— Мам, ну что ты опять начинаешь? — Алексей раздраженно отодвинул тарелку с остывшим ужином. — Марина старается, готовит каждый день.
— Старается она, как же, — Людмила Петровна поджала губы. — Третий день подряд полуфабрикаты разогревает. А сама где? Где твоя жена? Десять вечера, между прочим!
— На работе она, в вечернюю смену. Сам же знаешь, в магазине график скользящий.
Людмила Петровна только рукой махнула. Сын не видел — или не хотел видеть — как невестка специально берет вечерние смены, чтобы не сидеть с ними за общим столом. Три месяца прошло, как молодые переехали к ней после закрытия завода, а теплее в доме не становилось.
Господи, и зачем я их к себе позвала? Думала, вдвоем веселее будет, поддержка на старости лет. А получила холодную войну с собственной невесткой.
— Лёш, ты бы поговорил с ней. Невозможно же так — все по углам, как чужие.
— Сами разберемся, — отрезал сын, вставая из-за стола. — Без советов.
Людмила Петровна посмотрела ему вслед и тяжело вздохнула. Тридцать два года сыну, а все как мальчишка — доверчивый, не видит дальше своего носа. И ведь предупреждала его два года назад, когда он привел знакомиться эту… Марину. Молодая слишком, на взгляд цепкая, все по сторонам смотрит — что, где лежит. Но разве мать послушает?
В прихожей хлопнула дверь — вернулась невестка. Людмила Петровна прислушалась к звукам: вот щелкнул замок, зашуршала куртка, процокали каблуки по коридору. Сейчас зайдет на кухню…
— Добрый вечер, — Марина появилась на пороге, как всегда безупречно накрашенная, несмотря на поздний час. — А где Лёша?
— У себя, — сухо ответила свекровь. — Голодный спать лег. Ужин остыл давно.
Невестка пожала плечами:
— Мог бы и разогреть. Не маленький уже.
И это его жена? Мужа накормить — обуза?
— Марина, нам надо поговорить.
— О чем? — в голосе невестки появились металлические нотки.
— О том, что так дальше продолжаться не может. Ты целыми днями пропадаешь, дома не бываешь…
— А что мне тут делать? — перебила Марина. — Сидеть с вами на кухне, сплетничать? Или может, как вы, носки вязать начать? Я работаю, между прочим. Деньги в дом приношу.
— Какие деньги, Марина? Двадцать тысяч с копейками? На эти деньги даже коммуналку не оплатить! А Лёша…
— А что Лёша? — снова перебила невестка. — Сидит без работы который месяц. Завод закрыли — и что? Других заводов нет? Или может, специальность сменить слабо?
Людмила Петровна побелела от возмущения:
— Как ты можешь? Он же твой муж! Ищет работу, старается…
— Вот именно — старается! — Марина усмехнулась. — Только не работу ищет, а оправдания, почему её нет. А я должна на копейки жить? В этой… — она обвела взглядом кухню, — обстановке?
— Никто тебя здесь силой не держит, — тихо сказала Людмила Петровна.
— Ах вот как? — Марина прищурилась. — Намекаете, чтоб я ушла? А сын ваш как же?
— Я не это имела в виду…
— Нет уж, договаривайте! — Марина повысила голос. — Думаете, я не вижу, как вы меня со свету сживить пытаетесь? С самого начала невзлюбили!
— Тише ты! Лёшу разбудишь!
— А пусть проснется! — почти закричала невестка. — Пусть услышит, как его мать…
— Что тут происходит? — на пороге появился заспанный Алексей.
— Ничего, милый, — мгновенно сменила тон Марина. — Просто обсуждаем с мамой домашние дела. Правда ведь? — она вызывающе посмотрела на свекровь.
Людмила Петровна молча отвернулась к окну. За стеклом моросил мартовский дождь.
Прошла неделя. В доме установилось хрупкое перемирие — никто не заговаривал о той ночной ссоре, но напряжение только росло. Марина теперь демонстративно готовила ужины, но сама к столу не садилась. Людмила Петровна делала вид, что не замечает косых взглядов невестки.
А потом Алексей объявил, что уезжает на вахту.
— Куда? — Людмила Петровна едва не выронила чашку.
— На север, мам. Друг помог устроиться на нефтяное месторождение. Платят хорошо, условия нормальные.
— Но это же… Это же край света! А как же мы тут?
— Справитесь, — Алексей старательно не смотрел матери в глаза. — Два месяца — не так уж долго. Зато деньги будут.
Людмила Петровна перевела взгляд на невестку. Марина сидела с самым невинным видом, но в глазах плясали торжествующие искорки.
Твоих рук дело? Ты его надоумила?
— Лёш, может, не надо? — попыталась Людмила Петровна. — Найдется что-нибудь и здесь…
— Мам, хватит! — взорвался сын. — Сколько можно сидеть на твоей шее? Я мужик или кто? Должен семью обеспечивать!
— Конечно, должен, — поддакнула Марина. — И правильно делаешь, что едешь. Мама просто волнуется, да ведь? — она с притворной заботой положила руку на плечо свекрови.
Людмила Петровна стряхнула руку невестки.
— Когда уезжаешь? — глухо спросила она.
— Послезавтра. Вещи уже собрал.
Так быстро? Значит, давно решил. И молчал.
Два дня пролетели как в тумане. Людмила Петровна металась по квартире, собирая сыну в дорогу то одно, то другое. Марина не мешала — она вообще почти не появлялась дома, сославшись на двойные смены в магазине.
— Береги себя, — Людмила Петровна обняла сына у порога. — Звони почаще.
— Обязательно, мам. Ты тоже… держись тут. — Алексей неловко похлопал мать по спине.
— Я провожу тебя до остановки! — вызвалась Марина.
— Не стоит, дождь на улице.
— Ничего, у меня зонт есть.
Они ушли, а Людмила Петровна еще долго стояла у окна, глядя им вслед. Почему-то казалось, что она видит сына в последний раз.
Весь вечер она не находила себе места. Звонила на мобильный — «абонент недоступен». Марина вернулась затемно, мокрая насквозь.
— Где ты была? — накинулась на нее свекровь. — Почему так долго?
— А что такого? — удивилась невестка. — Проводила мужа, зашла в магазин…
— В какой магазин? Они давно закрыты!
— Господи, ну к подруге зашла! Что вы меня допрашиваете? Я что, под домашним арестом?
Людмила Петровна хотела ответить, но осеклась. Действительно, какое она имеет право? Взрослая женщина, жена её сына…
А через три дня Алексей перестал выходить на связь.
— Как это — номер не обслуживается? — Людмила Петровна в десятый раз набирала номер сына. — Вчера еще работал!
Прошла неделя с отъезда Алексея. Первые дни он исправно звонил по вечерам, рассказывал про дорогу, про условия работы. А потом связь оборвалась.
— Может, там просто связи нет? — равнодушно пожала плечами Марина. — Север все-таки.
— А стационарный телефон? Должен же быть телефон на месторождении!
— Не знаю я никакого телефона, — отмахнулась невестка. — Лёша не говорил.
И не спросила даже. Собственного мужа номер телефона не спросила.
— Марин, а как звали друга, который его устроил? Может, через него узнаем?
— Не помню, — невестка демонстративно уткнулась в телефон. — Какой-то Сергей… или Саша… Лёша мельком говорил.
Людмила Петровна почувствовала, как к горлу подступает паника. Что-то здесь не так. Очень не так.
А еще через день в дверь позвонили.
— Людмила Петровна? — на пороге стоял участковый. — Можно войти? Разговор есть.
Сердце. Только бы не сердце. Только бы не…
— Ваш сын, Смирнов Алексей Николаевич… — участковый сверился с бумагами. — Три дня назад был обнаружен с травмами, характерными для нападения. Состояние тяжелое, но стабильное. Находится в больнице города…
Дальше Людмила Петровна не слышала. В ушах шумело, перед глазами плыли круги.
— Какой город? — словно издалека донесся голос Марины. — Что с ним случилось?
— Предположительно, ограбление. Документы и телефон пропали. Преступники пока не найдены.
— А почему нам только сейчас сообщили? — в голосе невестки звучало искреннее возмущение.
— Пострадавший был без сознания, личность установили не сразу…
Три дня. Мой мальчик три дня лежал один.
— Я еду к нему, — Людмила Петровна начала лихорадочно собираться.
— Людмила Петровна, может, не стоит? — участковый замялся. — Дорога неблизкая, да и состояние у вас…
— Я в полном порядке!
— Мам, правда, может, я съезжу? — предложила Марина. — Ты же давление себе накрутишь…
— Нет! — отрезала свекровь. — Я еду. Немедленно.
Она собралась за полчаса. Марина пыталась что-то советовать, но Людмила Петровна не слушала. Перед глазами стояло бледное лицо сына.
Потерпи, мальчик мой. Мама едет.
…В больничном коридоре пахло хлоркой. Каталка с укрытым простыней телом медленно исчезла за поворотом.
— Вы к кому? — строгая медсестра преградила дорогу.
— К Смирнову… К Алексею… — голос дрожал. — Я мать.
— А, из пятой палаты? — медсестра сверилась с журналом. — Так его перевели.
— Куда?
— В реанимацию. Час назад ухудшение случилось.
Нет. Нет-нет-нет.
— Можно к нему?
— Какое «можно»? — возмутилась медсестра. — В реанимацию нельзя! Ждите, врач после обхода выйдет.
Людмила Петровна опустилась на жесткую больничную скамью. Достала телефон, набрала номер невестки.
— Марина! Его в реанимацию перевели! Слышишь? В реанимацию!
— Успокойтесь, — голос невестки звучал непривычно холодно. — Что говорят врачи?
— Пока ничего… Ждать надо… — Людмила Петровна всхлипнула. — Господи, как же так?
— Главное — без паники, — отчеканила Марина. — Я тут узнала… В соседнем городе есть хорошая клиника. Частная. Может, стоит его перевести?
— Какая клиника? О чем ты? У нас же нет таких денег!
— А квартиру? — вкрадчиво спросила невестка. — Можно же квартиру…
Людмила Петровна не дослушала — из-за двери реанимации вышел врач.
— Вы мать Смирнова? — устало спросил он. — Пройдемте в ординаторскую.
В маленьком кабинете пахло кофе и лекарствами.
— Давайте начистоту, — врач протер очки. — Состояние стабильно тяжелое. Множественные травмы, сотрясение мозга… Но главное — следы инъекции.
— Какой инъекции?
— В крови обнаружены следы сильнодействующего препарата. Понимаете, о чем я? Это не простое ограбление.
Господи. Кому понадобилось?
— Спасти его можно?
— Сделаем все возможное. Но вам лучше вернуться домой. В ближайшие сутки изменений не предвидится, а вы сами еле на ногах стоите.
Людмила Петровна знала, что врач прав. Голова кружилась, ноги подкашивались.
— Я вернусь завтра, — сказала она. — Можно?
— Конечно. Телефон мой запишите, если что — звоните.
Домой она добралась только к ночи. В квартире горел свет.
— Марина? — позвала Людмила Петровна.
Тишина. На кухонном столе записка: «Ушла к подруге. Вернусь поздно.»
Муж в реанимации, а она по подругам…
Сил хватило только дойти до кровати. Людмила Петровна рухнула, не раздеваясь, и провалилась в тяжелый сон.
Разбудил её телефонный звонок.
— Алло? — хрипло спросила она.
— Людмила Петровна? — незнакомый мужской голос. — Это Александр Иванович, ваш сосед из пятьдесят второй квартиры. Простите за поздний звонок, но… Тут такое дело… В общем, выгляните в окно.
Людмила Петровна подошла к окну. У подъезда стояла машина с включенными фарами. Из неё выходила Марина в обнимку с каким-то мужчиной.
— Я давно за ними наблюдаю, — продолжал сосед. — Почти каждый вечер встречаются. Не хотел говорить, но… В такой ситуации вы должны знать.
Бессонная ночь тянулась бесконечно. Людмила Петровна металась по квартире, не находя себе места. В голове крутились обрывки мыслей.
Следы инъекции… Встречи по вечерам… Квартиру продать…
Утром она позвонила Александру Ивановичу.
— Можно к вам зайти? Поговорить надо.
Сосед, крепкий седой мужчина лет шестидесяти пяти, встретил её на пороге.
— Проходите. Чай будете?
— Нет, спасибо. Расскажите… Что вы видели?
Александр Иванович вздохнул:
— Я, знаете ли, тридцать лет в милиции проработал. Следователем. Привычка наблюдать осталась. Начал замечать, что ваша невестка каждый вечер с одним и тем же мужчиной встречается. Высокий такой, лет тридцати пяти…
— Давно?
— Месяца полтора. Как раз после Нового года началось.
Еще до отъезда Лёши…
— А вчера, — продолжал сосед, — случайно их разговор услышал. Про больницу говорили. И про квартиру.
Людмила Петровна похолодела:
— Что именно?
— Дословно не помню, но смысл такой… Этот мужчина торопил вашу невестку с оформлением каких-то документов. Говорил, мол, пока свекровь в больнице, самое время…
Господи. Неужели они…
— Александр Иванович, — Людмила Петровна сжала руки. — Помогите мне. Я не знаю, что делать.
— А что тут думать? — сосед нахмурился. — В полицию заявление писать надо. У меня там связи остались, помогу.
— Нет, — покачала головой Людмила Петровна. — Сначала надо правду узнать. Всю правду.
Вернувшись домой, она первым делом бросилась проверять документы. Так и есть — из шкафа исчезли паспорт Алексея и свидетельство о праве собственности на квартиру.
— Ищете что-то? — раздался за спиной голос Марины.
Людмила Петровна медленно обернулась. Невестка стояла в дверях, скрестив руки на груди.
— Где документы? — прямо спросила свекровь.
— Какие документы? — Марина приподняла бровь.
— Паспорт Лёши. И документы на квартиру.
— А, эти… — невестка усмехнулась. — У меня. А что такого? Я жена, между прочим.
— Зачем они тебе?
— Мало ли… Вдруг понадобятся.
— Для чего? — Людмила Петровна шагнула вперед. — Для оформления договора купли-продажи?
Марина вздрогнула:
— Вы о чем?
— Сама знаешь. И про уколы знаешь. И про своего дружка.
— Следили за мной? — прошипела невестка. — Ну и что теперь? Побежите в полицию? А доказательства у вас есть?
— Будут. Я все про вас узнаю. И тебя, и твоего Игоря.
Теперь вздрогнула Марина:
— Откуда вы…
— Много знаю, — отрезала Людмила Петровна. — А узнаю больше — сядете оба. Надолго.
Она ожидала криков, угроз, но невестка вдруг расплакалась:
— Вы не понимаете! Он заставил меня! Сказал, или я помогаю, или он все расскажет про прошлое…
— Какое прошлое?
— В детдоме… Мы вместе росли. Он знает про кражу. Я тогда по глупости… А теперь шантажирует!
Господи. Кого же ты, Лёша, в дом привел?
— Рассказывай, — Людмила Петровна опустилась на стул. — Всё рассказывай.
История оказалась банальной и страшной одновременно. Детдомовская девочка, мелкая кража, условный срок. Потом встреча со старым знакомым, который начал шантажировать. Брак с Алексеем как способ получить прописку и жилье. План с «несчастным случаем» и продажей квартиры.
— Я не хотела, чтобы его убивали, — всхлипывала Марина. — Только напугать, чтобы в больницу попал. А Игорь…
— Что Игорь?
— Он сказал — или по его плану, или он меня сдаст. У него все ходы записаны, видео есть…
Людмила Петровна молча слушала. В голове медленно складывался план.
Ну что, бывший следователь? Поможете раскрыть еще одно дело?
Развязка наступила стремительно. Александр Иванович связался со старыми коллегами. Игоря взяли с поличным при попытке продать краденый телефон Алексея. На допросе он быстро сдал Марину.
А через неделю Алексей пришел в себя.
Людмила Петровна сидела у больничной кровати, держа сына за руку. Впервые за долгое время она чувствовала спокойствие.
— Мам, — тихо позвал Алексей. — А где Марина?
— Там, где ей и положено быть, — ответила Людмила Петровна. — В следственном изоляторе.
Сын прикрыл глаза:
— Значит, правда… А я думал — приснилось. Укол этот, Игорь…
— Не думай об этом. Главное — ты жив.
— Прости, мам. Ты ведь предупреждала…
— Тш-ш-ш, — она погладила его по руке. — Все позади. Теперь все будет хорошо.
За окном светило весеннее солнце. Начинался апрель — месяц новых надежд и начинаний.
Мы справимся, сынок. Вместе справимся. Я же твоя мать.
Через две недели Алексея выписали. Пока он восстанавливался после травм, Людмила Петровна хлопотала по хозяйству, готовила любимые сыном блюда, звонила старым знакомым насчет работы.
А еще она много разговаривала с Александром Ивановичем. Как-то само собой получилось, что бывший следователь стал заходить к ним почти каждый вечер — то газету занести, то продукты помочь донести…
— Вы это специально? — усмехнулся как-то Алексей, наблюдая, как мать собирает на стол к приходу соседа.
— Что специально? — не поняла Людмила Петровна.
— Да вот, — сын кивнул на накрахмаленную скатерть и новое платье матери. — Прихорашиваешься.
— Глупости какие! — Людмила Петровна покраснела. — Просто человек помог в трудную минуту…
— Ну-ну, — Алексей улыбнулся. — А что, я только рад. Хороший он мужик.
…Суд над Мариной и Игорем состоялся через полгода. Их признали виновными в покушении на убийство с целью завладения имуществом.
Людмила Петровна на суд не пошла. Она готовила ужин — Александр Иванович обещал заглянуть вечером и рассказать, как все прошло.
Жизнь продолжается, — думала она, расставляя тарелки. — И слава Богу, что все так закончилось.
В дверь позвонили. На пороге стоял Александр Иванович с букетом роз.
— Это вам, — смущенно сказал он. — Весна все-таки…
Людмила Петровна улыбнулась и посторонилась, пропуская его в квартиру. За окном щебетали птицы, солнце клонилось к закату, и впереди было еще так много хороших дней.
