никита— Вот возьми, здесь твои документы и немного денег, — Зинаида неловко протянула потёртый конверт дочери. — Катерина Ивановна присмотрит за тобой, пока я… ну, устроюсь. Обещаю, это ненадолго.
Тринадцатилетняя Марина смотрела на мать без слёз, привычно поджав губы. Её тёмно-русые волосы были заплетены в тугую косу — работа Катерины Ивановны, соседки, которая теперь должна была заменить девочке семью.
— Опять уезжаешь? — голос Марины звучал устало не по годам. — И надолго?
Соседка молча стояла в дверях, с жалостью наблюдая привычную сцену. На её морщинистом лице не было осуждения — только тихая решимость защитить ребёнка.
— Марина, да ты же знаешь, как сейчас трудно с работой, — Зинаида нервно поправила новую причёску. — Мне предложили место в Сочи, в хорошем отеле. Катерина Ивановна согласилась…
— Конечно, Зиночка, — пожилая женщина погладила девочку по голове. — Мы справимся, правда, Мариночка?
Марина кивнула, крепче сжимая потёртый конверт. Ей хотелось верить, что на этот раз мать действительно устроится на работу, а не как обычно — встретит очередного «хорошего человека», который потом исчезнет через месяц-другой.
— Ты хоть номер телефона оставь, — тихо сказала Катерина Ивановна. — Мало ли что.
— Я позвоню сама, как устроюсь. Ну, всё… мне пора.
Зинаида неуклюже обняла дочь, оставляя на её щеке след дешёвой помады, и поспешно вышла, не оглядываясь. Звук её каблуков по лестнице быстро стих.
— Так, Мариночка, — Катерина Ивановна вздохнула, — давай-ка чай пить с пирогом. У меня сегодня с вишней.
2015 год, квартира Зинаиды
— Мариночка, ты не могла бы сегодня пораньше прийти? Я хочу тебя кое с кем познакомить, — голос Зинаиды в телефоне звучал необычно оживлённо.
Марина, заканчивающая одиннадцатый класс, вздохнула. За последние пять лет она привыкла к редким появлениям матери в её жизни. Обычно Зинаида возникала на пару недель между своими «большими планами», занимала деньги у Катерины Ивановны и снова исчезала. Но последние месяцы мать удивительным образом задержалась, даже сняла квартиру недалеко от школы Марины.
— Хорошо, буду к шести, — ответила девушка, мысленно перебирая, что может приготовить на ужин из имеющихся продуктов.
В маленькой съёмной квартире Зинаиды Марина застала неожиданную картину: накрытый стол, две бутылки вина и возбуждённую мать, наряженную в новое платье.
— Знакомься, это Алексей Иванович, — торжественно объявила Зинаида, представляя высокого мужчину в дорогом костюме. — Мой жених!
Марина растерянно пожала протянутую ей крепкую ладонь.
— Очень приятно, — сказал Алексей с доброжелательной улыбкой. — Наслышан о вас, Марина Алексеевна.
«Алексеевна?» — удивилась про себя девушка, но вслух ничего не сказала. В свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк.
— У нас замечательная новость! — Зинаида сияла. — Мы с Алексеем Ивановичем решили пожениться! Он бизнесмен, у него своя компания. И — самое главное! — он купил нам квартиру. Представляешь? Настоящую трёхкомнатную квартиру! Больше никаких съёмных углов!
Марина перевела взгляд на будущего отчима. Ему было около сорока, с аккуратной сединой на висках, он выглядел солидно и надёжно. Совсем не похож на предыдущих маминых «принцев».
— Поздравляю, — улыбнулась девушка. — Очень за вас рада.
— И это ещё не всё! — Зинаида схватила дочь за руки. — Алексей Иванович обещал помочь тебе с поступлением в хороший институт. Правда, Алёша?
— Если Марина Алексеевна захочет, конечно, — кивнул мужчина. — У меня есть связи в нескольких вузах.
— Я бы хотела поступить сама, — твёрдо ответила Марина. — Но спасибо за предложение.
Алексей одобрительно кивнул, а Зинаида недовольно поджала губы.
— Что за глупости! Зачем отказываться от помощи? Алексей Иванович…
— Зинаида, это правильная позиция, — перебил её жених. — Уважаю самостоятельность. Но если что-то понадобится — обращайтесь, Марина.
После свадьбы они действительно переехали в просторную трёхкомнатную квартиру в новом доме. Впервые в жизни у Марины появилась своя комната — светлая, с большим окном. Алексей настоял, чтобы ей купили новую мебель и компьютер для учёбы.
— Не стоило тратиться, — смущённо сказала Марина, когда отчим показал ей обновлённую комнату.
— Ерунда, — отмахнулся Алексей. — Вы заслужили нормальные условия для учёбы. Что думаете насчёт поступления?
Марина поступила в педагогический на бюджет. Она могла бы жить в общежитии, но Алексей настоял, чтобы девушка оставалась с ними: «Зачем мучиться в общаге, когда есть все условия дома?»
Поначалу всё шло хорошо. Зинаида, казалось, наконец остепенилась, занялась домом. Алексей много работал, но когда бывал дома, относился к падчерице с теплотой и уважением.
Марина взяла на себя часть домашних обязанностей: готовила ужины, делала уборку, иногда ходила за продуктами. Она считала это справедливым — в конце концов, ей создали отличные условия для жизни и учёбы.
Но спустя несколько месяцев она заметила перемены в поведении матери. Зинаида стала раздражительной, придирчивой, особенно когда Алексей задерживался на работе и они оставались вдвоём.
— Что ты постоянно крутишься на кухне? — бросила как-то Зинаида, когда Марина готовила ужин. — Думаешь, если научишься готовить лучше меня, то станешь здесь главной?
— Мам, я просто готовлю рыбу, как Алексей Иванович любит, — растерялась девушка.
— «Как Алексей Иванович любит», — передразнила Зинаида. — Смотри, девочка, не заигрывайся. Он мой муж, не забывай.
Постепенно такие сцены участились. Зинаида ревновала мужа к падчерице всё сильнее, придираясь к любой мелочи. Дом, ещё недавно казавшийся Марине тихой гаванью, превращался в поле битвы.
2016 год, февраль
Холодным вечером, когда Алексей был в командировке, разразилась гроза. Марина вернулась с занятий промокшая — неожиданный ливень застал её на полпути от метро. Зинаида, уже принявшая пару бокалов вина, встретила дочь в коридоре:
— Что, опять поздно? Где шлялась?
— В институте, на дополнительных занятиях, — Марина начала разуваться. — Я же предупреждала утром.
— А потом, конечно, к Катерине побежала жаловаться на меня? — прищурилась Зинаида. — Думаешь, я не знаю, что ты ей всё про нас рассказываешь?
— Мама, я просто навещаю её иногда. Она же практически вырастила меня.
— Бабка избаловала тебя! — Зинаида повысила голос. — Сидишь здесь на всём готовом, строишь из себя невинность, а сама только и ждёшь, как бы место моё занять!
Марина устало вздохнула. Этот разговор повторялся уже не первый раз.
— Мам, давай ты успокоишься, а я чай заварю? — она попыталась обойти мать, но та вдруг схватила её за мокрую куртку.
— Так и знала! Опять выставляешь меня истеричкой! Небось и Алексею так жалуешься?
В пылу ссоры они не услышали, как открылась входная дверь. Алексей, вернувшийся из командировки раньше срока, застал неприглядную сцену: его жена в халате трясёт за плечи насквозь промокшую падчерицу.
— Что здесь происходит? — его голос прозвучал неожиданно резко.
Зинаида отпрянула от дочери.
— Алёшенька! Ты уже вернулся? А мы тут… просто разговариваем.
Он молча снял пальто, повесил его на вешалку и повернулся к жене:
— Зинаида, иди к себе. Поговорим позже.
Когда Зинаида, бормоча что-то себе под нос, скрылась в спальне, Алексей повернулся к Марине:
— Насколько часто это происходит?
Девушка пожала плечами:
— Бывает. Не страшно, правда. Просто мама волнуется…
— Марина, — перебил её Алексей, — я не слепой. Я вижу, что происходит, когда меня нет дома. И мне это не нравится.
Через неделю после того случая Марина вернулась домой и обнаружила свои вещи, сложенные в чемодан у двери. Зинаида, с красными от слёз глазами, сидела на кухне.
— Что случилось? — спросила девушка, чувствуя, как холодеет внутри.
— Ты случилась! — вскинулась Зинаида. — Ты всё разрушила! Алексей постоянно тебя защищает, всё тебе, ничего мне! А теперь ещё и поругались из-за тебя!
— Вы поругались из-за меня? — растерялась Марина. — Но почему?
— Потому что я сказала ему правду! Что ты специально настраиваешь его против меня! Что тебе только деньги его нужны!
Марина потрясённо смотрела на мать.
— И что он сказал?
— Сказал, что я сошла с ума! Можешь себе представить? — Зинаида всхлипнула. — А потом заявил, что либо он сам снимет тебе квартиру, либо будет платить за общежитие. Представляешь? Деньги на тебя тратить готов, а мне даже на новую шубу жалеет!
— И поэтому ты собрала мои вещи?
— А что мне оставалось? — Зинаида вскочила. — Или я, или ты! Он моё последнее счастье, понимаешь? Я наконец встретила нормального мужчину, а ты всё рушишь!
Марина медленно опустилась на стул. Знакомое чувство — когда выбивают землю из-под ног.
— И куда мне идти? — тихо спросила она. — Сейчас, зимой?
— К своей драгоценной Катерине! — всплеснула руками Зинаида. — Она же тебя больше любит, чем родная мать!
— А Алексей Иванович знает, что ты меня выгоняешь?
Зинаида замялась.
— Он вернётся через три дня. К тому времени всё уже решится.
— То есть, ты делаешь это за его спиной? — Марина горько усмехнулась. — Понятно.
Она встала, чувствуя странное спокойствие. Словно что-то внутри наконец сломалось — и освободилось.
— Я возьму только самое необходимое, — сказала она. — И документы. Остальное заберу потом.
Катерина Ивановна, конечно, приняла Марину, но место в общежитии уже было оформлено — Алексей позаботился об этом заранее, предвидя развитие событий. Через неделю девушка переехала в небольшую комнату, которую делила с двумя сокурсницами.
Алексей, вернувшись из командировки и обнаружив исчезновение падчерицы, устроил Зинаиде скандал. Она призналась, что выгнала дочь, но обвинила во всём саму Марину, якобы демонстративно ушедшую из дома.
Отчим несколько раз звонил Марине, предлагал помощь, но она отказывалась: «Спасибо, но я справлюсь сама. Так будет лучше для всех».
Жизнь в общежитии оказалась непростой, но свободной. Марина устроилась на подработку в кафе неподалёку от института, завела новых друзей, постепенно привыкала к самостоятельности.
Иногда она навещала Катерину Ивановну. От неё узнала, что отношения Зинаиды и Алексея разладились окончательно.
— Зиночка звонила мне вчера, — сказала как-то Катерина Ивановна, разливая чай. — Говорит, Алексей Иванович собирается подавать на развод. Что-то там с бизнесом у него не заладилось, да и отношения…
Марина молча кивнула. Она не испытывала злорадства — только усталость и лёгкую грусть по несбывшимся надеждам.
2017 год, декабрь
Марина возвращалась с работы поздно. За окном мела настоящая метель, редкие прохожие спешили укрыться от ледяного ветра. Она уже подходила к общежитию, когда телефон в кармане завибрировал. Номер был незнакомым.
— Алло?
— Мариночка? — голос Катерины Ивановны звучал встревоженно. — Это я, с чужого телефона звоню, свой где-то посеяла. Ты можешь сейчас ко мне приехать?
— Что случилось? — сердце девушки ёкнуло. — Вам плохо?
— Нет, деточка, со мной всё в порядке. Просто… твоя мама здесь. У неё проблемы.
Марина замерла посреди заснеженного тротуара.
— Какие проблемы?
— Алексей Иванович её выгнал. Развод оформили, а квартира на него записана была. Вот она и…
— Я сейчас приеду, — вздохнула Марина, поворачивая в сторону метро.
В маленькой квартире Катерины Ивановны на кухне сидела осунувшаяся Зинаида. Без макияжа и модной одежды она выглядела старше своих лет.
— Здравствуй, — тихо сказала Марина, снимая заснеженное пальто.
Зинаида подняла глаза и тут же опустила их обратно в чашку с чаем.
— Я не просила тебя звать, — буркнула она в сторону Катерины Ивановны. — Сама бы справилась.
— И как же ты справишься, Зиночка? — покачала головой старушка. — Без денег, без жилья, без работы? Зима на дворе.
Повисло тяжёлое молчание. Марина медленно опустилась на стул напротив матери.
— Что случилось с бизнесом Алексея Ивановича? — спросила она.
— Какая тебе разница? — огрызнулась Зинаида, но тут же сникла. — Партнёры подвели какие-то. Он почти разорился, продал машину, еле долги закрыл.
Марина кивнула. Где-то внутри шевельнулось сочувствие к отчиму — неужели он действительно был к ней привязан, раз так остро отреагировал на тот давний конфликт?
— И что ты теперь собираешься делать? — спросила она мать.
Зинаида пожала плечами:
— Не знаю. Катерина говорит, могу пока у неё пожить, но…
— Но вам нужны деньги, — закончила за неё Марина.
— Я не собираюсь у тебя просить! — вскинулась Зинаида. — Я ещё не настолько опустилась, чтобы у собственной дочери…
— Зина, перестань, — строго сказала Катерина Ивановна. — Гордость сейчас ни к чему. Мариночка выросла хорошим человеком, несмотря ни на что.
Марина молча достала из сумки кошелёк, вынула несколько купюр — почти всю свою зарплату за неделю — и положила на стол.
— Здесь немного, — сказала она ровным голосом. — Но должно хватить на первое время. А потом нужно искать работу.
Зинаида не двигалась, только крепче стиснула чашку.
— Спасибо, — еле слышно прошептала она, не поднимая глаз.
— Я буду помогать, чем смогу, — продолжила Марина. — Но большую часть придётся делать самой. Я знаю, уборщицей в нашем институте требуются люди. Это не престижно, но…
— Я согласна, — быстро сказала Зинаида. — На любую работу.
Марина внимательно посмотрела на мать — словно впервые увидела её по-настоящему. Высокомерная, избалованная женщина, которая никогда не хотела работать и всегда искала лёгких путей, теперь выглядела потерянной и испуганной.
— Тебе придётся многому научиться, — сказала Марина. — Это будет непросто.
— Я справлюсь, — Зинаида наконец подняла глаза. — Правда. И… прости меня. За всё.
Марина не ответила. Слишком много воды утекло, слишком много обид накопилось. Но где-то в глубине души затеплилась крохотная надежда — может быть, жизнь наконец научит её мать отвечать за свои поступки.
— Я зайду на следующей неделе, — сказала она, вставая. — Поговорю насчёт той работы.
Уже в дверях Марина обернулась:
— И кстати, мама… я скоро заканчиваю институт. Буду учителем начальных классов. У меня всё хорошо.
На улице всё так же мела метель, но Марина не спешила в тепло общежития. Она медленно шла по заснеженным улицам, осмысливая произошедшее.
Она не знала, сможет ли когда-нибудь по-настоящему простить мать. Не знала, действительно ли Зинаида изменится или вскоре найдёт очередного «спасителя». Не знала, готова ли сама открыть сердце для новых отношений или страх предательства слишком глубоко засел в душе.
Но она знала точно: больше никогда не позволит другим определять свою судьбу. Дорогу выбирают ноги — те, что идут, а не те, что стоят на месте в ожидании чужой помощи.
Снег заметал следы, но Марина не оглядывалась. Её путь лежал только вперёд.