никита— Отдай мне это, немедленно! — вскрикнула мать, выхватывая фотографию из рук сына. — Тебе не нужно это видеть!
— Почему? Кто эта тётя рядом с папой? — упрямо спросил мальчик, глядя на мать снизу вверх.
Полуденное солнце заливало гостиную мягким светом, играя бликами на комоде красного дерева. Десятилетний Илья смотрел на свою мать Анну с недоумением. Только что найденная фотография жгла ему воображение. Снимок, который он случайно обнаружил, очищая полки от пыли, был странно незнакомым – его отец, молодой и улыбающийся, обнимал тётю, которую мальчик никогда не видел.
Тонкие пальцы Анны дрожали, когда она бережно вложила фотографию в книгу и задвинула её глубоко на полку. В глазах блестели непрошеные слёзы, которые она тут же смахнула тыльной стороной ладони. Три года прошло с того дня, как авария забрала Михаила, но боль утраты никуда не делась, просто научилась жить вместе с ней.
— Иди мыть руки, скоро обед, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Взгляд упал на сервировку стола: два прибора вместо трёх. Маленькие детали, которые до сих пор резали сердце. Илья, всё ещё недовольный отсутствием ответа, нехотя поплёлся в ванную. Шум воды отдалённо напоминал шелест дождя в тот роковой вечер.
Анна готовила обед, механически нарезая овощи для салата. Квартира в многоэтажке на улице Весенней казалась слишком большой для двоих. Джинсы и футболка с логотипом рок-группы «Маяк» — обычная домашняя одежда. Тридцать пять лет, вдова, менеджер среднего звена в туристической компании «Меридиан». Обычная биография, уместившаяся в несколько строк анкеты на сайтах знакомств, которые она создавала и удаляла последние полгода.
Телефон завибрировал. Сообщение от Григория: «Встречаемся в 19:00 в «Клевере»?»
Сердце дрогнуло. Григорий — первый мужчина после смерти мужа, с которым она решилась на второе свидание. Высокий, с тёплой улыбкой и внимательными карими глазами. Они познакомились в книжном магазине «Страницы», случайно потянувшись к одному и тому же роману Кундеры.
***
Кафе «Клевер» располагалось на тихой улочке в центре. Атмосфера места соответствовала названию — зелёные оттенки в интерьере, деревянная мебель, живые растения в керамических горшках.
— Брат звонил сегодня, — сказала Анна, помешивая ложечкой травяной чай. — Беспокоится обо мне.
— Ярослав? Тот, что военный врач? — Григорий отломил кусочек шоколадного десерта. — Забота о близких — прекрасная черта.
— Иногда его забота граничит с контролем, — улыбнулась Анна. — Но после смерти Михаила он единственный, кто помогал нам с Ильёй не сломаться.
Вечер проходил удивительно легко. Григорий рассказывал о своей работе архитектором, о новом проекте жилого комплекса «Эдельвейс», о книгах, которые читал в последнее время. От него пахло еле уловимым ароматом туалетной воды с нотками кедра. Домашний, какой-то уютный мужчина — полная противоположность порывистому и эмоциональному Михаилу.
— Расскажи мне больше об Илье, — попросил Григорий, и на его лице отразился искренний интерес.
— Он… сложный мальчик. Талантливый, чувствительный. Слишком рано узнал о потере. Обожает астрономию и компьютерные игры. — Анна помолчала. — Иногда мне кажется, что я не справляюсь. Что ему нужен отец.
— Познакомишь нас? — неожиданно спросил Григорий, касаясь её руки.
— Ты уверен? Ведь мы встречаемся всего две недели, — удивилась Анна, ощущая, как участился пульс.
— Абсолютно. А ещё я хотел бы познакомить тебя со своей матерью, Зинаидой Павловной, — улыбнулся Григорий. — Она бывшая учительница литературы, думаю, вы найдёте общий язык.
***
Первая встреча Анны с Зинаидой Павловной произошла через месяц после начала отношений с Григорием. Квартира пожилой женщины представляло собой типичное жилище интеллигента советской эпохи: стеллажи с книгами, пианино «Беларусь», репродукции известных картин на стенах.
Сама хозяйка — невысокая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами — встретила будущую невестку с вежливой улыбкой. На ней было простое тёмно-синее платье с брошью в виде камеи.
— Проходите, располагайтесь. Я заварила чай с чабрецом, — произнесла Зинаида Павловна, пропуская гостей в квартиру.
Стол был накрыт безупречно: фарфоровые чашки с золотой каёмкой, домашнее печенье, варенье из айвы. Анна невольно одёрнула свою блузку цвета слоновой кости — она старалась выглядеть соответствующе для первого визита к матери Григория.
— Гриша рассказывал, что вы работаете в туризме, — начала Зинаида Павловна, разливая чай. — Интересная сфера, наверное.
— Да, довольно увлекательная, — ответила Анна. — Сейчас, правда, больше бумажной работы, чем романтики путешествий.
— Романтика — это для молодых, — хмыкнула пожилая женщина. — Вот Фаина, предыдущая девушка Гриши, была настоящей мечтательницей. Учительница музыки, представляете? Играла на виолончели так, что душа замирала.
Григорий поперхнулся чаем.
— Мама, — негромко произнёс он с нажимом. — Я с ней расстался восемь лет назад.
— И что? Разве я не могу вспомнить хорошего человека? — Зинаида Павловна перевела взгляд на Анну. — Не волнуйтесь, дорогая, я просто делюсь воспоминаниями. Фаина была прекрасной девушкой, они с Гришей встречались в университете. Я даже сохранила несколько её вещей на память.
Под изумлённым взглядом сына пожилая женщина достала из серванта шкатулку, а из неё — изящную брошь в форме ноты.
— Видите, какая прелесть? Это ручная работа. Фаина забыла её у нас, а потом уехала учиться во Францию. Так грустно закончилась их история…
Вечер продолжился в странной атмосфере. Зинаида Павловна то и дело вспоминала какие-то истории, связанные с Фаиной, показывала фотографии, где Григорий обнимал стройную девушку с длинными тёмными волосами.
— Мама всегда была привязана к ней, — попытался объяснить Григорий, когда они с Анной возвращались домой. — Но, поверь, это в прошлом. Это была студенческая любовь, не более.
— Я понимаю, — тихо ответила Анна, хотя внутри осталось неприятное ощущение. — У всех есть прошлое.
Следующие встречи с Зинаидой Павловной казались более приятными. Пожилая женщина проявляла искренний интерес к Илье, дарила ему книги, рассказывала забавные истории из своей учительской практики. Однако упоминания о загадочной Фаине не прекращались.
— Знаете, Анечка, — сказала однажды Зинаида Павловна, когда они остались вдвоём на кухне, — вы чудесная женщина, но вам не помешало бы немного… элегантности. Фаина всегда носила такие изысканные блузки. У меня даже одна сохранилась — она мне подарила, но мне велика. Думаю, вам подойдёт.
***
Спустя полгода отношений Григорий сделал Анне предложение. Скромная церемония в кругу близких друзей и родственников состоялась в начале весны. Зинаида Павловна присутствовала с выражением сдержанного одобрения на лице.
После свадьбы Анна с Ильёй переехали в просторную квартиру Григория на улице Лесной. Мальчик получил отдельную комнату, которую украсил постерами с изображениями звёздного неба и космических кораблей.
— Как думаешь, я могу называть дядю Гришу папой? — спросил однажды Илья, когда мать гладила ему рубашку перед школой.
Вопрос застал Анну врасплох.
— Ты… Хочешь этого?
— Да. Он хороший. И бабушка Зина сказала, что я могу.
Что-то в интонации сына заставило Анну насторожиться.
— Ты часто видишься с бабушкой Зиной?
— Иногда она забирает меня после школы, когда ты задерживаешься на работе. Мы ходим к ней, она печёт булочки и рассказывает истории. — Илья помолчал. — Она показывала мне фотографии. Там папа, то есть дядя Гриша, совсем молодой. И красивая тётя с длинными волосами.
Сердце Анны сжалось.
— И что бабушка Зина рассказывала о той тёте?
— Что это была настоящая любовь дяди Гриши. Что она играла на виолончели и пела, как ангел. А ещё бабушка сказала, что я должен напоминать ему о ней, потому что он иногда забывает важные вещи из прошлого.
В голове Анны зазвенел тревожный колокольчик. Она старалась сохранять спокойствие, но внутри всё переворачивалось. Что именно происходит, когда свекровь остаётся наедине с её сыном?
Вечером, после того как Илья уснул, Анна рассказала о разговоре мужу. Он нахмурился.
— Это переходит все границы. Я поговорю с матерь.
— Дело не только в твоей бывшей, — тихо сказала Анна. — Меня беспокоит влияние твоей матери на сына.
Квартира погрузилась в полумрак, лишь неоновые вывески магазинов напротив отбрасывали блики на стену гостиной. Григорий обнял жену за плечи.
— Обещаю, я разберусь с этим.
— Ты наивен, — вздохнула Анна, отстраняясь. — Твоя мать одержима этой Фаиной. Она уже начала использовать моего сына!
— Не преувеличивай, дорогая. Мама просто… застряла в воспоминаниях. Ей нужно время, чтобы принять перемены.
— Время? Ты давно уже расстался с ней, а она всё ещё носит с собой фотографии твоей бывшей! — голос Анны дрогнул от возмущения.
***
Первые шокирующие изменения Анна заметила, вернувшись домой после работы в пятницу. На стене гостиной, где раньше висели семейные фотографии, теперь красовались незнакомые снимки.
— Что это такое? — еле сдерживая дрожь в голосе, спросила она у свекрови, которая безмятежно поливала фикус у окна.
С деланным удивлением подняла глаза Зинаида Павловна.
— О чём ты, милая? А, эти фотографии… Просто решила немного освежить интерьер. Ваши снимки какие-то… домашние. А у Фаины был настоящий художественный вкус.
— Вы пришли в мой дом и развесили фотографии бывшей женщины моего мужа?! — взорвалась Анна, срывая со стены глянцевый снимок улыбающейся брюнетки.
Тонкие губы свекрови сжались в ниточку.
— Технически это квартира моего сына. И я просто хотела придать ей…
— Вон! — перебила её Анна, указывая на дверь. — Немедленно уходите!
Звук ключа в замке прервал этот неприятный диалог. На пороге показался Григорий с пакетами продуктов.
— Что за скандал? — недоуменно спросил он, переводя взгляд с разгневанной жены на невозмутимую мать.
— Она развесила фотографии Фаины по всей квартире! — воскликнула Анна, протягивая ему снимок. — Мне что, изменить цвет волос, надеть её платье, а может еще и имя поменять?!
— Мама, ты действительно это сделала? — тихо спросил Григорий, и в его голосе явное удивление.
— Я просто хотела показать тебе… напомнить… — замялась пожилая женщина, впервые выглядя неуверенно.
— Мне не нужно ничего напоминать! — твёрдо произнёс он. — Прекрати упоминать Фаину. Немедленно. Забери эти фотографии и пожалуйста, уходи.
***
Утренний звонок прервал субботний завтрак Анны с Ильёй. Номер свекрови заставил её поморщиться, но она всё-таки ответила.
— Анна, дорогая, хотела спросить, не хотите ли вы с Ильёй заехать ко мне? — медоточивым голосом произнесла Зинаида Павловна. — Я испекла шарлотку. Фаина, кстати, очень любила мою шарлотку и всегда говорила, что у меня золотые руки…
— Нет, спасибо, — резко ответила Анна. — И мне кажется, Григорий ясно выразился насчёт упоминания вашей любимицы.
— Какая ты обидчивая, — хмыкнула свекровь. — Фаина никогда не…
Остаток фразы заглушил звук сброшенного вызова. Через минуту телефон снова зазвонил.
— Передай Илье, что я буду ждать его после школы в понедельник. Мальчику нужен пример для подражания, и я расскажу ему, как Фаина прекрасно играла на виолончели…
— Перестаньте! — выкрикнула Анна. — Не смейте даже приближаться к моему сыну!
После третьего подобного звонка номер свекрови оказался заблокирован.
***
Через две недели холодного перемирия Григорий решил устроить семейный ужин для примирения. Анна согласилась неохотно, только ради мужа. Семейный ресторан «Альманах» с приглушённым светом и бархатными креслами казался нейтральной территорией для встречи.
За столом царила вежливая, но натянутая атмосфера. Зинаида Павловна, одетая в тёмно-вишнёвое платье с жемчужной брошью, мило улыбалась и интересовалась успехами Ильи в школе.
— У тебя отличные оценки по математике, — одобрительно кивнула она внуку. — Но, знаешь, музыка так важна для развития… У Фаины был абсолютный слух, она могла сыграть любую мелодию с первого раза.
От звука этого имени вилка Анны с громким звоном упала на тарелку.
— Извините, — процедила она сквозь зубы, обращаясь к мужу. — Мне нужно выйти.
В дамской комнате ресторана она брызгала холодной водой на запястья, пытаясь успокоиться. Вернувшись к столу, Анна молча собрала свои вещи.
— Я не могу это больше терпеть, — тихо произнесла она. — Я ухожу домой.
— Да что с тобой такое? — раздражённо воскликнул Григорий. — Это просто имя!
— Фаина никогда не устраивала истерик на публике, — сладко улыбнулась свекровь. — Такая воспитанная девушка была…
Григорий промолчал, и это молчание прозвучало для Анны громче любых слов.
***
К вечеру Григорий не вернулся домой. Ответил только к обеду — был у матери, говорили. Анна провела день как в тумане, собирая вещи и укладывая чемоданы.
Вечером она отвезла Илью к брату Ярославу, объяснив ситуацию. Потом вернулась в опустевшую квартиру на улице Лесной, достала самую яркую губную помаду из косметички.
К возвращению мужа на большом зеркале в прихожей алели слова, выведенные помадой: «Я не Фаина. Живи со своей мамой. Не ищи нас».
Через час Григорий штурмовал телефон Анны звонками, но натыкался на автоматическое сообщение о блокировке номера.
— Я всё испортил, — прошептал он, опускаясь на диван и обхватывая голову руками.
На журнальном столике лежала забытая фотография – Илья, Анна и он сам, улыбающиеся, счастливые. Рамку украшала надпись, сделанная детским почерком: «Моя настоящая семья».
Спустя полчаса Григорий стоял перед матерью, впервые глядя на неё как на чужого человека.
— Знаешь, мама, — произнёс он с горечью, — Фаина бросила меня восемь лет назад, а ты разрушила мою семью сейчас. Поздравляю. Теперь ты можешь вешать её фотографии где угодно – у меня больше нет дома.
Дверь за ним закрылась с тихим щелчком, оставив Зинаиду Павловну наедине с коллекцией пожелтевших фотографий и воспоминаний о девушке, которая давно забыла их обоих.