потом… Мне многие говорят, что единственный выход для меня, — выйти замуж за кого угодно, просто чтобы был какой-то муж, какая-то семья, какая-то другая жизнь, тогда я тебя и забуду. Но мне даже представить страшно, что я выйду за кого-нибудь замуж! — и вдруг Елена, не заканчивая разговор, не прощаясь, развернулась и ушла. Возможно, она хотела поплакать, а может, заметила чей-нибудь любопытный взгляд, — ведь разговаривали они на улице…
Юрий тоже пошёл домой, досадливо думая по дороге: «Ну что ж, судя по всему, Елена все-таки останется! И придется нам тогда в скором времени обоим отсюда убираться, потому что кому в школе нужны такие учителя, с такими-то проблемами! Вот и останется нам только или опять-таки бежать, или сойтись под давлением общественности. И то, и другое плохо, но второе, пожалуй, хуже, потому что такой совместной жизни мы оба не видим. Да уж, подобрались мы, парочка каких-то психопатов с ненормальной, больной любовью!».
Собираясь домой и уже по дороге он понятия не имел, что расскажет домашним. Знают ли они уже о том, что Елена с мальчиком приехали к нему? И если знают, то как на это отреагируют? Оказалось, что дома уже в курсе. Разговор об этом начался, естественно, не сразу, однако после радостной встречи, после обмена новостями и подарками, после небольшого пира, устроенного мамой в честь приезда сына, Юлька не выдержала:
— Я так понимаю, Елена к тебе всё-таки припёрлась? — спросила она, и по всему было видно, что она осуждает за это подругу. Понимая, что скрывать не приходится, Юра ответил:
— Да, приехала. Сказала, что так на лето, комнату отдельную сняла, мы не вместе.
— Понятно… Она, конечно, не за этим поехала! Я просто удивляюсь, насколько у некоторых нету собственного достоинства! — возмущенно сказала Юля, — И она всегда такой была! На первом курсе еще, влюбилась в одного препода…
— Не надо, Юля! При чем здесь это? — Юрий не то что решил заступиться за Лену, а просто ему неприятно стало такое обсуждение.
— Ну как при чем? Она прекрасно знает, что ты её не любишь! Да ты уехал из родного дома Бог знает куда, по-моему, по большей части из-за нее!
— Вовсе не из-за нее, просто уехал. Я же говорю тебе, я всегда хотел быть сельским учителем, — с неудовольствием сказал Юрий. И мама, почувствовав его настроение, решила перевести разговор, но сделала это крайне неудачно:
— Да Бог с ней, с этой Еленой! Ты вот знаешь, что Геля овдовела? Да, муж у нее умер, погиб то есть, какая-то авария была, я точно не знаю. Но теперь она одна. Очень переживала по этому поводу.
Юля, поняв, что такое замечание совсем некстати, посмотрела на маму осуждающе, сказала:
— Ну что об этом говорить! Что Елена что Ангелина, дела прошлые, правда же, Юра? Пора тебе уже о других подумать. А то что это получается, — Юрка за Гелькой, Ленка за Юркой…
— Послушайте, а может хватит об этом? — скрывая раздражение сказал Юрий, которому очень не нравился этот разговор, — Я обязательно обо всем подумаю, но, по-моему, это не предмет для публичного обсуждения.
— Какое же публичное? — удивилась мама, — Мы, кажется, твои самые близкие родственники! И, понятное дело, переживаем за тебя. Тридцать лет скоро, а ты не женат.
— Я разведён. К тому же ребёнок у меня уже есть.
— Так все-таки ты подумываешь о том, чтобы сойтись с Леной? — удивилась мать, и вдруг сказала: — А и правильно! Сойдетесь, будете сына растить, второго родите, — и не будет времени думать про всякую любовь! И ребенок будет расти в нормальной обстановке, а то она и малыша неизвестно кем воспитает… Где это видано, ну сама чудишь — твое дело, а ребенка-то зачем в свои игры втягивать? Будет им теперь всю жизнь манипулировать… Ты об этом подумай, Юрочка, и сына пожалей!
— Я думаю прекратить этот разговор! Честное слово, мама, когда я надумаю жениться на ком бы то ни было, я в первую очередь сообщу об этом тебе! Сейчас я не думаю сходиться ни с кем. Я собираюсь прилечь и отдохнуть с дороги, — сказал он, вставая.
— Мам, а может, его уе врачу показать? Психологу какому-нибудь? Ну что он,в самом деле… — тихо предположила Юля.
— Ну зачем ты так о брате? Что ты тому психологу скажешь, что он жениться не спешит? Так может, и правильно делает!
— Да не в этом дело! Просто видно же, что он сам не рад… И зачем ты ему про Гелю сказала, еще решит с ней встретиться.
— И что страшного? Увидится, — может, на этом и уймется. Или опять с ней сойдется. Тут уж, сама понимаешь, никакие врачи не помогут. Не будем уже лезть в чужое дело. А ты, Юля, того и гляди, предложишь его к какой-нибудь колдунье отвести! — недовольно сказала мать.
— Ну что ты! — воскликнула Юля и порадовалась, что не озвучила такую мысль, которая у нее появлялась. Но ведь она просто хотела помочь брату!
А Юрий лежал в своей комнате и удивлялся: новость о несчастье и, возможно, одиночестве Ангелины его совсем не тронула! Как и то, что в далеком селе его ждет Лена с ребенком. Сойтись с ней ради сына? Ну а что, действительно, игры закончились, не молоденькие уже, надо подумать о ребенке! И о себе тоже, — не жить же всю жизнь бобылем. «А жить с нелюбимой женщиной, это что? Это какое-то… моральное самоубийство! Сын вырастет и так, и эдак, Елена — хорошая мать! А мы не проживем свою жизнь, а промучаемся, оно кому-то надо?», — думал он.
А Елена тоже думала о том же… Вадик подошел к ней, протянул машинку, сообщил:
— Папа дал!
— Папа, да.. — она обняла малыша, прижала к себе, — Любишь папу? Помнишь его?
— Да! Он там жил, да?
— Да. И уехал. А хочешь, и мы на поезде поедем?
— Хочу! — Вадик начал вырываться из объятий матери, и она отпустила его, подумав, что никогда больше Юрий от нее не уйдет, навсегда останется рядом с ним, своим сыном. «Напрасно я все затеяла, ведь знала же, что не нужна! И не в унижении дело, просто уже ни к чему! Села за стол, чтобы написать письмо, дала и сыну бумагу и карандаш:
— Нарисуй что-нибудь для папы!
Сама она старалась писать покороче, — знала, что Юрий не любит лишних слов. Да и какие уж тут слова. Все сказано, все ясно! «Больше я тебе досаждать не буду, а где нас искать ты знаешь. Прости, если что не так», — закончила она свое недлинное послание, сообщила хозяйке, что собирается уехать в город.
— А что же так-то? — удивилась Клавдия Ивановна, — Или стряслось что?
— Ну что вы, все прекрасно! — ответила Елена, — Мне здесь очень нравится. Еще бы осталась, но позвонили с работы, нужно какие-то вопросы там решить, документы подвезти… — ей неудобно было врать доброй женщине, но и правду как скажешь? — Я Юрию Алексеевичу письмо написала, если там не встретимся, то ему передадут.
— Если из-за работы, то конечно, как откажешь, но —вздохнула Клавдия Ивановна, — Так жалко мне, что вы уезжаете! Может, вернетесь потом? У нас здесь не только летом, но и осенью очень красиво!
— Там посмотрим. Вполне возможно, что и вернусь! — ответила Елена, хотя и очень сомневалась, что еще когда-нибудь увидит это места. Юрия, скорее всего, увидит, к сыну, наверное, будет приходить. «Может, за эти пару месяцев, что мы прожили рядом, он привык к ребенку?» — думала она. О том, что Юрий мог привыкнуть к ней, мыслей, конечно, не было. Более того, в какой-то момент Елена подумала: «Если даже он сказал бы, что хочет попробовать жить со мной, я бы не смогла. Кажется, я испробовала все, но добилась совсем не того результата, опозорилась перед всеми, опротивела ему окончательно. Ну и ладно! Значит, не судьба», — и начала собираться.
Юрий, приехав через пару дней после ее отъезда и узнав, что Елена с сыном вернулись в город, сперва почувствовал было облегчение… Но после того, как прочел ее письмо, понял, что остался один… Ему не хватало Вадика, не хватало и Елены, — многословной, глядящей на него с любовью! Он ел было за стол, чтобы написать письмо, но даже не начал: взялся за телефон, чтобы позвонить и узнать, когда отправится следующий поезд до города.