никитаМашина мягко притормозила у светофора. Лера привычным движением поправила зеркало заднего вида, мельком взглянув на свое отражение. В последнее время она редко на себя смотрела — всё некогда. Но сегодня что-то заставило её задержать взгляд. Когда, когда появились эти мелкие морщинки в уголках глаз? Когда взгляд стал таким… потухшим?
Сигнал мобильного вывел её из задумчивости. Имя на экране заставило сердце биться чаще: Марина! Сколько они не виделись? Года три? Четыре?
— Привет, пропащая душа! — голос подруги звучал так же звонко и энергично, как и десять лет назад.
— Маринка, ты? — Лера невольно улыбнулась, выруливая на поворот к школе. — Вот это сюрприз!
— Представляешь, я в вашем городе! Моя фотовыставка будет проходить в галерее «Перспектива» в следующем месяце!
— Фотовыставка? — Лера остановила машину у школьных ворот, наблюдая, как дочери выпрыгивают с заднего сиденья, махнув ей на прощание. — Поверить не могу… Это же твоя мечта.
— Да! И знаешь, что самое крутое? Мне нужен помощник! И я сразу подумала о тебе. Помнишь, как ты организовывала наши студенческие мероприятия? У тебя феноменальный талант всё структурировать.
— Я? — Лера растерянно смотрела, как Анна и Алиса скрываются за школьными дверями. — Марин, я же… я так давно ничем подобным не занималась.
— Ой, брось! Это как на велосипеде кататься — никогда не забывается. К тому же, это оплачиваемая работа. Не бог весть какие деньги, но всё же.
Сердце Леры застучало быстрее от внезапно нахлынувшего волнения.
— Я… я должна подумать, — она прикусила губу. — Стас…
— Ах да, твой супруг-контроль, — в голосе Марины послышались саркастические нотки. — Слушай, я не прошу тебя бросать семью. Это временный проект, пара недель подготовки, потом два дня самой выставки. Подумай, а? Вспомнишь молодость, проветришь мозги.
— Хорошо, я подумаю, — пообещала Лера, уже понимая, что согласится, даже если придется схитрить. — Правда подумаю.
Стас вернулся домой около восьми, как обычно загруженный рабочими мыслями. Лера наблюдала, как он методично переодевается в домашнее, аккуратно вешая деловой костюм на плечики.
— Девочки уроки сделали? — спросил он, проходя на кухню и открывая холодильник.
— Да, Анна по математике помогла Алисе, — Лера поставила перед ним тарелку с горячим ужином. — Стас, помнишь Марину? Мою подругу из университета?
— Ту, что вечно с фотоаппаратом таскалась? — он нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Да. Она сейчас известный фотограф, её работы даже за границей выставляют, — Лера старалась говорить небрежно, хотя внутри всё сжималось от предстоящего разговора. — Она будет проводить выставку в нашем городе и предложила мне помочь с организацией.
Стас перестал жевать и медленно поднял глаза.
— И что ты ей ответила?
— Я сказала, что подумаю, — Лера сделала глубокий вдох. — Это был бы интересный опыт, и Марина предлагает оплату…
— Оплату? — Стас усмехнулся. — Тебе не хватает денег? Я недостаточно зарабатываю?
— Дело не в этом, — Лера почувствовала, как щеки начинают гореть. — Просто мне хотелось бы чем-то заняться, кроме домашних дел. Вспомнить, какой я была до…
— До чего? До замужества? До рождения детей? — в его голосе появились стальные нотки. — Тебе не нравится быть женой и матерью?
— Конечно нравится! — Лера быстро заговорила, ненавидя себя за оправдывающийся тон. — Но это не значит, что я не могу делать что-то ещё. Это всего на пару недель.
Стас отодвинул тарелку и посмотрел на жену долгим, оценивающим взглядом.
— Ты никуда не поедешь без моего разрешения, — произнес он тихо, но твердо. — А я этого не разрешаю. У тебя есть обязанности перед семьей, и эта… фотовыставка в них не входит.
Лера почувствовала, как что-то внутри неё надломилось. Не сам отказ — она его ожидала. А фраза «без моего разрешения». Когда она превратилась в человека, которому нужно разрешение?
— Но девочки весь день в школе, я бы успевала…
— Я сказал нет, — отрезал Стас, возвращаясь к ужину. — Тема закрыта.
Лера лежала без сна, прислушиваясь к размеренному дыханию мужа. В голове крутились воспоминания: она, двадцатилетняя, в гимнастическом купальнике, уверенно выполняющая сложнейшие элементы на бревне; она, организующая университетские соревнования; она, влюбленная в высокого спонсора с внимательным взглядом, который смотрел на неё с восхищением…
Когда всё изменилось? Когда восхищение в его глазах сменилось собственническим блеском? Когда её энергия и самостоятельность стали восприниматься как угроза? Когда она сама начала спрашивать разрешения на каждый шаг?
Утром, проводив детей в школу, Лера решительно набрала номер Марины.
— Я согласна, — сказала она вместо приветствия. — Но Стас против, так что придется действовать тайно.
— Ого! — в голосе подруги слышалось удивление. — Не ожидала от тебя такой конспирации. Ты уверена?
— Абсолютно, — Лера крепче сжала телефон. — Просто мне нужно продумать, как это сделать.
План родился неожиданно. Олег, давний друг семьи и фитнес-тренер, давно предлагал Лере позаниматься в его клубе. «Для тонуса и настроения,» — говорил он. Стас не возражал — спорт был той сферой, которую он уважал.
— Я начинаю заниматься фитнесом с Олегом, — сообщила Лера мужу вечером. — Три раза в неделю, утром, после того как отвезу девочек в школу.
Стас одобрительно кивнул.
— Давно пора. Ты немного расплылась в последнее время.
Лера сжала зубы, проглатывая обиду. План уже складывался в голове: два дня в неделю она действительно будет заниматься с Олегом, а в остальное время — помогать Марине.
— Смотри, если поставить эту серию фотографий так, то получится плавный переход, — Лера раскладывала снимки на большом столе в студии Марины. Последние две недели она жила двойной жизнью: примерная жена и мать дома, активный организатор выставки за его пределами.
— Лерка, ты гений! — Марина восхищенно смотрела на работу подруги. — Я сама не смогла бы так структурировать материал. Ты не растеряла хватку!
Лера улыбнулась, чувствуя приятное тепло от похвалы. Когда она в последний раз слышала что-то подобное? Не «ужин вкусный» или «рубашка хорошо выглажена», а настоящее признание её интеллекта и организаторских способностей?
— Знаешь, я тут подумала, — Марина поправила яркую прядь волос, выбившуюся из пучка, — у меня будет ещё проект в соседнем городе через месяц. Хочешь поработать и там?
Лера замерла, держа в руках одну из фотографий. Предложение было заманчивым, но… соседний город. Это уже не пара часов вне дома, а целые дни отсутствия.
— Не знаю, Марин. Стас никогда не согласится.
— А ты не спрашивай, — пожала плечами подруга. — Как сейчас. Скажешь, что едешь на фитнес-марафон с Олегом. Тот не выдаст?
— Олег-то не выдаст, но…
Телефон Леры зазвонил, прерывая разговор. На экране высветилось имя отца.
— Пап? — она отошла к окну, прижимая телефон к уху. — Что-то случилось?
Голос отца звучал напряженно.
— Лерочка, мне тут немного нездоровится последнее время. Врач говорит, нужно более серьезное обследование в областной больнице.
— Что именно нездоровится? — сердце Леры сжалось от тревоги.
— Да ерунда, давление скачет, слабость какая-то. Но я один не справлюсь с этими больницами, ты знаешь…
Лера знала. После того, как не стало мамы пять лет назад, отец замкнулся, стал нелюдимым. Для него поход в поликлинику был настоящим испытанием.
— Я приеду, — решительно сказала она. — Вот только…
Она не договорила. Фраза «спрошу у Стаса» застряла в горле. С каких пор ей нужно разрешение, чтобы помочь родному отцу?
Вечером, когда дети уже спали, а Стас просматривал бумаги в кабинете, Лера решилась на разговор.
— Папе нездоровится, — начала она, присаживаясь напротив мужа. — Ему нужно в областную больницу на обследование, но одному тяжело.
Стас поднял голову от документов.
— И?
— Мне нужно съездить к нему на несколько дней, — Лера старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело от предчувствия скандала.
— Сейчас? — Стас нахмурился. — У меня важные переговоры на следующей неделе, я не смогу сидеть с девочками.
— Я думала взять их с собой. Им будет полезно повидать дедушку.
— Нет, — Стас покачал головой. — У них школа, занятия. Не хватало ещё учебу пропускать из-за каких-то надуманных проблем со здоровьем.
— Надуманных? — Лера почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Папе почти семьдесят, у него проблемы с сердцем. Это не надумано!
— Пусть вызовет скорую, если так плохо, — Стас вернулся к бумагам. — Ты никуда не поедешь.
— Стас, это мой отец!
— А это твоя семья, — он указал на стопку документов. — И мой бизнес, который её содержит. Я сказал — нет. Можешь позвонить ему и объяснить, что у тебя есть более важные обязательства.
Лера смотрела на мужа и не узнавала человека, за которого вышла замуж тринадцать лет назад. Того Стаса, который восхищался её независимостью и силой характера. Который говорил, что влюбился в неё именно за эту внутреннюю свободу.
Она вышла из кабинета, тихо прикрыв дверь. В голове пульсировала одна мысль: «Хватит. Просто хватит.»
— Мам, я могу с тобой поговорить? — Анна, старшая дочь, заглянула в комнату, где Лера складывала вещи в небольшую дорожную сумку.
— Конечно, солнышко, — Лера присела на кровать, похлопав рукой рядом с собой. — Что случилось?
Анна присела, теребя край футболки.
— Ты правда едешь к дедушке? Папа сказал, что ты хочешь сбежать от нас.
Лера почувствовала, как внутри всё сжимается от гнева и боли.
— Послушай меня внимательно, — она взяла дочь за руки. — Я никогда, слышишь, никогда не сбегу от вас с Алисой. Вы — самое дорогое, что у меня есть. Но дедушке сейчас нужна помощь, и я должна поехать.
— Папа запретил, — тихо произнесла Анна.
— А ты как думаешь, — Лера заглянула дочери в глаза, — правильно ли не помогать близким, когда им плохо, только потому что кто-то запретил?
Анна задумалась, потом решительно покачала головой.
— Нет. Мы же на уроках этики проходили, что помогать другим — это правильно.
— Вот именно, — Лера обняла дочь. — Иногда взрослые тоже ошибаются или поступают неправильно. Даже папы.
— А как же мы? — в дверях появилась младшая, Алиса, с тревогой в глазах.
— Вы пока побудете с папой, а я скоро вернусь, — Лера протянула руку и второй дочери. — Мы будем разговаривать по видеосвязи каждый день, обещаю.
— А папа сказал бабушке, что ты плохая мать, — выпалила Алиса.
Лера вздрогнула. Ирина Сергеевна, мать Стаса, всегда недолюбливала невестку, считая её недостаточно преданной семье.
— Бабушка сказала, что настоящая мать должна слушаться мужа, — продолжала Алиса. — Это правда?
Лера глубоко вздохнула, подбирая слова.
— В семье все должны уважать друг друга. Но слушаться… Знаешь, взрослые люди не слушаются друг друга, как дети. Они договариваются. И если договориться не получается, каждый имеет право принять собственное решение.
— Лера! — голос Стаса из коридора заставил всех троих вздрогнуть. — Что ты им рассказываешь?
Он стоял в дверях, сжав кулаки.
— Правду, — просто ответила она. — Девочки, идите к себе, пожалуйста. Нам с папой нужно поговорить.
Когда дети вышли, Стас плотно закрыл дверь.
— Ты что себе позволяешь? — его голос был тихим, но в нём клокотала ярость. — Настраиваешь детей против меня?
— Я не настраиваю, — Лера продолжала складывать вещи. — Я просто объясняю им свою позицию. Как и ты свою.
— Ты никуда не поедешь, — он схватил её за руку. — Я запрещаю.
Лера высвободила руку, удивляясь собственному спокойствию.
— Ты не можешь мне запретить. Я еду к отцу, и точка.
— Если ты уедешь, можешь не возвращаться, — Стас навис над ней. — Я подам на развод и оставлю детей себе. У меня доходы, у меня связи, у меня мать, которая подтвердит, что ты плохая мать. Ты останешься ни с чем.
В другое время эти угрозы напугали бы Леру до дрожи в коленях. Но сейчас она чувствовала только усталость и какую-то отрешенность.
— Делай что хочешь, — она застегнула сумку. — Но я еду к отцу. И девочкам я сама всё объясню.
Она прошла мимо опешившего мужа к двери.
— Если тронешь мои вещи или попытаешься выбросить их — я подам заявление в полицию, — добавила она, оборачиваясь. — И не думай, что я не серьезно.
Отец встретил её на пороге своего старого дома, удивленно глядя на сумку и запыхавшуюся дочь.
— Лерочка, ты одна? А Стас? Девочки?
— Девочки со Стасом, — она обняла отца, чувствуя, как он похудел за последний год. — А я приехала помочь тебе.
Позже, устроившись на старом диване с чашкой чая, Лера наконец дала волю слезам, рассказывая отцу обо всём: о постепенном превращении заботливого мужа в домашнего тирана, о запретах, о контроле, о фотовыставке Марины, о своих попытках сохранить хоть какую-то независимость.
— Я не знаю, что делать дальше, пап, — она вытирала слезы тыльной стороной ладони. — Он угрожает отнять девочек, если я не вернусь. Говорит, что оставит меня без копейки.
Отец, старый военный с прямой спиной и ясными глазами, долго молчал, обдумывая слова дочери.
— Знаешь, — наконец произнес он, — когда вы со Стасом поженились, я был спокоен. Думал, он сможет о тебе позаботиться после того, как меня не станет. Но забота — это не клетка, Лерочка. Твоя мама была сильной женщиной, и я любил её именно за это. Я никогда не запрещал ей делать то, что она считала правильным.
Он сжал руку дочери.
— Ты похожа на неё. Такая же волевая и смелая. Только почему-то забыла об этом.
— Но девочки… как я смогу без них?
— А кто сказал, что ты будешь без них? — отец нахмурился. — Борись. Ты всегда была бойцом. На соревнованиях, помнишь? Даже с травмой выступала и выигрывала. Не позволяй ему запугать тебя.
Звонок телефона прервал их разговор. Лера вздрогнула, увидев на экране имя Марины.
— Подруга? — спросил отец, и Лера кивнула. — Отвечай. Тебе нужны союзники.
— Он что сделал? — Марина почти кричала в трубку. — Запер твои вещи? Не дает говорить с детьми? Лера, это уже за гранью! Ты должна обратиться к юристу.
— У меня нет денег на юриста, — устало ответила Лера, прижимая телефон к уху. Три дня без связи с дочерьми измотали её. Стас не отвечал на звонки, а когда она звонила на домашний, трубку брала его мать и сразу вешала её.
— У меня есть, — решительно заявила Марина. — Я оплачу. И ещё, слушай, твоя работа на выставке — это настоящий талант. У меня есть предложение: стань моим постоянным организатором. С оплатой, контрактом, всем как положено. Ты сможешь себя обеспечивать.
Лера прикрыла глаза, представляя эту возможность. Собственный заработок. Независимость. Работа, которая приносит удовлетворение.
— Стас никогда не отпустит девочек, — прошептала она.
— А мы попробуем заставить его, — в голосе Марины звучала сталь. — Мой двоюродный брат — отличный адвокат по семейным делам. Завтра приедем к тебе, всё обсудим.
После звонка Лера долго сидела, глядя в окно на заснеженный двор. Где-то там, в большом доме на окраине города, её дочери сейчас, возможно, плачут, зовут её. А может, Стас уже настроил их против матери?
От этих мыслей хотелось кричать. Но вместо этого Лера открыла ноутбук и начала составлять план. Чёткий, структурированный, как она привыкла делать когда-то, организуя мероприятия. План возвращения собственной жизни.
— Суд примет во внимание желание детей, — объяснял Антон, брат Марины и опытный адвокат. — Учитывая возраст девочек, их мнение будет важным аргументом.
— Но Стас может манипулировать ими, — Лера нервно перебирала бумаги, разложенные на столе. — Он и его мать…
— Для этого есть детский психолог в составе комиссии, — адвокат постучал ручкой по столу. — Они умеют видеть такие вещи.
— А как быть с финансами? — вмешался отец Леры. — Он угрожает оставить её без средств.
— Есть совместно нажитое имущество, — Антон делал пометки в блокноте. — Дом, машины, бизнес, который рос, пока вы были в браке. Вы имеете право на значительную часть.
Лера вздохнула.
— Мне не нужно многого. Только дети и возможность работать.
— И ты это получишь, — Марина сжала её руку. — Мы не дадим ему запугать тебя.
Вечером, когда все разошлись, Лера набралась смелости и позвонила Олегу, зная, что тот может хоть что-то рассказать о девочках.
— Они скучают, — тихо сказал он. — Но держатся. Стас запретил всем в доме упоминать твоё имя, но Анна тайком спрашивала о тебе после тренировки.
— Как они?
— Внешне нормально. Ходят в школу, на занятия. Но я видел, как Алиса плакала в раздевалке. Она думает, что ты их бросила.
Сердце Леры сжалось от боли.
— Олег, пожалуйста, если сможешь, скажи им, что я борюсь за них. Что я вернусь.
— Скажу, — пообещал он. — И знаешь, Лера… я рад, что ты наконец решилась. Мы все видели, что происходит, но не знали, как помочь.
Первое судебное заседание по бракоразводному процессу было назначено через месяц. Все эти дни Лера жила как на иголках: готовилась с адвокатом, работала с Мариной над новым проектом, помогала отцу с лечением. Но главное — пыталась восстановить связь с дочерьми.
Стас блокировал все её попытки, но однажды вечером раздался звонок с незнакомого номера.
— Мама? — голос Анны звучал приглушенно, словно она говорила из-под одеяла. — Это я. Я взяла телефон у подруги.
— Анечка! — Лера прижала телефон к уху так сильно, что стало больно. — Милая, как вы? Как Алиса?
— Нормально, — девочка помолчала. — Папа говорит, что ты нас бросила. А бабушка сказала, что ты плохой человек и плохая мать.
— Это неправда, — Лера старалась говорить спокойно. — Я люблю вас больше всего на свете. И я вернусь за вами, обещаю.
— Правда? — в голосе дочери послышалась надежда. — Когда?
— Скоро. Нам нужно пройти через суд, где решат, с кем вы будете жить. И очень важно, чтобы вы сказали там правду о том, с кем хотите остаться.
— Я хочу с тобой, — прошептала Анна. — И Алиса тоже. Папа стал совсем другим. Кричит часто, телефоны наши проверяет. А бабушка… — она замолчала, но Лера почти физически ощущала страх дочери.
— Что бабушка, милая?
— Она сказала, что если мы захотим к тебе, значит, мы предатели, как ты. И что тогда мы ей не внучки.
Лера стиснула зубы, сдерживая гнев.
— Это неправильно так говорить. Послушай, вам нужно держаться вместе с сестрой. И помнить, что я вас люблю и борюсь за вас.
В трубке послышался какой-то шорох, а потом испуганный шепот:
— Кто-то идёт. Мне пора.
Связь оборвалась, оставив Леру с колотящимся сердцем и ощущением бессилия. Она сжала телефон в руке, глядя в темное окно. Где-то там, всего в двадцати километрах отсюда, её дочери боятся говорить с собственной матерью. Что происходит с людьми? Как любовь превращается в такую удушающую, разрушительную силу?
День суда наступил неожиданно быстро. Лера стояла перед зеркалом, разглаживая строгое платье тёмно-синего цвета. Она выглядела собранной, спокойной — полной противоположностью тому урагану эмоций, что бушевал внутри.
— Ты справишься, — Марина поправила ей воротник. — Просто говори правду. Не оправдывайся, не извиняйся. Ты ничего плохого не сделала.
Коридор суда оказался неожиданно светлым и просторным. Лера шла, чувствуя, как каблуки отстукивают ритм её учащенного сердцебиения. Она увидела их издалека: Стас в идеально сидящем костюме, его мать с идеальной укладкой, и — сердце сжалось — девочки в одинаковых платьях, с одинаковыми прическами. Аня заметила её первой. В глазах дочери мелькнуло столько эмоций сразу — радость, страх, надежда.
— Мама! — Алиса дернулась было к ней, но бабушка крепко схватила внучку за плечо, удерживая на месте.
— Здравствуйте, девочки, — Лера старалась говорить ровно, хотя внутри всё кричало от желания обнять дочерей. — Я так скучала по вам.
Стас шагнул вперёд, загораживая детей.
— Заседание ещё не началось. Не нужно давить на детей.
— Я не давлю, — Лера посмотрела ему прямо в глаза. — Я просто поздоровалась с собственными дочерьми.
Ирина Сергеевна поджала губы, окидывая бывшую невестку презрительным взглядом.
— Вспомнила о материнском долге? Бросила семью, опозорила нас перед всеми, а теперь делаешь вид, что тебе не всё равно?
— Матушка, — Антон, адвокат Леры, мягко вклинился между ними, — давайте оставим эмоции для зала суда. Здесь дети, не стоит при них…
— Вот именно! — патетически воскликнула свекровь. — Дети! О которых эта… эта женщина даже не подумала, когда сбегала! Бросила их как…
— Бабушка, мама не бросала нас, — вдруг твердо произнесла Анна, делая шаг вперед. — Она поехала помочь дедушке. И она звонила нам, но вы не давали нам разговаривать с ней.
В коридоре повисла тишина. Стас смотрел на дочь так, словно видел её впервые. Лера почувствовала, как к горлу подкатывает комок — её девочка, её смелая, честная девочка.
— Анна, — в голосе Стаса зазвучали металлические нотки, — мы обсудим твоё поведение дома.
— Не нужно ничего обсуждать, — Лера шагнула к дочери. — Анна сказала правду. И сегодня правду услышит суд.
Зал суда оказался меньше, чем представляла Лера. Строгая женщина-судья с внимательным взглядом, секретарь, стороны процесса — и ощущение, что решается судьба всей её жизни.
Стас выступал первым. Его версия событий была выверенной и убедительной: примерный семьянин, успешный бизнесмен, заботливый отец. Жена, которая внезапно решила «найти себя» и бросила семью ради сомнительных авантюр с подругой.
— Валерия всегда была импульсивной, — говорил он, бросая в сторону Леры сочувственные взгляды. — Возможно, у неё кризис среднего возраста или депрессия. Я готов помочь ей с лечением, но считаю, что в таком нестабильном состоянии доверять ей воспитание детей нельзя.
Ирина Сергеевна поддержала сына, добавив красочных деталей о «безответственности невестки» и о том, как она, бабушка, фактически заменила детям мать.
Когда пришла очередь Леры, она поднялась, чувствуя, как дрожат колени. Но голос звучал ровно и спокойно.
— Ваша честь, тринадцать лет назад я вышла замуж за человека, которого любила. Который, как мне казалось, уважал меня. Но постепенно наши отношения превратились в диктатуру. Я не могла принимать решения, не могла распоряжаться своим временем, не могла даже навестить больного отца без разрешения мужа.
Она рассказала всё: о фотовыставке, о тайных занятиях, о звонке отца и категорическом запрете мужа, о его угрозах.
— Я не бросала своих детей. Я звонила каждый день, но мне не давали с ними поговорить. Я пыталась навестить их в школе, но муж перевёл их на домашнее обучение. Я не сбегала от семьи — я уехала помочь отцу, собираясь вернуться. Но муж поставил ультиматум: либо я буду жить по его правилам, либо не увижу детей.
Судья слушала внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы. Когда она попросила пригласить детей для беседы, Лера почувствовала, как холодеет от страха: что, если Стас и его мать запугали девочек? Что, если они боятся сказать правду?
Но Анна, войдя в кабинет судьи, где проходила беседа без родителей, распрямила плечи, так похоже на мать, и заговорила твердо и ясно. Потом была очередь Алисы, и Лера видела, как напрягся Стас, ожидая исхода этого разговора.
Выйдя из кабинета, девочки сели на скамейку в коридоре, держась за руки и не глядя ни на мать, ни на отца. Что они сказали? О чём их спрашивали?
Судья объявила перерыв для изучения материалов дела. Тянулись мучительные часы ожидания.
— Суд постановил: учитывая желание несовершеннолетних детей и заключение психолога, определить место жительства Кузнецовой Анны Станиславовны и Кузнецовой Алисы Станиславовны с матерью, Кузнецовой Валерией Викторовной.
Слова судьи доносились до Леры словно сквозь вату. Она победила? Девочки будут с ней?
— Отцу, Кузнецову Станиславу Игоревичу, предоставляется право встреч с детьми в порядке, установленном судом…
Дальше Лера уже не слушала. Она смотрела на дочерей, на их просветлевшие лица, на их улыбки. Они будут вместе. Они справились.
Выходя из зала суда, Лера столкнулась со Стасом. Его лицо исказилось от гнева.
— Ты ещё пожалеешь, — процедил он сквозь зубы. — Я не оставлю это просто так.
— Станислав, — адвокат Леры положил руку ему на плечо, — сейчас не лучший момент для угроз. Особенно при свидетелях.
Стас стряхнул его руку и быстро пошёл к выходу, где его ждала мать с каменным лицом.
А Лера просто стояла, чувствуя, как дочери прижимаются к ней с двух сторон, как их маленькие руки обнимают её, и понимала: вот он, самый счастливый момент в её жизни.
Следующие месяцы были наполнены и радостью, и трудностями. Лера сняла небольшую квартиру недалеко от школы девочек, устроилась на постоянную работу организатором мероприятий в компанию Марины, помогла отцу переехать поближе к ним. Жизнь постепенно налаживалась.
Стас периодически пытался манипулировать через детей — то дорогими подарками, то обещаниями, то обвинениями в адрес матери. Но со временем его интерес к дочерям стал угасать. Особенно после знакомства с Викторией, молодой моделью, которая участвовала в рекламной кампании его мебельных салонов.
— Папа сказал, что теперь у него будет новая семья, — рассказала Анна после одной из редких встреч с отцом. — И что Вика скоро станет нашей мачехой.
Лера просто кивнула, не позволяя себе комментировать решения бывшего мужа. Она давно выработала правило: никогда не критиковать отца девочек в их присутствии, какие бы чувства он у неё ни вызывал.
Спустя год Стас действительно женился на Виктории. Пышная свадьба, фотографии в глянцевых журналах, медовый месяц на Мальдивах. Дочерей на торжество не пригласили, и Лера видела, как Алисе больно от этого, хотя та и пыталась скрыть обиду.
— Знаешь, милая, — сказала Лера дочери, заплетая ей косу перед школой, — иногда взрослые совершают ошибки. Не потому, что они плохие люди, а потому что запутались. Но ты всегда можешь выбирать сама — обижаться или отпустить.
Алиса задумчиво кивнула, разглядывая своё отражение в зеркале.
— Мам, а ты отпустила обиду на папу?
Лера замерла на мгновение. Сложный вопрос. Простила ли она Стаса за всё, что он сделал?
— Я стараюсь, — честно ответила она. — Не ради него, а ради себя. Потому что носить обиду в сердце — это как нести тяжёлый камень. Рано или поздно устанешь.
Звонок раздался вечером, когда они с девочками заканчивали ужин. Номер был незнакомым, и Лера поколебалась, прежде чем ответить.
— Алло?
— Лера? — голос был смутно знакомым. — Это Олег. Ты сидишь?
— Да, — она напряглась, чувствуя, как холодеет в груди. — Что случилось?
— Включи новости. Любой канал.
Лера щелкнула пультом, включая телевизор. На экране появилась серьезная ведущая, говорящая на фоне фотографии… Стаса? Лера прибавила звук.
«…бизнесмен Станислав Кузнецов был задержан по обвинению в нанесении тя.жких те.лесных повреждений своей супруге Виктории Кузнецовой. По словам пострадавшей, это не первый случай домашнего насилия…»
Лера медленно опустилась на диван, чувствуя, как немеют пальцы.
— Мама? — Анна стояла в дверях, широко раскрытыми глазами глядя на экран. — Это же папа?
— Девочки, идите в свои комнаты, — Лера выключила телевизор. — Нам нужно поговорить, но не сейчас. Я должна сначала узнать, что происходит.
Когда дети ушли, она перезвонила Олегу.
— Что случилось? Ты что-нибудь знаешь?
— Немного, — голос Олега звучал напряженно. — Он сорвался. Виктория хотела уйти от него, забрав какие-то ценности. Он из.бил её так, что она попала в больницу. Соседи вызвали полицию.
Лера прикрыла глаза, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Бедная девушка. И… это мог быть она сама, если бы она осталась.
— Как она?
— Жить будет, — Олег помолчал. — Но травмы серьезные. А у Стаса, похоже, серьезные проблемы с законом.
Лера поблагодарила его и отключилась. Она долго сидела в темноте, пытаясь собраться с мыслями. Как объяснить дочерям, что их отец арестован за насилие? Как помочь им пережить это?
Наконец она поднялась и пошла в комнату дочерей. Они сидели на кровати Анны, прижавшись друг к другу, испуганно глядя на мать.
— Пап правда кого-то сильно уд.арил? — спросила Алиса дрожащим голосом. — Он в тюрьме?
Лера села рядом с ними, обнимая обеих.
— Послушайте меня, — она говорила тихо, но твердо. — Иногда взрослые теряют контроль над своими эмоциями и совершают плохие поступки. Даже те взрослые, которых мы любим. И да, похоже, папа сделал что-то очень плохое и теперь должен ответить за это.
— Как он мог? — в голосе Анны звучало такое разочарование, что сердце Леры сжалось.
— Я не знаю, милая. Но знаю одно: мы справимся. Мы будем держаться вместе, поддерживать друг друга. И помните, что бы ни случилось, я всегда буду рядом.
Суд над Стасом проходил без лишней огласки. Лера не пошла на заседания, хотя ей было интересно, что он скажет в своё оправдание. Признает ли вину или будет всё отрицать? Раскается или станет обвинять Викторию, как когда-то обвинял её?
Через общих знакомых она узнала приговор: два года лишения свободы. Не так много, учитывая тяжесть травм, но Виктория в последний момент смягчила показания.
Дочери тяжело переживали случившееся. Алиса замкнулась, стала плохо спать. Анна, наоборот, словно повзрослела в одночасье, стала серьезнее, заботливее по отношению к младшей сестре.
— Знаешь, мам, — сказала она однажды, помогая Лере готовить ужин, — я вспоминала, как папа с тобой обращался. Как кричал, как запрещал тебе всё. И теперь понимаю, почему ты ушла.
Лера посмотрела на дочь — такую юную и такую мудрую.
— Я не хотела, чтобы вы это видели и запоминали.
— Но мы видели, — Анна нарезала овощи аккуратными движениями. — И запомнили. И, знаешь, я теперь точно знаю, каким не должен быть мой будущий муж.
Лера обняла дочь, чувствуя одновременно гордость и печаль. Гордость за то, какой сильной растёт её девочка. И печаль от того, что ей так рано пришлось узнать тёмную сторону жизни.
Спустя два года, когда эта история уже начала стираться из памяти, Лера получила странный звонок от Ирины Сергеевны.
— Стас выходит через неделю, — сообщила бывшая свекровь без приветствия. — Он хочет видеть девочек.
Лера почувствовала, как внутри всё сжимается.
— А они хотят видеть его? — спросила она тихо. — После всего, что случилось?
На другом конце провода повисла пауза.
— Он их отец, — наконец произнесла Ирина Сергеевна, но без прежней уверенности в голосе. — Он изменился. В тюрьме многое переосмыслил.
— Мы уже слышали это, — Лера вздохнула. — Он обещал измениться и после нашего развода. Чем закончилось, вы знаете.
— Он правда сожалеет, — в голосе свекрови появились просительные нотки. — Это больше не повторится.
Лера стояла у окна, глядя на улицу, где Анна и Алиса играли в бадминтон. Такие беззаботные, счастливые. Такие защищенные.
— Я спрошу девочек, — решила она. — Если они захотят встретиться с отцом — я не буду возражать. Но только в моём присутствии и на нейтральной территории. И никаких манипуляций или давления.
— Спасибо, — выдохнула Ирина Сергеевна. — Я передам ему.
Вечером Лера собрала дочерей в гостиной для серьезного разговора.
— Ваш папа скоро выйдет на свободу, — начала она, внимательно наблюдая за их реакцией. — Он хочет с вами увидеться.
Девочки переглянулись. Алиса выглядела растерянной, Анна — настороженной.
— А мы обязаны? — спросила старшая.
— Нет, — твердо ответила Лера. — Вы ничего не обязаны. Это ваше решение.
— А ты как думаешь? — Алиса смотрела на мать широко раскрытыми глазами. — Нам стоит?
Лера тщательно подбирала слова.
— Я думаю, что каждый заслуживает второго шанса. Но также я считаю, что вы достаточно взрослые, чтобы решить сами. И я поддержу любое ваше решение.
Анна задумчиво теребила прядь волос.
— Можно, мы подумаем? Это сложно решить сразу.
— Конечно, — Лера обняла обеих дочерей. — Времени достаточно.
Позже, уже ночью, она размышляла о предстоящей встрече. Сможет ли она спокойно смотреть в глаза человеку, который когда-то пытался сломать её жизнь? Который угрожал отнять детей, который контролировал каждый её шаг?
Но потом она вспомнила свои же слова дочери: носить обиду в сердце — это как нести тяжелый камень. И поняла, что давно уже отпустила этот груз. Не из великодушия, а ради собственного спокойствия.
Три года назад он говорил: «Ты никуда не поедешь без моего разрешения». А она всё-таки поехала. И это решение изменило всё. Теперь ей не нужно ничье разрешение, чтобы жить так, как она считает правильным. И этому же она учит своих дочерей — быть смелыми, отстаивать свои границы, никогда не терять себя.
За окном медленно занимался рассвет. Новый день. Новые возможности. И свобода принимать собственные решения — самая ценная из всех свобод, которые у неё теперь есть.