admin— Жирная корова пришла! — крик разнесся по классу, как только Лиза переступила порог.
Она замерла. Опять. В новой школе всего месяц, а уже опять.
— Смотрите, пол трясется! — заржал Максим из последней парты.
Лиза прижала портфель к груди, пытаясь стать невидимой. Прошла к своему месту у окна, стараясь не смотреть по сторонам.
Хлюп. Что-то мокрое и липкое размазалось по стулу. Жирный пирожок с повидлом. Класс взорвался хохотом.
— Это чтобы ты с голоду не умерла! — выкрикнула Алена, самая красивая девочка в классе.
Лиза молча вытерла стул салфетками. Руки дрожали. Только не плакать. Не при них.
В прошлой школе было то же самое. Травили три года, пока родители не перевели. Думали — новое место, новые люди. Но люди везде одинаковые.
Вошла Марина Петровна, классная руководительница. Молодая, всего второй год после института.
— Так, успокоились! Садитесь!
Притихли нехотя. Марина Петровна что-то писала в журнале, не поднимая головы.
— Сегодня у нас классный час. Поговорим о… взаимопонимании.
Лиза почувствовала, как скрутило желудок. Опять эти разговоры ни о чем.
— Предлагаю игру, — учительница достала стопку листочков. — Каждый напишет о каждом однокласснике что-то хорошее. Анонимно. Потом я зачитаю.
— А если нет ничего хорошего? — спросил Максим, глядя на Лизу.
— У каждого человека есть что-то хорошее, — твердо сказала Марина Петровна. — Пишите.
Зашуршали ручки. Лиза тоже писала — старалась найти в каждом что-то доброе. Даже в тех, кто травил.
Через пятнадцать минут учительница собрала листки.
— Начнем с… Алены.
Читала комплименты — красивая, умная, классно танцует. Алена сияла.
Потом Максим — спортивный, веселый, душа компании.
И так по списку. Все получали свою порцию добрых слов.
— Теперь Лиза.
Марина Петровна развернула листок. Замолчала. Взяла следующий. Снова тишина.
— Что там? — нетерпеливо спросила Алена.
Учительница покраснела, перебирая бумажки. На её лице читалось замешательство.
— Давайте я сама прочитаю! — Лиза вскочила, выхватила листки.
«Жирная». «Противная». «Воняет потом». «Лучше бы сдохла». «Уродина». «Из-за таких как она в столовке еды не хватает».
Руки задрожали. Листки посыпались на пол.
— Лиза… — начала Марина Петровна.
Но Лиза уже бежала. Из класса, по коридору, вниз по лестнице. Куда угодно, лишь бы не слышать их смех.
Закрылась в туалете, села на пол. Слезы лились ручьем. Почему? За что? Она же никому ничего плохого не делала.
Телефон завибрировал. Мама.
«Как дела в школе?»
«Нормально» — напечатала Лиза.
Что еще сказать? Что опять травят? Опять придется переводиться? И так три раза переводили.
Вечером дома сидела в своей комнате, листая интернет. «Как быстро похудеть». «Минус 20 кг за месяц». «Чудо-таблетки».
Вот оно. Тайские таблетки для похудения. Отзывы восторженные — килограммы тают на глазах.
Заказала на последние карманные деньги. Доставка три дня.
— Лизонька, ужинать! — позвала мама.
— Не хочу!
— Как не хочешь? Я котлетки сделала, твои любимые!
Пришлось идти. За столом ковыряла вилкой в тарелке.
— Ты чего не ешь? — забеспокоился папа.
— Наелась в школе.
— В школе все хорошо? — мама внимательно посмотрела.
— Да, мам. Все отлично.
Родители переглянулись, но расспрашивать не стали.
Таблетки пришли через три дня. Маленькие розовые. В инструкции — по одной в день. Лиза выпила сразу три.
Есть не хотелось совсем. Наоборот — тошнило от одного запаха еды. Отлично.
За неделю минус четыре килограмма. Родители заметили.
— Лиза, ты похудела! — обрадовалась мама. — Молодец! Как?
— Спортом занимаюсь.
— Правильно! Надо следить за собой!
В школе тоже заметили.
— Смотрите, корова худеет! — хихикнула Алена. — Может, через годик в дверь пролезать будет!
Лиза молчала. Пусть смеются. Скоро она станет худой, красивой. Тогда посмотрим.
Увеличила дозу — пять таблеток в день. Голова кружилась, но это неважно.
Начала вызывать рвоту после еды. Засовывала два пальца в рот, пока не вывернет наизнанку. Мерзко, противно, но надо.
Минус десять килограммов за месяц. Джинсы стали болтаться.
— Доченька, может, хватит худеть? — забеспокоилась мама. — Ты и так стройная стала.
— Нет, мне еще надо.
В школе травля не прекратилась. Теперь обзывали «скелетом» и «анорексичкой».
— Что, решила в ноль превратиться? — ржал Максим. — Только вот лицо все равно уродское!
На уроке физкультуры стало плохо. Бежала кросс и вдруг — темнота. Очнулась в медпункте.
— Давление низкое, — медсестра покачала головой. — Ты что, совсем не ешь?
— Ем.
— Врешь. Иди домой, поешь нормально.
Дома спряталась в ванной. Смотрела в зеркало — кожа серая, под глазами синяки, волосы выпадают клоками.
Но весы показывали минус пятнадцать. Мало. Надо больше.
Увеличила дозу до семи таблеток. Руки тряслись постоянно. Сердце билось как сумасшедшее.
На математике опять потемнело в глазах. Но в этот раз не в медпункт отправили.
— Скорую вызывайте! — кричала Марина Петровна, держа Лизу на руках. — Быстро!
Сирена. Носилки. Белый потолок машины.
— Что принимала? — врач светил фонариком в глаза. — Наркотики? Таблетки?
Лиза молчала. Язык не слушался.
— Девочка, это важно! Что ты пила?
В больнице капельницы, уколы, анализы. Мама рыдала в коридоре. Папа стоял у стены, белый как мел.
— Истощение тяжелой степени, — врач смотрел на родителей как на врагов. — Булимия. Токсическое отравление неустановленными препаратами. Вы где были? Как довели ребенка?
— Мы не знали… — мама всхлипывала. — Она говорила, что все хорошо…
— Хорошо? Посмотрите на нее! Еще неделя — и реанимация. Или морг.
Папа вздрогнул. Сел на лавку, обхватил голову руками.
Лиза лежала под капельницей. В палате тихо, только аппараты пищат. Хотелось спать. Или умереть. Все равно.
— Лизонька… — мама села рядом, взяла за руку. — Зачем? Зачем ты это делала?
— Чтобы не быть жирной коровой.
Мама заплакала еще сильнее.
— Кто тебе такое сказал? Кто?
— Все. В школе все.
Папа встал, вышел в коридор. Лиза слышала, как он говорит по телефону. Злой голос, ругательства.
Вернулся через час. Сел на край кровати.
— Лиза, прости меня.
— За что, пап?
Он молчал долго. Потом заговорил тихо:
— Когда я учился в школе, у нас был мальчик. Пашка. Толстый такой, неуклюжий. Мы… я… издевался над ним. Обзывал, толкал, подножки ставил. Думал — весело. Прикольно.
Лиза смотрела на отца. Никогда не видела его таким.
— Однажды он не пришел в школу. Потом узнали — в больнице. Таблетки выпил. Много. Еле откачали.
Папа смахнул слезу.
— Я тогда не понял. Подумаешь, слабак. А сейчас… Когда тебя привезли… Я вспомнил Пашку. И понял — это карма. Обратка за то, что я делал.
— Пап…
— Я нашел его. В соцсетях. Позвонил. Попросил прощения.
— И что он?
— Простил. Сказал — давно забыл. У него семья, дети. Работа хорошая. А я… я тридцать лет с этим жил. И не знал даже.
Папа встал, подошел к окну.
— Знаешь, что он еще сказал? Что детей надо любить. Просто любить. И защищать. От таких, каким был я.
На следующий день пришла Марина Петровна. Принесла цветы, конфеты.
— Лиза, прости. Я должна была… Я не справилась. Эта дурацкая игра…
— Не вы виноваты.
— Нет, виновата. Видела же, что травят. Пыталась поговорить, но… Надо было жестче. Родителей вызвать, директора подключить.
Учительница села на стул, устало потерла виски.
— Знаешь, их родители сейчас в шоке. Узнали, чем их дети занимаются. Алёнина мама чуть в обморок не упала, когда записки прочитала.
— И что теперь?
— Собрание будет. Психолог придет. Некоторых на учет поставят. Максима отец вообще в военное училище грозится отправить.
Лиза слабо улыбнулась. Поздно. Все уже случилось.
Выписали через две недели. Строгая диета, психолог два раза в неделю, никаких нагрузок.
Дома было странно тихо. Родители ходили на цыпочках, боялись громко разговаривать.
— К нам гость придет, — сказал папа за ужином. — Мой друг.
Через час позвонили в дверь. На пороге стоял мужчина — полный, с доброй улыбкой.
— Здравствуйте. Я Павел. Пашка.
Лиза смотрела на него во все глаза. Тот самый Пашка?
— Проходите, — папа неловко пожал ему руку.
Сели в гостиной. Молчали.
— Лиза, — Павел повернулся к ней. — Твой папа рассказал. Я хочу, чтобы ты знала — все проходит. Боль, обиды, злость. Все проходит.
— Вам было тяжело?
— Очень. Но я выжил. И стал счастливым. У меня прекрасная жена, двое детей. Работа, которую люблю. А те, кто издевался… Знаешь, где они? Максимка — твой папа — успешный человек стал. А другие… Один спился, второй в тюрьме, третий так и остался злобным неудачником.
Павел достал телефон, показал фото.
— Это мои дети. Дочке десять, сыну семь. Я учу их главному — быть добрыми. Не давать в обиду слабых. Потому что знаю, каково это — быть жертвой.
Они разговаривали долго. О школе, о травле, о том, как жить дальше.
— Главное — не озлобиться, — сказал Павел на прощание. — Они не стоят твоей ненависти. Живи, учись, стань лучше их. Это лучшая месть.
Когда он ушел, папа обнял Лизу.
— Прости меня. За все.
— Пап, ты же не знал…
— Должен был знать. Должен был видеть. Спрашивать. Защищать.
В новую школу Лиза пошла через полгода. Третью по счету. Но теперь все было иначе.
Родители приходили на каждое собрание. Папа подружился с Павлом — они встречались семьями, ездили на природу.
Марина Петровна звонила раз в неделю — спрашивала, как дела.
А те таблетки… Лиза выбросила их в первый же день после больницы. Смыла в унитаз, как и положено всякой гадости.
Весила она теперь нормально. Не худая, не толстая — нормальная. И плевать, что скажут другие.
Потому что папа был прав. И Павел был прав. Любовь — лучшее лекарство. От травли, от боли, от ненависти к себе.
И еще — карма существует. Папа получил свою «обратку». Но сумел ее принять, осознать, исправить.
А Лиза? Лиза просто жила. И радовалась каждому дню без боли в желудке, без таблеток, без страха перед зеркалом.
Это было настоящее счастье.