никитаЩелчок замка входной двери обозначил конец ещё одной смены. Анна Ивановна на секунду прислонилась к стене прихожей, прикрыв глаза. Пятница. Восемнадцать часов на ногах с перерывом на сон. Новая партия пациентов, бесконечные капельницы, уколы, перевязки. Режущая боль в пояснице напоминала о себе при каждом движении, а мысли крутились вокруг одного — добраться до дивана.
Из глубины квартиры донёсся грохот, за которым последовал детский плач. Усталость как рукой сняло.
— Миша! — крикнула она, сбрасывая туфли и торопливо проходя в комнату.
Пятилетний сын сидел посреди разбросанных игрушек и ревел, держась за коленку. Рядом валялся перевёрнутый стул.
— Опять лазил куда не надо? — Анна подхватила мальчика на руки. — Сколько раз говорила — не забирайся на стул!
— Я хотел достать машинку, — всхлипнул Миша, утыкаясь мокрым носом ей в шею. — Она высоко была.
— Папина железная «вольво», — вздохнула Анна, машинально поглаживая сына по спине. — Теперь понятно.
В дверях появилась Катя, прижимая к груди учебник.
— Мам, ты не забыла, что обещала мне помочь с задачками?
— Катюш, видишь, что творится. Давай потом, — Анна кивнула на ревущего брата. — Миша, пойдём-ка ты в ванну, а то весь чумазый, да и коленку промыть надо.
— Но ты обещала… — в голосе семилетней дочери звучала обида. — У меня завтра контрольная.
— Катя, я же сказала — потом! — раздражённо бросила Анна, чувствуя, как головная боль усиливается. — Займись пока чем-нибудь, я освобожусь и помогу.
Лицо девочки исказилось, словно от удара. Она молча развернулась и ушла в свою комнату, плотно закрыв дверь.
Анна прерывисто вздохнула и понесла Мишу в ванную. Этот вечный выбор — кто из двоих детей получит её внимание сейчас — измотал её окончательно.
Миша, довольный монопольным вниманием матери, быстро успокоился и теперь плескался в тёплой воде, пока Анна намыливала его худенькие плечи мочалкой.
— А что у нас на ужин? — деловито поинтересовался он, запуская пластмассовый кораблик в плавание.
— Гречка с котлетами, — автоматически ответила Анна, не отрывая взгляд от покрасневшей коленки сына.
— Опять? — скривился Миша. — Не хочу!
— А что поделать? — Анна вздохнула. — Других кулинарных шедевров не предвидится. Мама слишком устала.
Намыливая Мишину голову, она поймала себя на мысли, что даже не спросила у Кати, как прошёл её день. Просто отмахнулась, как от назойливой мухи. И ведь это происходит каждый день. Тихая, самостоятельная Катя всегда оказывалась на втором плане после шумного, требовательного Миши.
— Мам, а почему папа не живёт с нами? — неожиданно спросил Миша, прерывая её размышления.
— Потому что мы с папой больше не любим друг друга, — устало ответила Анна заученную фразу. С момента развода прошло уже больше года, но вопросы не прекращались.
— А нас он любит?
— Конечно, любит. Он же звонит вам.
— Раз в месяц, — буркнул Миша с недетской серьёзностью.
— Ну хватит об этом, — оборвала его Анна. — Давай быстрее мыться, а то вода остынет.
Завернув сына в полотенце, она мельком взглянула на часы — почти восемь. Пора бы уже укладывать детей, а она ещё даже не переоделась.
— Иди к себе, я сейчас приду, — сказала она Мише, выпуская его из ванной.
— А сказку почитаешь?
— Если быстро ляжешь и не будешь капризничать, — кивнула Анна, натягивая домашний халат.
В этот момент из комнаты Кати донёсся странный звук — то ли стон, то ли всхлип. Анна замерла.
— Катюш? — позвала она, подходя к двери. — Ты в порядке?
Ответа не последовало. Анна, чувствуя неясную тревогу, повернула ручку. Дверь поддалась, открывая пугающую картину: Катя лежала на полу возле кровати, бледная, с закрытыми глазами. Рядом — лужица рвоты.
— Катя! — Анна бросилась к дочери, упала на колени рядом. — Катенька, что с тобой?
Девочка слабо застонала, не открывая глаз, её лоб горел. Рядом с кроватью Анна заметила опрокинутый стакан и разбросанные учебники. Первая мысль обожгла разум — отравление.
— Миша! — крикнула она, не отрывая взгляда от дочери. — Неси мой телефон! Быстро!
Мальчик, испуганный криком матери, тут же принёс мобильный. Трясущимися пальцами Анна набрала 103.
— Скорая помощь, — произнёс равнодушный женский голос после нескольких гудков.
— Моя дочь, — голос Анны срывался. — Ей семь лет, она без сознания, была рвота. Пожалуйста, приезжайте скорее!
Диспетчер спокойно уточнила адрес и состояние ребёнка, пообещав, что бригада будет через пятнадцать минут.
Эти пятнадцать минут растянулись для Анны в вечность. Она перенесла Катю на кровать, положила прохладный компресс на лоб, пыталась привести в чувство — тщетно. Девочка то приходила в себя на мгновение, то снова проваливалась в полубессознательное состояние.
— Мам, а Катя умрёт? — напуганный Миша сидел в углу комнаты, обхватив колени руками.
— Нет, малыш, не говори глупостей, — ответила Анна, не отрывая взгляда от дочери. — Скоро приедут врачи и помогут ей.
В груди бешено колотилось сердце, а в голове стучала одна мысль: «Если бы я выслушала её, когда она пыталась что-то сказать… Если бы не отмахнулась…»
Наконец, в дверь позвонили. Анна бросилась открывать.
На пороге стояли двое мужчин в форме скорой помощи — высокий седеющий врач с усталым лицом и молодой фельдшер с ярко-оранжевым чемоданчиком.
— Ковалёва? Вызывали? — спросил старший. — Сергей Павлович, врач. Это Игорь Николаевич, фельдшер.
— Да, проходите скорее, — Анна посторонилась. — Моя дочь…
— Где ребёнок? — деловито спросил Сергей Павлович, на ходу снимая куртку.
— В комнате, сюда.
Войдя в детскую, врач сразу же склонился над Катей, достал фонарик, проверил реакцию зрачков, затем измерил пульс и давление.
— Что случилось? Чем болела? Что ела? — вопросы сыпались один за другим, пока фельдшер готовил капельницу.
— Она пришла из школы нормальная, — быстро заговорила Анна. — Я вернулась с работы около шести, потом купала младшего. Катя хотела что-то сказать, но я… я отмахнулась. А потом нашла её в таком состоянии.
Она запнулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Врач бросил на неё короткий взгляд.
— Так что она ела? Где-то питалась кроме дома и школы?
— Нет, только дома. На ужин вчера были макароны с сосисками, сегодня… Боже, я даже не знаю, ела ли она что-нибудь сегодня!
— Рвота есть? — спросил Игорь Николаевич, подключая капельницу.
— Да, была. И она очень горячая.
Сергей Павлович осмотрел комнату внимательным взглядом и нахмурился, увидев что-то в углу.
— А это что? — он указал на небольшую коробку возле письменного стола.
Анна бросила взгляд в указанном направлении и похолодела. Старый баллончик с инсектицидом, оставшийся от бывшего мужа. Алексей увлекался рыбалкой и держал дома всякие средства от насекомых.
— Господи, — прошептала она, — это средство от насекомых. Оно должно было быть в кладовке. Я не знаю, как…
Врач быстро подошёл к коробке, осмотрел баллончик и нахмурился ещё сильнее.
— Игорь, у нас отравление пестицидами, — отрывисто произнёс он. — Нужно промыть желудок и ввести атропин.
— Есть, — кивнул фельдшер, быстро доставая из чемоданчика необходимые препараты.
— Вы уверены? — Анна побледнела. — Но как? Почему?
— Мам, — внезапно подал голос Миша, которого Анна в панике совсем забыла. — Катя сегодня утром говорила, что у вас в школе тараканы. Она, наверное, хотела взять эту штуку, чтобы убить их.
— Вероятно, так и есть, — Сергей Павлович начал процедуру промывания желудка. — Пестициды очень опасны для детей. Даже малое количество может вызвать серьёзное отравление.
— Она придёт в себя? С ней всё будет в порядке? — Анна чувствовала, как паника поднимается волной.
— Думаю, да, — врач работал спокойно и уверенно. — Мы приехали вовремя, отравление не критическое. Но её нужно госпитализировать для наблюдения.
— Я виновата, — прошептала Анна, опускаясь на край кровати. — Если бы я просто выслушала её…
— Не накручивайте себя, — неожиданно мягко произнёс Сергей Павлович. — Дети всегда найдут, как навредить себе, даже если будете наблюдать за ними круглосуточно.
— Неужели Катя хотела отравить тараканов в школе? Почему она ничего не сказала? — Анна не могла поверить, что её тихая, разумная дочь могла пойти на такое.
— Может, хотела удивить вас? — предположил Игорь Николаевич, готовя шприц с лекарством. — Дети часто делают глупости, чтобы привлечь внимание родителей.
Эти слова ударили Анну как пощёчина. Привлечь внимание. Разве не это пыталась сделать Катя, когда подошла к ней сегодня вечером? И сколько раз до этого она игнорировала старшую дочь, всегда отдавая предпочтение Мише?
— Я ужасная мать, — пробормотала она.
— Нет, — неожиданно твёрдо сказал Сергей Павлович. — Вы просто очень уставшая мать-одиночка. Я видел ужасных родителей, уверяю вас.
Катя застонала и приоткрыла глаза. Это был хороший знак. Сергей Павлович склонился над ней.
— Здравствуй, Катя. Я доктор. Тебе сейчас нехорошо, но скоро станет лучше. Ты можешь сказать, что случилось?
Девочка попыталась что-то произнести, но губы только беззвучно шевелились.
— Не торопись, — мягко сказал врач. — Ты трогала баллончик с полки? Тот, что был в коробке?
Катя едва заметно кивнула.
— Хотела тараканов в школе потравить? — спросил Игорь Николаевич.
Девочка отрицательно качнула головой.
— А что тогда? — не удержалась Анна.
— Хотела… увидеть… что там… — с трудом прошептала Катя. — Ты всегда… говоришь… «потом».
Анна почувствовала, как слёзы жгут глаза. «Ты всегда говоришь «потом»» — простые слова семилетнего ребёнка попали точно в цель. Потом поговорим, потом поиграем, потом послушаю. А «потом» никогда не наступало.
— Пора транспортировать, — прервал её мысли Сергей Павлович. — Нужно ехать в больницу для дальнейшего лечения.
— Я соберу вещи, — кивнула Анна, пытаясь собраться с мыслями. — А что с Мишей? Я не могу его оставить…
— Есть кто-то, кто мог бы посидеть с ним? — спросил Игорь Николаевич, снимая перчатки.
— Я позвоню соседке, — Анна бросилась к телефону.
Пока она набирала номер Марии Степановны, добрейшей пенсионерки с первого этажа, Сергей Павлович продолжал заниматься Катей. Девочка уже выглядела лучше — щёки слегка порозовели, взгляд стал осмысленным.
— Мариванна согласилась посидеть с Мишей, — сообщила Анна, возвращаясь. — Она сейчас поднимется.
— Отлично, — кивнул Сергей Павлович. — Готовьтесь, через пять минут выезжаем.
Миша, до этого молча наблюдавший за происходящим из угла, вдруг подбежал к сестре и схватил её за руку.
— Катя, не умирай, — дрожащим голосом попросил он. — Я отдам тебе свою новую машинку, только выздоравливай.
— Я не умру, глупый, — слабо улыбнулась Катя. — Мне уже лучше.
Анна смотрела на этот трогательный момент, и сердце её сжималось от боли и нежности. Как она могла не замечать, что между её детьми есть настоящая привязанность? Что Миша, при всём своём стремлении быть в центре внимания, по-настоящему любит сестру?
— Вы с ними поедете? — спросил Игорь Николаевич, упаковывая инструменты.
— Конечно, — кивнула Анна. — Я только вещи соберу.
Она металась по квартире, собирая необходимое: пижаму, зубную щётку, игрушку-зайца, без которого Катя не могла уснуть. Всё это время в голове крутилось: «А что, если бы я не нашла её вовремя? Что, если бы отравление было сильнее?»
Звонок в дверь возвестил о приходе соседки. Мария Степановна, невысокая полная женщина с добрым морщинистым лицом, сразу же заключила Мишу в объятия.
— Ничего, Анечка, всё будет хорошо, — успокаивающе сказала она. — Поезжай с Катей, не волнуйся. Мы с Мишенькой поладим.
— Спасибо вам огромное, — Анна благодарно пожала руку соседке. — Я позвоню, как только будут новости.
Сергей Павлович и Игорь Николаевич уже уложили Катю на носилки и выносили её из квартиры. Девочка выглядела такой маленькой и хрупкой на большой белой простыне.
В машине скорой Анна села рядом с дочерью, держа её за руку. Сергей Павлович устроился напротив, периодически проверяя показатели.
— Я видел на вашем халате бейдж медсестры, — неожиданно сказал он, когда машина тронулась. — Где работаете?
— В семнадцатой городской, — ответила Анна, удивлённая его наблюдательностью. — В хирургическом отделении.
— Тяжело, наверное, совмещать работу с воспитанием двоих детей?
— Не то слово, — вздохнула Анна. — После развода всё держится на мне. Бывший муж помогает деньгами, но этого мало. Алименты нерегулярные, приходится брать дополнительные смены.
Сергей Павлович понимающе кивнул.
— Моя жена умерла пять лет назад, — вдруг сказал он. — Рак. Детей у нас не было, но я понимаю, каково это — возвращаться в пустую квартиру после смены.
Анна подняла на него глаза, удивлённая этим внезапным откровением. В тусклом свете салона его лицо казалось мягче — усталость и опыт, но без ожесточённости.
— Простите, — тихо сказала она. — Мне жаль.
— Ничего, — он слегка пожал плечами. — Просто хотел сказать, что понимаю вашу ситуацию. Работа медика и так выматывает, а когда дома ещё и проблемы…
— Да уж, — невесело усмехнулась Анна. — Вот только моя усталость чуть не стоила дочери жизни.
— Не драматизируйте, — Сергей Павлович покачал головой. — Отравление не смертельное, мы вовремя отреагировали. Через пару дней будет как новенькая.
Катя, дремавшая под действием лекарств, вдруг открыла глаза и посмотрела на мать.
— Мам, — слабо позвала она. — Ты не будешь меня ругать?
— Нет, маленькая, — Анна сжала её руку. — Это я виновата. Нужно было выслушать тебя. Расскажешь, что ты хотела сделать с этим баллончиком?
— Там была картинка мыши, — прошептала Катя. — Я думала, это средство от мышей. У Маши в портфеле живёт мышь, она пищит. Маша сказала, что это будет наш классный талисман, но Марьванна боится мышей, их надо вывести.
Анна переглянулась с Сергеем Павловичем. Тот едва заметно улыбнулся.
— Мышь? В портфеле? — переспросила Анна.
— Да, — кивнула Катя. — Но я её не трогала. Просто хотела взять средство и завтра в школе сказать Маше. Я открыла баллончик посмотреть, а там была плохо пахнущая жидкость… Потом не помню.
— Скорее всего, пары подействовали, — пояснил Сергей Павлович. — А потом она могла случайно попробовать или прикоснуться к губам загрязнённой рукой.
Анна закрыла глаза, представив, как её девочка в одиночестве открывает опасный баллончик, чтобы помочь однокласснице избавиться от школьной «мыши». В то время как она, уставшая мать, даже не спросила, что происходит в жизни дочери.
— Катя, милая, почему ты мне не рассказала про мышь? — тихо спросила Анна.
— Я пыталась сегодня вечером, — ответила девочка с той обезоруживающей прямотой, на которую способны только дети. — Но ты сказала «потом».
Машина скорой помощи остановилась у приёмного отделения детской больницы. Дальше всё происходило быстро — Катю увезли на каталке, Анна заполняла бумаги, врачи осматривали девочку.
Через час, когда Катя была уже устроена в палате и подключена к капельнице, Анна вышла в коридор перевести дух. И неожиданно столкнулась с Сергеем Павловичем, который заполнял какие-то документы на посту медсестры.
— Вы ещё здесь? — удивилась она.
— Заканчиваю смену, — кивнул он. — Как Катя?
— Лучше. Врач сказал, что завтра уже можно будет домой, если не будет осложнений.
— Вот видите, всё не так страшно, — он улыбнулся, собирая бумаги. — Позвольте дать совет — уберите все опасные вещества подальше от детей. И найдите время выслушать дочь, когда вернётесь домой.
— Обязательно, — кивнула Анна. — Это был хороший урок. Дорогой, но действенный.
Он посмотрел на неё с неожиданным пониманием.
— Знаете, когда Ольга умерла, я впервые понял, что значит «не успел», — сказал он тихо. — Сколько раз я откладывал разговоры на потом. Сколько раз говорил «не сейчас». А потом время вышло.
Анна молча кивнула, чувствуя, как к горлу снова подкатывает ком.
— Спасибо вам, — сказала она. — За всё.
— Не за что, — он пожал плечами. — Просто делаю свою работу. Удачи вам.
Он ушёл, оставив Анну в пустом больничном коридоре, наедине с мыслями.
Через два дня они с Катей вернулись домой. Миша встретил их радостным визгом и самодельной открыткой, которую помогла нарисовать Мария Степановна.
Первым делом Анна устроила большую уборку в кладовке, выбросив все опасные средства и старые вещи бывшего мужа. Катя, ещё бледная, но уже оживлённая, помогала ей, рассказывая о больничных приключениях.
— Там была девочка Соня в соседней палате, у неё аппендицит вырезали, — тараторила она. — А ещё медсестра Нина Петровна рассказывала, что ты самая лучшая мама, потому что всю ночь сидела со мной.
— Ну, не знаю насчёт «самой лучшей», — Анна грустно улыбнулась. — Но я стараюсь.
В глубине кладовки, разбирая коробку со старыми вещами, Анна наткнулась на фотографию — они вчетвером, ещё счастливая семья, на пикнике два года назад. Алексей обнимает её за плечи, маленький Миша сидит у него на коленях, а Катя, с косичками и в смешной панамке, улыбается так радостно.
— Смотри, что я нашла, — она показала фотографию дочери.
Катя внимательно посмотрела на снимок.
— Это когда папа ещё жил с нами, — сказала она с той же обезоруживающей прямотой. — Когда ты ещё улыбалась.
Анна замерла, пораженная этими словами. Неужели она так изменилась? Неужели дети видят её только усталой и раздражённой?
— Я и сейчас умею улыбаться, — она притянула дочь к себе. — Просто иногда забываю об этом. Обещаю, что теперь буду чаще вспоминать.
— И не будешь говорить «потом»? — с надеждой спросила Катя.
— Буду стараться, — честно ответила Анна. — Не могу обещать, что совсем не буду, но постараюсь слушать вас внимательнее.
Вечером, уложив детей, Анна сидела на кухне с чашкой чая и думала о странном повороте, который приняла её жизнь. Один опасный баллончик, забытый бывшим мужем, чуть не стоил жизни её дочери. Но он же заставил её остановиться и пересмотреть свои приоритеты.
В кармане халата завибрировал телефон. Номер был незнакомым.
— Алло?
— Анна Ивановна? — голос Сергея Павловича звучал немного неуверенно. — Это Сергей, врач скорой. Извините за поздний звонок, я узнал ваш номер из карты вызова. Хотел узнать, как Катя.
— Всё хорошо, спасибо, — улыбнулась Анна, удивлённая его звонком. — Мы сегодня вернулись домой. Катя уже почти в порядке.
— Рад слышать, — в его голосе чувствовалось облегчение. — Надеюсь, вы провели ревизию домашних запасов?
— Да, весь день разбирала кладовку, — Анна невольно рассмеялась. — Выбросила всё, что может представлять опасность.
Повисла пауза, но не неловкая, а какая-то уютная.
— Анна Ивановна, я подумал… — Сергей Павлович откашлялся. — Может быть, вы согласитесь как-нибудь выпить кофе? В качестве продолжения разговора о превратностях нашей профессии.
Анна на мгновение растерялась. Она не ожидала такого поворота.
— Вы приглашаете меня на свидание? — прямо спросила она, чувствуя, как щёки слегка краснеют.
— Называйте, как хотите, — в его голосе появились тёплые нотки. — Просто мне показалось, что нам есть о чём поговорить.
— Почему бы и нет, — решилась Анна после секундного размышления. — Я действительно хотела бы поблагодарить вас как следует. За Катю и… за понимание.
— Тогда договорились. Я позвоню на выходных, если вы не против.
— Не против, — Анна улыбнулась в пустоту кухни. — Доброй ночи, Сергей Павлович.
— Просто Сергей, — поправил он. — Доброй ночи, Анна.
Она отложила телефон, чувствуя странное волнение. Не то чтобы она была готова к новым отношениям, но простой разговор с человеком, который понимает её усталость и проблемы… Это уже что-то.
За стеной послышался шорох, и в проёме двери появился заспанный Миша.
— Мам, я пить хочу, — пробормотал он, потирая глаза.
— Иди сюда, малыш, — Анна протянула руки, и сын забрался к ней на колени.
Она налила ему воды, поцеловала в макушку. Так они и сидели — Миша, уютно устроившись у неё на груди, а она, баюкая сына и думая о том, что жизнь, при всех её сложностях, всё-таки даёт шансы на что-то хорошее.
Осенний ветер шевелил занавеску на окне. Впереди была ночь, потом выходные, потом — новый день. И Анна твёрдо решила, что отныне в её словаре станет меньше слова «потом», но больше — «сейчас».