Валентина поставила чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся на скатерть. Тёмное пятно расползлось по белой ткани, как раскрывающийся цветок. Она смотрела прямо в глаза мужу, ожидая ответа на вопрос, который повис в воздухе тяжёлым грозовым облаком.
Игорь отвёл взгляд. Его широкие плечи, обычно расправленные с уверенностью человека, привыкшего принимать решения, сейчас поникли.
— Валь, ну что ты начинаешь? Мы же обсуждали.
— Нет, Игорь, мы не обсуждали. Ты сказал, что маме нужна операция, и я согласилась помочь с деньгами. Мы говорили о том, что она приедет на неделю после больницы. Но никто не говорил о том, что она переедет к нам насовсем.
Валентина отвернулась к окну. Весенний дождь барабанил по стеклу, создавая на нём причудливые узоры. Как будто природа сама рисовала карту её внутреннего состояния — запутанную, размытую, неопределённую.
— Не насовсем, — тихо ответил Игорь, — просто на время реабилитации.
— И сколько она продлится? Месяц? Год? Десять лет?
Валентина знала, что говорит резко, возможно, даже жестоко. Но сдерживаться уже не было сил. Квартира, которую она купила на деньги, доставшиеся от продажи бабушкиного дома, всегда была её пристанищем, её крепостью. Здесь она могла быть собой. А теперь в эту крепость без спроса вторгалась чужая женщина.
— Люда хорошая, — продолжил Игорь, подходя ближе и пытаясь обнять жену за плечи, — ты сама говорила, что она тебе нравится.
Валентина отстранилась. Да, свекровь действительно была не из тех, кто лезет в душу с непрошеными советами или указывает на недостатки невестки. Людмила Петровна всегда держалась с достоинством, была тактична и внимательна. И всё же…
— Это не имеет значения, — твёрдо сказала Валентина. — Дело не в том, хорошая она или плохая. Дело в том, что ты принял это решение сам, даже не посоветовавшись со мной. Как будто моё мнение ничего не значит.
— Вот только не начинай, — Игорь раздражённо провёл рукой по светлым волосам. — Я не хочу ссориться.
— А я не хочу, чтобы всё решали за меня! — голос Валентины дрогнул. — Понимаешь? Не хочу!
Их прервал звонок в дверь.
— Это она, — сказал Игорь, и в его голосе послышалась неуверенность. — Может, мы закончим этот разговор позже?
Валентина ничего не ответила. Она смотрела, как муж идёт открывать дверь, и чувствовала, как внутри нарастает волна противоречивых эмоций. Гнев, обида, растерянность и что-то ещё, чему она не могла дать определения.
В прихожей послышались голоса, шорох одежды, стук снимаемых ботинок. Валентина глубоко вдохнула, выдохнула и, натянув на лицо приветливую улыбку, пошла встречать гостью.
Жизнь с Людмилой Петровной оказалась совсем не такой, как представляла себе Валентина. Вместо назойливого вмешательства во все дела — уважение к личным границам. Вместо нравоучений — мудрые советы, которыми можно было воспользоваться, а можно и нет. Вместо упрёков — понимание.
Но почему-то легче от этого не становилось.
— Валечка, я вот пирожки испекла, — говорила свекровь, накрывая на стол, — из того теста, по бабушкиному рецепту, как ты любишь.
— Спасибо, Людмила Петровна, но я на диете, — холодно отвечала Валентина, хотя желудок предательски урчал от аппетитного запаха.
— Валечка, я там твои рубашки погладила, — сообщала свекровь в другой раз, — они в шкафу на верхней полке.
— Я бы предпочла, чтобы вы не трогали мои вещи, — отрезала Валентина, хотя гладить она действительно не любила и постоянно откладывала это занятие до последнего.
С каждым днём она всё больше чувствовала себя загнанной в угол. Невозможно было придраться к поведению свекрови, но сам факт её присутствия в доме вызывал глухое раздражение. А ещё хуже было то, что Игорь, казалось, вообще не замечал проблемы.
— Ты заметил, как твоя мать перекладывает вещи в ванной? — спрашивала Валентина, когда они оставались одни.
— Нет, а что не так? Вроде чисто всё.
— Не в этом дело! Это мой дом, и я хочу, чтобы всё было так, как я привыкла!
Игорь только вздыхал и качал головой.
— Валь, ну ты же взрослый человек. Неужели трудно потерпеть немного?
— Сколько? — в который раз спрашивала она. — Сколько нужно терпеть?
Ответа не было.
Майское утро выдалось на редкость солнечным. Валентина проснулась от запаха свежезаваренного кофе. Игоря рядом не было — он уехал в командировку на три дня, и она осталась наедине со свекровью.
Пройдя на кухню, Валентина увидела, что Людмила Петровна сидит у окна и смотрит на улицу. Перед ней стояла чашка с кофе, а на столе лежал старый фотоальбом, раскрытый на странице с чёрно-белыми снимками.
— Доброе утро, — поздоровалась Валентина, наливая себе кофе из турки. — Что это у вас?
— Воспоминания, — ответила свекровь с лёгкой улыбкой. — Хочешь взглянуть?
Валентина хотела отказаться, но любопытство взяло верх. Она села рядом и посмотрела на фотографию, где молодая женщина держала на руках маленького мальчика.
— Это вы? — спросила она, хотя ответ был очевиден. Та же высокая осанка, те же выразительные глаза.
— Да, мне тогда было двадцать шесть, а Игорьку — три годика, — Людмила Петровна осторожно провела пальцем по снимку. — Мы тогда жили у моей свекрови.
— У свекрови? — удивилась Валентина.
— Да, в её квартире. Когда Лёня, мой муж, погиб, мне некуда было идти. Евдокия Николаевна предложила жить у неё. И знаешь, первые два года я каждый день думала о том, как бы оттуда сбежать.
Валентина подняла глаза от альбома и внимательно посмотрела на свекровь.
— Почему?
— По той же причине, что и ты сейчас, — спокойно ответила Людмила Петровна. — Потому что это был не мой дом. Потому что каждый день я чувствовала себя там гостьей, которая почему-то не уходит. И ещё потому, что мне казалось, будто я предаю память о муже, живя с его матерью и позволяя ей воспитывать нашего сына.
— И что вы сделали?
— Я работала на двух работах, экономила каждую копейку и через два года смогла купить комнату в коммуналке. Тесную, сырую, с соседями-алкоголиками за стенкой. Мы с Игорем переехали туда, и я была счастлива. Впервые за долгое время я почувствовала себя хозяйкой своей жизни.
Людмила Петровна перевернула страницу альбома. На следующей фотографии она стояла рядом с высоким мужчиной средних лет.
— А это Николай, мой второй муж. Мы познакомились, когда Игорю было семь. Он предложил нам переехать к нему в трёхкомнатную квартиру. И знаешь, я отказалась.
— Почему? — снова спросила Валентина, невольно увлекаясь рассказом.
— Потому что боялась снова потерять самостоятельность. Мы встречались три года, прежде чем я согласилась на переезд. И то с условием, что квартира будет оформлена на нас обоих.
Валентина задумчиво помешивала ложечкой кофе.
— К чему вы мне это рассказываете, Людмила Петровна?
— К тому, Валя, что я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, — свекровь закрыла альбом и положила руку на руку невестки. — И я не собираюсь оставаться здесь надолго.
— Игорь сказал…
— Игорь, как и многие мужчины, не всегда понимает некоторые вещи, — мягко перебила её Людмила Петровна. — Он хочет как лучше, но делает по-своему. В этом он весь в отца.
Они помолчали. За окном щебетали птицы, солнечный свет ложился на стол золотистыми пятнами, и впервые за долгое время Валентина почувствовала, что напряжение внутри неё начинает отпускать.
— Я нашла вариант однокомнатной квартиры недалеко отсюда, — вдруг сказала Людмила Петровна. — Небольшая, но светлая, на первом этаже — мне с моими коленями самое то. Хотела после операции подкопить ещё немного и взять её в ипотеку.
— В ипотеку? В вашем возрасте? — удивилась Валентина.
— А что такого? Мне всего шестьдесят два, до пенсии ещё работать и работать. Справлюсь как-нибудь.
Валентина внезапно ощутила стыд. Она столько дней мучилась от мыслей о том, как избавиться от присутствия свекрови в своём доме, а та всё это время планировала уйти сама.
— Людмила Петровна, я не хотела…
— Всё в порядке, девочка, — свекровь улыбнулась. — Каждая женщина имеет право на свою территорию. Я это прекрасно понимаю.
В этот момент зазвонил телефон. Людмила Петровна взяла трубку, и её лицо изменилось.
— Что? Когда? — она слушала несколько секунд, затем медленно опустила телефон.
— Что случилось? — встревоженно спросила Валентина.
— Евгения Макаровна умерла. Сердце, — тихо ответила свекровь.
Валентина знала, что Евгения Макаровна была лучшей подругой Людмилы Петровны, они вместе работали в бухгалтерии завода больше двадцати лет.
— Мне нужно ехать, — свекровь встала из-за стола, и Валентина заметила, как дрожат её руки. — Её дочь сейчас одна, ей нужна помощь с организацией похорон.
— Я поеду с вами, — неожиданно для себя сказала Валентина.
Людмила Петровна посмотрела на неё с удивлением.
— Тебе не обязательно…
— Я знаю. Но хочу поехать.
По дороге в такси они молчали. Валентина смотрела в окно на проносящиеся мимо дома и деревья и думала о том, как быстро может измениться жизнь. Вот женщина, которая ещё вчера строила планы на будущее, а сегодня её уже нет.
Дочь Евгении Макаровны, Наташа, встретила их заплаканная, но собранная. Они втроём сели за стол на кухне, обсуждая все необходимые формальности. Валентина вызвалась помочь с документами, Людмила Петровна взялась обзвонить всех знакомых и коллег.
— Спасибо вам, — сказала Наташа, когда основные вопросы были решены. — Не знаю, что бы я делала одна.
— Ты не одна, — твёрдо ответила Людмила Петровна, обнимая её за плечи.
Позже, когда они возвращались домой, уже в сумерках, Валентина вдруг поняла, что впервые назвала квартиру, в которой жила со свекровью, «домом» — не «моя квартира», а именно «дом».
— О чём задумалась? — спросила Людмила Петровна.
— О жизни, — честно ответила Валентина. — О том, что мы никогда не знаем, сколько нам отпущено времени. И тратим его на какие-то глупые обиды и претензии.
Свекровь внимательно посмотрела на неё.
— Знаешь, что говорила моя бабушка? «Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохой кофе и общаться с неприятными людьми». Мудрая была женщина.
— А я вот не знала своих бабушек, — призналась Валентина. — Одна умерла до моего рождения, а вторая — когда мне было три года. Только по фотографиям их и помню.
— Значит, тебе придётся самой стать мудрой бабушкой для своих внуков, — улыбнулась Людмила Петровна.
Валентина неожиданно для себя рассмеялась.
— Для этого сначала нужно стать матерью.
— Всему своё время, — сказала свекровь. — Всему своё время.
Следующие несколько дней прошли в хлопотах, связанных с похоронами. Игорь вернулся из командировки прямо к траурной церемонии. Он был удивлён, увидев жену и мать вместе, занимающихся организацией поминок, но ничего не сказал.
Вечером, когда они вернулись домой, усталые и опустошённые, Валентина заварила чай и позвала свекровь и мужа на кухню.
— У меня есть предложение, — сказала она, когда все сели за стол. — Я хочу, чтобы вы оба выслушали меня внимательно.
Игорь и Людмила Петровна переглянулись.
— Мы слушаем, — сказал Игорь.
— Людмила Петровна, я знаю, что вы присмотрели квартиру недалеко отсюда, — начала Валентина. — Это хороший вариант, но ипотека в вашем возрасте — не лучшее решение.
— У меня нет другого выхода, — пожала плечами свекровь. — Своих накоплений не хватит.
— Есть выход, — Валентина глубоко вдохнула. — Мы можем продать эту квартиру и купить дом. Небольшой, в пригороде. С отдельными входами и двумя кухнями. Я видела такие варианты в Зелёной Роще.
Игорь удивлённо посмотрел на жену.
— Ты хочешь жить за городом?
— Я хочу, чтобы у каждого из нас было своё пространство, но при этом мы могли бы помогать друг другу, — пояснила Валентина. — Людмила Петровна сможет жить отдельно, но рядом. И если ей понадобится помощь, мы будем в двух шагах.
— Валя, это очень щедрое предложение, — медленно произнесла свекровь, — но я не могу его принять. Это твоя квартира, ты за неё платила.
— Именно поэтому я имею право решать, что с ней делать, — твёрдо сказала Валентина. — И я решила, что хочу жить в доме. С садом. Где можно выращивать свои овощи и ягоды, как у моей бабушки. Где будет место для барбекю летом и ёлки зимой. Где…
Она запнулась, не зная, как продолжить.
— Где будет хорошо нашим детям, когда они появятся, — закончил за неё Игорь, беря её руку в свою.
— Да, — тихо согласилась Валентина, сжимая его ладонь.
Людмила Петровна смотрела на них обоих, и в её глазах блестели слёзы.
— Вы уверены? Это очень серьёзный шаг.
— Уверены, — ответила Валентина, и сама удивилась тому, насколько спокойно и уверенно прозвучал её голос. — У меня только одно условие — никто ничего не решает, не посоветовавшись с другими. Никаких сюрпризов и односторонних решений.
— Договорились, — кивнул Игорь.
— По рукам, — улыбнулась Людмила Петровна.
Дом они нашли через месяц. Одноэтажный, с мансардой, на участке в пятнадцать соток. С яблоневым садом и старой теплицей, которую, впрочем, пришлось полностью перестраивать. Фасад дома выходил на тихую улочку, а из окон открывался вид на лес.
— Ну как? — спросил Игорь, когда они втроём обошли весь участок и осмотрели дом. — Подходит?
— Идеально, — ответила Валентина, глядя на яблони, склоняющиеся под тяжестью ещё не созревших плодов. — Только ремонта много…
— Справимся, — уверенно сказал Игорь. — Мама, а ты что скажешь?
Людмила Петровна, прислонившись к старой яблоне, смотрела на дом задумчивым взглядом.
— Знаете, в детстве я мечтала жить в таком доме, — тихо произнесла она. — С садом, где можно собирать яблоки прямо с дерева. С крыльцом, где можно сидеть вечерами и смотреть на звёзды.
— Так что, берём? — Игорь нетерпеливо переминался с ноги на ногу, как мальчишка.
— Берём, — кивнула Валентина, и Людмила Петровна эхом повторила за ней:
— Берём.
Они оформили сделку через неделю. Продали квартиру Валентины, взяли небольшой кредит, Людмила Петровна добавила свои сбережения. Игорь уволился с прежней работы и нашёл новую, ближе к их новому дому. Валентина договорилась о дистанционной работе три дня в неделю.
Переезд был суматошным, как и любой переезд. Коробки с вещами, разбитая в дороге посуда, поиски отвёртки, которую положили «куда-то здесь». Споры о том, где должен стоять диван и куда повесить картину. Примирение за чашкой чая на недостроенной веранде.
Однажды вечером, когда основная часть работ по обустройству была завершена, они сидели во дворе за самодельным столом. Игорь жарил мясо на мангале, Людмила Петровна нарезала овощи для салата, а Валентина открывала бутылку вина.
— За новый дом, — сказала она, поднимая бокал.
— За новую жизнь, — добавил Игорь.
— За семью, — тихо произнесла Людмила Петровна.
Они выпили, и Валентина почувствовала, как внутри разливается тепло — то ли от вина, то ли от осознания того, что всё действительно наладилось.
— У меня есть новость, — вдруг сказала она, ставя бокал на стол. — Вернее, у нас с Игорем.
Людмила Петровна вопросительно подняла брови.
— Мы ждём ребёнка, — произнёс Игорь, обнимая жену за плечи. — Срок ещё маленький, всего шесть недель, но врач сказал, что всё хорошо.
На лице свекрови отразилась целая гамма эмоций — удивление, радость, волнение.
— Это… это замечательно, — она встала из-за стола и крепко обняла сначала Валентину, потом Игоря. — Я так счастлива за вас.
— Мы хотели бы, чтобы вы помогли нам, — сказала Валентина. — С ребёнком. Когда он родится.
— Конечно, — Людмила Петровна вытерла слезу, набежавшую на глаза. — Всё, что в моих силах.
— Только без перегибов, — шутливо предупредила Валентина. — Никакого «я лучше знаю, как надо» и «в наше время делали так».
— Обещаю, — рассмеялась свекровь. — Буду самой современной бабушкой на свете.
Они проговорили до поздней ночи, сидя у разведённого Игорем костра. Говорили о будущем, о планах, о том, как обустроить детскую комнату. Строили предположения, кто родится — мальчик или девочка. Спорили об именах.
А потом долго молчали, глядя на звёзды, рассыпанные по тёмному небу, как драгоценные камни на бархатной ткани. Каждый думал о своём, но в то же время они чувствовали себя частью чего-то общего, чего-то большего, чем они сами.
— Знаете, — вдруг сказала Валентина, нарушая тишину, — я никогда не думала, что так получится.
— Как? — спросил Игорь.
— Что мы будем жить втроём, в одном доме, и мне будет… хорошо.
Она посмотрела на свекровь, которая задумчиво помешивала угли в костре длинной веткой.
— Я ведь была против, когда ты привёл маму в мою квартиру. Я злилась, обижалась, строила планы, как бы поскорее всё вернуть на свои места.
— Я знаю, — кивнул Игорь. — И я был неправ, что не обсудил это с тобой заранее.
— Дело не в этом, — покачала головой Валентина. — Или не только в этом. Я боялась потерять свободу, независимость. Боялась, что придётся подстраиваться, уступать, менять свои привычки. Я не представляла, что можно жить вместе и при этом оставаться собой.
Она замолчала, подбирая слова.
— А теперь представляешь? — тихо спросила Людмила Петровна.
— Теперь я знаю, что это возможно, — Валентина улыбнулась. — Если все этого хотят и готовы работать над отношениями. Если есть уважение и… любовь.
Последнее слово она произнесла почти шёпотом, но его услышали все.
Игорь крепче обнял жену, а Людмила Петровна молча кивнула, глядя на огонь.
Они просидели так ещё долго. Костёр постепенно угасал, превращаясь в тлеющие угольки. Ночная прохлада становилась всё ощутимее, но никому не хотелось уходить в дом.
— Завтра будет новый день, — наконец сказал Игорь, поднимаясь с места. — И нам всем нужно выспаться.
Он помог встать сначала Валентине, потом матери. Они медленно пошли к дому, освещая путь фонариком на телефоне Игоря.
— Знаете, что самое удивительное? — вдруг сказала Людмила Петровна, когда они уже поднимались на крыльцо. — Я всю жизнь мечтала о таком доме, но никогда не думала, что буду жить в нём не одна.
— И как, разочарованы? — с лёгкой тревогой спросила Валентина.
— Нет, — улыбнулась свекровь. — Совсем наоборот. Оказывается, мечты сбываются не всегда так, как мы их себе представляем. Иногда — гораздо лучше.
Валентина кивнула. Она точно знала, что свекровь имеет в виду. Потому что чувствовала то же самое.
Прошло три месяца. Валентина стояла у окна, наблюдая, как Людмила Петровна развешивает белье во дворе. Беременность уже была заметна — на четвертом месяце живот начал округляться, и Валентина поймала себя на том, что постоянно кладет руку на него в защитном жесте.
Первый восторг от переезда постепенно сменился реальностью. Жизнь в загородном доме оказалась не такой идиллической, как представлялось. Постоянные проблемы с водопроводом, протекающая крыша во время сильных дождей, необходимость топить печь, когда центральное отопление не справлялось с холодами. И все это на фоне тошноты по утрам и усталости, сопровождавшей ее беременность.
Игорь задерживался на работе все чаще. Новая должность требовала больше времени и сил, чем он рассчитывал. Иногда он приезжал так поздно, что Валентина уже спала. А по выходным занимался ремонтом, который, казалось, никогда не закончится.
Валентина вздохнула и отошла от окна. На кухонном столе лежало письмо из банка — напоминание о просроченном платеже по кредиту. Они опаздывали уже второй месяц подряд.
— Тяжелые мысли? — Людмила Петровна вошла на кухню с корзиной белья.
— Да нет, просто устала, — соврала Валентина, незаметно убирая письмо в карман.
Свекровь поставила корзину и внимательно посмотрела на нее.
— Валя, я же вижу, что что-то не так. Может, поговорим?
Валентина хотела отмахнуться, сказать, что все в порядке, но неожиданно для себя расплакалась.
— Я не знаю, правильно ли мы поступили, — сквозь слезы проговорила она. — Этот дом… он съедает все наши деньги. Игорь работает как проклятый, а денег все равно не хватает. Мы с ним почти не видимся. А скоро родится ребенок, и станет еще труднее.
Людмила Петровна молча обняла невестку, позволяя ей выплакаться.
— Я так мечтала о загородном доме, — продолжала Валентина, — о своем саде, о просторе. А теперь иногда думаю — может, лучше было остаться в квартире? Пусть тесно, зато без проблем с водой и отоплением. И денег хватало.
— Жизнь никогда не бывает идеальной, — тихо сказала свекровь. — Всегда приходится чем-то жертвовать.
— Да, но сейчас мы жертвуем слишком многим, — Валентина вытерла слезы. — И я боюсь, что наш брак этого не выдержит.
— Ты говорила с Игорем?
— Пыталась. Но он либо слишком уставший, либо занят ремонтом. А когда я все-таки начинаю этот разговор, он отмахивается — мол, все наладится, нужно только перетерпеть.
Людмила Петровна задумчиво посмотрела в окно.
— Знаешь, я думаю, нам нужно принять трудное решение, — наконец сказала она. — Этот дом стал не объединением, а разделением для вашей семьи. Возможно, стоит его продать.
— Но мы столько в него вложили…
— Иногда нужно уметь отпускать, — свекровь села рядом и взяла Валентину за руку. — Послушай, у меня есть предложение. Мы продаем дом, возвращаем кредит. На оставшиеся деньги вы с Игорем покупаете небольшую квартиру — для себя и ребенка. А я вернусь в город, сниму жилье.
— Но как же ваша мечта о собственном доме?
— У меня будут другие мечты, — улыбнулась Людмила Петровна. — Главное — чтобы вы с Игорем были счастливы. Чтобы мой внук или внучка росли в любви, а не среди постоянных ссор из-за денег и усталости.
Вечером они втроем сели за стол. Валентина с Людмилой Петровной изложили ситуацию Игорю, который поначалу воспринял идею в штыки.
— Мы не можем все бросить! — возмущался он. — Столько сил, времени, денег… И потом, это же наш дом!
— Дом — это не стены, — тихо сказала Валентина. — Дом — это где нам хорошо вместе. А сейчас нам не хорошо, Игорь. Мы почти не видимся. Ты приходишь, когда я уже сплю, и уходишь, когда я еще не проснулась. Это не жизнь.
— Все наладится, — упрямо повторял он. — Нужно только перетерпеть.
— А если не наладится? — спросила Людмила Петровна. — Сынок, иногда нужно признать, что ты совершил ошибку. В этом нет ничего страшного. Страшно упорствовать в ошибке до последнего.
Они проговорили до глубокой ночи. Игорь сопротивлялся, злился, обвинял их в том, что они не верят в него. Но постепенно его сопротивление слабело.
— Хорошо, — наконец сказал он, — давайте попробуем продать дом. Но если не получится найти покупателя по хорошей цене, останемся здесь.
Дом продали через два месяца. Не за те деньги, на которые рассчитывали, но достаточно, чтобы закрыть кредит и внести первый взнос за небольшую двухкомнатную квартиру на окраине города. Людмила Петровна сняла комнату недалеко от них — она не хотела уезжать далеко перед рождением внука.
В день переезда в новую квартиру Валентина стояла посреди пустой гостиной, поглаживая уже заметно округлившийся живот.
— Прости меня, — сказал Игорь, обнимая ее сзади. — Я был слишком упрям.
— Мы оба были не правы, — ответила Валентина, поворачиваясь к нему. — Я тоже слишком увлеклась этой идеей с домом.
— Знаешь, что самое странное? — Игорь улыбнулся. — Мне вдруг стало легче. Как будто огромный груз с плеч свалился. Больше не нужно работать на износ, чтобы платить кредит. Больше не нужно каждые выходные что-то чинить.
— И мы снова можем проводить время вместе, — Валентина положила голову ему на плечо. — Просто быть семьей.
— Кстати о семье, — Игорь отстранился и посмотрел ей в глаза. — Я думаю, нам нужно поговорить о маме.
— О чем именно?
— О том, чтобы она не снимала комнату, а жила с нами. Хотя бы первое время после рождения ребенка. Тебе понадобится помощь, а она будет счастлива быть рядом с внуком.
Валентина задумалась. Год назад одна мысль о совместной жизни со свекровью вызывала у нее протест. Сейчас же…
— Только если она сама этого захочет, — наконец сказала Валентина. — И мы все обсудим заранее. Правила, границы, обязанности. Чтобы потом не было обид и недопониманий.
— Конечно, — кивнул Игорь. — Все будет по-честному.
Вечером, когда Людмила Петровна пришла помочь с расстановкой мебели, они сделали ей это предложение. Она долго молчала, глядя в окно на городской пейзаж — такой отличный от видов их бывшего загородного дома.
— Знаете, — наконец произнесла она, — мечты действительно не всегда сбываются так, как мы их себе представляем. Иногда жизнь предлагает нам совсем другое. И иногда это «другое» оказывается именно тем, что нам нужно.
Она повернулась к ним и улыбнулась.
— Я согласна. Но при одном условии — как только вы почувствуете, что вам нужно пространство, скажете мне прямо. Без обиняков и намеков. И я уйду.
— Договорились, — кивнула Валентина, протягивая руку.
— По рукам, — Людмила Петровна пожала ее ладонь.
Так они начали свою новую жизнь — не в просторном загородном доме с садом, а в обычной городской квартире. Не идеально, не так, как мечталось, но честно и справедливо по отношению друг к другу. И, может быть, именно в этом и заключалось настоящее счастье — в умении принимать жизнь такой, какая она есть, со всеми ее сложностями и компромиссами. В способности признавать свои ошибки и исправлять их, пока не стало слишком поздно. В готовности слышать друг друга и искать решения, которые подходят всем, а не только одному.
Валентина поняла это, когда три месяца спустя держала на руках своего новорожденного сына, а рядом стояли счастливый Игорь и сияющая Людмила Петровна. В этот момент она точно знала — они все сделали правильно.
Потому что дом — это действительно не стены. Дом — это люди, которые тебя любят и принимают такой, какая ты есть. Даже если вначале приходится задавать неудобные вопросы вроде: «А кто решил, не спросив меня, что твоя мама будет жить в моей квартире?»
