никита— Здесь ты больше не живешь, — Олег стоял в дверном проеме, загораживая проход. — Дай Инне спокойно жить.
Елена сжала ручку чемодана. Три года учебы в техникуме, и вот она дома. Только дома больше нет.
— Пропустите, пожалуйста. У меня там комната, книги, документы.
— Какие документы? — Олег усмехнулся. — Все твои бумажки здесь.
Он толкнул ногой старый чемодан, который стоял у порога. Елена узнала его — тот самый, с которым когда-то уезжала учиться.
— Мама дома?
— Инна отдыхает. Не беспокой.
Елена попыталась заглянуть в прихожую. Там, где раньше висело зеркало бабушки Марии Петровны, теперь красовалась картина с охотничьими собаками. Даже запах изменился — вместо привычного аромата маминых духов тянуло табаком и чем-то резким.
— Почему замки поменяли? — спросила она, хотя ответ был очевиден.
— А зачем тебе замки? — Олег закуривал прямо в дверях. — У тебя теперь другая работа. Бабку свою навещать будешь. Она совсем плохая стала.
Елена опустила глаза. Мария Петровна действительно болела. Еще в прошлом году, когда Елена приезжала на каникулы, бабушка жаловалась на сердце. Но мама тогда отмахивалась: «Еще рано думать о плохом. Поживет.»
— Мама знает, что вы меня выгоняете?
— Кто выгоняет? — В голосе Олега появились металлические нотки. — Просто расстановка приоритетов. Инна всю жизнь на тебя потратила, а теперь имеет право на личное счастье. А ты — взрослая, вон какая красивая. Сама справишься.
Дверь захлопнулась.
Елена стояла на лестничной площадке и не понимала, что делать. В кармане — тысяча рублей, которые накопила за последний год подработок. В чемодане — зимняя куртка, несколько платьев и учебники. Больше ничего.
Она спустилась этажом ниже и позвонила в дверь к Марии Петровне.
— Леночка! — Бабушка обняла ее так крепко, что Елена почувствовала, как та похудела. — Наконец-то. Я уже боялась, что не дождусь.
— Бабуль, что с тобой?
— Да ничего особенного. Старость. Но главное — ты приехала. Инна сказала, что ты будешь со мной жить. Помогать.
Елена поняла: мать все спланировала заранее. Даже не спросила, хочет ли дочь ухаживать за больной бабушкой. Просто решила за нее.
— Конечно, бабуль. Буду помогать.
А что ей оставалось? Снимать комнату не на что, работы после техникума еще нет. И потом, Мария Петровна — единственный человек, который по-настоящему ждал ее возвращения.
Первые месяцы были тяжелыми. Бабушка не вставала с постели, нужно было готовить, покупать лекарства, водить к врачам. Елена устроилась чертежницей в проектный институт — небольшая зарплата, но хоть что-то.
Мать приходила раз в месяц. Заходила на полчаса, спрашивала, как дела, и убегала.
— У меня своя жизнь, — говорила Инна, когда Елена просила ее остаться подольше. — Ты же понимаешь. Олег не любит, когда я надолго ухожу.
— А как же бабушка?
— Бабушка прожила свою жизнь. Теперь моя очередь.
Елена молчала. Спорить бесполезно.
Однажды вечером, когда Мария Петровна почувствовала себя особенно плохо, Елена вызвала скорую. Врач осмотрел бабушку и тихо сказал:
— Готовьтесь. Может, неделя, может, месяц. Но долго она не протянет.
Елена позвонила матери.
— Мам, приезжай. Бабушке очень плохо.
— Не могу. У нас с Олегом планы на выходные. Дача, шашлыки. Ты же справишься?
— Но она умирает!
— Все умирают, Лена. Это жизнь.
Инна положила трубку.
Елена сидела рядом с бабушкой, держала ее за руку и плакала. Мария Петровна открыла глаза:
— Не плачь, внученька. Я все понимаю. Твоя мать всегда была эгоисткой. Еще в детстве только о себе думала.
— Бабуль, не говори так.
— А что говорить? Правду. Она тебя использует, как когда-то меня использовала. Помнишь, как в детстве оставляла тебя на меня и пропадала с друзьями?
Елена помнила. Мать всегда находила оправдания: работа, усталость, необходимость отдохнуть. А бабушка читала сказки, учила готовить, водила в школу.
— Слушай меня внимательно, — Мария Петровна говорила тихо, но четко. — Квартиру я тебе завещала. Все документы у нотариуса Семеновой на Садовой. Ключи от сейфа в кухонном столе, в банке из-под кофе.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Потому что знаю свою дочь. Как только меня не станет, она прибежит с бумажками. Будет требовать свою долю. Не отдавай. Ты заслужила эту квартиру.
Мария Петровна умерла через неделю. Тихо, во сне. Елена проснулась утром и поняла, что теперь она совсем одна.
На похороны пришло много людей — соседи, бабушкины подруги, коллеги Елены. Инна появилась в последний момент, в черном платье и больших очках.
— Прости, что не приехала раньше, — шептала она, обнимая дочь. — Олег заболел, не могла оставить его одного.
После похорон Инна задержалась.
— Нам нужно поговорить о квартире, — сказала она, когда гости разошлись. — Мама что-то завещала?
Елена молчала.
— Лена, я все понимаю. Ты ухаживала за ней, это правильно. Но квартира была мамина, а я — ее единственная дочь. По закону мне положена доля.
— Бабушка хотела, чтобы квартира осталась мне.
— Хотела — это одно. А закон — другое. Давай решим все мирно. Ты получишь компенсацию, найдешь себе место. А я буду жить здесь.
— Нет.
Инна удивленно посмотрела на дочь.
— Что — нет?
— Не отдам квартиру. Бабушка оставила ее мне. Завещание у нотариуса.
Лицо Инны изменилось. Исчезли притворные слезы, появилась холодная решимость.
— Значит, так. Завещание можно оспорить. Скажу, что мать была не в себе, что ты на нее давила. У меня есть свидетели.
— Какие свидетели?
— Олег подтвердит. Соседка тетя Зоя тоже не откажется помочь за небольшую благодарность. Подумай, Лена. Тебе нужны судебные разбирательства? Позор? Лучше договоримся по-хорошему.
Елена смотрела на мать и впервые видела ее настоящую. Без масок, без притворства. Просто жадная женщина, готовая растоптать даже собственную дочь ради своих интересов.
— Иди в суд, — спокойно сказала Елена. — Только помни: я уже не семнадцатилетняя девочка, которую можно напугать. У меня есть справки о том, что я ухаживала за бабушкой. Есть соседи, которые видели, как ты приходила раз в месяц на полчаса. Есть медицинские документы, где я указана как человек, который отвечает за больную.
Инна побледнела.
— Ты же понимаешь, что мне негде жить? Олег выгонит меня, если я не получу эту квартиру. Я твоя мать!
— Нет, — Елена покачала головой. — Мать — это тот, кто растит, заботится, жертвует собой ради ребенка. А ты просто женщина, которая меня родила.
Инна схватила сумочку и пошла к выходу.
— Пожалеешь об этом разговоре.
— Уже пожалела. О том, что столько лет пыталась тебя понять.
Дверь захлопнулась.
Елена осталась одна в бабушкиной квартире. Она села в кресло, где раньше сидела Мария Петровна, и впервые за долгое время почувствовала себя дома.
На следующий день она поменяла замки.