— Людмила Петровна, вы же сами прекрасно понимаете, что так дальше продолжаться не может, — Наталья старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от возмущения. — Мы с Андреем десять лет женаты, у нас двое детей, а вы до сих пор относитесь ко мне как к чужой.
— А ты и есть чужая, — свекровь поджала губы и отвернулась к окну. — Сколько бы лет ни прошло, ты никогда не станешь мне родной. Вот помяни мое слово — разведешься с Андреем, как и твоя мать со своим первым мужем развелась.
Наталья сжала кулаки. За десять лет она ни разу не позволила себе грубости в адрес свекрови, но сейчас терпение было на исходе. Людмила Петровна словно специально била по самому больному — по истории развода родителей, которая до сих пор отзывалась болью где-то глубоко внутри.
Весь вечер после этого разговора Наталья не могла успокоиться. Механически готовила ужин, помогала детям с уроками, а в голове крутились обрывки фраз, которые она могла бы бросить свекрови в ответ. Но не бросила — слишком хорошо помнила наставления матери о том, что конфликт со свекровью ничем хорошим не заканчивается.
— Мам, а почему бабушка Люда всегда такая сердитая? — десятилетняя Лиза оторвалась от тетради по математике. — Вот бабушка Вера нас всегда с радостью встречает, конфеты дает, а бабушка Люда только замечания делает.
— У каждого человека свой характер, доченька, — Наталья присела рядом с дочерью. — Бабушка Люда по-своему вас любит, просто не умеет это показывать.
Если бы только все было так просто, подумала Наталья. На самом деле проблема была куда глубже, чем просто сложный характер свекрови. Людмила Петровна никак не могла смириться с тем, что ее единственный сын женился на разведенной женщине с ребенком.
Наталья взглянула на часы — скоро должен вернуться Андрей. Нужно было решить, рассказывать ли ему о сегодняшнем разговоре с матерью. С одной стороны, муж должен знать, что происходит в семье. С другой — зачем создавать ему дополнительные проблемы? Он и так разрывается между работой, семьей и пожилой матерью, которая живет одна в соседнем подъезде.
Входная дверь хлопнула ровно в семь — Андрей всегда возвращался домой в одно и то же время, если не было срочной работы.
— Папа! — Лиза бросилась к отцу. Следом за ней, путаясь в длинных пижамных штанах, прибежал шестилетний Димка.
— Как мои любимые детки? — Андрей подхватил сына на руки. — Что нового в школе? А ты, малыш, как в садике?
Наталья смотрела на мужа и детей, и сердце сжималось от нежности. Как же я люблю их всех, думала она. И почему Людмила Петровна не может просто принять нашу семью такой, какая она есть?
— Ната, ты какая-то задумчивая сегодня, — заметил Андрей, когда дети уже спали, а они сидели на кухне за чаем. — Что-то случилось?
— Нет, все нормально, — Наталья попыталась улыбнуться. — Просто устала немного.
Но Андрей слишком хорошо знал жену, чтобы поверить в эту отговорку.
— Мама опять что-то сказала? — он нахмурился. — Я же просил ее…
— Андрей, не начинай, — перебила его Наталья. — Ты не можешь каждый раз вставать между нами. Это наши с ней отношения, мы должны сами разобраться.
— Но я вижу, как тебя это задевает, — Андрей взял ее за руку. — Десять лет прошло, а она все не может успокоиться. И ведь ты такая хорошая мать, заботишься о детях, работаешь…
— Вот именно поэтому я и не хочу, чтобы ты вмешивался, — твердо сказала Наталья. — Не хочу, чтобы ты разрывался между матерью и женой. Достаточно того, что дети это видят.
На следующее утро Наталья проснулась с твердым решением — нужно еще раз поговорить со свекровью. Не ради себя — ради детей, которые не должны расти в атмосфере постоянного напряжения между бабушкой и матерью.
Людмила Петровна открыла дверь не сразу. Стояла, опираясь на трость — последствие перелома шейки бедра два года назад — и смотрела настороженно.
— Что случилось? Андрей заболел?
— Нет, с Андреем все в порядке, — Наталья глубоко вздохнула. — Я пришла поговорить. Можно войти?
Свекровь молча отступила в сторону, пропуская невестку в квартиру. Здесь все осталось таким же, как десять лет назад, когда Наталья впервые переступила этот порог: те же тяжелые шторы, тот же сервант с хрустальными рюмками, те же фотографии на стенах. Только на одной из них теперь были Лиза и Димка — единственный снимок внуков, который Людмила Петровна согласилась повесить.
— Присаживайся, — свекровь кивнула на кухню. — Чай будешь?
— Нет, спасибо, — Наталья села на краешек стула. — Людмила Петровна, я хочу поговорить о детях.
— А что с ними? — в голосе свекрови появилась тревога. — Что-то случилось?
— Нет, с ними все хорошо. Просто… Они видят, как вы ко мне относитесь. И не понимают почему. Лиза вчера спрашивала, почему вы всегда сердитая.
Людмила Петровна поджала губы:
— И что ты ей ответила?
— Что у каждого человека свой характер. Что вы любите их по-своему, — Наталья посмотрела свекрови прямо в глаза. — Но разве это правильно? Разве должны дети чувствовать такое напряжение в семье?
Впервые за все годы Наталья увидела, как что-то дрогнуло в лице свекрови. Словно трещина пробежала по привычной маске неодобрения и холодности.
— Ты думаешь, мне легко? — неожиданно спросила Людмила Петровна. — Я всю жизнь одна Андрюшу растила, мужа похоронила, когда сыну пять лет было. Все для него, только для него… А он взял и женился на женщине с ребенком, даже меня не спросил.
— Но ведь это его выбор, — мягко сказала Наталья. — И разве я была плохой женой все эти годы? Разве не заботилась о нем, о детях?
Людмила Петровна молчала, глядя в окно. За стеклом падал мокрый октябрьский снег, превращаясь в грязную кашу на асфальте.
— Знаешь, — наконец произнесла она, — когда Андрюша был маленький, я тоже была невесткой. И моя свекровь… — она запнулась. — Она тоже меня не принимала. Говорила, что я недостаточно хороша для ее сына. А потом Василий погиб, и я осталась одна с ребенком. И свекровь… она даже на похороны не пришла. Сказала, что это я виновата — не уберегла ее сына.
Вот оно что, подумала Наталья. Вот откуда эта стена недоверия и страха.
— Людмила Петровна, — осторожно начала она, — но ведь это не значит, что история должна повторяться. Я люблю Андрея. И никогда его не брошу.
— Все так говорят, — горько усмехнулась свекровь. — А потом…
— А потом что? — Наталья почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — Десять лет вы ждете, что я уйду? Что брошу мужа, детей? Почему? Потому что моя мать развелась с отцом? Но я — не она. У меня своя жизнь, свой путь.
В глазах Людмилы Петровны мелькнуло что-то похожее на удивление.
— Знаете, — продолжала Наталья, — когда я выходила замуж за Андрея, я мечтала не только о хорошем муже. Я мечтала о настоящей семье — большой, дружной, где все поддерживают друг друга. Где бабушка балует внуков, где невестка становится дочерью… Глупая была, да?
Людмила Петровна вдруг как-то сразу осела, ссутулилась, словно из нее выпустили воздух.
— Не глупая, — тихо сказала она. — Просто… я не умею. Не научилась. Всю жизнь одна, всю жизнь только сына и берегла…
— Так научитесь, — Наталья осторожно коснулась руки свекрови. — Ради внуков. Ради Андрея. Ради себя, наконец. Нельзя же всю жизнь бояться.
— Чего бояться? — резко спросила Людмила Петровна.
— Потерять сына. Остаться одной. Открыть сердце и получить удар, — Наталья говорила тихо, но твердо. — Но ведь можно и другое потерять — годы общения с внуками, радость видеть, как они растут, возможность быть по-настоящему счастливой бабушкой.
В кухне повисла тишина. Было слышно только тиканье старых часов на стене да шум ветра за окном.
— Ты… — Людмила Петровна запнулась, — ты правда хотела стать мне дочерью?
— Хотела. И все еще хочу, — просто ответила Наталья. — Потому что вы — мать человека, которого я люблю. Бабушка моих детей. Часть нашей семьи. И я не хочу, чтобы между нами стояла стена.
Людмила Петровна медленно встала, опираясь на трость, подошла к окну. Долго смотрела на падающий снег.
— Знаешь, — наконец произнесла она, не оборачиваясь, — а ведь Лизка на меня в детстве похожа. Такая же упрямая была…
Наталья почувствовала, как что-то теплое разливается в груди. Это была маленькая, но победа.
— Приходите к нам на ужин сегодня, — предложила она. — Дети будут рады. И Андрей тоже.
Людмила Петровна кивнула, все еще глядя в окно:
— Хорошо. Только… может, мне пирог испечь? Яблочный? Димка его любит…
— Конечно, — улыбнулась Наталья. — А я научу вас печь его шоколадный любимый. Он у меня особенный, по бабушкиному рецепту.
Когда Наталья вышла из подъезда, снег уже перестал. Небо прояснилось, и сквозь разрывы в облаках проглядывало бледное октябрьское солнце. Она достала телефон, набрала номер мужа.
— Андрей, ты сегодня не задерживайся, ладно? У нас будут гости. Мама придет.
— Какая мама? — не понял он. — Твоя?
— Нет, твоя, — Наталья улыбнулась, представляя его удивленное лицо. — И знаешь, кажется, у нас наконец-то начинает что-то меняться.
В трубке повисла пауза.
— Ты серьезно? — в голосе мужа слышалось недоверие. — Что случилось?
— Потом расскажу. Просто приходи пораньше, хорошо?
Весь день Наталья была как на иголках. То и дело поглядывала на часы, перебирала в уме утренний разговор со свекровью. Не показалось ли ей? Не будет ли все по-прежнему? На работе она дважды ошиблась в отчетах, чего с ней не случалось уже много лет.
— Наталья Сергеевна, с вами все в порядке? — спросила молоденькая практикантка Оля. — Вы какая-то рассеянная сегодня.
— Все хорошо, — Наталья рассеянно улыбнулась. — Просто важный вечер предстоит.
К пяти часам она уже была дома. Забрала Димку из садика, Лизу — с продленки. Дети были удивлены такой ранней встречей — обычно за ними заходила соседка тетя Валя, а мама приходила в семь.
— А почему ты сегодня так рано? — допытывалась Лиза, помогая накрывать на стол. — И почему шесть тарелок? К нам гости придут?
— Да, солнышко. Бабушка Люда придет. И пирог испечет.
Лиза замерла с тарелкой в руках:
— Правда? А она не будет ругаться?
У Натальи защемило сердце. Вот что мы наделали — довели до того, что дети боятся родную бабушку.
— Не будет, зайка. Я думаю, теперь все будет по-другому.
В дверь позвонили ровно в шесть. На пороге стояла Людмила Петровна с большим пирогом в руках. Одетая не в привычный домашний халат, а в нарядное платье, с уложенными волосами.
— Проходите, мама, — сказала Наталья, и впервые это слово не застряло у нее в горле.
Людмила Петровна переступила порог, неловко опираясь на трость. Из детской выглянули Лиза и Димка.
— Идите, поздоровайтесь с бабушкой, — позвала Наталья.
Дети вышли в прихожую. Димка по привычке спрятался за сестру.
— Здравствуйте, бабушка, — чинно сказала Лиза.
— Здравствуйте, мои хорошие, — голос Людмилы Петровны дрогнул. — А я вам пирог принесла. С яблоками.
— Как раз к чаю, — Наталья забрала у свекрови пирог. — Дети, помогите бабушке раздеться.
За ужином было немного неловко. Все словно не знали, как себя вести в новой ситуации. Людмила Петровна то и дело бросала быстрые взгляды на невестку, словно спрашивая разрешения. Дети притихли. Только Андрей улыбался, глядя то на мать, то на жену.
— Мам, а ты расскажешь про папу? — вдруг спросил он. — Когда он маленький был?
Людмила Петровна растерянно моргнула:
— Прямо сейчас?
— Ну да. Дети же не знают, каким я был в их возрасте.
— И правда, расскажите, — поддержала Наталья. — Детям будет интересно.
И Людмила Петровна начала рассказывать. О том, как маленький Андрюша учился кататься на велосипеде и разбил коленки. Как пошел в первый класс с огромным букетом астр. Как плакал, когда умер его хомячок Тишка…
Дети слушали, открыв рты. Даже Димка забыл про свой любимый компот. А Наталья смотрела на свекровь и видела, как та меняется, рассказывая, — словно молодеет, словно расцветает изнутри.
К девяти вечера дети уже клевали носом, но уходить не хотели — боялись пропустить что-нибудь интересное. Наталья отправила их умываться и переодеваться.
— Я, наверное, тоже пойду, — засобиралась Людмила Петровна. — Поздно уже.
— Мам, может, останешься? — предложил Андрей. — Темно уже, скользко…
— Нет-нет, я сама, — она встала, опираясь на трость. — Только… можно, я завтра приду? У меня еще столько фотографий старых есть, я бы показала…
— Конечно, приходите, — Наталья помогла ей надеть пальто. — А в воскресенье мы сами к вам придем, хорошо? С детьми.
Уже в дверях Людмила Петровна вдруг обернулась:
— Наташа… спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не сдалась. За то, что достучалась. За то, что… — она запнулась, — за то, что стала настоящей дочерью. Я ведь только сегодня поняла — ты давно ею стала, это я не хотела видеть.
Наталья почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она осторожно обняла свекровь, и та, помедлив, обняла ее в ответ.
Позже, укладывая детей спать, Наталья думала о том, как много они все потеряли за эти десять лет. Сколько выходных могли провести вместе, сколько историй могли услышать, сколько любви могли дать друг другу. Но впереди было еще много времени, чтобы наверстать упущенное.
— Мам, а бабушка Люда завтра правда придет? — сонно спросил Димка, когда она укрывала его одеялом.
— Правда, солнышко.
— А она еще расскажет про хомячка?
— Обязательно расскажет, — Наталья поцеловала сына в макушку. — И про хомячка, и про многое другое.
Вечером, лежа в постели, Андрей притянул жену к себе:
— Знаешь, я ведь никогда не видел маму такой… живой. Словно она наконец выбралась из своего панциря.
— Просто иногда нужно набраться смелости и сделать первый шаг, — Наталья положила голову ему на плечо. — Даже если кажется, что ничего не выйдет.
— Я так тебя люблю, — прошептал он. — И всегда знал, что ты особенная.
