никита– Мама, ты опять в своих фотоальбомах копаешься? Лучше бы давление померила, – Марина остановилась на пороге, глядя на разложенные по столу снимки.
– А что мне ещё делать? Сижу одна целыми днями, только и остаётся, что прошлое ворошить, – Галина Петровна аккуратно поправила выцветшую фотографию, где маленькие Андрей и Марина, улыбаясь, стояли по обе стороны от отца.
– Если бы твой брат не выжил из меня все соки с этим наследством, я бы чаще приезжала.
Галина Петровна тяжело вздохнула.
– Вы уже три года друг с другом не разговариваете. Думаешь, твоему отцу бы это понравилось?
– Не начинай, – Марина отмахнулась. – Андрюша у нас всегда прав, да? Деловой, успешный. А что у меня кредит за квартиру и дочь одна воспитываю, это никого не волнует.
– Доченька, но он же…
– Мама, не защищай его! Даже отцовский перстень зажал, а ведь знал, что для меня это память. Зато теперь шлёт тебе деньги, будто этим всё искупить можно.
Когда дочь ушла, хлопнув дверью, Галина Петровна долго сидела в тишине. Вечернее солнце падало на старые снимки, где её дети ещё стояли плечом к плечу, улыбались одинаковыми щербатыми улыбками. Память услужливо подкинула картинку: Андрюша помогает Маришке залезть на яблоню в бабушкином саду, поддерживая сестру за ногу.
– Господи, что же я наделала? – прошептала она, сжимая ледяными пальцами трубку телефона.
Галина Петровна решительно набрала номер сына.
– Андрей, сыночек… – её голос предательски дрогнул. – Мне что-то совсем нехорошо. Кружится всё, в глазах темнеет… Не говори сестре, не хочу её волновать.
Положив трубку, она тут же позвонила дочери.
– Мариночка, прости за беспокойство… Голова кружится сильно, еле до кровати добралась. Только брату не звони, у него, наверное, дел полно.
Через два часа в дверь позвонили. Галина Петровна торопливо забралась под одеяло, расстегнула верхние пуговицы на блузке и растрепала волосы. На всякий случай побрызгала на лицо водой – пусть думают, что испарина.
Дверь открылась, и в комнату вошли сразу двое.
– Ты? – Марина застыла на пороге, сжимая в руках пакет с лекарствами. – Что ты здесь делаешь?
Андрей смерил сестру холодным взглядом.
– Мама позвонила. Сказала, ей плохо.
– И мне позвонила. Сказала, что тебе не звонила.
Они оба повернулись к кровати, где Галина Петровна откинулась на подушку с самым страдальческим видом.
– Детки мои… Как хорошо, что вы оба пришли. У меня так кружится всё… – она слабо помахала рукой. – Может, вы чайку попьёте вместе, а? У меня и пирог вчерашний есть…
– Мама, – голос Андрея звучал сдержанно и напряжённо. – Ты нас обоих позвала специально?
– Я просто испугалась, детки… – Галина Петровна закашлялась для пущего эффекта. – Вдруг совсем плохо станет? Я же одна совсем…
Марина и Андрей обменялись быстрыми взглядами, в которых читалось одинаковое раздражение.
– Ладно, – Марина первой нарушила тишину. – Я останусь сегодня с тобой. А завтра пусть брат приедет, если у него найдётся время в его плотном деловом графике.
– Буду завтра в два, – отрезал Андрей, не глядя на сестру. – Давление измерь ей и запиши. И лекарства проверь, срок годности.
– Не указывай мне, что делать, – огрызнулась Марина. – Я, между прочим, в медцентре работаю, получше твоего разбираюсь.
– Детки, не ссорьтесь, – простонала Галина Петровна, мысленно поздравляя себя с безупречной актёрской игрой. – У меня от ваших споров ещё сильнее голова кружится…
Следующие дни превратились в молчаливую шахматную партию. Андрей приезжал ровно в два часа дня, Марина уходила в половине второго, кивая брату в подъезде вместо приветствия. Они передавали друг другу записи давления, температуры и принятых лекарств через мать, старательно избегая прямого общения.
– Скажи своему брату, – Марина демонстративно повернулась к матери, помешивая суп, – что нельзя давать тебе столько таблеток сразу. Я всё записала, но он, видимо, не читает.
– Передай своей сестре, – так же официально отвечал на следующий день Андрей, проверяя счета за коммунальные услуги, – что показания давления у тебя скачут, потому что она заставляет тебя есть солёное.
На третий день система дала сбой. Андрей задержался в офисе, а Марина не смогла дождаться его приезда из-за срочного вызова на работу.
– Мама, мне правда нужно бежать, – она виновато посмотрела на часы. – Посиди часок одна, хорошо? Этот твой… сын скоро приедет.
Почти на пороге Марина столкнулась с братом – тот как раз поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
– Опаздываешь, – бросила она вместо приветствия.
– А ты рано уходишь, – парировал он.
– У меня срочный вызов, – Марина смерила его взглядом. – Может, хоть сегодня накормишь мать нормально? А не этими своими полуфабрикатами.
– Лучше полуфабрикаты, чем твои диетические эксперименты.
Они стояли на лестничной клетке, и что-то в этой ситуации – полумрак подъезда, запах борща из приоткрытой двери, привычные с детства пятна на стенах – вдруг выбило обоих из колеи.
– Помнишь, как мы здесь играли в прятки? – неожиданно для себя спросил Андрей.
– Ты всегда прятался за мусоропроводом, – так же неожиданно ответила Марина, и уголки губ её дрогнули. – А я за старым диваном на третьем этаже.
Неловкая пауза повисла между ними.
– Ладно, мне пора, – Марина опомнилась первой. – Проследи, чтобы таблетки выпила вовремя.
Следующий сбой случился на кухне. Андрей приготовил матери чай и полез в шкаф за сахаром. Баночка стояла на верхней полке, и он инстинктивно подставил стул, как всегда делал в детстве.
– Не сломай хоть, – Галина Петровна наблюдала за ним с притворной слабостью. – Этот стул ещё твой отец покупал…
– Помню, – Андрей повертел в руках жестяную банку. – Папа всегда говорил, что у Маринки руки растут от сахарницы. Каждый раз рассыпала всё вокруг.
Он улыбнулся каким-то своим мыслям, и Галина Петровна замерла, боясь спугнуть момент.
– Она и сейчас такая же неуклюжая? – осторожно спросила она.
– Не знаю, – его лицо снова стало отстранённым. – Мы не особо общаемся, ты же в курсе.
– Сынок, жизнь так коротка…
– Мам, не начинай, – он отрезал чётко, почти строго. – Ты лучше давление меряй регулярнее. И зубы почисти – Маринка жаловалась, что ты халтуришь.
К концу недели неожиданно установился негласный порядок. Марина готовила обеды и следила за лекарствами, Андрей занимался хозяйственными вопросами — починил протекавший кран, заменил лампочку в ванной, заплатил за телефон. Они уже перебросились несколькими фразами напрямую, не через мать, хотя всё ещё старательно избегали говорить о прошлом.
Однажды вечером, когда Галина Петровна якобы уснула, они остались вдвоём на кухне.
– Будешь чай? – спросил Андрей, доставая с полки две чашки.
– Давай, – Марина устало опустилась на стул. – Как думаешь, ей лучше?
– По-моему, нет особых изменений, – Андрей пожал плечами, разливая кипяток по чашкам. – Только вот странно всё это.
– Что именно?
– Давление скачет, а других симптомов нет. Я проверил её медкарту — никаких проблем с сердцем раньше не было.
Марина подняла на брата внимательный взгляд.
– Да, меня тоже это смущает. И выглядит она неплохо для человека, у которого якобы предгипертонический криз. Я специально проверила её, когда она думала, что я ушла — встала с постели бодрее меня и давай сериал смотреть.
– Думаешь, она притворяется? – Андрей подался вперёд.
– Не знаю. Но если да, то зачем?
Они посмотрели друг на друга с внезапным пониманием.
– Чтобы мы начали общаться, – одновременно произнесли оба и неловко замолчали.
– Ладно, давай проверим, – шёпотом предложил Андрей. – Я отвлеку её разговором, а ты незаметно проверь давление, когда она не ожидает.
– Договорились. И ещё нужно посмотреть её лекарства — может, она их не принимает вовсе.
В следующие два дня брат и сестра незаметно для матери провели настоящее расследование. Марина обнаружила нетронутые блистеры таблеток, спрятанные в вазе на шкафу. Андрей заметил, что мать «случайно» роняет градусник на пол каждый раз перед измерением, видимо, чтобы показания скакали.
– Я нашла в её тумбочке книгу, – Марина показала брату потрёпанный томик «Как вернуть семью: советы психолога». – Страницы про манипуляции загнуты.
– А вот её телефон, – Андрей протянул мобильный. – Посмотри историю звонков. Она звонила нам в один день, с разницей в 15 минут.
– Вот старая притворщица, – выдохнула Марина, но в её голосе не было злости. – Всю жизнь учительницей проработала, а тут такой спектакль разыграла.
– Помнишь, как она нас в детстве мирила? – неожиданно усмехнулся Андрей. – Запирала в комнате и говорила, что не выпустит, пока не помиримся.
Марина фыркнула.
– А ты помнишь, как мы потом специально ссорились, чтобы нас заперли? Там же были мои конфеты, которые бабушка привозила.
– И мои комиксы, – кивнул Андрей. – Мы там читали и жевали, пока она не приходила «спасать» нас друг от друга.
Они негромко рассмеялись, и смех этот странно отозвался в груди — как будто что-то давно забытое вдруг проснулось.
– Так что будем делать с нашей актрисой? – спросил Андрей, внезапно став серьёзным.
– Предлагаю устроить ей встречную пьесу, – глаза Марины блеснули знакомым озорством. – Помнишь, как в детстве мы разыграли учительницу?
– Ты про ту историю с дневником? – улыбнулся Андрей. – Хочешь сказать…
– Давай устроим ей кое-что позабористее простого разоблачения. Она хочет, чтобы мы помирились? Вот пусть и смотрит.
На следующий день Галина Петровна с удивлением наблюдала, как её дети вежливо обсуждают какие-то хозяйственные вопросы. Сын даже пошутил, а дочь — улыбнулась в ответ. «Неужели получается?» — с надеждой подумала она, поправляя подушку и демонстративно прикрывая глаза ладонью, будто от слабости.
Но самое странное случилось вечером, когда дети уже должны были разойтись. Вместо этого они вместе вошли в её комнату, сохраняя странное, подозрительное молчание.
– Мама, – Андрей присел на край кровати и взял мать за руку. – Нам нужно серьёзно поговорить.
Что-то в его тоне заставило Галину Петровну напрячься. Она попыталась сесть повыше и слабым голосом пролепетала:
– Что-то случилось, сынок?
– Знаешь, – вмешалась Марина, – мы с Андреем долго думали и решили, что тебе лучше переехать в специальное место.
– Какое ещё место? – Галина Петровна инстинктивно отодвинулась к стене.
– В пансионат для пожилых людей, – Андрей произнёс это таким деловым тоном, что мать похолодела. – Мы уже всё обсудили. Там о тебе позаботятся лучше, чем мы можем.
– Прекрасное место, – подхватила Марина с энтузиазмом. – Четырёхразовое питание, медсестра круглосуточно. Андрей уже всё оплатил на полгода вперёд.
– Вы что? – Галина Петровна вдруг забыла о своём недомогании и села прямо. – Я никуда не поеду! Это мой дом!
– Мамочка, – в голосе Марины появились приторно-сладкие нотки, – но ты же сама жаловалась, что тебе здесь одиноко. А там общение, культурная программа…
– И главное, – добавил Андрей, – мы с Мариной сможем меньше беспокоиться. У нас ведь своя жизнь, дела, работа. А так будем навещать по выходным.
– По выходным? – Галина Петровна почувствовала, как к горлу подкатывает комок. – Вы хотите запереть меня в доме престарелых?
– Пансионат, мама, – поправил Андрей. – Современный пансионат с евроремонтом.
– Знаешь, – Марина присела с другой стороны кровати, – мы просто беспокоимся о тебе. Твои постоянные скачки давления, слабость… Вдруг что-то случится, а нас рядом не будет?
Галина Петровна переводила взгляд с одного лица на другое. На губах детей играли вежливые улыбки, но глаза… Что-то странное было в их глазах.
– Я не поеду ни в какой пансионат, – твёрдо заявила она. – Мне уже лучше. Видите? – она попыталась энергично помахать руками. – Никакой слабости!
– Нет, мам, – Андрей был непреклонен. – Решение уже принято. Мы с Мариной наконец-то в чём-то согласились. Мы даже договорились, что твою квартиру пока никто продавать не будет.
– Пока? – Галина Петровна почувствовала, как холодеет спина.
– Ну, в случае, если лечение потребует дополнительных затрат, – Марина говорила так буднично, будто обсуждала покупку хлеба. – Лекарства нынче дорогие, а у нас у обоих свои расходы.
Галина Петровна сглотнула. Это не могло происходить по-настоящему. Её дети – заботливый Андрюша и чуткая Мариночка – не могли так спокойно обсуждать её ссылку.
– Вещи я уже собрал, – Андрей кивнул в сторону чемодана у двери, и Галина Петровна только сейчас заметила его. – Машина будет через час. Документы я подготовил, осталось только расписаться.
– Какие ещё документы? – Галина Петровна почувствовала, как по спине пробежал холодок.
– Доверенность на управление имуществом, – Андрей достал из папки бумаги. – И согласие на размещение в пансионате. Формальности.
– Я не буду ничего подписывать! – вскрикнула Галина Петровна. – Это же мой дом! Я здесь прожила всю жизнь с вашим отцом!
– С папой, которого уже три года нет, – мягко напомнила Марина. – И из-за наследства которого мы с Андреем перестали общаться. Помнишь?
– Так ведь теперь всё хорошо, – со слезами в голосе произнесла Галина Петровна. – Вы же начали нормально разговаривать! Я так этого хотела…
– Именно поэтому мы и приняли это решение вместе, – Андрей положил ручку на бумаги. – Впервые за три года мы договорились.
– Господи, – Галина Петровна схватилась за сердце. – Я же просто хотела, чтобы вы помирились!
– Мы знаем, мама, – вдруг сказал Андрей совершенно другим тоном.
– Мы всё знаем, – эхом отозвалась Марина.
Что-то в их глазах изменилось. Вместо отстранённой вежливости появилось что-то… знакомое. То самое выражение, когда они в детстве задумывали очередную проделку.
– Знаете… что? – у Галины Петровны внезапно пересохло в горле.
– Что ты всё это время притворялась, – Марина внезапно выпрямилась. – Мы нашли твои таблетки в вазе. И книгу про семейную психологию с загнутыми страницами.
– И проверили твои звонки, – добавил Андрей. – Ты звонила нам обоим одновременно, разве не так?
Галина Петровна открыла рот, потом закрыла. Попыталась сказать что-то, но смогла только кивнуть.
– Мама, – голос Марины звенел от напряжения, – ты соврала нам о своём здоровье. Заставила нас беспокоиться. Манипулировала.
– Я просто хотела, чтобы вы снова стали семьёй, – прошептала Галина Петровна, и слёзы наконец хлынули из её глаз. – Неужели это так ужасно?
– Ужасно то, – Андрей поднялся на ноги, – что ты не доверилась нам. Не поговорила прямо. Решила, что ложь – это единственный способ.
– Знаешь что, мама, – Андрей сложил документы обратно в папку, – мы с Мариной действительно помирились. Но не благодаря твоему спектаклю, а потому что вместе раскрыли твой обман.
– Ваш отец всегда говорил, – Галина Петровна вытерла слёзы краем одеяла, – цель оправдывает средства.
– Нет, мама, – покачала головой Марина. – Папа говорил иначе: «Дети поймут, что правильно, а что нет, только если им честно объяснить». Помнишь?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Галина Петровна смотрела на своих детей, таких взрослых и серьёзных, и вдруг увидела в них те чёрточки, которые унаследовали они от отца: упрямый подбородок Андрея, характерный прищур Марины.
– Простите меня, – тихо произнесла она наконец. – Я просто хотела, чтобы в семье был мир.
– Мир, построенный на лжи? – Марина покачала головой. – Это не мир, мама. Это декорация.
– А чемодан правда для меня собрали? – голос Галины Петровны дрогнул.
– Нет, конечно, – Андрей позволил себе небольшую улыбку. – Это была проверка. Мы хотели, чтобы ты поняла, каково это – когда тобой манипулируют.
– И про пансионат тоже неправда?
– За кого ты нас принимаешь? – возмутилась Марина. – Мы, конечно, обиделись, но не настолько, чтобы тебя куда-то отправлять.
Галина Петровна закрыла лицо руками.
– Мне так стыдно, дети. Я просто не знала, как ещё вас помирить.
– Могла просто попросить, – Андрей пожал плечами. – Собрать нас вместе и сказать, что хочешь, чтобы мы поговорили.
– Вы бы не пришли, – покачала головой Галина Петровна.
– Возможно, – Марина присела на край кровати. – Но после того, как мы узнали о твоём обмане, я точно не хочу с тобой разговаривать.
Она встала и молча вышла из комнаты. Андрей посмотрел на мать долгим взглядом, затем вздохнул и тоже направился к двери.
– Подождите! – воскликнула Галина Петровна. – Вы же не бросите меня сейчас? Вы теперь снова разругаетесь из-за меня?
Андрей остановился в дверях и усмехнулся.
– Вообще-то, мама, мы идём на кухню пить чай. И да, мы будем говорить о тебе. О том, как теперь с тобой быть.
Через два месяца они снова собрались в той же квартире. Галина Петровна накрыла на стол – впервые после смерти мужа у неё был настоящий семейный обед. Она расставила тарелки, то и дело поглядывая на часы.
Наконец в дверь позвонили. На пороге стояли Марина и Андрей. Вместе.
– Привет, мам, – Марина чмокнула мать в щёку. – Мы немного задержались, бегали за подарком для Танюшки. У неё скоро день рождения, мы решили вместе купить.
– Надеюсь, у тебя сегодня настоящий борщ, а не актёрская игра, – подмигнул Андрей, протягивая матери коробку конфет.
Галина Петровна слабо улыбнулась, принимая подарок. Разговор был вежливым, доброжелательным. Дети обсуждали работу, планы на выходные, даже смеялись над какими-то общими шутками. Но она замечала: с ней они держались иначе – сдержанно, словно с малознакомым человеком. Улыбались, но глаза оставались серьёзными.
Когда дети ушли, Андрей обнял сестру на лестничной клетке, и Галина Петровна услышала их смех, затихающий на лестнице.
Её план сработал. Но какой ценой?
Она медленно собрала посуду, машинально смахнула крошки в ладонь. На столе остался недоеденный торт – дети так увлеклись разговором, что почти не притронулись к десерту.
«Они помирились», – подумала Галина Петровна, глядя на две чайные чашки с одинаковым узором, – «Но теперь я для них чужая».
Она подошла к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как Андрей и Марина выходят из подъезда, оживлённо разговаривая. Они не оглянулись.