никитаИрина вздрогнула, когда входная дверь хлопнула с такой силой, что дребезжащий звук прокатился по всей квартире. Две чашки на кухонном столе подпрыгнули, расплескав кофе. Она автоматически потянулась за тряпкой, на ходу прислушиваясь к тяжелым шагам мужа в прихожей.
— Я дома, — зычно объявил Виктор, словно она могла не заметить его прихода.
— Привет, — Ирина вышла в коридор, натягивая на лицо улыбку. — Ужин почти готов.
Муж буркнул что-то неразборчивое, стягивая ботинки. Его движения были резкими, будто каждое приносило ему боль или досаду. Сбросив куртку прямо на тумбочку (хотя вешалка находилась в полуметре), он прошел на кухню, обдав Ирину запахом холода, сигарет и какого-то металлического амбре, которое всегда приносил с работы.
— Устал как собака, — Виктор плюхнулся на стул и потянулся к открытой бутылке пива, оставленной с вечера.
— Я только что сварила кофе, — начала Ирина, но осеклась под тяжелым взглядом.
— Ненавижу кофе. Сколько раз говорить, — он сделал большой глоток прямо из горлышка. — Что на ужин?
— Запеканка с мясом и овощами. Будет готова через пятнадцать минут.
— Опять эти твои кулинарные эксперименты, — Виктор поморщился. — Нормальную еду нельзя было приготовить? Котлеты там, или что? Ладно, давай свою запеканку.
Ирина молча отвернулась к плите. Спорить было бесполезно, да и не хотелось начинать вечер с перепалки. Она помешала соус, краем глаза наблюдая, как муж достает телефон и с головой погружается в ленту новостей, время от времени хмыкая или цокая языком.
Когда она поставила перед ним тарелку, Виктор даже не поднял взгляда. Только когда Ирина села напротив со своей порцией, он наконец отложил телефон и взялся за вилку.
— А чего это у тебя такие круги под глазами? — неожиданно спросил он, пристально взглянув на жену. — От чего тебе уставать? Ты же целый день ничего не делаешь и дома сидишь, — усмехнулся муж, отправляя в рот большой кусок запеканки.
Ирина крепче сжала вилку, чувствуя, как эти слова, произнесенные таким будничным тоном, словно заноза вошли под кожу.
— Я работала весь день, — тихо сказала она. — Три статьи перевела.
— А, — протянул Виктор, — эти твои переводы. Ну да, ну да. Великий труд — сидеть за компьютером.
В его голосе звучала та снисходительная нота, которую Ирина за семь лет брака успела возненавидеть до дрожи в пальцах.
— Переводы технических текстов требуют концентрации и специальных знаний, — она сама не понимала, зачем опять пытается объяснить. — Я сегодня работала с документацией по нефтедобывающему оборудованию.
— И за это тебе заплатят аж пять тысяч рублей, — хохотнул Виктор. — На которые ты купишь очередную книжку или еще какую-нибудь дребедень. А настоящие деньги в дом кто приносит? Я. Так что не надо мне тут про свою тяжелую работу заливать.
Он говорил и жевал одновременно, отчего слова звучали еще более пренебрежительно. Ирина опустила взгляд в тарелку, чувствуя, как кусок запеканки застревает в горле.
— Кстати, — продолжил Виктор, — ты не забыла про завтрашний корпоратив? Надо будет приготовить что-нибудь. Наши придут с женами.
— Завтра? — Ирина растерянно посмотрела на мужа. — Ты говорил, что он будет в следующую пятницу.
— Перенесли, — отрезал Виктор. — Проблемы?
— У меня срочный заказ. Два технических руководства. Я обещала сдать их послезавтра.
— И что? — он уставился на нее, как на умалишенную. — Отложишь свои бумажки. Подумаешь, великая потеря.
— Виктор, это моя работа. Я не могу просто взять и…
— Твоя работа — это дом и семья, — перебил он, с грохотом опуская вилку на тарелку. — А эти твои переводы — хобби. Для самоутверждения. Я разве против? Занимайся на здоровье. Но когда дело касается чего-то действительно важного, будь добра соответствовать.
Ирина почувствовала, как внутри все сжимается в тугой узел, как бывало каждый раз, когда он вот так, походя, обесценивал всё, чем она жила. Её образование, её знания, её профессиональные навыки — всё это в его глазах не стоило ровным счетом ничего.
— Виктор, я…
— Все, разговор окончен, — он встал из-за стола, оставив недоеденную запеканку. — Поеду к Мишке, поможем ему с машиной. У него там что-то с карбюратором. А ты пока подумай, что готовить на завтра. Человек десять будет.
Хлопнула входная дверь, и Ирина осталась одна на кухне, глядя на две тарелки с недоеденным ужином. В квартире повисла звенящая тишина, такая, что было слышно тиканье часов и гудение холодильника.
— Ирка! Слышь, мать! Двери открой! — громкий голос Кати ворвался в квартиру вместе со звуком дверного звонка.
Ирина распахнула дверь и тут же оказалась в крепких объятиях подруги.
— Привет, родная! — Катя ворвалась в прихожую как маленький ураган, сбрасывая сапоги и стягивая куртку. — Ну, показывай свои хоромы!
Катерина, школьная подруга Ирины, приехала из Новосибирска на конференцию всего на три дня. Они не виделись почти четыре года, с тех пор как Ирина с мужем переехали в Москву. Переписывались, созванивались, но этого было катастрофически мало для двух женщин, которые когда-то делили парту в школе и комнату в университетском общежитии.
— Да ладно хоромы, — улыбнулась Ирина, впуская подругу. — Обычная двушка в спальном районе.
— Для сибирячки, дорогуша, любая московская квартира — хоромы! — Катя прошлась по коридору, заглянула в комнаты. — А ничего так, уютненько. Только чисто у тебя слишком. Прямо как в операционной.
— Виктор любит порядок, — пожала плечами Ирина.
Катя хмыкнула, но ничего не сказала, только внимательно посмотрела на подругу своими яркими, слегка раскосыми глазами.
Они устроились на кухне. Ирина заварила чай, достала испеченный с утра пирог с яблоками.
— Ну, рассказывай, — Катя отхлебнула чай, не сводя глаз с подруги. — Как ты?
— Нормально, — автоматически ответила Ирина. — Работаю. Переводами занимаюсь. В основном техническими.
— И много платят?
— По-разному. Иногда прилично выходит, особенно если срочный заказ. На днях за документацию по буровым установкам хорошо заплатили.
— А муж твой что? Как он относится к твоей работе?
Ирина отвела взгляд, делая вид, что ищет салфетки.
— Нормально, — повторила она. — Он же на заводе работает, мастером. У него своих забот полно.
— Ага, — протянула Катя, прищурившись. — А ты всё такая же худющая. Кормит он тебя вообще?
— Ой, перестань, — отмахнулась Ирина. — Я всегда такой была. Метаболизм быстрый.
— Ну-ну, — Катя отломила кусок пирога. — А выглядишь усталой. Как у вас с мужем вообще? Семь лет уже вместе, да?
— В следующем месяце будет восемь, — кивнула Ирина. — Всё хорошо. Работаем. Живем.
— Детей планируете?
— Витя хочет, — Ирина вздохнула. — А я пока… не готова. Хочу сначала на ноги встать крепче. Профессионально.
— А он что говорит?
— Говорит, что все мои амбиции — это блажь. Что женщина должна…
— Борщи варить и детей рожать? — перебила Катя, фыркнув. — Знакомая песня.
— Не совсем так, — попыталась защитить мужа Ирина. — Просто он считает, что основные деньги в семью должен приносить мужчина. А женщина может работать для самореализации. Но главное — дом и семья.
— А ты что считаешь? — Катя подперла подбородок рукой, внимательно глядя на подругу.
Ирина замялась, машинально поправляя прядь волос.
— Я… не знаю. Наверное, он в чем-то прав. Просто мне хотелось бы, чтобы он относился к моей работе серьезнее. Это же не просто хобби, я действительно…
Она осеклась, услышав звук открывающейся входной двери. Виктор вернулся раньше обычного.
— Ира? — позвал он из прихожей. — Ты дома?
— Да, мы на кухне, — отозвалась она, выпрямляясь и бросая взгляд на часы.
— Мы? — В дверном проеме показался Виктор, недоуменно приподняв брови.
— Знакомься, это Катя, моя подруга из Новосибирска. Я тебе рассказывала, она приехала на конференцию.
— А, точно, — он кивнул, окидывая Катю оценивающим взглядом. — Привет. Виктор.
— Катерина, — она протянула руку для рукопожатия. — Наслышана о тебе.
— Надеюсь, только хорошее, — хмыкнул он, пожимая ей руку. — Ну, не буду вам мешать. Девичьи разговоры, все дела. Я в душ и к компьютеру.
Он развернулся и вышел, но через секунду снова заглянул на кухню:
— Ужин-то будет?
— Конечно, — быстро ответила Ирина. — Я приготовлю. Через час можно?
— Давай через полтора. Я пока поработаю.
Когда его шаги стихли, Катя выразительно посмотрела на подругу.
— И что, он всегда так? Пришел — и сразу про ужин?
— Он устал, — автоматически начала оправдываться Ирина. — У него тяжелая работа. Физически тяжелая. Нервная.
— А у тебя, значит, легкая? — Катя прищурилась. — Ты когда последний раз отдыхала? В отпуске была?
— В прошлом году ездили в Турцию.
— А одна? Куда-нибудь с подругами?
— Зачем? — искренне удивилась Ирина. — У меня и подруг-то в Москве толком нет. Так, знакомые по работе Виктора.
— Я тебя не узнаю, — покачала головой Катя. — Ты же всегда была такая… яркая. Активная. Помнишь, как мы ходили в походы с университетом? Как ты пела у костра? А сейчас… словно погасла.
— Глупости, — Ирина поднялась, начиная суетиться вокруг плиты. — Просто повзрослела. Жизнь — это не студенческие походы. Надо соответствовать.
— Соответствовать кому? — Катя тоже встала, подходя к подруге. — Этому твоему… мужу? Который даже не поинтересовался, как прошел твой день? Который явился домой и первым делом спросил про ужин?
— Ты несправедлива, — Ирина отвернулась к холодильнику, доставая продукты. — Виктор хороший. Надежный. Да, он немного… прямолинейный. Но у нас с ним все нормально.
— Да? — Катя скрестила руки на груди. — А он знает, что ты задыхаешься?
— Что? — Ирина замерла с пакетом замороженных овощей в руках.
— Ты задыхаешься, — повторила Катя тихо. — Я же вижу. У тебя глаза потухли. Ты двигаешься как робот. Раньше ты могла часами говорить о книгах, о своих переводах, о планах. А сейчас будто боишься лишнее слово сказать.
— Это неправда, — Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Просто я устала сегодня. И вообще, ты судишь по паре часов.
— Я сужу по тому, как изменились твои письма за эти годы. Раньше ты писала страницами — о своих мыслях, мечтах, планах. А потом письма стали все короче. Все… безжизненнее. «У нас все хорошо, работаем, живем». Как сводка погоды, а не письмо от подруги.
Ирина опустила голову, не зная, что ответить. Внутри поднималась странная смесь обиды и какого-то иррационального страха — будто Катя своими словами вскрыла нарыв, который она так долго старательно игнорировала.
— Давай не будем об этом, — наконец сказала она. — Лучше расскажи, как твоя лаборатория? Как Андрей? Вы же до сих пор вместе?
Катя вздохнула, но спорить не стала, понимая, что подруга не готова к такому разговору.
— Вместе, куда он денется, — улыбнулась она. — Уже десять лет. Представляешь? Мы с ним как раз думаем куда-нибудь перебраться. Может, в Москву. Или в Питер. В Новосибирске как-то… тесно стало.
Они проговорили еще час, пока Ирина готовила ужин. Катя рассказывала о своей работе в исследовательской лаборатории, о совместных путешествиях с мужем, о планах на будущее. Ирина слушала, задавала вопросы, улыбалась — но внутри что-то надломилось от этого разговора, от этого контраста между жизнью подруги и ее собственным существованием.
Когда Виктор вышел к ужину, разговор сразу изменился. Он расспрашивал Катю о Новосибирске, о ценах на недвижимость там, о зарплатах. Говорил о своей работе, о перспективах, о том, как трудно найти хороших специалистов. Катя отвечала вежливо, но Ирина замечала, как подруга то и дело бросает на нее внимательные, изучающие взгляды.
После ужина Катя засобиралась — ей нужно было вернуться в гостиницу, подготовиться к завтрашнему выступлению на конференции.
— Проводишь меня? — спросила она Ирину. — Заодно погуляем немного. Весна все-таки.
— Конечно, — обрадовалась Ирина. — Виктор, я ненадолго.
Муж, уже устроившийся перед телевизором с пультом в руке, неопределенно хмыкнул.
— Только не задерживайся. Завтра мне рано вставать.
Они вышли в прохладный весенний вечер. Небо еще не до конца потемнело, держась за последние лучи солнца где-то далеко за горизонтом. В воздухе пахло сырой землей и первой зеленью.
— Слушай, — Катя остановилась, повернувшись к подруге. — Я не хочу лезть в твою жизнь. Правда. Но… ты точно в порядке? Я же вижу, что что-то не так.
Ирина глубоко вдохнула, чувствуя, как прохладный воздух наполняет легкие.
— Я не знаю, — честно призналась она. — Иногда мне кажется, что все нормально. Что так и должно быть. Работа-дом-муж. Обычная жизнь. А иногда… иногда я просыпаюсь среди ночи и не могу понять, где я и как здесь оказалась. Словно это не моя жизнь, понимаешь? Словно я играю роль в каком-то спектакле.
— Почему ты не уйдешь? — прямо спросила Катя. — Если тебе плохо с ним.
— Мне не плохо, — покачала головой Ирина. — Просто… пусто. И страшно. Что дальше будет еще пустее. Еще тише. Что я окончательно растворюсь в этой жизни.
Они медленно шли по аллее, мимо молодых деревьев с едва распустившимися почками. Вдалеке мерцали огни высоток, напоминая о том, что они в большом городе, хотя здесь, в парке, можно было на миг забыть об этом.
— Знаешь, — сказала Катя, берясь за руку подруги, — мы с Андреем серьезно думаем о переезде в Москву. У него есть предложение от одной фирмы. А в моей области тут работы больше. Мы могли бы…
— Правда? — Ирина остановилась, широко раскрыв глаза. — Вы правда могли бы переехать сюда?
— Да. И тогда мы бы чаще виделись. А ты бы… — Катя сжала ее руку. — У тебя был бы кто-то рядом. Не только муж.
Ирина почувствовала, как глаза наполняются слезами — впервые за долгое время не от обиды или усталости, а от какого-то смутного, робкого чувства надежды.
— Это было бы здорово, — прошептала она. — Правда.
Они обнялись, стоя посреди пустеющей аллеи, под первыми весенними звездами, и Ирина вдруг поняла, что дышать стало немного легче.
Корпоратив прошел на удивление гладко. Коллеги Виктора с женами расхваливали закуски, приготовленные Ириной, пили за здоровье хозяев, рассказывали бесконечные истории про работу, про дачи, про детей. Ирина улыбалась, подкладывала еду в тарелки, подливала вино в бокалы, изредка вставляла слово-другое в общий разговор.
Виктор сиял. Он был в своей стихии — центр внимания, душа компании, хозяин положения. Травил байки, предлагал тосты, похлопывал коллег по плечам. Время от времени он бросал на жену довольные взгляды — все шло именно так, как он планировал.
Ближе к полуночи, когда гости начали собираться по домам, жена одного из коллег, Светлана, задержалась на кухне, помогая Ирине складывать посуду в посудомоечную машину.
— У вас такая уютная квартира, — сказала она, оглядываясь. — И ты такая… хозяйственная. Виктору повезло.
— Спасибо, — Ирина смущенно улыбнулась. — У вас тоже наверняка уютно.
— Да нет, у нас вечный бардак, — махнула рукой Светлана. — Я же работаю. Мне некогда. А муж, сам понимаешь, мужчина. Ему главное, чтобы еда была и носки чистые.
— Я тоже работаю, — почему-то сказала Ирина. — Переводчиком.
— Да? — удивилась Светлана. — А Витя говорил, что ты домохозяйка.
Ирина замерла с тарелкой в руках.
— Что, прости?
— Ну да, — Светлана явно не замечала ее состояния. — Он всегда говорит: «Моя Ирка дома сидит, хозяйством занимается. Мне повезло, не то что некоторым, у которых жены с утра до ночи пропадают неизвестно где.»
Ирина медленно поставила тарелку на стол, чувствуя, как внутри поднимается волна какого-то глухого, темного гнева.
— Вот как, — сказала она тихо. — Интересно.
— Ой, а я что-то не то сказала? — спохватилась Светлана. — Прости, если…
— Все в порядке, — Ирина натянуто улыбнулась. — Просто я не знала, что муж так… аттестует меня перед коллегами.
Когда последние гости ушли, Виктор вернулся на кухню, где Ирина заканчивала уборку. Он был слегка навеселе, благодушный и довольный.
— Отлично прошло, — сказал он, плюхаясь на стул. — Все в восторге. Особенно от твоих закусок. Молодец, жена.
Ирина молча продолжала протирать столешницу.
— Эй, ты чего? — Виктор нахмурился. — Устала? От чего тебе уставать? Ты же целый день ничего не делаешь и дома сидишь, — усмехнулся он, повторяя свою любимую шутку.
— Я переводчик, — сказала Ирина, не оборачиваясь. — У меня высшее образование. Я владею тремя языками. Я зарабатываю деньги своим трудом.
— Да ладно тебе, — отмахнулся Виктор. — Что ты завелась? Пошутить уже нельзя?
— А коллегам своим ты тоже в шутку говоришь, что я домохозяйка?
Виктор на мгновение замер, а потом пожал плечами.
— А какая разница? Им-то что за дело, чем ты занимаешься?
— Мне есть дело, — Ирина наконец повернулась к нему. — Мне есть дело до того, как ты представляешь меня другим людям. Мне есть дело до того, что ты обесцениваешь мою работу.
— Господи, Ира, — Виктор закатил глаза. — Не начинай опять. Да, я говорю, что ты домохозяйка. И что? Это проще, чем объяснять про твои переводы, которые никому не интересны. К тому же, в глазах мужиков это выглядит лучше — что моя жена дома сидит, а не пашет где-то с утра до вечера.
— Лучше для кого? — тихо спросила Ирина. — Для твоего самолюбия?
— Слушай, — Виктор начал раздражаться, — давай без этих феминистских штучек, ладно? Я устал, у меня был тяжелый день. Сначала работа, потом эти гости. Хочу спокойно отдохнуть, а не выяснять отношения.
Он встал, собираясь уйти, но Ирина внезапно преградила ему путь.
— У меня тоже был тяжелый день, — сказала она, чувствуя, как внутри что-то ломается — какая-то невидимая преграда, державшая ее все эти годы. — Я три часа потратила на то, чтобы приготовить еду для твоих коллег. Перед этим я четыре часа работала над срочным переводом. А до этого убиралась в квартире. И знаешь что? Я тоже устала. Я чертовски устала.
— Ой, вот только не надо делать из себя жертву, — Виктор поморщился. — У тебя полно свободного времени. Ты можешь спать до обеда, если захочешь. Можешь часами сидеть в интернете или читать свои книжки. Я тебя не контролирую. Так что давай без этих драм.
— Не контролируешь? — Ирина рассмеялась, и в этом смехе не было ни капли веселья. — Ты контролируешь каждый мой шаг. Каждое слово. Каждый вздох. Только делаешь это так, что я сама этого не замечала. До сегодняшнего дня.
— Бред какой-то, — Виктор попытался обойти её, но она снова преградила ему путь.
— Я завтра съезжаю, — сказала Ирина таким спокойным голосом, что сама удивилась.
Виктор замер, а потом расхохотался:
— Ты что, пьяная? Куда ты съедешь? К кому? У тебя же никого нет. Ни родителей в Москве, ни друзей нормальных.
— У меня есть Катя. И деньги на гостиницу, пока не найду квартиру. Я неплохо зарабатываю своими переводами, знаешь ли. Хватит и на аренду, и на жизнь.
Лицо Виктора начало меняться. Смех исчез, уступая место недоумению, а затем — злости.
— Так вот в чем дело? Эта твоя сибирячка тебе мозги промыла? — он шагнул к ней. — Какая гостиница? Какая квартира? Ты вообще себя слышишь? Ты моя жена! Твое место здесь!
— Нет, Витя, — Ирина покачала головой. — Мое место не здесь. Уже давно не здесь. Я просто боялась это признать.
— А чего ты боялась, позволь спросить? — процедил он сквозь зубы. — Того, что я тебя бью? Что пью? Что гуляю? Нет! Я нормальный мужик, который пашет как проклятый, чтобы у тебя была эта квартира, эта техника, эта одежда!
— Я боялась остаться одна, — тихо сказала Ирина. — Боялась, что не справлюсь. Что никому не нужна. Что я — ничто без тебя и твоей… опеки. Ты так умело это внушал все эти годы. Так незаметно.
— Да ты рехнулась, — Виктор схватил её за плечи. — Завтра проснешься — и забудешь про эти глупости. Все у нас нормально. Все как у людей.
— Отпусти, — Ирина высвободилась из его хватки. — Я уже все решила. И вещи собрала, пока ты с гостями общался. Самое необходимое. Остальное потом заберу.
— Никуда ты не пойдешь, — голос Виктора стал низким, угрожающим. — Слышишь? Никуда.
— Попробуй меня остановить, — Ирина подняла на него взгляд, в котором не было ни страха, ни сомнения — только решимость. — Попробуй — и я вызову полицию. Поверь, твоим коллегам будет очень интересно узнать, что их начальник угрожал жене.
Они стояли друг напротив друга в тесной кухне — он, большой, грузный, с побагровевшим от ярости лицом, и она, худая, бледная, но какая-то неожиданно цельная, собранная, словно внутри нее включился какой-то стержень, о существовании которого она и сама не подозревала.
— Ты пожалеешь, — наконец выдавил Виктор. — Когда окажешься одна, без денег, без поддержки — ты приползешь обратно.
— Может быть, — Ирина пожала плечами. — Но сейчас я ухожу.
Она развернулась и вышла из кухни, чувствуя, как с каждым шагом становится легче дышать. В прихожей стоял небольшой чемодан, собранный втайне от мужа еще до прихода гостей. Документы, немного одежды, ноутбук, несколько книг — все, что действительно имело значение.
Виктор наблюдал за ней из дверного проема кухни, скрестив руки на груди.
— И куда ты пойдешь на ночь глядя? — спросил он с деланным равнодушием, под которым клокотала ярость.
— К Кате в гостиницу, — Ирина натянула куртку. — А утром начну искать квартиру.
— Смешно, — хмыкнул он. — Дурость какая-то.
Она подняла чемодан и взялась за дверную ручку. На секунду замерла, словно ожидая, что он ее остановит, скажет что-то… Но Виктор молчал, только желваки ходили на его напряженном лице.
— Прощай, Витя, — сказала Ирина и открыла дверь.
— Давай, вали, — процедил он ей вслед. — Только не думай, что я буду ждать, когда ты одумаешься!
Дверь закрылась, отсекая его слова. Ирина стояла на лестничной площадке, сжимая в руке ручку чемодана. Сердце колотилось где-то в горле, к щекам приливала кровь. Это было похоже на лихорадку — странное, почти болезненное возбуждение, смесь страха и непривычной свободы.
Она глубоко вдохнула и начала спускаться по лестнице.
Ирина сидела на подоконнике в своей новой квартире — маленькой студии на окраине Москвы. За окном шумел июльский дождь, барабаня по карнизу и стекая ручейками по стеклу. В комнате было полутемно и прохладно.
Прошло три месяца с того вечера, когда она ушла от Виктора. Три месяца новой жизни — непростой, полной неожиданных препятствий и открытий, но ее собственной, наконец-то.
Он звонил несколько раз в первые недели. Сначала угрожал, потом пытался давить на жалость, потом предлагал вернуться на любых условиях. Она не поддавалась. А потом звонки прекратились — видимо, он понял, что на этот раз не сможет ее вернуть.
Телефон завибрировал — пришло сообщение от Кати.
«Мы с Андреем нашли квартиру! Переезжаем через две недели. Будем соседями)))»
Ирина улыбнулась. Катя с мужем действительно решили перебраться в Москву, и это стало еще одной причиной не сдаваться, не возвращаться к прошлому.
Она отложила телефон и вернулась к ноутбуку. На экране был открыт документ с почти законченным переводом технической документации для нефтедобывающей компании. Крупный заказ, хороший гонорар. А главное — ощущение, что она наконец-то занимается своим делом, тем, что умеет и любит, без необходимости постоянно оправдываться и объяснять ценность своей работы.
Жить одной оказалось непросто. Денег хватало впритык, приходилось экономить на всем, от еды до одежды. Но это была ее жизнь, ее выбор, ее решения. И почему-то даже в самые трудные дни она не жалела о своем уходе — только о том, что не сделала этого раньше.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонил незнакомый номер.
— Алло?
— Ирина Сергеевна? — раздался в трубке незнакомый мужской голос. — Вас беспокоит Павел Андреевич из международной компании «ТехноТранс». Мне порекомендовали вас как профессионального технического переводчика.
— Да, это я, — Ирина выпрямилась, машинально поправляя волосы, хотя собеседник не мог ее видеть.
— У нас открылась вакансия штатного переводчика с техническим английским и немецким. Зарплата от ста пятидесяти тысяч, полный соцпакет, офис в центре. Вас бы заинтересовало такое предложение?
Ирина на секунду замерла, переваривая информацию. Штатная работа в крупной компании. Стабильный доход. Перспективы. Это было то, о чем она мечтала еще в университете.
— Да, — твердо сказала она. — Да, меня это интересует.
— Отлично. Тогда жду вас завтра на собеседование. Высылаю детали на почту.
Когда разговор закончился, Ирина еще некоторое время сидела неподвижно, глядя в окно на мокрый от дождя город.
В дверь постучали — это была соседка, пожилая учительница на пенсии, с которой они иногда пили чай по вечерам.
— Ирочка, я пирог испекла. Зайдешь на чай?
— Спасибо, Нина Петровна. Через полчасика, можно? Мне нужно закончить работу.
— Конечно, дорогая. Я подожду.
Дверь закрылась. Ирина вернулась к ноутбуку, но вместо того, чтобы продолжить перевод, открыла почту и начала составлять резюме для завтрашнего собеседования.
За окном продолжал шуметь дождь, но ей казалось, что впервые за долгое время она слышит в этом шуме не уныние, а какую-то свежую, чистую ноту — словно природа смывает последние следы прошлого, готовя место для чего-то нового.
Она набрала воздуха в легкие и медленно выдохнула. Внезапно захотелось расхохотаться — от облегчения, от гордости за себя, от этого странного, непривычного чувства свободы, которое до сих пор иногда казалось почти пугающим, но уже совершенно необходимым, как воздух.
«От чего тебе уставать? Ты же целый день ничего не делаешь и дома сидишь». Эти слова, когда-то произнесенные с пренебрежительной усмешкой, вдруг всплыли в памяти.
Теперь она точно знала ответ. И больше никому не позволит задавать этот вопрос.