никитаЛюдмилу полным именем называла разве что бабушка, которую она видела очень редко.
Все остальные звали Люсей или Люськой.
Мама, Анна Олеговна, на вопрос дочери «почему», отмахивалась:
«Так удобнее!».
Она вообще часто отмахивалась от вопросов и просьб Люси, особенно, когда на свет появилась Даша — младшая дочь.
С тех пор Люся всегда была на втором плане, а иногда и вообще на третьем.
Анна Олеговна все силы и внимание отдавала Даше, буквально пылинки с неё сдувая.
Люся могла ходить в одном платьице, пока рукава у него не становились уже неприлично короткими.
— Снова придётся тебе одежду покупать, — бурчала мать, — а Дашеньке новый костюмчик надо, и куклу.
— Мам, да у Дашки этих костюмчиков миллион! — робко возражала Люся, на что получала гневный взгляд: — Мала ещё рассуждать!
Отец, Роман Сергеевич, за старшую дочь заступался редко. Он и дома-то появлялся нечасто — много работал, обеспечивал семью.
Мать его уважала и даже немного побаивалась — а что, если бросит её с двумя детьми? — и во всём старалась угодить.
Люся сначала обижалась и плакала из-за невнимания матери. Ну чем она хуже Дашки?!
Они внешне были непохожи: у старшей волосы тёмные и глаза голубые, а младшая — почти блондинка с зелёными глазами.
При этом Даша худенькая, ножки−ручки тоненькие, а Люся с детства «в теле» была.
Только лет в 13 стала сама следить за своим питанием и похудела в нужных местах.
Ну и что? Не за внешность же любят!
Но ей казалось, что даже если бы она была самой распрекрасной красавицей, мать всё равно бы любила только Дашку.
А та прекрасно всё понимала и ожидаемо росла избалованной девицей.
— Мам… Люся опять мою расчёску брала! Сколько раз можно говорить, что я этого терпеть не могу! — хитро поглядывая на старшую сестру, говорила Даша.
— Да ничего подобного! Нафиг она мне не нужна! — возмущалась Люся, которая действительно и близко не подходила к вещам младшенькой.
— Люся! Что за выражения?! — грозно вопрошала Анна Олеговна. И уже Даше: — Не переживай, доченька, мы тебе всё новое купим!
Дашка победоносно задирала голову и украдкой показывала язык старшей сестре.
А Люся мечтала поскорее вырасти и жить отдельно.
Об институте для старшей и речи не шло — Даша−умница, ей нужно учиться, а два высших мы не потянем! — но Люся по этому поводу не сильно расстроилась.
Подумаешь?! Она очень любила готовить, что-то печь, и с удовольствием после девятого класса поступила в колледж на кондитера.
Она училась на втором курсе, когда мать сообщила об изменениях в жизни старшей дочери.
— Заболела ваша бабушка, моя мама, — хмуро сказала она Люсе, — нужно, чтобы кто-то за ней ухаживал.
Поживёшь с ней, поможешь.
— Мам, я учусь вообще-то, — попыталась отказаться Люся.
У матери с бабушкой Верой Андреевной почему-то были натянутые отношения, и пожилая женщина очень редко их навещала.
Внучки её почти не знали — и на тебе!
— Ничего страшного! Тебе уже 17 лет, здоровая лошадь — вполне справишься! И без разговоров! — отрезала мать.
Люся переехала к Вере Андреевне, и сначала они никак не могли договориться. Женщина придиралась к каждой мелочи, а хвалила иногда только за приготовленную еду.
Но через несколько месяцев родственницы сосуществовали уже вполне мирно. Люсе даже понравилось жить с бабушкой — больше свободы, своя комната.
Вот если бы не было у бабушки приступов гипертонии, постоянных «скорых» и тяжёлой одышки — всего этого Люся очень боялась: вдруг умрёт старушка! — всё было бы прекрасно.
Справлялась со всем она одна.
Мать заглянула пару раз:
«Ну вот, у вас всё нормально, а я побежала — Дашу нужно в бассейн отвезти», и больше не показывалась.
Других родственников у Веры Андреевны не было.
Заходила периодически старая приятельница, тяжело вздыхала, оглядывая старушку, недолго сидела и уходила.
Люся окончила колледж и устроилась помощником кондитера в пекарню недалеко от дома бабушки.
Работа ей очень нравилась, а ещё же она стала получать за неё деньги — жизнь вообще налаживалась!
Как вдруг скончалась бабушка. Хотя не вдруг — в последние месяцы женщина чувствовала себя всё хуже, а в больницу ложиться категорически отказывалась.
Похороны для Люси прошли как в тумане — она и сама не думала, что так привязалась к бабушке.
И что теперь будет? Ей придётся возвращаться к родителям и сестре, от жизни с которыми она совершенно отвыкла.
Но всё оказалось ещё хуже.
— И как ты смогла так обработать мою мать? — зло спросила Анна Олеговна через неделю после похорон.
— Ты о чём? — удивилась Люся.
— Ты не прикидывайся! А то ты не знаешь, что бабка тебе по завещанию квартиру оставила! Тебе одной!
Признавайся — заставила её, чем-то опоила?!
— Мам, да ты что? Как ты можешь?..
— Я могу! Вообще-то, эта квартира должна была достаться мне! А я планировала Дашеньку здесь поселить с мужем!
— У Дашки есть муж? — глупо спросила Люся. — Ей же всего 17 лет…
— Нет, но будет! Прохор очень перспективный жених, его мать — моя начальница.
Мы должны им хоть как-то соответствовать, хоть квартирой обеспечить молодых!
В общем так — откажешься от наследства в мою пользу.
— И не подумаю! — Люся вдруг не на шутку разозлилась.
Опять Дашка?! Опять мать беспокоится только о младшенькой?! Ну и пусть!
Но Люся квартиру не отдаст! Пусть делают, что хотят!
Всё это она и изложила матери, оторопевшей от эмоционального выступления старшенькой.
— Ну, мы ещё посмотрим! — прошипела Анна Олеговна. — Я оспорю завещание, докажу, что мать не в себе была, когда его составляла! — и ушла, хлопнув дверью.
Люся матери поверила — та способна на всё ради своей Дашеньки, а за Люсю даже заступиться некому.
Она решила жить, как и раньше — будь что будет! — даже не представляя себе, что её ждёт на самом деле…
На сороковины в квартире бабушки собралось человек пятнадцать. Соседи и знакомые, помянув Веру Андреевну, разошлись.
Дашка куда-то убежала, оставив Люсю самой разбираться с горой грязной посуды.
И тут раздался звонок в дверь.
— И чего ты на меня так смотришь? — услышала Люся незнакомый резкий женский голос. — Пройти-то к себе домой я могу?!
— Попробуй! — голос матери в ответ тоже прозвучал не слишком приветливо.
В дверях кухни появилась эффектная брюнетка в ярком синем пальто, распространяющая вокруг себя аромат явно недешёвого парфюма.
— Это небось твоя старшая, — резюмировала она. — Младшенькую ты бы не заставила посуду мыть.
Ну, здравствуй, племянница! Я — тётя твоя, Тамара! — в упор глянула она на Люсю.
— Здрастье, — неуверенно ответила Люся, быстро глянув на мать. — Вы, получается, мамина сестра?
— Она самая, — усмехнулась гостья. — Я так и думала, что Анька вам про меня ничего не рассказывала. Духу не хватило!
— Тома, ты зачем явилась?! — Анна Олеговна скрестила руки на груди и привалилась к стене.
— У меня мать умерла, если ты не в курсе!
— Я-то в курсе, а вот ты припоздала немного. Тебе не кажется? — мать явно злилась.
— Если бы ты мне сообщила, то я бы приехала раньше. А то от чужих людей узнала, спустя месяц только! — не осталась в долгу Тамара Олеговна.
Люся во все глаза смотрела на сестёр. У неё есть тётя?! А почему она только сейчас об этом узнала? И вообще, это хорошо или плохо?
Но задавать вопросы вслух она поостереглась. Вон какие искры летят между родственницами — как бы под раздачу не попасть!
Люся задумалась и часть разговора пропустила…
— …квартиру придётся делить! Я тоже наследница! — заявила тётя Тамара.
— Пока ты там по заграницам развлекалась… — возмутилась мать.
— Я работала, вообще-то…
— Неважно! Я за матерью ухаживала! Так что, не раскатывай губу!
Люся оторопела: мать ухаживала?!
— Вообще-то, бабушка мне квартиру оставила, — Люся решилась вклиниться в разговор. — Это я за ней ухаживала. И завещание есть.
Обе женщины удивлённо на неё посмотрели — видимо, в пылу ссоры они вообще про неё забыли.
— Ничего себе… — протянула Тамара Олеговна. — А ты тогда чего тут из себя строишь? — повернулась она к сестре.
— Я всё оспорю, и квартира будет моей, — твёрдо произнесла Анна Олеговна.
В тот вечер родственницы больше не разговаривали. Тётя Тамара лишь сказала, что она поживёт здесь немного, и заняла бабушкину комнату.
Мать уехала домой, бросив очередной недовольный взгляд на старшую дочь.
Люся не знала, что ей делать, и решила не делать ничего. А через пару дней её ждало ещё одно потрясение.
В тот вечер она вернулась с работы домой пораньше — в пекарне отключили свет из-за аварии на подстанции, — и ещё в прихожей поняла, что мать снова ссорится со своей сестрой.
— Я тебе советую, Тома, уезжать обратно, — злым голосом говорила мать. — Ничего тебе тут не обломится!
Даже не надейся, что моя дочь пойдёт у тебя на поводу и квартирой поделится! У неё мать родная есть и сестра. Как думаешь, кто ей дороже?!
— Ты, Анька, как была наглой и бессовестной, так и осталась! — тоже не слишком ласковым голосом ответила тётка. — А если дочь твоя правду узнает, как думаешь, будет тебя также любить?!
Хотя я сомневаюсь, что она вообще тебя любит…
— Ты не посмеешь!
— Да неужели?!
— Да, тёть Том, неужели вы не расскажете? — Люсе смертельно надоели эти семейные разборки, требования матери, теперь вот тайны какие-то.
Когда-нибудь она уже будет жить спокойно?
— Я смотрю, ты девка хорошая… Явно не в мать, — произнесла Тамара Олеговна. — Заслуживаешь правду знать.
— Тома! — предостерегающе крикнула Анна Олеговна.
— Молчи уже! — даже не обернулась к ней сестра. — Много лет назад, Люсенька, моя любимая старшая сестра отбила у меня парня.
Да-да! Это сейчас я красавица, а она — загнанная лошадь, а тогда всё было наоборот.
Не составило труда твоей мамочке соблазнить моего Колю. Он, конечно, тоже тот еще фрукт, но в каком-то смысле я ему даже сочувствовала — против моей сестрицы даже танк не потянет!
И можно было бы подумать, что влюбилась Анечка, замуж захотела за моего Колю, ан нет!
Бросила она его через месяц — соблазнила же, чтобы мне насолить только.
Да, сестрёнка?!
— Что ты выдумываешь… — пробурчала мать.
— Мне−то незачем выдумывать. Приходил потом Коленька, прощения просил, но зачем мне предатель?
А Анечка ещё и сплетни про меня распустила — мол, сплю я с кем попало, вот и бросил меня жених.
Люся смотрела на тётку во все глаза — точно про её мать сейчас речь идёт?!
— Даже мать родная на меня ополчилась. Вот и пришлось мне уехать подальше, — продолжила Тамара. — С матерью потом всё же мы иногда перезванивались, а сестра старшая для меня существовать совсем перестала.
— И вот, к чему ты, Тома, всё это сейчас вывалила? — усмехнулась Анна Олеговна. — Как тебе это поможет квартиру получить?
— Да никак! Не нужна мне эта квартира — всего у меня и так достаточно. Просто душу отвела, — устало бросила тётя Тамара. — А ты, Анька, оставила бы Люсю в покое…
— А то что?! — вскинулась мать. — Не нужна тебе квартира — езжай, откуда приехала! Сами разберёмся!
Рассказ тётки, конечно, произвёл на Люсю неизгладимое впечатление, только вот никак не повлиял на намерения матери отобрать у неё квартиру.
Более того, Люсе пришла повестка в суд. С ней в руках она и сидела понуро на кухне, когда там появилась тётя Тамара.
— Не успокоилась, значит, моя сестрёнка, — насмешливо произнесла она, увидев повестку. — Ладно. Значит, так тому и быть. Слушай меня внимательно…
Люся вскинула на родственницу удивлённые глаза.
— Я вечером сегодня уезжаю, — продолжила Тамара Олеговна, — поэтому сама ничего сделать не успею, а ты сделай!
Я точно знаю, что Дашку сестра моя родила не от Ромки. Был у неё страстный роман с каким-то командировочным.
Даже когда он скрылся в тумане, не оставив адреса, она его любить не перестала.
Поэтому и Дашка ей милее, чем ты. Не спрашивай, откуда я знаю — есть добрые люди на свете.
— Мама меня тоже любит… — робко возразила Люся.
— Ой, да не придуривайся! Всё ты прекрасно знаешь и понимаешь!..
Ладно, не реви, — увидев наполняющиеся слезами глаза племянницы, Тамара Олеговна сбавила тон. — Возьми себя в руки! Потом поплачешь!
Люся судорожно вытерла слёзы и кивнула — хорошо.
— Так вот, сделаешь сразу ДНК−экспертизу. Справишься? Деньги есть?
Люся снова кивнула.
— Хорошо. Можно было бы, конечно, без экспертизы обойтись, но, зная свою сестру… Лучше быть во всеоружии. Чтоб у неё вариантов других не было!
Припугнёшь её, что отцу расскажешь, точно отстанет от тебя. Ромочку она очень потерять боится…
— А почему вы мне помогаете?..
— Нравишься ты мне, — усмехнулась тётка. — Ну и сестрицу лишний раз носом в грехи тыкнуть мне в радость!
Люся сделала экспертизу с материалом Даши и отца. Тётя Тамара не обманула — Роман Сергеевич биологическим отцом своей младшей дочери не был.
И мать, когда Люся показала ей документ, изменилась в лице и только прошипела:
«…варь», но больше на пороге бабушкиной квартиры не появлялась.
У Люси началась другая жизнь.