Мобильный разразился трелью посреди шумного аэропорта. Анжела нащупала телефон в кармане куртки, прижала к уху.
— Ты где? — голос Евгения звучал встревоженно.
— В зоне выдачи багажа, — она обвела глазами зал, заполненный людьми. — А ты?
— У выхода. Тут какой-то кипеш, таксисты все дерутся за клиентов.
— Жень, не бери никого. Я Яндекс уже вызвала.
— Опять ты всё сама, — выдохнул он в трубку.
— Боже, ты снова начинаешь? — Анжела закатила глаза. Две недели в Греции пролетели как один день. Казалось, только вчера они с Евгением гуляли по узким афинским улочкам, и вот уже холодная московская осень обхватила их своими промозглыми объятиями.
Чемодан выехал на ленту. Анжела подхватила его и покатила к выходу. Евгений ждал снаружи, сутулясь от холода в лёгкой ветровке. Загорелый, с выгоревшими на солнце волосами, он казался неуместным на фоне серого терминала аэропорта.
— Привет, — он обнял её за плечи. — Устала?
— Есть немного.
— Давай чемодан.
Они направились к парковке. Водитель Яндекса уже ждал их.
— На Профсоюзную, пожалуйста, — сказала Анжела, забираясь на заднее сиденье.
В машине было тепло. Анжела прикрыла глаза, вспоминая последние дни отпуска. Они с Евгением сняли домик на берегу, просыпались под шум прибоя и засыпали под мерцание звёзд. Две недели безмятежности. Две недели без звонков свекрови, без обязательных воскресных обедов, без её вечных советов.
— О чём думаешь? — спросил Евгений, наблюдая за ней.
— О море, — соврала Анжела.
— Скучаешь?
— Угу, — она смотрела на проплывающие за окном дома. — Знаешь, я подумала… может, нам стоит переехать.
— Куда? — он удивлённо вскинул брови.
— Не знаю. Может, на юг. В Сочи, например.
— Брось, Анж. Какой Сочи? У меня работа здесь, у тебя вся твоя редакция. И потом, мама…
Анжела промолчала. Разумеется. Мама. Куда же без неё?
Через час они уже подъезжали к их дому. Знакомая девятиэтажка, детская площадка, шлагбаум на въезде во двор. Всё как обычно, но Анжеле отчего-то стало неуютно. В глубине души она знала: стоит переступить порог квартиры — и отпуск окончательно растворится, словно его и не было.
— Я звонил Василичу, — сказал Евгений, доставая из багажника чемоданы. — Он включил отопление ещё вчера.
— Хорошо, — кивнула Анжела.
Они поднялись на седьмой этаж. У двери Евгений замешкался с ключами.
— Что там у тебя? — нетерпеливо спросила Анжела.
— Да заедает что-то… — он возился с замком. — Странно.
Наконец дверь поддалась. В нос ударил резкий запах краски.
— Что за… — Анжела замерла на пороге, не веря своим глазам.
Прихожей больше не было. Вместо привычной светло-бежевой стены — ярко-оранжевая. Вместо деревянной вешалки — блестящая металлическая конструкция. Вместо старой тумбочки для обуви — стеклянный шкаф.
— Жень? — дрожащим голосом произнесла Анжела.
Евгений стоял рядом, с открытым ртом разглядывая преображённую прихожую.
— Что здесь… — начал он и осёкся.
Из глубины квартиры послышались шаги, и в коридоре возникла статная женщина в ярком домашнем халате. Её тщательно уложенные волосы сияли свежей краской, а на лице играла торжествующая улыбка.
— Сюрпри-и-из! — пропела Нинель Аркадьевна, раскинув руки. — Дети мои, наконец-то! Я думала, вы никогда не приедете.
Анжела почувствовала, как её лицо деревенеет.
— Мама? — выдавил Евгений. — Что всё это значит?
— А ты не видишь? — свекровь закружилась по прихожей. — Я вам сюрприз решила устроить, пока вы были в отпуске! Ремонт! Как вам? Нравится?
Анжела не могла вымолвить ни слова. Она шагнула вперёд, медленно продвигаясь в глубь квартиры. Гостиная. Боже мой. Вместо её любимого пастельного цвета стен — насыщенный бордовый. Вместо минималистичной мебели — громоздкие шкафы с витражами. Вместо светлых штор — тяжёлые портьеры с кистями.
— Ты… — Анжела обернулась к свекрови, слова застревали в горле. — Как ты могла?
— Как могла? — Нинель Аркадьевна хлопнула в ладоши. — Да очень просто! Женя дал мне ключи перед отъездом, чтобы я цветы поливала. А я подумала — что зря времени терять? Давно хотела вам помочь с ремонтом. Эта ваша «скандинавская простота» — это ж просто нищета какая-то, а не стиль. Вот я и…
— Мама, — Евгений нахмурился. — Ты должна была просто присмотреть за квартирой.
— А я что сделала? — свекровь возмущённо вскинула подбородок. — Я и присмотрела. А заодно и привела в божеский вид. Знаешь, сколько я денег на это потратила? Не говоря уже о времени и нервах. Эти работники — все бездельники, глаз да глаз нужен.
Анжела пошатнулась и опустилась на диван. Новый диван. С леопардовой обивкой.
— Нинель Аркадьевна, — тихо произнесла она. — Это наша квартира.
— И что? Я же не для себя старалась. Для вас!
— А вы спросили, хотим ли мы этого?
— А зачем спрашивать? — свекровь махнула рукой. — Я же вижу, как вы живёте. Как студенты. Ни красоты, ни уюта. Теперь посмотри — квартира как конфетка!
— Мама, — голос Евгения звучал напряжённо. — Анжела права. Ты не должна была этого делать без нашего согласия.
— Ой, да ладно вам! — Нинель Аркадьевна отмахнулась. — Вы ещё скажите спасибо. Я вам спальню-то ещё не показала. Там такое… — она заговорщицки подмигнула. — Пойдёмте, покажу.
— Нет! — Анжела вскочила с дивана. — Не хочу ничего видеть. Это… это вторжение!
— Да какое вторжение, глупенькая? — свекровь рассмеялась. — Это забота! Евгений, скажи своей жене, что она неблагодарная. Я тут из кожи вон лезла…
— Мама, — прервал её Евгений. — Пожалуйста, дай нам время прийти в себя.
Нинель Аркадьевна поджала губы.
— Ну, как хотите. Я ведь как лучше хотела. Думала, вы обрадуетесь.
Анжела отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Их дом. Их уютное гнёздышко, которое они с Евгением так тщательно обустраивали. Всё исчезло.
— Я оставила вам ужин в холодильнике, — свекровь направилась к выходу. — Там голубцы и пирог с капустой. А, и ещё шторы в спальне нужно повесить, они в коробке у стены. Не забудьте.
Она схватила свою сумку и, не прощаясь, выскользнула за дверь.
Анжела и Евгений остались одни в чужой квартире, которая ещё две недели назад была их домом.
— Она не со зла, — тихо произнёс Евгений, когда они сидели на кухне, единственном месте, которое чудом избежало «преображения».
— Не со зла? — Анжела отставила чашку с чаем. — Женя, ты в своём уме? Она полностью перекроила нашу квартиру! Без спроса!
— Я знаю, — он потёр виски. — Но она действительно хотела сделать нам приятное.
— Приятное? — Анжела горько усмехнулась. — Этот леопардовый диван? Эти ужасные шторы? Эти… — она махнула рукой в сторону гостиной, — эти чудовищные шкафы?
— Мама всегда имела специфический вкус, — он виновато улыбнулся.
— Дело не во вкусе, Жень. Дело в том, что она вторглась в наше пространство. В нашу жизнь.
— Это не в первый раз.
— Вот именно! — Анжела стукнула ладонью по столу. — И ты каждый раз находишь ей оправдания. Она лезет в наши отношения, в наши планы, в нашу квартиру! А ты всё «мама не со зла, мама хотела как лучше»!
Евгений молчал, глядя в чашку.
— Знаешь, — продолжила Анжела, — я думала, что эти две недели без неё что-то изменят. Что ты наконец увидишь, как хорошо нам быть просто вдвоём. Без её звонков, без её советов, без её… заботы.
— Она моя мать, — глухо сказал Евгений.
— А я твоя жена! — Анжела почувствовала, как дрожит её голос. — И мне кажется, что я всегда буду на втором месте. После неё.
— Это несправедливо.
— Нет? Тогда скажи мне, Жень, что ты собираешься делать с этим? — она обвела рукой кухню. — С тем, что она сделала?
— Ну… — он замялся. — Можно постепенно всё переделать. Не сразу, конечно…
— Постепенно? — Анжела недоверчиво покачала головой. — А когда она узнает, что мы меняем её «шедевр», то что?
— Ну, мы можем ей объяснить…
— Как обычно, да? «Мама, нам очень нравится, но…» И снова уступки, компромиссы, только бы не обидеть мамочку!
Анжела встала из-за стола и подошла к окну. За стеклом моросил дождь, на город опускались сумерки.
— Я больше так не могу, Жень, — тихо сказала она. — Это какой-то замкнутый круг.
— Что ты предлагаешь? — в его голосе слышалась тревога.
— Не знаю, — честно ответила Анжела. — Но что-то должно измениться.
В эту ночь они спали на диване в гостине. В спальню идти не хотелось — там их ждала кровать с балдахином и зеркальный потолок.
Утро началось с телефонного звонка. Анжела с трудом разлепила глаза, нащупала мобильный.
— Алло?
— Ну, как вам мой сюрприз? Уже освоились? — голос Нинель Аркадьевны звенел энтузиазмом.
Анжела закрыла глаза. Шесть утра. Боже мой.
— Нинель Аркадьевна, ещё очень рано…
— Для кого рано, а для кого в самый раз! Я вот уже и на рынок сходила, и полы помыла. А вы всё спите? После отпуска надо втягиваться в рабочий ритм!
Анжела мысленно досчитала до десяти.
— Мы поговорим позже, хорошо?
— Ой, ну что там говорить-то? Я заеду к обеду, привезу вам курочку запечённую. Кстати, там в ванной смеситель подтекает, я сантехника вызвала, придёт в десять. Вы уж будьте дома.
— Что? Какой сантехник? Мы не…
— Всё, милая, меня тут вторая линия. Пока-пока!
Нинель Аркадьевна отключилась. Анжела в бессилии уронила телефон на диван.
— Кто звонил? — сонно пробормотал Евгений.
— Твоя мать. Вызвала нам сантехника на десять утра.
— Зачем?
— Понятия не имею! — Анжела встала и прошлёпала на кухню.
День начинался ужасно. Сначала пришёл сантехник — грузный мужчина с прокуренными усами, который долго ковырялся в ванной, оставив после себя лужи и грязные следы. Потом явилась сама Нинель Аркадьевна с огромными сумками.
— Я вам тут продуктов привезла! — радостно объявила она с порога. — И шторы в спальне помогу повесить.
— Мама, — Евгений попытался забрать у неё сумки. — Нам не нужно столько еды.
— Как это не нужно? После отпуска надо хорошо питаться. Вон, Анжелочка какая худенькая стала, того и гляди ветром сдует.
Анжела стиснула зубы. Она ненавидела, когда свекровь называла её «Анжелочкой».
— Нинель Аркадьевна, — она постаралась, чтобы голос звучал спокойно. — Мы очень благодарны вам за заботу, но нам нужно время, чтобы… привыкнуть к новой обстановке.
— Так я и помогу вам привыкнуть! — свекровь бодро прошла на кухню. — Ой, а вы что, посуду новую ещё не распаковали? Я же вам целый сервиз купила!
— Какой ещё сервиз? — Анжела в недоумении посмотрела на Евгения.
— Вот этот! — Нинель Аркадьевна указала на коробки в углу кухни. — Чешский, между прочим. Стоил как крыло от самолёта. Ну ничего, для вас не жалко.
Анжела почувствовала, как внутри неё что-то обрывается. Это была последняя капля.
— Послушайте, — она шагнула вперёд. — Я ценю вашу… инициативу. Но вы не имели права делать всё это без нашего разрешения.
— Это был сюрприз, дорогая, — свекровь снисходительно улыбнулась. — В этом вся суть.
— Сюрприз — это коробка конфет, а не тотальная перестройка чужого дома!
— Чужого? — Нинель Аркадьевна вскинула брови. — Это дом моего сына!
— И мой тоже!
— Ну, вы ведь только пять лет вместе. Всякое бывает, — свекровь многозначительно покачала головой.
— Что вы имеете в виду? — Анжела похолодела.
— Ничего такого, милая, — Нинель Аркадьевна принялась разбирать сумки с продуктами. — Просто жизнь долгая, всякое случается. А дом всегда останется домом.
— Мама, — предостерегающе произнёс Евгений.
— Что «мама»? Я правду говорю. Вы молодые, вам что… А я о будущем думаю.
— О каком ещё будущем? — Анжела чувствовала, как её захлёстывает гнев.
— Ну, мало ли что, — свекровь пожала плечами. — Вдруг разойдётесь. Куда Женечке тогда идти? Домой, конечно. А дома должно быть красиво и уютно.
— Мама! — Евгений повысил голос. — Прекрати!
— Да что я такого сказала-то? — Нинель Аркадьевна всплеснула руками. — Ты посмотри на неё — уже завелась. Никакой благодарности. Я тут из кожи вон лезу…
— Вон! — вдруг выкрикнула Анжела.
— Что? — свекровь уставилась на неё.
— Вон из нашего дома. Сейчас же.
— Ты что себе позволяешь? — Нинель Аркадьевна побагровела. — Евгений, скажи своей жене, что…
— Мама, — Евгений встал между ними. — Я думаю, тебе действительно лучше уйти.
— Что? — свекровь потрясённо уставилась на сына. — Ты… Ты выгоняешь родную мать?
— Я прошу тебя дать нам пространство, — твёрдо сказал Евгений. — Мы только вернулись, нам нужно время.
— Вот оно что! — Нинель Аркадьевна схватилась за сердце. — Довела-таки она тебя. Настроила против матери!
— Никто никого не настраивал, — устало произнёс Евгений. — Просто… уйди, пожалуйста. Мы поговорим позже.
Нинель Аркадьевна обвела их испепеляющим взглядом, затем резко развернулась и направилась к выходу.
— Неблагодарные! — бросила она, хватая сумку. — Я для вас старалась, а вы… Запомни, Женя, кровь — не водица. А жёны приходят и уходят.
Дверь с грохотом захлопнулась. В квартире воцарилась тишина.
Анжела опустилась на стул, чувствуя, как дрожат колени. Евгений стоял у окна, глядя куда-то вдаль.
— Спасибо, — тихо сказала Анжела.
— За что? — он обернулся.
— За то, что встал на мою сторону.
Евгений подошёл к ней, присел рядом.
— Знаешь, — сказал он, глядя ей в глаза, — когда мы были в Греции, я многое понял. Без маминых звонков, без её постоянного присутствия в нашей жизни… Мне стало легче дышать. И я подумал — вот так должно быть всегда.
— Правда? — Анжела недоверчиво посмотрела на него.
— Да, — он кивнул. — А потом мы вернулись и я увидел… это, — он обвёл рукой кухню. — И меня как молнией ударило. Она никогда не остановится, понимаешь? Всегда будет лезть в нашу жизнь, решать за нас, контролировать. И я понял, что должен что-то с этим сделать.
— Что именно?
— Не знаю, — честно ответил Евгений. — Но что-то радикальное.
— Например?
— Например… — он помедлил. — Переехать.
— Куда? — Анжела удивлённо посмотрела на него.
— Куда угодно. В другой район. В другой город. Туда, где мама не сможет запросто заглянуть с «сюрпризом».
— А как же твоя работа?
— Найду другую, — он пожал плечами. — Или буду работать удалённо. Не важно. Главное — начать всё с чистого листа. Без… вот этого всего.
Анжела прикусила губу. Слова Евгения казались ей слишком хорошими, чтобы быть правдой.
— А твоя мама? Она же не поймёт.
— Значит, не поймёт, — твёрдо сказал Евгений. — Но я больше не могу жить на два фронта, Анж. Постоянно разрываться между вами. Это… это выматывает.
— И ты выбираешь меня? — тихо спросила она.
— Я выбираю нас, — он взял её за руку. — Нашу семью. Наше будущее.
Анжела кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Может быть, в этой катастрофе с ремонтом было и что-то хорошее. Может быть, именно это и нужно было, чтобы Евгений наконец увидел то, о чём она говорила годами.
— Хорошо, — сказала она. — Давай переедем.
Следующая неделя прошла в лихорадочных поисках. Они просматривали объявления, ездили на просмотры, обсуждали районы и цены. Нинель Аркадьевна звонила ежедневно, но Евгений каждый раз находил предлог, чтобы не разговаривать долго. О своих планах они ей не рассказывали.
— Что будем делать с квартирой? — спросил Евгений, когда они вернулись с очередного просмотра.
— В каком смысле? — Анжела устало опустилась на диван.
— Ну, с ремонтом. Всё-таки мама потратила кучу денег.
— Я думала, мы её продадим.
— Квартиру? — он удивлённо вскинул брови.
— А зачем она нам? Если мы всё равно переезжаем.
— Я думал, мы сдадим её в аренду. Всё-таки это наша первая квартира…
— В которой твоя мама устроила музей китча, — Анжела поморщилась.
— Ну, мы можем всё переделать обратно. Или по-новому.
— Зачем? Чтобы потом сдавать её каким-то незнакомым людям? — Анжела покачала головой. — Не вижу смысла.
— Но если мы продадим… — Евгений замялся. — Мама будет в ярости.
— А если не продадим, она будет постоянно приходить сюда. Даже если мы сдадим квартиру, она найдёт способ влезть. И мы снова окажемся в той же ловушке.
Евгений задумчиво постукивал пальцами по столу.
— Знаешь, ты права, — наконец сказал он. — Нужно разрубить этот узел раз и навсегда.
— Значит, продаём?
— Продаём, — кивнул он.
Вечером позвонила Нинель Аркадьевна.
— Женечка, я там к вам зайду завтра, ладно? Шторы в спальне всё-таки надо повесить. И вообще, мне кажется, вы неправильно расставили мебель в гостиной.
— Мама, — Евгений включил громкую связь, чтобы Анжела тоже слышала разговор. — Завтра не получится. И вообще, нам нужно поговорить.
— О чём? — в голосе свекрови появились настороженные нотки.
— Мы решили продать квартиру.
На другом конце провода повисла тишина.
— Что значит «продать»? — наконец произнесла Нинель Аркадьевна.
— То и значит. Мы нашли дом за городом и решили переехать.
— Дом? За городом? — свекровь задохнулась от возмущения. — Да вы с ума сошли! Какой ещё дом? Где? А как же работа? А я? Как я буду к вам ездить?
— Мама, — терпеливо сказал Евгений. — Мы всё обдумали. Я буду работать удалённо. А ты… ты, конечно, сможешь приезжать к нам в гости. По выходным.
— По выходным? — голос Нинель Аркадьевны взвился до ультразвука. — Ты что, смеёшься надо мной? Я столько денег вложила в ваш ремонт! А вы теперь всё это хотите продать?!
— Мы вернём тебе деньги, — спокойно ответил Евгений.
— Дело не в деньгах! — закричала свекровь. — Дело в том, что вы мне даже спасибо не сказали! Я старалась, выбирала, а вы… А это всё ты, — голос Нинель Аркадьевны зазвенел от ярости. — Это ты его настроила против матери! Ты!
— Нинель Аркадьевна, — Анжела наконец не выдержала. — Хватит. Вы сами всё разрушили. Своими руками.
— Да как ты смеешь…
— Мама, — перебил её Евгений. — Я взрослый человек и принимаю решения сам. Никто меня не настраивал. Ты сама всё сделала.
— Что я сделала? — свекровь перешла на визг. — Что я такого сделала?
— Ты превратила нашу квартиру в балаган, — отрезал Евгений. — Без спроса. Без уважения к нашим желаниям. Ты всегда так делаешь — решаешь за всех, не спрашивая.
— Да как ты… — Нинель Аркадьевна запнулась. — Я твоя мать!
— Вот именно. Мать, а не жена. И не хозяйка моей жизни.
На том конце провода что-то грохнуло, потом раздались гудки. Евгений положил телефон на стол.
— Она бросила трубку, — констатировал он.
— Я слышала, — Анжела выдохнула. — Что теперь?
— Теперь мы продолжим делать то, что начали.
Телефон снова зазвонил. Евгений посмотрел на экран.
— Это она, — он сбросил вызов.
Телефон зазвонил снова. И снова. Евгений выключил звук.
— Она не успокоится, — сказала Анжела.
— Знаю, — он потёр лицо руками. — Но у меня больше нет сил.
Весь вечер телефон Евгения мигал уведомлениями о пропущенных вызовах. Утром пришло сообщение: «Я к вам еду. Нам надо поговорить».
— Она едет сюда, — Евгений показал телефон Анжеле. — Что будем делать?
— Не знаю, — честно ответила Анжела. — Может, не открывать?
— Она устроит скандал на весь подъезд.
— Пусть устраивает.
— Анж, — Евгений покачал головой. — Это не выход.
— А какой выход?
— Поговорить с ней. Один раз, серьёзно.
Нинель Аркадьевна приехала через час. Когда она вошла в квартиру, её глаза метали молнии.
— Так, — она бросила сумку на пол. — Объясните мне, что происходит.
— Мы уже объяснили, мама, — спокойно сказал Евгений. — Мы переезжаем.
— Но почему? — свекровь всплеснула руками. — Что с вами случилось? Это всё отпуск? Вам там мозги промыли, да?
— Нам никто ничего не промывал, — Анжела скрестила руки на груди. — Просто мы наконец-то увидели ситуацию ясно.
— Какую ещё ситуацию? — Нинель Аркадьевна упёрла руки в бока.
— Ситуацию с тобой, мама, — сказал Евгений. — С твоим постоянным вмешательством в нашу жизнь.
— Вмешательством? — свекровь театрально прижала руку к груди. — Забота о родном сыне теперь называется вмешательством?
— Это не забота, — твёрдо сказал Евгений. — Это контроль.
— Что ты несёшь? — Нинель Аркадьевна возмущённо вскинула подбородок. — Я всю жизнь только о тебе и думаю! Всё для тебя! А ты…
— А я хочу жить своей жизнью, — тихо, но твёрдо произнёс Евгений. — Без указаний, без советов, без… ремонтов.
Нинель Аркадьевна замерла, потом медленно опустилась на диван.
— Я не понимаю, — сказала она, и в её голосе прорезались жалобные нотки. — Что в этом плохого? Что плохого в том, что мать заботится о сыне?
— Дело не в заботе, Нинель Аркадьевна, — вмешалась Анжела. — Дело в границах. Вы их не видите. Не признаёте.
— Границы? — свекровь фыркнула. — Какие ещё границы между матерью и сыном?
— Очень чёткие, — ответил Евгений. — Я женатый мужчина. У меня своя семья. Своя жизнь. И ты должна это уважать.
— То есть я теперь чужая? — в глазах Нинель Аркадьевны блеснули слёзы. — Вот как? Всю жизнь на тебя положила, а теперь я чужая?
— Мама, — Евгений устало вздохнул. — Ты не чужая. Ты моя мать, и я тебя люблю. Но ты должна понять: я вырос. У меня своя семья. И мне не нужна… такая забота.
— Такая? — свекровь вскинула голову. — А какая нужна?
— Уважительная, — сказал Евгений. — С учётом наших желаний.
Нинель Аркадьевна поджала губы.
— Ну хорошо, — сказала она после паузы. — Допустим. Но зачем же сразу переезжать? Можно ведь как-то договориться…
— Мы пытались, — возразила Анжела. — Пять лет пытались. Не получается.
— Это всё ты! — свекровь снова сорвалась на крик, тыча пальцем в Анжелу. — Ты его настраиваешь! Ты хочешь разлучить нас!
— Мама! — повысил голос Евгений. — Прекрати. Я сам принимаю решения.
— Ты себя не узнаёшь! — воскликнула Нинель Аркадьевна. — Это не ты говоришь!
— Нет, мама, — Евгений покачал головой. — Впервые за долгое время это именно я говорю. Без оглядки на тебя, без страха тебя расстроить.
Нинель Аркадьевна смотрела на сына широко раскрытыми глазами.
— Я не понимаю, — прошептала она. — Я правда не понимаю…
— Всё ты понимаешь, — устало сказал Евгений. — Просто не хочешь признать.
— Что признать?
— Что я больше не твой маленький мальчик. Что у меня есть своя жизнь, свои решения. Что ты не можешь контролировать всё вокруг.
Нинель Аркадьевна резко встала.
— Хорошо, — сказала она ледяным тоном. — Очень хорошо. Раз я вам больше не нужна… — она схватила свою сумку. — Не буду мешать.
— Мама…
— Нет-нет, — свекровь замахала руками. — Всё ясно. Но помяни моё слово: вы ещё пожалеете об этом. Ой как пожалеете!
Она развернулась и направилась к выходу.
— Я найду себе другую семью, — бросила она, уже стоя в дверях. — Где меня будут ценить!
Дверь захлопнулась. В квартире стало тихо.
— Вот и поговорили, — Анжела покачала головой.
— По крайней мере, мы попытались, — Евгений обнял её за плечи.
Прошло три месяца. За окнами их нового дома кружил первый снег. Анжела сидела на веранде, укутавшись в плед, и смотрела, как белые хлопья опускаются на ели.
Дом они нашли в небольшом посёлке в шестидесяти километрах от Москвы. Деревянный, уютный, с печкой и большими окнами. Вокруг лес, тишина, чистый воздух.
Евгений работал удалённо, Анжела тоже договорилась с редакцией о дистанционке. В город они выбирались раз в неделю — за продуктами, на встречи с друзьями. И им этого было достаточно.
— О чём думаешь? — Евгений вышел на веранду с двумя чашками глинтвейна.
— О том, как всё изменилось, — Анжела взяла у него чашку. — За такой короткий срок.
— К лучшему?
— Определённо, — она улыбнулась.
Нинель Аркадьевна не звонила им уже два месяца. После того разговора она действительно оборвала все контакты. Евгений пару раз пытался связаться с ней, но она не отвечала. От общих знакомых они узнали, что свекровь теперь всё своё время проводит с семьёй двоюродного брата Евгения, где подрастали маленькие близнецы.
— Как думаешь, она когда-нибудь нас простит? — спросила Анжела.
— Не знаю, — честно ответил Евгений. — Может быть. Со временем.
— Тебе её не хватает?
— Иногда, — он пожал плечами. — Всё-таки мама. Но… — он сделал глоток из чашки. — Знаешь, впервые за долгое время я чувствую себя… свободным.
— Я понимаю, — кивнула Анжела.
— А тебе? Тебе её не хватает? — с усмешкой спросил Евгений.
— Шутишь? — Анжела рассмеялась. — Ни капельки.
Они сидели на веранде, смотрели на падающий снег и думали каждый о своём. Анжела — о том, что наконец-то у них появился настоящий дом. Не квартира с леопардовыми диванами и тяжёлыми шторами, а именно дом. Место, где они могут быть собой. Без оглядки на чужие ожидания, без чужих правил.
А Евгений… Евгений думал о матери. О том, как сильно она любила его — по-своему, неправильно, удушающе. О том, что никогда не сможет объяснить ей, почему им пришлось уехать так далеко. И о том, что, возможно, это и к лучшему. Для всех.
Телефон в кармане его джинсов завибрировал. Евгений достал его, посмотрел на экран и нахмурился.
— Что там? — спросила Анжела.
— Сообщение от мамы, — он протянул ей телефон.
«Я нашла покупателей на вашу квартиру. Хорошие люди, семейная пара. Им нравится ремонт. Особенно диван. Если вам интересно, перезвони».
Анжела посмотрела на Евгения. Евгений — на Анжелу. И они рассмеялись — громко, искренне, до слёз.
— Она неисправима, — выдохнула Анжела, вытирая глаза.
— Абсолютно, — кивнул Евгений.
— Будешь звонить?
— Не знаю, — он убрал телефон в карман. — Может быть. Но не сегодня.
Анжела откинулась на спинку кресла, глядя на падающий снег. Что-то подсказывало ей: рано или поздно Нинель Аркадьевна появится в их жизни снова. С новыми идеями, с новыми «сюрпризами». Но теперь всё будет иначе. Теперь между ними будут не только километры, но и чёткие границы. Границы, которые они наконец научились отстаивать.
А пока можно просто наслаждаться тишиной, глинтвейном и снегом. Их домом. Их жизнью. Без чужих ремонтов и леопардовых диванов…
