никитаЗнаете, бывают моменты, когда реальность внезапно меняется. Вот стоишь на твердой почве, полный уверенности, и вдруг — всё рушится в одно мгновение.
Именно такое ощущение я испытала, узнав, что супруг, с которым мы вместе мечтали о будущем, потратил наши общие накопления на жильё для своей матери. Не посоветовавшись. Не сказав ни слова. Как будто меня просто не существовало в этом решении.
Анна вздрогнула от резкого звука захлопнувшейся входной двери. Появившийся на пороге Сергей светился от радости, но его улыбка быстро исчезла, встретившись с её застывшим, полным напряжения взором.
«Мне известно всё,» – произнесла она едва слышно, помещая банковскую выписку на поверхность стола. «Четыре миллиона. Всё, что мы копили вместе.»
«Аня, я хотел сделать сюрприз,» – Сергей опустился на стул. «Мама всю жизнь мечтала о своём доме.»
«А как же наша мечта? Квартира, о которой мы говорили пять лет? Деньги, которые откладывали, отказывая себе во всём?»
Хотя конфликт разгорелся неожиданно, его предпосылки формировались давно.
Анна постоянно замечала чрезмерное воздействие, которое оказывала Елена Петровна, мать супруга, на решения и поступки Сергея.
Вспоминаю, как мои пальцы трепетали, сжимая лист с банковскими операциями в руках.Четыре миллиона. Четыре! Мы с Серёжей копили их семь лет.
Семь долгих лет, когда мы отказывали себе в отпусках, ели дешёвые макароны вместо ресторанов, покупали одежду только на распродажах.
Я до сих пор помню, как мы с ним сидели на кухне каждый месяц и высчитывали, сколько можем отложить. Мечтали о собственной квартире, где не будет этих вечно сырых стен и шумных соседей сверху.
А теперь всё это — пфф! — испарилось. Потому что свекровь «всю жизнь мечтала о своём доме». Знаете, о чём я мечтала всю жизнь? О муже, который будет ставить наши отношения на первое место.
Первые дни после этого открытия я ходила как в тумане.
Серёжа пытался объяснить, что это «инвестиция в семью», что «маме нужна поддержка», что «она столько для нас сделала». Но каждое его слово только усиливало ощущение предательства. Это были наши деньги. Наше будущее. Наша мечта.
А потом приехала она. Елена Петровна собственной персоной, с чемоданом и коробкой своих «фирменных» пирожков, которые я терпеть не могу из-за переизбытка лука.
«Ты должна понять, Анечка,» – говорила Елена Петровна неделю спустя, расположившись в их гостиной. «Сын просто проявил заботу. А вы молодые, ещё заработаете.»
«Мы копили эти деньги семь лет,» – голос Анны дрожал. «Вы могли бы взять ипотеку.»
«В моём возрасте? Не смеши. К тому же, вы живёте в моей квартире.»
«Которую Сергей оплачивает каждый месяц!»
«Значит, ты считаешь каждую копейку, которую мой сын тратит на мать?»
Напряжение нарастало. Елена Петровна переехала к ним «на пару дней», пока в новом доме заканчивался ремонт. Две недели превратились в месяц.
Вот это «вы живёте в моей квартире» било особенно больно.
Да, формально квартира принадлежала ей. Но мы платили за неё каждый месяц! Серёжа отправлял ей деньги на «аренду», хотя я всегда считала это странным.
Мы могли бы снимать что-то другое за те же деньги, но нет — «маме так спокойнее, когда квартира не пустует».
И вот теперь эта женщина сидела в нашей — точнее, в «её» — гостиной и объясняла мне, почему я должна быть благодарна за то, что мой муж выбросил наши сбережения на её прихоть.
А Серёжа? Он просто сидел рядом с опущенной головой, изредка бормоча что-то вроде «мама права» или «давай не будем ссориться».
Знаете, что самое обидное? Я ведь действительно старалась наладить отношения с Еленой Петровной все эти годы. Готовила её любимые блюда, когда она приходила в гости.
Слушала одни и те же истории о том, как тяжело ей было растить Серёжу одной. Терпела её комментарии о том, что я «слишком худая» и «неправильно готовлю борщ». Я пыталась! Правда пыталась.
Но этот месяц, когда она жила с нами, стал настоящим испытанием. Елена Петровна перекладывала мои вещи, потому что «так удобнее».
Критиковала мою готовку прямо за обедом. Включала телевизор на полную громкость в шесть утра, потому что «привыкла рано вставать». А Серёжа? Он только разводил руками: «Ну что ты, Анечка, мама просто такая. Потерпи немного».
Я терпела. Терпела, пока однажды не открыла почту и не обнаружила там уведомление из банка.
Кульминация наступила, когда Анна обнаружила, что Сергей оформил кредит на её имя для завершения строительства материнского дома.
«Ты сделал это без моего согласия?» – её руки тряслись, держа кредитный договор. «Это мошенничество, Серёжа!»
«Мама сказала, что ты согласишься, если любишь меня,» – он выглядел растерянным. «Она всегда лучше знает, что нам нужно.»
«Нам? Или тебе и ей?» – Анна почувствовала, как что-то внутри неё обрывается. «Я подаю на развод.»
«Что? Из-за денег? Ты такая меркантильная!»
«Не из-за денег. Из-за предательства. Из-за того, что в нашей семье всегда было трое.»
Кредит. На моё имя! Два миллиона рублей, о которых я даже не подозревала. Как он вообще смог это сделать?
Оказывается, когда-то я подписала доверенность, чтобы он мог получить какие-то документы, пока я была в командировке. Я даже не помнила об этом! А он… он использовал это, чтобы влезть в долги на моё имя.
Знаете, что он сказал, когда я показала ему распечатку? «Мама сказала, что ты согласишься, если любишь меня». Мама сказала!
Тридцатипятилетний мужик, который до сих пор делает то, что говорит ему мамочка. И это мой муж. Человек, с которым я хотела детей.
В тот момент что-то во мне сломалось. Нет, не сердце — оно уже было разбито.
Сломалась какая-то последняя ниточка надежды на то, что мы сможем всё исправить. Что Серёжа когда-нибудь вырастет и станет самостоятельным человеком, а не маминым мальчиком.
— Я подаю на развод, — сказала я тогда.
Его реакция? «Ты такая меркантильная!» Представляете? Человек украл мои деньги, оформил на меня кредит без моего ведома, а я — меркантильная!
В тот момент я поняла, что он никогда не поймёт, что натворил. Для него это было нормально — ставить желания мамы выше наших отношений.
Следующие недели были как в тумане.
Я собрала вещи и переехала к подруге.
Елена Петровна звонила мне, говорила, что я «разрушаю семью из-за каких-то денег», что «так поступают только неблагодарные невестки». Серёжа метался между злостью («Как ты могла так поступить с нами?») и мольбами («Давай всё забудем, я буду лучше, обещаю»).
А я… я просто хотела покоя. Хотела перестать чувствовать себя третьей лишней в собственном браке. Хотела перестать извиняться за то, что имею собственное мнение и собственные желания.
Нашла маленькую квартирку, устроилась на вторую работу, чтобы платить этот чёртов кредит.
Начала потихоньку приходить в себя. Стала замечать, как много энергии у меня уходило на эти постоянные конфликты, на попытки угодить и Серёже, и его маме. Теперь эта энергия была только моей.
Через три месяца Анна сидела в маленькой съёмной квартире. Телефон завибрировал – сообщение от Сергея: «Мама переехала ко мне. Говорит, в новом доме слишком одиноко. Я начинаю понимать, о чём ты говорила. Можем встретиться?»
Анна долго смотрела на экран.
Палец завис над кнопкой «Ответить». Некоторые уроки стоят слишком дорого, но, возможно, они того стоят. Если человек действительно готов их усвоить.
Это сообщение я получила вчера. «Мама переехала ко мне. Говорит, в новом доме слишком одиноко.» Иронично, правда? Четыре миллиона наших денег, два миллиона кредита — и дом стоит пустой, потому что Елене Петровне «одиноко». А теперь она живёт с Серёжей, и он, видите ли, «начинает понимать».
Я до сих пор не ответила на это сообщение.
Часть меня хочет написать что-то язвительное, вроде «Наслаждайся своим выбором» или «Поздно ты начал понимать». Другая часть… другая часть всё ещё любит этого запутавшегося мальчика, который так и не смог стать мужчиной.
Знаете, что самое грустное? Я ведь действительно любила Серёжу.
Любила его доброту, его смешные шутки по утрам, его способность увлечённо рассказывать о какой-нибудь новой компьютерной игре часами. Мы были счастливы — когда были только вдвоём. Когда не было этой вечной тени его матери между нами.
Иногда я думаю: может, стоит дать ему ещё один шанс? Может, этот опыт действительно чему-то его научил?
Но потом вспоминаю, как легко он предал меня, как легко выбросил наши мечты ради прихоти своей матери. И понимаю, что некоторые вещи невозможно склеить обратно. Доверие — одна из них.
Сейчас, сидя в своей маленькой съёмной квартире, я смотрю на этот телефон и думаю: что я хочу для себя дальше? Хочу ли я снова войти в эту реку? Готова ли я рискнуть снова?
Пока не знаю. Но знаю точно: больше никогда не позволю никому — ни мужу, ни свекрови, ни кому-либо ещё — решать за меня. Моя жизнь принадлежит только мне. И это, пожалуй, самый важный урок, который я вынесла из этой истории.
А Серёже… что ж, Серёже придётся самому решать свои проблемы. И главная из них сейчас живет с ним под одной крышей и, вероятно, каждое утро напоминает ему, какую неблагодарную жену он выбрал.
Порой самое трудное решение — это позволить любимому человеку столкнуться с последствиями своих действий. Без тебя. Даже если очень хочется помочь, поддержать, спасти.
Я не знаю, отвечу ли на это сообщение. Не знаю, готова ли я снова впустить Серёжу в свою жизнь. Но знаю точно: больше никогда не буду третьей лишней в собственных отношениях.