никита— Ты что, совсем обалдела?! — голос Октябрины Петровны раскатился по двору как гром. — Куда в таком положении на лестницу лезешь? А ну слазь сейчас же!
Рита, балансируя на верхней ступеньке стремянки, замерла с банкой соленых огурцов в руках. По спине пробежал холодок — не от страха упасть, а от этого властного окрика. Три месяца жизни под одной крышей со свекровью научили её, что спорить бесполезно.
— Да я только банку достать… — начала было она, но закончить не успела.
— Я кому сказала — слазь! — Октябрина Петровна уже подлетела к стремянке. — Ишь чего удумала… На сносях по лестницам скакать!
Её крупная фигура в цветастом халате заслонила солнце. Рита осторожно начала спускаться, придерживая банку. Внутри всё кипело от возмущения — она же не маленькая, сама знает, что может, а что нет. Но перечить свекрови… себе дороже.
— Дай сюда, — Октябрина Петровна выхватила банку из рук невестки. — И чтоб больше я такого не видела! Не хватало ещё, чтоб ты тут навернулась. Данька меня со свету сживёт.
«Данька, Данька…» — передразнила про себя Рита. Тридцатипятилетний директор строительной компании, её муж, для матери всё ещё оставался маленьким мальчиком, которого нужно опекать и защищать. А теперь эта гиперопека распространилась и на неё — с тех пор, как муж отправил её «на природу» к матери.
— Октябрина Петровна, я же не инвалид, — не выдержала Рита. — Беременность — не болезнь.
— Да что ты говоришь? — свекровь поджала губы. — А я-то думала… Только знаешь что, умница? Когда твой ребёнок вывалится из-за того, что ты тут акробатикой занимаешься — поздно будет умничать!
Рита прикусила язык. Спорить было бессмысленно. Да и права она, чего уж там… Но как же достало это постоянное давление! «Не делай того, не делай этого…» Будто ей снова пять лет.
День выдался жарким, духота стояла невыносимая. Пот катился по спине, футболка противно липла к телу. А ещё этот запах — густой аромат перезревших яблок из сада смешивался с запахом свежескошенной травы. В другое время Рита наслаждалась бы этим букетом, но сейчас он только усиливал тошноту.
— Иди-ка ты в дом, — немного смягчилась Октябрина Петровна. — Я сама тут управлюсь.
Рита не стала спорить. В прохладной комнате, растянувшись на диване, она достала телефон. Три пропущенных от Данила и сообщение: «Занят, перезвоню вечером».
Сердце кольнуло. Раньше он всегда находил время поговорить, а теперь… Вечно занят, вечно какие-то совещания. «Может, и правда работы много?» — попыталась успокоить себя Рита. Но червячок сомнения уже точил душу.
За окном громыхнуло — Октябрина Петровна с грохотом составляла банки. Странная она всё-таки женщина. Вроде и заботится, но так, что хочется сбежать подальше. Командует, критикует, лезет во всё… А с другой стороны — когда Рита слегла с токсикозом, сидела рядом ночами, отпаивала травами, массировала виски. И не скажешь ведь, что неискренне — в глазах такая тревога была…
Телефон завибрировал. Данил! Нет, всего лишь оповещение из приложения для беременных: «20 неделя. Ваш малыш уже размером с банан…» Рита улыбнулась, положила руку на живот. Там, внутри, их маленькое чудо уже вовсю пинается. Интересно, кто это будет — сорванец-мальчишка или папина принцесса?
— Ритка! — донеслось со двора. — Ты там не уснула? Иди обедать, я окрошку сделала!
Рита вздохнула. Снова командует. Но окрошка у свекрови и правда получается божественная…
Октябрина Петровна уже суетилась на кухне, гремя тарелками. Большая, шумная, как паровоз — она заполняла собой всё пространство. Косы уложены короной, на груди — неизменная брошка-камея («От свекрови досталась, сорок лет ношу!»).
— Садись давай, — она поставила перед Ритой полную тарелку. — Да не морщись ты, там укропа совсем чуть-чуть.
— Я не морщусь…
— Вижу я, как не морщишься. Думаешь, не знаю, что ты укроп не любишь? Так для ребёнка полезно, витамины.
Рита послушно взяла ложку. Спорить о пользе укропа — себе дороже. Лучше просто поесть и уйти к себе. Но не тут-то было.
— От Даньки звонка не было? — как бы между прочим поинтересовалась свекровь.
— Написал, что вечером позвонит.
— М-да… — Октябрина Петровна многозначительно хмыкнула. — Занят он, видите ли…
Что-то в её тоне заставило Риту насторожиться.
— А что такое?
— Да ничего, — свекровь отвернулась к раковине. — Ешь давай, остынет.
Но Рита уже отложила ложку:
— Октябрина Петровна, вы что-то знаете? Что-то с Данилом?
— Ничего я не знаю, — отрезала та. — И нечего тут драму разводить. Ешь спокойно.
Но спокойствие уже улетучилось. Рита знала этот тон — свекровь явно что-то недоговаривает. Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия.
А за окном громыхнуло по-настоящему — надвигалась гроза. Тяжёлые капли застучали по карнизу, словно отбивая ритм начинающейся драмы…
Гроза разыгралась не на шутку. Молнии резали небо, гром грохотал так, что дребезжали стёкла. Октябрина Петровна металась по дому, закрывая форточки и снимая с верёвок бельё.
— Чтоб его… — ворчала она, путаясь в мокрых простынях. — Как польёт, так всегда не вовремя!
Но Рита едва замечала суету. В голове крутились тревожные мысли. Что-то происходит, что-то неладное… Она чувствовала это нутром.
Дождь закончился так же внезапно, как начался. В распахнутые окна ворвался свежий воздух, напоённый запахом мокрой травы и спелых яблок. Октябрина Петровна уселась в своё любимое кресло и достала спицы — вязала очередной носок для будущего внука.
— Мальчик будет, — безапелляционно заявила она, ловко орудуя спицами. — Вот увидишь. У нас в роду первенцы всегда мальчики.
— А вдруг девочка? — улыбнулась Рита.
— Типун тебе на язык! — свекровь даже спицы отложила. — Девчонка потом родится, а первый — сын должен быть. Продолжатель рода!
Рита закатила глаза: — Какой же век на дворе, Октябрина Петровна? Сейчас уже неважно…
— Это тебе неважно! — перебила свекровь. — А я как мать… как бабушка будущая… я знаю!
Она помолчала, будто собираясь с мыслями, потом вдруг спросила: — А ты вообще-то в курсе, откуда у Даньки моего шрам на подбородке?
— Ну… упал в детстве? — неуверенно предположила Рита.
— Упал! — фыркнула Октябрина Петровна. — Это я его уронила. С коляски. Представляешь? Молодая была, дура… Заболталась с соседкой, а он возьми да и вывались! Кровищи было… — она передёрнула плечами. — Муж мой, Царствие ему Небесное, чуть меня не прибил тогда. А я что? Я сама чуть не померла со страху.
Она замолчала, уставившись в окно. Спицы замерли.
— К чему вы это рассказываете? — осторожно спросила Рита.
— А к тому, — Октябрина Петровна повернулась к ней, — что мать всегда знает. Всё знает! И когда беда приближается — чует. Как зверь.
По спине Риты пробежал холодок.
— Вы меня пугаете…
— А ты не бойся, — свекровь вдруг подошла и положила тяжёлую руку ей на плечо. — Ты главное помни: я может и стерва, и командую тут всеми… но я за своих глотку порву. Поняла?
Рита кивнула, хотя ничего не поняла. А Октябрина Петровна уже снова суетилась по хозяйству, гремя посудой на кухне и что-то бормоча себе под нос.
Вечером позвонил Данил. Голос усталый, какой-то отстранённый: — Как вы там? Мама не очень достаёт?
— Нормально всё, — Рита старалась говорить весело. — Только скучаю…
— Ну потерпи ещё немного. Тебе же там полезно, на природе… — он помолчал. — Слушай, я тут задержусь на работе. Проект горит, сама понимаешь…
— Понимаю, — эхом отозвалась Рита.
— Ну всё, давай. Целую.
И отключился. Даже про ребёнка не спросил…
А ночью Рита проснулась от странных звуков. Октябрина Петровна с кем-то разговаривала по телефону — громким шёпотом, который разносился по всему дому:
— Ты что творишь, паразит? Совсем совесть потерял? … А ну не смей мне тут… Да я тебя… Я тебя, щенка неблагодарного… Чтоб завтра же! Слышишь? Завтра же чтоб всё!..
Рита лежала, боясь пошевелиться. Сердце колотилось как бешеное. С кем она говорит? Неужели с Данилом? И что означает это «завтра же»?
Утро выдалось пасмурным. Октябрина Петровна была непривычно молчалива, только хмурилась и всё поглядывала на телефон. А после обеда вдруг засобиралась в город:
— Ты тут без меня не скучай. Я быстро — одна нога здесь, другая там.
— А что случилось?
— Ничего не случилось, — отрезала свекровь. — Дела у меня. Хозяйственные.
Она нарядилась в свой выходной костюм, нацепила брошку и решительно направилась к калитке. Но у самого выхода обернулась:
— Рит… Ты это… не переживай, ладно? Всё будет хорошо.
И ушла, оставив невестку в полном смятении.
А через час позвонила Машка — давняя подруга и по совместительству бухгалтер в компании Данила:
— Рит, ты только не волнуйся…
От этой фразы Рита похолодела. Почему все вдруг начали говорить «не волнуйся»?
— Что случилось, Маш?
— Да так… — подруга замялась. — Слушай, ты про Ксюшу знаешь? Ну, которая у нас в отделе продаж недавно…
— Нет, — сердце уже стучало где-то в горле. — Какая Ксюша?
— Новенькая наша… — Машка говорила всё медленнее, будто подбирая слова. — Она это… В общем, она к Данилу неровно дышит. Ты не подумай, он ничего такого! Просто она… Короче, она сегодня заявление об уходе написала. Прямо посреди рабочего дня. И разревелась вся…
У Риты закружилась голова. Она опустилась на диван, продолжая механически сжимать телефон: — И… почему она уволилась?
— Не знаю точно, — Машка явно что-то недоговаривала. — Но перед этим к ней Октябрина Петровна заходила. Прямо в офис! Представляешь? Я думала, у Данила инфаркт случится, когда он мать увидел…
«Я за своих глотку порву» — всплыли в памяти слова свекрови.
— Маш, а что за Ксюша? Расскажи.
— Да что рассказывать… — подруга вздохнула. — Разведёнка, двое детей. Красивая, конечно… В общем, начала она вокруг Данила крутиться. То документы принесёт не вовремя, то совещание затянет… А он, дурак, и повёлся. Начал с ней обедать вместе, в командировки брать…
В ушах зашумело. Вот оно что… Вот почему он всё время занят. Вот почему отправил её сюда, к матери…
— Рит, ты там? Алё! Ты только не думай ничего такого! — затараторила Машка. — Я уверена, у них ничего не было! Просто…
— Я перезвоню, — выдавила Рита и нажала отбой.
В голове творился полный хаос. Хотелось кричать, плакать, звонить Данилу и устраивать истерику… Или собрать вещи и уехать. Куда угодно, только подальше отсюда.
Входная дверь хлопнула так, что подпрыгнули чашки на столе. Октябрина Петровна влетела в комнату — красная, взъерошенная, но с видом триумфатора: — Ну вот, управилась! — она плюхнулась в кресло. — Ох и денёк…
— Вы к Даниле ездили? — тихо спросила Рита.
Свекровь замерла: — А ты откуда…?
— Неважно. Вы что там устроили?
Октябрина Петровна помолчала, разглядывая невестку, потом тяжело вздохнула: — Ладно, раз уж узнала… Да, ездила. Поговорила кое с кем по-матерински.
— С Ксюшей?
— И с ней тоже, — свекровь усмехнулась. — Хорошо поговорили. Душевно. Она всё поняла.
— А что именно она поняла? — Рита почувствовала, как внутри закипает злость.
— А то и поняла, что не стоит на чужих мужиков заглядываться! — отрезала Октябрина Петровна. — Особенно если у них жена беременная.
— Вы ей угрожали?
— Я?! — свекровь картинно всплеснула руками. — Да что ты! Просто объяснила ситуацию. Рассказала, как тяжело одинокой матери с двумя детьми работу найти. Особенно если с прежнего места… нехорошо ушла. С волчьим билетом, так сказать.
Рита похолодела: — Вы… вы что, её шантажировали?
— Не шантажировала, а предупредила, — отрезала Октябрина Петровна. — Есть разница.
— А Данил? Вы и ему… предупреждение сделали?
— А то! — свекровь гордо выпрямилась. — Напомнила, что всё имущество на мне записано. И что я легко могу его другому человеку завещать. Более достойному.
— Господи… — Рита закрыла лицо руками. — Зачем? Зачем вы всё это…
— Затем, что я мать! — Октябрина Петровна вдруг повысила голос. — И я не позволю всяким… хищницам семью разрушать! Думаешь, я не вижу, как он с тобой по телефону разговаривает? Как отмахивается? А она, краля эта… Знаю я таких! Окрутит, женится, потом локти кусать будет. Нет уж!
Она резко встала, подошла к Рите: — Ты вот что… Ты даже не думай никуда уезжать. Поняла? Сиди тут, жди мужа. Он скоро одумается.
— А если не одумается?
— Одумается, — в голосе свекрови зазвенела сталь. — Куда он денется? Я его рожала не для того, чтоб он глупости делал.
И она ушла на кухню — греметь посудой и разговаривать сама с собой.
А вечером позвонил Данил. Другой — непривычно тихий, виноватый: — Рит… Ты это… Прости меня, ладно?
— За что? — она старалась говорить спокойно.
— Да так… За всё. Я тут подумал — может, приеду на выходных? Соскучился…
Рита молчала, теребя край футболки.
— Алё? Ты там? — в его голосе появились тревожные нотки. — Рит, ну скажи что-нибудь…
— Приезжай, — она сглотнула комок в горле. — Только… Даня… Давай больше никогда…
— Никогда, — торопливо перебил он. — Клянусь. Я же не совсем дурак. Просто… затмение какое-то нашло. Прости.
Октябрина Петровна, делавшая вид, что протирает посуду, довольно хмыкнула.
А через полгода, когда в роддоме №2 появился на свет маленький Петя Соколов (3800, 52 сантиметра!), счастливая бабушка металась между палатой невестки и коридором, где переминался с ноги на ногу бледный Данил, и командовала всеми без разбору:
— Ты куда с грязными руками?! А ну марш мыть! И халат застегни как положено! А ты чего столбом стоишь? Иди к жене, она там одна! Что значит «боюсь»? А когда делал — не боялся?
Медсестры только головами качали — вот неугомонная! Но когда одна из них неосторожно уронила поднос с инструментами возле палаты, где лежала Рита, Октябрина Петровна буквально испепелила её взглядом:
— Вы что же это, милочка, гремите тут? У меня там невестка с внуком отдыхают! А ну…
Впрочем, договаривать не пришлось — медсестра испарилась.
Позже, укачивая внука, она рассказывала ему: — Вот ведь как бывает… Не любила я твою маму сначала. Командовала ей, придиралась… А она ничего, крепкая оказалась. Не сбежала, не испугалась. Настоящая Соколова! Правильную жену твой папка выбрал…
Малыш агукал, разглядывая бабушкину брошку, а та продолжала: — Вот помяни моё слово — и тебе такую же найдём. Чтоб характер был! А то нынче знаешь какие пошли…
— Мама! — Рита выглянула из кухни. — Вы опять за своё?
— А что? — Октябрина Петровна невинно захлопала глазами. — Я просто так… Мысли вслух.
Все рассмеялись. А она, прижимая к себе внука, подумала: «Вот оно, счастье-то… Все свои, все рядом. И плевать, какими методами я этого добилась. Главное — семья».
И как будто в подтверждение её мыслей, маленький Петя крепко вцепился в бабушкину брошку своими пухлыми пальчиками.