никита
Дождь барабанил по крышам обшарпанных пятиэтажек, словно выбивая дробь отчаяния. Ирина, кутаясь в старенький плащ, спешила домой.
Дежурство в ночной аптеке вымотало до предела, но мысль о горячем чае и тишине грела душу. Снимала она крохотную студию в соседнем доме, денег едва хватало, но Ира не жаловалась. Главное – независимость.
Примерно два года назад она рассталась с супругом, который оказался на редкость сложным, деспотичным человеком.
Смелая девушка решила, что уж лучше жить совсем одной, чем терпеть рядом с собой тирана и молчать.
Мать она потеряла еще совсем юной, едва отметив восемнадцатый день рождения. С родственниками Ире тоже не особое повезло.
Пользуясь тем, что в последнее время мама Иришки сильно болела, тетка девушки успела переписать дом матери на себя.
Фактически сироту выставили за двери. Отец…он был человеком совсем неплохим, трудягой, но сердце его остановилось, когда дочери было всего лет двенадцать.
Из водоворота мыслей Иру вырвала картина, которая заставила ее в очередной рад удивиться тому, насколько равнодушными могут быть люди…
Завернув за угол, она увидела знакомую фигуру, сгорбленную под тяжестью пакета. Это была баба Надя, одинокая старушка из их подъезда. Ира всегда жалела ее. В глазах бабы Нади плескалась такая вселенская грусть, что у сердобольной девушки каждый раз щемило сердце.
— Баба Надь, давайте помогу! — крикнула Ира, ускоряя шаг.
Старушка вздрогнула и обернулась. В морщинистом лице промелькнула тень смущения.
— Ой, Ирочка, здравствуй, милая. Да куда уж тебе, после работы…
— Да что вы, ерунда! — Ира выхватила из рук бабы Нади тяжелый пакет. — Что там у вас? Картошка?
— Да вот, решила супчик сварить, — вздохнула баба Надя. — Одной-то не особо и нужно, а помру, так хоть наеденная.
Ира почувствовала, как к горлу подступает ком. Ну почему же такая хорошая, добрая женщина обречена на такое одиночество?
— Ну что вы такое говорите! Еще сто лет проживете! — Ира постаралась придать голосу бодрости. — Давайте лучше вам помогу картошку почистить.
В квартире бабы Нади пахло старостью и лекарствами. Обшарпанные обои помнили, наверное, еще ее молодость. Мебель была старая, скрипучая, но в доме царила какая-то особая, умиротворяющая атмосфера.
— Садись, Ирочка, вот тут, — баба Надя указала на потертый стул возле кухонного стола. — Чайку налью.
Пока баба Надя возилась с чайником, Ира оглядывала кухню. Бедно, очень бедно, но чисто и аккуратно. На подоконнике в старом горшке росла фиалка, словно маленький огонек надежды в этом унылом мире.
— Рассказывай, как дела? — спросила баба Надя, ставя перед Ирой чашку с ароматным чаем.
— Да все по-старому, — улыбнулась Ира. — Работа, дом, редкие встречи с друзьями.
— А парни? — хитро прищурилась баба Надя. — Неужто никого на примете нет?
Ира вздохнула. Парни были, да все какие-то несерьезные. Хотелось настоящего, крепкого, любящего плеча рядом, а не мимолетных романов.
— Однажды уже сильно обожглась, теперь не спешу…Пока не встретила того самого, — ответила Ира.
— Всему свое время, милая, — баба Надя положила свою морщинистую руку поверх руки Иры. — Любовь – она приходит тогда, когда ее совсем не ждешь.
После чая Ира принялась за картошку. Баба Надя сидела рядом и рассказывала о своей молодости, о муже. Сына старушка потеряла лет пятнадцать назад. Из родных остались только племянники, которые разъехались по городам и весям и совсем забыли о старушке.
— Вот так и живу, одна, — закончила она свой рассказ. — Только ты, Ирочка, ко мне и заглядываешь. Спасибо тебе, деточка.
Ира молча обняла старушку. Ей было больно видеть, как эта добрая женщина угасает в одиночестве.
С тех пор Ира часто навещала бабу Надю. Помогала по дому, ходила за продуктами, просто разговаривала. Ира видела, как баба Надя оживала на глазах, как в ее глазах появлялся огонек радости.
Однажды Ира зашла к бабе Наде и застала ее пишущей что-то за столом.
— Что это вы там делаете? — поинтересовалась Ира.
— Да вот, — отмахнулась баба Надя. — Решила мысли на бумаге изложить. Вдруг кому интересно будет почитать.
Ира не стала настаивать. Знала, что баба Надя любит писать стихи.
Прошло несколько месяцев. Однажды ночью Иру разбудил звонок в дверь. На пороге стояла заплаканная соседка.
— Ирочка, беда! — запричитала она. — Баба Надя… Она покинула нас…
Иру словно обухом ударили по голове. Баба Надя… Как так? Не может быть!
Следующие дни пролетели как в тумане. Хлопоты с похоронами, организация поминок… Ира взяла на себя все заботы. Родственники бабы Нади, откуда ни возьмись, появились, но их больше интересовала квартира, чем память о доброй старушке.
На прощании бабы Нади, Ира увидела их. Двое мужчин средних лет и женщина с надменным лицом стояли в стороне, перешептываясь и бросая злобные взгляды в сторону Иры.
— Кто это еще такая? — услышала Ира обрывок разговора. — Что она тут делает?
После прощания нотариус огласил завещание. Вся квартира, все сбережения бабы Нади завещаны… Ирине.
В комнате повисла гробовая тишина, которую нарушил лишь гневный вопль женщины:
— Да кто она такая?! Она ей никто! Она просто квартирантка!
— Мы ее единственные близкие родственники! Как-никак, племянники! — подхватил один из мужчин. — Нам должно достаться все наследством, в том числе квартира!
— Прекратите устраивать балаган, — спокойно произнес нотариус. — Надежда Ивановна в здравом уме и трезвой памяти еще несколько месяцев назад составила завещания. Документ подготовлен добровольно, все юридические правила учтены. И это ее личное право и желание поступить именно так!
Родственники бабы Нади обступили Иру, сверля ее злобными взглядами.
— Ты знала об этом? — заорала женщина. — Ты специально втерлась к ней в доверие, чтобы заполучить квартиру!
— Это все из-за тебя! — подхватил один из мужчин. — Ты отвадила ее от нас!
— Да как тебе не стыдно! — закричал второй мужчина. — На чужом горбу в рай въехать захотела!
Ира молчала, опустив голову. Ей было больно и обидно. Она никогда не думала о квартире, когда помогала бабе Наде. Она просто хотела сделать ее жизнь хоть немного счастливее.
— Замолчите! — вдруг громко сказала Ира. — Вы не имеете права так говорить!
Я любила бабу Надю как родную бабушку, а вы… Вы даже не удосужились позвонить ей хотя бы раз в месяц! Вы приезжали к ней только тогда, когда ей нужна была помощь или, когда ей надо было деньги выслать! Вы ей никто!
Женщина презрительно фыркнула:
— Любила она… Да мы знаем таких любительниц чужого добра!
— Да пошла ты! — не выдержала Ира. — Квартира мне не нужна! Мне нужна была баба Надя! А вы… Вы ее предали!
Ира выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Слезы градом катились по ее щекам. Ей было не жаль квартиры.
Ей было жаль бабу Надю, которая так и не дождалась любви и внимания от своих родных племянников. Ей было жаль себя, потому что она потеряла человека, который стал ей самым близким и дорогим.
Вечером, сидя в своей крохотной студии, Ира перебирала старые фотографии. На одной из них она и баба Надя улыбались, обнявшись. Ира прижала фотографию к груди.
— Я буду помнить тебя всегда, баба Надя, — прошептала она.
Несколько недель Ира не могла прийти в себя. Мысли о бабе Наде не давали покоя. Однажды, перебирая вещи покойной, она наткнулась на старую тетрадь со стихами. Стихи были о любви, о надежде, о вере в лучшее. Ира читала их, и слезы текли по ее щекам.
Вдруг в голову пришла мысль. Квартиру она, конечно, оставит себе. Но жить в ней одной ей совсем не хочется. Вспомнив бабу Надю, ее одиночество, Ира приняла решение.
На следующий день она отправилась в органы опеки. Разговор был долгим и трудным.
Пришлось откровенно говорить о многих темах, которые заставляли снова испытывать боль, одиночество, а еще вспоминать о Надежде Ивановне, которой так Ире не хватало в последнее время.
Через несколько месяцев в квартире бабы Нади вновь зазвучал детский смех. Ира привела из детского дома маленькую девочку лет пяти.
В глазах этой миловидной малышке читалось искреннее счастье, надежда на то, что теперь у нее может появиться семья.
— Как тебя зовут? — присев на корточки поближе к девочке, спросила Ира.
— Маша, — тихо ответила девочка.
— Ну, здравствуй, Машенька! Теперь это твой дом! — Ира улыбнулась, глядя в глаза девочки. — И я буду твоей мамой!
Маша крепко обняла Иру за шею. Такого искреннего порыва было достаточно, чтобы добрая девушка поняла, что теперь у нее есть самая настоящая семья, пусть и небольшая, смысл жить и двигаться дальше, возможность дарить тепло и любовь.
Баба Надя, наверное, сейчас улыбается с небес. Ведь она знала, что Ира обязательно найдет свое счастье и подарит свою любовь тому, кто в ней нуждается больше всего. И в квартире, пропитанной ароматом старых лекарств и памяти, теперь пахло детством, яблочным пирогом и бесконечной материнской любовью.