никитаСолнце пробивалось сквозь неплотно задёрнутые шторы, и я, зевая, потянулась к телефону. Восемь утра. В СУББОТУ. Кто вообще просыпается в такую рань в законный выходной?! Я, видимо. Спасибо, организм, че сказать.
На кухне уже гремели кастрюли. Мама… Её субботний кулинарный марафон начался. А это значит только одно — вечером будут «девочки». Так она называет своих подруг юности, с которыми дружит уже тыщу лет. Раз в месяц они собираются у нас, чтобы посплетничать, повспоминать молодость и… поглазеть на меня.
Да-да, именно поглазеть! Как на экспонат какой-то. «Ой, Мариночка, как выросла!», «А помнишь, она ещё в садик ходила?», «А что, замуж не собираешься? Уже двадцать пять, пора бы!» — и всё в таком духе. А я что? Я — всего лишь дочь хозяйки дома. Которая почему-то обязана развлекать этих тётушек.
Я спустила ноги с кровати и поплелась в ванную. В зеркале отразилась помятая физиономия с кругами под глазами — привет, работа до двух ночи над срочным проектом.
— Мариш, ты проснулась? — голос мамы раздался из-за двери.
— Нет, я лунатик. Хожу во сне, — буркнула я, выдавливая зубную пасту на щётку.
— Не ворчи, солнышко. Слушай, сегодня девочки придут…
Я чуть не подавилась зубной пастой. Началось!
— …и я подумала, может, ты покажешь им свои фотографии с той выставки? Ну, где ты моделью работала?
Я медленно открыла дверь. Мама стояла в своём любимом фартуке с надписью «Лучшая мама на свете» (подарок от меня на прошлый день рождения, между прочим) и смотрела на меня умоляющими глазами.
— Мам, это была одна фотосессия для учебного проекта моей подруги Катьки. Я там не «моделью работала», а просто помогла. По дружбе.
— Ну да-да, конечно, — махнула она рукой. — Но фотографии-то получились замечательные! Тётя Света так просила показать…
Я закатила глаза. Тётя Света. Самая любопытная из всей компании. Та самая, которая на каждой встрече спрашивает, когда я рожу ей внучатых племянников.
— А ещё, Мариночка, — продолжала мама, явно игнорируя мой скептический взгляд, — может, ты сыграешь им на пианино? Ты же так хорошо играешь!
Тут я не выдержала.
— Что, я клоуном для маминых подружек должна работать? Нашли тут цирк бесплатный!
Мама как-то сразу поникла.Я ненавижу, когда она так делает. Сразу чувствую себя последней скотиной.
— Ладно-ладно, — вздохнула я. — Может, что-нибудь сыграю. МОЖЕТ. Не обещаю.
Она тут же просияла и чмокнула меня в щеку:
— Спасибо, доченька! А теперь иди завтракать, я оладушки твои любимые пожарила.
К шести вечера квартира пахла маминым фирменным пирогом с капустой, салатами и какими-то новыми духами, которые мама купила специально для встречи. Я сидела в своей комнате, уткнувшись в ноутбук, и надеялась, что меня не заметят.
Наивная.
Звонок в дверь раздался ровно в 18:05. Тётя Света — пунктуальна как швейцарские часы, особенно когда дело касается сплетен и вкусной еды.
— Мариночка! — раздалось из прихожей. — Выходи встречать гостей!
Я глубоко вздохнула, закрыла ноутбук и поплелась в коридор. Там уже щебетали три женщины: тётя Света ( с вечно удивлёнными бровями), тётя Ира (маленькая, но громкая) и тётя Лена (самая адекватная из всех, на мой взгляд).
— Ой, кто это у нас такой красавицей вырос! — всплеснула руками тётя Света, будто не видела меня месяц назад на дне рождения мамы.
— Здрасьте, — пробормотала я, пытаясь изобразить улыбку. Вышло, судя по маминому взгляду, так себе.
— Марина у нас теперь фотомодель! — гордо объявила мама, подталкивая меня к гостиной.
— Мам! — зашипела я. — Я же просила!
— Ой, правда? — тётя Ира подскочила ко мне. — А я всегда говорила, что с такими данными только на подиум! Помнишь, Лен, я ещё когда она маленькая была, говорила?
Тётя Лена кивнула с вежливой улыбкой. Она-то понимала мои страдания — у неё самой дочь моего возраста.
— Никакая я не модель, — я попыталась отступить в сторону своей комнаты. — Просто один раз снялась для подруги. Она фотограф.
— А что за фотографии? Покажешь? — тётя Света уже достала очки из сумочки, будто собиралась немедленно рассматривать мои снимки под микроскопом.
— Да нечего там смотреть, — я нервно переминалась с ноги на ногу. — Обычные портреты.
— Марина, не скромничай, — мама уже тащила откуда-то альбом.
Я почувствовала, как краснею. Там были неплохие снимки, да… Но показывать подругам?! Которые будут разглядывать каждую деталь и делать свои «ценные» замечания? Увольте!
— Девочки, давайте сначала поедим, — неожиданно пришла на помощь тётя Лена.ы и умираю с голоду.
Мама тут же засуетилась, увлекая всех на кухню. Я благодарно подмигнула тёте Лене, а она незаметно подмигнула мне.
За столом разговор, как обычно, шёл обо всём на свете. О работе, о детях (тут все посмотрели на меня), о ценах, о политике… Я молча жевала пирог и надеялась, что про фотографии забудут.
— А помнишь, как Мариночка в детском саду стихи читала? — вдруг сказала тётя Ира. — Такая крошка была, а так выразительно!
О нет. Только не это. Сейчас начнётся марафон «А помнишь, как Марина…»
— А как она однажды наелась зелёных яблок и потом…
— МАМ! — я чуть не подавилась. — Давай не будем про это?
— Ой, да чего ты, все мы через это проходили, — махнула рукой тётя Света. — А стихи-то помнишь?
Я уставилась на неё:
— Какие стихи?
— Ну, которые в садике читала «Зайку бросила хозяйка» или что там было?
Серьёзно? Она ждёт, что я, двадцатипятилетняя женщина, начну декламировать детские стишки?
— Не помню, — отрезала я. — Давно было.
— А на пианино? — не унималась она. — Танечка говорила, ты замечательно играешь!
Моя мама просияла:
— Да, она у меня такая талантливая! Мариш, сыграй что-нибудь для тёти Светы!
Я почувствовала, как внутри закипает. Вот ведь… Эта тётя Света! Вечно ей больше всех надо.
— Знаете, — я встала из-за стола, — я не цирковая обезьянка, чтобы по щелчку пальцев выступать.
Воцарилась тишина. на меня расширенными глазами.
— Марина! — прошипела она. — Что ты такое говоришь?
— А что? — я уже не могла каждый раз одно и то же! «Мариночка, спой! Мариночка, спляши! Мариночка, покажи фотографии! А когда замуж?
Тётя Света побледнела. Тётя Ира замерла с вилкой в руке. Тётя Лена… а тётя Лена, кажется, скрывала улыбку!
— Я же просто… мы же с любовью… — пробормотала тётя Света.
Мне стало немного стыдно. Но только немного.
— Извините, если обидела, — вздохнула я. — Но правда, это утомляет. Я не против пообщаться, рассказать о своей жизни. Но не хочу чувствовать себя экспонатом в музее или артисткой на сцене.
Мама выглядела так, будто готова провалиться сквозь землю.
— Мариночка имеет в виду… — начала она, но та неожиданно перебила:
— Она абсолютно права, Таня. Мы с вами тоже не любили, когда нас в её возрасте заставляли выступать перед родственниками. Помнишь, как ты пряталась в ванной, когда твоя мама звала тебя спеть для гостей?
Мама вдруг покраснела:
— Ну… было дело.
— Вот видишь, — тётя Лена повернулась то пошла в маму. Такая же упрямая и гордая.
И тут все рассмеялись.
— Ладно, — сказала я, садясь обратно за стол. — Может, сыграю. Но только после десерта. И никаких распечатанных фотографий!
Знаете, что самое удивительное? Вечер вдруг перестал быть таким мучительным. Мы с тётей Леной обсудили новые фильмы, тётя Ира рассказала пару действительно забавных историй с работы, а тётя Света… ну, она хотя бы перестала допрашивать меня о личной жизни.
А когда я всё-таки села за пианино (сама! добровольно!), то заиграла не классику, как обычно, а любимую песню мамы из 80-х. И они все вдруг начали подпевать, смеяться и вспоминать свою молодость. А я смотрела на них и думала: может, эти встречи не так уж и плохи? Может, мне просто нужно было сказать, что я чувствую?
Перед уходом тётя Лена обняла меня и шепнула:
— Молодец, что высказалась. Некоторым взрослым полезно напоминать, что молодые тоже люди, а не развлекательная программа.
Я улыбнулась:
— Спасибо за поддержку.
— Не за что. Кстати, моя Катя тоже фотографирует. Может, вы бы пообщались? Ей не хватает моделей для портфолио.
Я рассмеялась:
— А вот это уже похоже на сватовство!
— Ну, должна же я хоть чем-то быть похожа на остальных! — подмигнула она.
После ухода гостей мама молча убирала со стола. Я помогала, чувствуя себя немного виноватой.
— Мам, — наконец решилась я, — прости, если я тебя поставила в неловкое положение.
Она вздохнула:
— Знаешь, я ведь правда горжусь тобой. И хочу, чтобы все видели, какая ты у меня замечательная.
Я поставила тарелки в мойку:
— Мам, я понимаю. Но иногда это выглядит так, будто я — твой личный повод для хвастовства. Как новая машина или ремонт в квартире.
Мама замерла с полотенцем в руках. На её лице отразилось что-то такое… растерянное и печальное одновременно.
— Неужели я правда так себя веду? — спросила она тихо.
Я прислонилась к холодильнику, вдруг почувствовав усталость.
— Не всегда. Но иногда — да. Особенно с твоими подругами. Как будто я должна постоянно что-то доказывать. Что я — удачный проект твоей жизни, понимаешь?
— Боже мой, — мама опустилась на стул. — А я ведь думала… Я просто… Я так тобой горжусь, Мариша. И когда девочки спрашивают о тебе, мне хочется рассказать всё-всё-всё. Показать, какая ты талантливая, умная, красивая. Я же не со зла.
— Я знаю, — я села рядом с ней. — Но мне иногда кажется, что ты ждёшь от меня каких-то особенных достижений. Чтобы было чем похвастаться перед подругами.
Мама вдруг всхлипнула:
— Доченька, да что ты такое говоришь! Я горжусь тобой просто за то, что ты есть. Даже если бы ты… не знаю… работала дворником или вообще нигде не работала. Ты — моя дочь, и этого достаточно.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Только бы не разреветься!
— Правда? — спросила я. — А мне всегда казалось, что тебе стыдно, что я до сих пор не замужем, не имею престижной работы и вообще…
— Стыдно?! — мама аж подпрыгнула на стуле. — Да я каждый день благодарю судьбу за то, что у меня такая дочь! Умная, самостоятельная, с собственным мнением! Ты же знаешь, как я жила в твоём возрасте — вышла замуж, потому что «пора», родила, потому что «так надо»… А потом развод, и я одна с ребёнком. И знаешь, о чём я мечтала, когда тебя воспитывала?
Я покачала головой.
— Чтобы ты была свободнее меня. Чтобы ты сама решала, как тебе жить. Без этого «пора» и «положено».
Теперь я уже точно была на грани слёз:
— А тётя Света со своими вечными вопросами про замужество?
Мама махнула рукой:
— Света просто… ну, она из другого поколения. Для неё счастье женщины — это семья и дети, и точка. Она даже представить не может, что может быть по-другому. Но это её проблемы, не твои.
Я удивлённо посмотрела на маму:
— И ты так думаешь? А почему тогда…
— Почему позволяю ей задавать эти вопросы? — мама вздохнула. — Наверное, я просто не хотела ссориться с подругами. Они же как семья для меня. Мы через столько вместе прошли…
— Но это не значит, что они могут лезть в мою жизнь, — тихо сказала я.
— Да, ты права, — мама взяла меня за руку. — Знаешь, я даже рада, что ты сегодня высказалась. Может, теперь они поймут, что ты не маленькая девочка, которую можно тискать за щёчки и требовать прочитать стишок.
Мы обе рассмеялись. Напряжение постепенно уходило.
— А ты правда пряталась в ванной, когда бабушка заставляла тебя петь? — спросила я с ухмылкой.
Мама закатила глаза:
— О господи, да! Я залезала в ванну с книжкой и сидела там, пока все не разойдутся. Бабушка злилась ужасно. Говорила, что я её позорю перед соседями.
— Значит, я всё-таки пошла в тебя, — я подмигнула ей.
— В меня-в меня, — она потрепала меня по волосам. — Только ты смелее. Я бы никогда не решилась так высказаться, как ты сегодня.
На следующее утро я проснулась от звука сообщений в телефоне. Прищурившись, я посмотрела на экран: три сообщения от неизвестного номера.
«Привет, это Катя, дочь Елены Михайловны. Мама дала твой номер, надеюсь, ты не против».
«Она сказала, ты тоже снимаешься. У меня есть идея для фотопроекта. Интересно?»
«И да, я тоже ненавижу выступать перед мамиными подругами»
Я улыбнулась и напечатала ответ: «Привет! Не против. Расскажи про проект».
Телефон зазвонил почти сразу же.
— Алло? — раздался энергичный голос на другом конце. — Это Катя. Слушай, у меня идея для выставки. Называется «Дочери своих матерей». Серия портретов с историями о том, как дочки и мамы похожи и различаются. Твоя мама уже согласилась, и я подумала…
— Стоп-стоп, — перебила я. — Моя мама согласилась сниматься?
— Ага! Я ей вчера позвонила, сразу как вернулась домой. Она в восторге! Сказала, что вы как раз вчера много об этом говорили, и это какой-то знак свыше.
Я рассмеялась:
— Знак свыше, значит… А что, мне нравится идея. Когда начинаем?
— Правда?! — в голосе Кати слышалось неприкрытое ликование. — Может, сегодня на разведку? Просто поболтаем, обсудим концепцию. Можно у вас? Заодно и локацию оценю.
— Дав Приходи после обеда.
Положив трубку, я подумала: забавно, как всё обернулось.Началось с того, что я не хотела быть экспонатом на маминой выставке достижений, а закончилось тем, что я сама согласилась участвовать в настоящей выставке. Вместе с мамой!
Я вышла на кухню, где мама уже колдовала над воскресным завтраком.
— Доброе утро, фотомодель, — подмигнула она мне.
— Доброе утро, фотомодель, — ответила я, подхватывая шутку. — Катя звонила. Ты действительно согласилась сниматься?
— А что такого? — мама с невинным видом пожала плечами. — Может, и мне пора показать свои таланты, а не только тебя заставлять.
Мы рассмеялись. В этот момент я поняла: что-то изменилось. Что-то важное между нами.
— Знаешь, — сказала я, помогая ей накрывать на стол, — может, в следующий раз, когда придут твои подруги, мы устроим им настоящий концерт? Ты за пианино, я спою. Пусть попляшут под нашу дудку!
Мама остановилась с тарелкой в руках и расхохоталась так громко, что я испугалась, как бы она не уронила посуду:
— Боже мой, Мариша! Светка в обморок упадёт от счастья!
— Ну и пусть падает, — я подмигнула ей. — Главное, что это будет НАШ выбор. А не потому, что кто-то ожидает от нас бесплатного цирка.
Мама поставила тарелку на стол и обняла меня:
— Я люблю тебя, дочка. И горжусь тобой. Даже когда ты отказываешься играть на пианино.
— Особенно тогда, — добавила я, обнимая её в ответ.
В конце концов, быть дочерью своей матери — это не значит быть её точной копией или соответствовать чужим ожиданиям. Это значит находить собственный путь, но помнить о своих корнях. И иногда — очень иногда — устраивать маленькие бунты против семейных традиций.
А что до цирка бесплатного… Что ж, иногда стоит напомнить окружающим, что ты — не клоун для развлечения публики. Ты — главный режиссёр своей жизни. И только тебе решать, когда опускать занавес, а когда — устраивать настоящее шоу.