никита— Какая гадалка, ну зачем? Вы взрослый человек, — Ирина раздраженно высказывала свекрови то, что давно накопилось. — И почему эти… услуги должна оплачивать моя семья?
— Так у меня ведь нет денег, — бесхитростно ответила свекровь, — пенсия за три дня улетела.
— Ну конечно, если ее у всяких… шарлатанов оставлять! — возмутилась Ирина. — Вы бы еще на лотерейные билеты ее спустили.
***
Ирина держала в руках нежно-розовую весеннюю куртку и представляла, как здорово она будет смотреться на Дашке. Дочка выросла за зиму, рукава старой курточки едва доходили до запястья, а новые кроссовки уже давно превратились в разряд «срочно необходимых».
— Мам, можно эту? Ну пожалуйста! — Даша крутилась перед зеркалом, прижимая к себе куртку. — Она такая красивая!
— Конечно, солнышко, — Ирина улыбнулась и потрепала дочку по русым косичкам. — Мне тоже нравится. Идем к кассе.
Кассир провела карту через терминал, и на экране появилось: «Операция отклонена. Недостаточно средств».
Ирина моргнула.
— Простите, а можно… Можно еще раз попробовать? — она протянула карту снова, стараясь не показать Даше свое замешательство.
Тот же результат. Руки Ирины затряслись, когда она доставала телефон и заходила в банковское приложение. Вчера на счету было пятнадцать тысяч двести рублей, она точно помнила. А сейчас…
Восемьсот сорок семь рублей.
— Мам, что случилось? — Даша перестала крутиться и внимательно посмотрела на мать.
— Ничего страшного, доченька. — Ирина натянуто улыбнулась. — Просто… Ну, мы сегодня ничего покупать не будем. Маме нужно кое-что… уточнить.
Они вышли из магазина с пустыми руками. Даша молчала всю дорогу до кафетерия, лишь изредка оглядывалась на маму. Усадив дочь за столик с мороженым, Ирина отошла к окну и набрала номер мужа.
— Миша, слушай, мне нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас.
— А что случилось, Ир? — голос Михаила звучал рассеянно. — Ты какая-то… взвинченная.
Ирина глубоко вдохнула.
— На нашем счете восемьсот рублей, — она помолчала, давая словам дойти. — Миша, вчера там было больше пятнадцати тысяч. Объясни мне, пожалуйста… куда… они подевались?
Пауза затянулась. Слишком долго.
— Ну… понимаешь… мама попросила немножко помочь, — Михаил говорил неуверенно, будто нащупывал слова. — Ей очень нужно было… на самое необходимое. Продукты там… лекарства… Ты же знаешь, какая у нее копеечная пенсия… Не хватает… нужно было помочь…
— Миша, — Ирина закрыла глаза и сосчитала до пяти. — Сколько именно ты дал матери?
— Ну… не так много… Для нее это большие деньги, а для нас… Мы же как-нибудь…
— Михаил Юрьевич, — голос Ирины стал тише, но жестче. — Назови мне цифру. Сейчас же.
— Четырнадцать… тысяч, с копейками, — он замялся. — Но это же мама, Ира! Ну как я мог ей отказать? Она же одна после папиной смерти… Мама так просила…
Двенадцать тысяч на продукты? На эти деньги можно пару недель кормить семью из трех человек.
— Хорошо, — сказала Ирина очень спокойно. — Дома поговорим.
Она нажала отбой и вернулась к Даше, которая медленно ковыряла мороженое ложечкой.
— Мам, это из-за куртки? — тихо спросила девочка.
— Нет, солнышко. Не из-за куртки.
Конечно же, ее муженек тут же пожаловался мамочке. Ирина от окна не успела отойти, а Юлия Тимофеевна уже названивает.
— Ирочка, дорогая! — голос свекрови звучал приторно, радостно. — Как дела? Как моя Дашенька поживает?
— Здравствуйте, Юлия Тимофеевна, — Ирина взяла себя в руки. — Дела замечательные. Особенно порадовало, что Дашина куртка так и осталась в магазине, потому что на нашем семейном счете вдруг не оказалось денег.
— Ой, а что случилось-то? — в голосе появилось что-то вроде беспокойства, но Ирине послышались нотки плохо скрытого удовлетворения.
— Да ничего особенного. Просто мой муж решил, что ваши потребности важнее собственной дочери.
— Ну… Мишенька же добрый мальчик… Он не мог маме отказать… — Юлия Тимофеевна замялась. — И потом, не такие уж большие деньги…
— Почти пятнадцать тысяч для вас пустяк? — Ирина почувствовала, что закипает. — Юлия Тимофеевна, можно вопрос? На что конкретно вам понадобилось пятнадцать тысяч рублей из нашего семейного бюджета?
— Ну как на что… на продукты… и еще кое-что нужно было…
— Что именно?
— Ну… это… личное…
Ирина поняла, что если будет продолжать этот разговор, то скажет что-то непоправимое.
— Юлия Тимофеевна, передайте, пожалуйста, Михаилу, что мы его ждем дома. И разговор будет серьезный.
Вечером Михаил пришел позже обычного. Видимо, собирался с духом. За ужином Даша несколько раз пыталась что-то спросить, но родители отвечали односложно и смотрели друг на друга тяжелыми взглядами.
— Дашенька, иди делать уроки, — сказала Ирина, когда дочка доела жаркое. — А мы с папой поговорим о взрослых делах.
Когда за Дашей закрылась дверь комнаты, Ирина повернулась к мужу. Ее взглядом можно было обращать в камень.
— Ну давай, рассказывай. На что конкретно потратила деньги твоя мама?
Михаил поправил очки и уставился в тарелку.
— Ну… она говорила, что на продукты…
— Миша, не ври мне, ладно?
— Не надо… — он провел рукой по лицу. — Ладно… не только на продукты…
Ирина сложила руки на груди и молча ждала.
— Она… Ну… заказала себе портрет… на холсте… с фотографии…
— А чего не пейзаж три на четыре метра? — ехидно поинтересовалась Ирина. — На холсте. За наши же деньги. За те, которые я копила на одежду Даше.
— Ну не все же! — Михаил поднял голову, будто нашел оправдание. — Портрет восемь тысяч стоил, а остальное… действительно на нужды…
— Остальное — это шесть тысяч с копейками?
— Ну да…
— И на что же пошли эти деньги?
Михаил снова уставился в тарелку и пробормотал что-то неразборчивое.
— Что? Я не расслышала.
— К гадалке она хотела сходить, — выдавил он из себя. — У нее с соседкой конфликт… Вот и решила узнать… как лучше поступить…
Ирина медленно встала из-за стола.
— Михаил, — сказала она очень тихо. — Ты потратил деньги своей дочери на портрет матери и на ее поход к гадалке?
— Ну если так говорить…
— А как еще-то?
Она подошла к раковине и начала мыть посуду. Руки двигались автоматически, а в голове медленно укладывались мысли.
— Ира!
Но она уже шла в спальню.
Утром Ирина проснулась с ясной головой и четким планом действий. Опустошила шкатулку, где лежал весь их бюджет до зарплаты. Специально снимали часть денег, приходивших на карту, чтобы хранить наличными, их было легко взять, если требуется. Хотя Михаил, конечно, сопротивлялся поначалу. Потом привык.
Записку оставила на холодильнике: «Миша, с сегодняшнего дня все расходы согласовываются со мной. Заранее».
В два часа дня звонок.
— Ира, что за дела такие?! — Михаил говорил взволнованно. — Куда деньги делись! Я даже кофе купить не могу! Ты все из нашей шкатулки забрала!
— А попросить на кофе не у кого? — спокойно поинтересовалась Ирина.
— Не в кофе дело! — он повысил голос. — Ты меня контролируешь как… Как маленького!
— Миша, я контролирую наш семейный бюджет. Как человек, который им занимается уже много лет, — Ирина перекладывала бумаги на рабочем столе и говорила ровным голосом. — Если тебе что-то нужно — обращайся ко мне, обсудим.
— Ты издеваешься?
— Нисколько. Просто не хочу больше обнаруживать пустой счет в самый неподходящий момент. Как тогда… в магазине.
— Но я же… Я не специально… мама просила…
— Михаил, мы вчера об этом говорили. Я думала, ты понял. У тебя есть семья. И обязательства перед нами…
После этого разговора Ирина весь день ждала звонка от свекрови.
В половине седьмого вечера Юлия Тимофеевна объявилась. Позвонила сыну, когда тот был в ванной.
— Алло, мама? — ответил Михаил, выключив воду.
— Да, сынок, это я… — голос Юлии Тимофеевны был слышен даже через динамик. — Слушай, мне снова… нужно, немного. Только Иринке не говори.
Ирина поняла, что Михаил случайно нажал не ту кнопку и включил громкую связь.
— Мам, ну что я могу сделать? — Михаил говорил жалобно. — Она же сама все контролирует теперь… Нет у меня доступа к деньгам, жди до зарплаты.
— Сынок, ну что ты как тряпка! Ведь мужик, глава семьи! А она тебя…
— Мам, я пытался объяснить, но она не слушает… Что делать-то?
— Слушай меня внимательно, Мишенька. Ты должен поставить жену на место. Иначе она тебе на шею сядет и ноги свесит. Вот увидишь.
— Но мам…
— Никаких «но»! Ты объясни ей, кто в доме хозяин. А то она совсем обнаглела. Деньги ваши до получки из шкатулки… украла… Да как она смеет?!
Ирина пошла на кухню готовить ужин. Теперь она точно знала, что ждать от вечернего разговора.
Михаил притопал, растирая шею полотенцем, воинственно настроенный.
— Ира, нам нужно поговорить! — заявил он, едва переступив порог кухни.
— Конечно, поговорим, — Ирина продолжала помешивать ежики в кастрюле. — Только после ужина, когда Даша ляжет спать.
— Нет, сейчас!
— Миша, — она обернулась и посмотрела на него спокойно. — Я не буду при ребенке обсуждать семейные проблемы. Это неправильно.
За ужином Михаил несколько раз пытался завести разговор о деньгах, но Ирина мягко переводила тему на школьные дела Даши. Девочка ела молча, изредка поглядывая то на маму, то на папу.
Когда Даша ушла спать, Михаил развернулся во всю ширь.
— Ты унижаешь меня! — начал он, даже не дожидаясь, пока Ирина сядет. — Я мужчина, глава семьи, а ты… Ты обращаешься со мной, как с безответственным подростком!
— Кто? — Ирина подняла брови и медленно села напротив мужа. — Михаил, глава семьи думает о благополучии жены и дочери, а не о капризах своей мамочки.
— Не смей так говорить о моей матери!
— Тогда объясни мне как глава семьи, что такого жизненно важного понадобилось твоей матери за наши почти пятнадцать тысяч рублей?
Михаил замялся, начал заплетать бахрому на скатерти. Как всегда, сейчас начнет оправдываться.
— Она же одна… ей тяжело… после папы…
— Михаил, мы вчера это обсуждали. Портрет и гадалка — это жизненная необходимость?
— Ну… для нее это важно…
— А для Даши новая одежда?
— Конечно, важна, но…
— Но твоя мать нуждается больше?
— Да нет же! Просто… Ну, мама же попросила… А Дашка подождать может…
Ирина долго смотрела на мужа. Потом тихо сказала:
— Знаешь, Миша, я вдруг поняла. Ты никогда не станешь взрослым. Для тебя мамочка всегда будет важнее всех остальных. Включая собственную дочь.
— Это неправда!
— Тогда почему Даша до сих пор в старой куртке с короткими рукавами?
Михаил не нашелся что ответить.
На следующий день Ирина была на работе, когда позвонила свекровь.
— Ирочка, милая, — голос Юлии Тимофеевны был обманчиво ласковым. — А почему Мишенька трубку не берет?
— Не знаю, может, на совещании, — ответила Ирина нейтрально.
— Ах вот как… Слушай, дорогая, мне тут срочно нужно… У нас ситуация сложилась…
— Какая ситуация?
— Ну, денежки нужны… совсем немножко… на самое необходимое…
— Юлия Тимофеевна, вы же на днях получили от нас довольно большую сумму. Куда она так быстро подевалась?
— Ну… портрет же заказала… и к Тамаре Ивановне сходила… Она мне на картах погадала… Очень хорошая женщина…
— И сколько вам сейчас нужно?
— Ну… тысяч пять… или семь… на всякий случай…
— На что именно?
— Ну как на что… на жизнь… — голос стал капризным. — На еду, на лекарства… Мне же жить на что-то надо…
— Юлия Тимофеевна, — Ирина говорила очень спокойно. — Вчера вы потратили четыре тысячи на гадалку. Это на еду или на лекарства?
— Ну… это… Это для души… Мне же тяжело одной…
— Понятно. А портрет за восемь тысяч — тоже для души?
— Ирочка, ну что ты такая злая? Я же не чужая… Я же Мишенькина мама… Ты должна проявить понимание.
— Да, вы Мишенькина мама. А я — Дашина мама. И моя дочь до сих пор ходит в старой куртке, потому что вы потратили ее деньги на свои развлечения.
— Какие развлечения?! — голос стал возмущенным. — Портрет — это память! А Тамара Ивановна мне очень помогла! Она сказала, что соседка на меня порчу навела!
Ирина закрыла глаза и глубоко вдохнула.
— Юлия Тимофеевна, денег не будет.
— Как это?! — теперь свекровь кричала. — Да как ты смеешь?! Мишенька мой сын! И он обязан мне помогать!
— Мишенька ваш сын. Но он еще муж и отец. И у него есть обязательства перед своей семьей.
— Да что вы за семья такая! Нормальные жены своих мужей поддерживают, а не запрещают матери помогать!
— А адекватные свекрови не оставляют внучек без одежды ради походов к гадалкам. Дашке куртка мала, но бабушка тратит наши деньги на себя!
— Ирка, ты меня достала! — Юлия Тимофеевна перешла на крик. — Я Мишеньке все расскажу! Как ты со мной разговариваешь! Его унижаешь!
— Расскажите. Мне интересно будет послушать.
Ирина положила трубку.
Вечером Михаил пришел домой мрачный, как грозовая туча.
— Мама звонила, — сказал он, даже не поздоровавшись.
— Мне тоже.
— Она расстроена.
— А я рада за нее.
— Ира! Ну что с тобой стало? Ты же раньше такой не была!
Ирина отложила телефон и посмотрела на мужа.
— А какой я была раньше, Миша?
— Ну… нормальной… понимающей…
— Понимающей? — Ирина усмехнулась. — Ты имеешь в виду, молчащей? Когда твоя мама в прошлом году взяла у нас десять тысяч на новую шубу? Или когда позапрошлой весной ей «срочно» понадобилось пять тысяч на день рождения подружки?
Михаил поерзал на стуле.
— Ну… тогда другое дело было…
— Другое?
— Тогда у нас деньги были…
— А сейчас нет. И знаешь почему? Потому что они регулярно уходят к твоей матери на ее «жизненно важные нужды».
— Но она же старенькая… Ей помочь нужно…
— Миша, твоей матери шестьдесят четыре года. Она здорова, у нее есть пенсия, квартира. А у нашей дочери нет нормальной одежды.
— Дашке купим…
— Когда? На какие деньги?
Михаил замолчал. Потом тихо сказал:
— Может, мне еще где-то подработать…
— Или, может, перестать содержать свою мать?
— Ира, ну как ты можешь… Она же мне всю жизнь отдала…
— А вот Дашка так точно не скажет. У нее папа предпочитает деньги тратить на бабушкины прихоти.
Когда Ирина вернулась с работы, на кухонном столе лежала стопка документов. Сначала она подумала, что это какие-то рабочие бумаги Михаила, но потом увидела логотип микрофинансовой организации.
Заемщик: Петров Михаил Юрьевич. Сумма займа: 30 000 рублей. Процентная ставка: 2% в день. Дата оформления: сегодня, 14 марта.
Ирина опустилась на стул. Два процента в день означало, что через месяц долг вырастет больше чем в полтора раза. Это была финансовая катастрофа.
Она достала телефон и набрала номер мужа.
— Михаил, — голос ее звучал мертвенно спокойно. — Приезжай домой, сейчас же.
— А что случилось? Я еще не…
— Михаил, если ты не приедешь в течение получаса, вещи свои заберешь на лестничной площадке.
— Ира, ты что…
— Полчаса.
Михаил появился через двадцать минут. Лицо у него было виноватое и одновременно защищающееся.
— Ира, ну дай объяснить… Мама… Она нуждается, а ты могла бы… проявить понимание.
— Давай, — она положила перед ним документы о займе. — Объясняй мне, как ты решил окончательно добить свою семью.
— Ну… мама очень просила… ей срочно нужно было… И она обещала вернуть…
— Когда? — Ирина ткнула пальцем в договор. — Когда она вернет? Через месяц сумма вырастет до сорока пяти тысяч. Через два месяца — до семидесяти. Твоя мать собирается вернуть семьдесят тысяч рублей?
— Она же не знала про проценты…
— А ты читал договор перед подписанием?
Михаил мялся.
— Ну… я думал… быстро отдам…
— Чем отдашь? У нас таких денег нет!
— Ну… как-нибудь…
— Как-нибудь? — Ирина встала и подошла к окну. — Михаил, у нас ребенок. У нас коммунальные платежи, еда, одежда. Откуда у нас возьмутся лишние тридцать тысяч?
— Ну… я больше работать буду…
— Сколько ты получаешь в месяц?
— Сорок пять…
— И сколько из этого остается после всех основных расходов?
Михаил посчитал в уме.
— Ну… тысяч десять… максимум…
— Значит, три месяца мы будем жить впроголодь, чтобы расплатиться за мамины капризы?
— Ну… не впроголодь же…
— А как? На что мы будем покупать Даше одежду? Оплачивать ее кружки? На что жить?
Михаил молчал.
— И самое главное, — Ирина обернулась от окна. — На что твоя мать потратила эти тридцать тысяч? Опять на портреты?
— Нет… она… Она сказала, что долги вернуть надо…
— Какие еще долги?
— Ну… она еще… кое-что купить хотела…
— Что, например?
— Ну… шкаф новый… и… И еще к той хочет снова гадалке сходить… Тамара Ивановна дорого берет…
Ирина почувствовала, как медленно сходит с ума.
— Шкаф, — медленно повторила она. — И гадалка. На тридцать тысяч рублей. Которые мы теперь должны вернуть с процентами.
— Ир, ну я же не знал… Мама так плакала…
— Что ты не знал? Дашка без куртки будет ходить всю весну, а он… Или ты не знал, что деньги не берутся из воздуха?
— Знал, конечно…
— Тогда объясни мне, — голос Ирины стал тише, но жестче. — Какого черта ты поставил интересы своей матери выше интересов собственного ребенка?
— Я не ставил…
— Ставил. Именно это ты и делаешь каждый раз. Когда она просит денег, даешь. Неважно, есть они у нас или нет. Не имеет значения, на что она их тратит. Неважно, что твоя дочь ходит в старой одежде.
— Дашке же куртку купим…
— На что? На какие деньги?
— Ну… как-нибудь найдем…
Ирина подошла к мужу и посмотрела ему прямо в глаза.
— Михаил, — сказала она очень тихо. — Ты сделал выбор. И я тоже свой…
— Какой выбор?
Но Ирина уже шла в спальню собирать его вещи. Через час в прихожей стояли три сумки с одеждой Михаила.
— Что это? — он смотрел на сумки как на что-то непонятное. — Ты меня… выселяешь, что ли?
— Твои вещи, — Ирина стояла рядом, спокойная и решительная. — Забирай их и езжай к матери.
— Ира, ты что…
— Я совершенно нормальная. Просто я не собираюсь больше терпеть.
— Но мы…
— Семья? — Ирина печально усмехнулась. — Михаил, в семье думают друг о друге. Защищают интересы детей. А ты думаешь только о своей матери.
— Я забочусь обо всех…
— Неправда. Ты думаешь только о том, как избежать маминого недовольства. А на нас тебе наплевать.
— Это неправда!
— Тогда скажи мне честно, что для тебя важнее — чтобы твоя мать была довольна или чтобы твоя дочь была одета?
Михаил слов не находил.
— Вот видишь, — сказала Ирина. — Ты даже ответить не можешь. А я могу. Для меня важнее дочь. И поэтому я тебя выгоняю.
— Ира, давай поговорим…
— О чем? О том, сколько еще денег ты отдашь матери? Какие еще кредиты возьмешь? Нет, Михаил, разговор окончен.
— А Даша?
— Даша останется со мной. Именно поэтому ты и уходишь. Я не позволю, чтобы мой ребенок страдал из-за твоей безответственности.
В этот момент из своей комнаты вышла Даша. Она была в пижаме и выглядела заспанной.
— Мама, папа, что происходит? Почему вы ругаетесь?
Ирина присела перед дочерью и взяла ее за руки.
— Солнышко, папа будет жить у бабушки Юли. А мы с тобой останемся здесь.
— А почему?
— Потому что иногда взрослые не могут договориться. И тогда им лучше жить отдельно.
— Это навсегда?
— Да, малыш. Навсегда.
Даша посмотрела на отца, потом на мать.
— Это из-за той куртки? Из-за того, что мы ее не купили?
— Нет, доченька, — Ирина крепко обняла дочь. — Это не из-за куртки. Это из-за того, что папа и мама по-разному понимают, что такое семья.
Михаил молча взял сумки. У двери обернулся.
— Ира, я…
— До свидания, Михаил.
Дверь закрылась. Ирина и Даша остались одни.
— Мам, — тихо сказала девочка. — А теперь мы купим куртку?
— Обязательно, солнышко. Завтра же купим.
После развода Ирина словно заново научилась дышать. Удивительно, но вдвоем с Дашей денег им хватило и на куртку, и на зимние сапоги. И даже на походы в кино.