— Наши друзья не соответствуют моему статусу! — заявил Виталик. — Не зови их на годовщину!
Вот те на…Амбиций — то сколько…
— А что с ними не так? — спросила я. — Сережка— электрик высшего разряда, Олег — слесарь хороший…
— Слесарь, электрик! — Виталик аж подпрыгнул. — Ира, ну ты же… Ты же сама должна все понимать… Сейчас двадцать первый век на дворе, Ира! Сейчас другое совсем ценится. Понимаешь? Дру-го-е!
Другое, значит…
Хотелось мне напомнить мужу, что он еще недавно сам баранку крутил да по магазинам товары развозил, но не стала. У него бизнес сейчас небольшой, он у нас к успешному успеху идет. И хочется ему дружить только с теми, у кого заводы да фабрики…
— Я их уже позвала, — говорю, — и все они сказали, что обязательно придут.
Он буркнул что-то невнятное и добавил:
— Ну ладно… Раз пригласила уже, то что теперь сделаешь… Но ты им хоть… Ну… объяснила, как себя вести-то надо? Чтобы они не… Ну, ты понимаешь… Чтобы не позорили меня.
— Виталя, они не дикари, — спокойно отвечаю я.
— Ага, не дикари, — усмехается он. — А помнишь, как твой Сережка в прошлый раз пиво из горла пил на моем дне рождения? А твоя подружка Ленка всем рассказывала, сколько у нее денег на продукты уходит в месяц?
— Ну и что в этом такого? — пожимаю я плечами. — Они обычные живые люди, которые живут обычной жизнью…
— Обычной! — передразнил Виталий. — В том-то и дело, что обычной! А о чем мне с ними сейчас разговаривать, скажи?! О ценах в магазинах? О том, как трудно на зарплату прожить?
— Виталя, а ты хоть помнишь, как мы сами жили, когда только-только поженились? Однушку снимали, макарошками питались… А те, от которых ты сейчас с таким презрением нос воротишь, нас поддерживали, порой и материально. Помнишь, а? — спрашиваю я.
— Это было давно, — отмахнулся муж. — А сейчас я вышел на другой уровень. И я не хочу, чтобы мои партнеры по бизнесу думали, что я на одной волне с какими-то… Ну, ты понимаешь.
Понимаю. Очень даже понимаю. Стыдится он нас всех — и наших друзей, и того, какими мы с ним были раньше… И меня, домохозяйку, тоже…
***
На следующий вечер первыми пришли «неправильные» гости. Поздравили нас обоих с годовщиной искренне, тепло, от души.
И мне как-то сразу на душе теплее стало. С этими ребятами мы, как говорится, «Крым и Рым прошли», с ними можно и посмеяться, и поплакать, и правду сказать любую, не осудят.
А потом приехали «правильные». Виталик аж засуетился, заволновался.
— Слушай, Ир… — шепчет он мне на ухо. — Это же сам Михаил Петрович! Попроси их, ну, друзей своих, чтобы без этих… Без гитар всяких, а? Ну пожалуйста…
Мне оставалось только кивнуть.
***
Ну вот, сели мы, значит, за стол, но разговор как-то не клеится. Сережка про свою работу рассказывает, «правильные» гости вежливо слушают, А Виталик… Господи, Виталик просто трясется от напряжения и салфетку в руках мнет.
— Слушайте, а может, музыку? — предлагает Сережина жена Ленка. — Сережка гитару принес…
— Не… не надо, — Виталик аж заикается от волнения. — У нас тут… соседи недавно сменились, тихие очень, привыкли к тишине… Не надо, правда. Еще полицию вызовут…
— Поздравляю вас, гражданин, соврамши, — так и хочется сказать мне.
Но я, конечно же, молчу.
— Да ладно тебе, Виталя, — не унимается Сережа и гитару уже достает. — Детское же время, еще девяти даже нет. Одну песенку споем для настроения, да и все. Помнишь, как мы раньше «Вечер» пели? А помнишь, как мы…
И тут Виталик как вскочит со стула.
— Нет! — рявкнул так, что все замерли. — Я сказал — нет! Мы тут не слет бардовской песни устраиваем! Понятно?
И вот тут все как-то стихли. Ленка даже рот приоткрыла от удивления. А я почувствовала, как щеки горят от стыда.
— Виталь, да что с тобой? — шепчу я. — Это же наши друзья…
— Наши? — он прямо дрожит от злости. — Это твои друзья, Ира! Мои друзья — это те люди, которые знают, как… Как пользоваться вилкой и ножом, а не хватают курицу руками!
Я посмотрела на Сережку и увидела, что он — какой ужас — действительно держал куриную ножку в руке.
Михаил Петрович поперхнулся вином, салфеткой рот вытирает. Жена его Алла Викторовна опустила взгляд в тарелку. А мои дорогие друзья сидят красные как помидоры.
— Виталь, ну хватит уже, — пытаюсь успокоить его. — Давайте лучше… Давайте за наш союз выпьем… За двадцать семь лет…
Он вяло кивает, и я встаю с бокалом.
— За наш крепкий союз, — начинаю я — за наших с тобой, Виталя, чудесных дочку и внучку! И за дружбу, которая проверена годами, за то, что в любой момент можно позвонить, попросить помощи и знать, что тебя не бросят…
И тут Виталя во второй раз вскочил со стула. Ну, ни дать ни взять, Бунша на царском банкете!
— Да хватит уже! — вопит он. — Хватит этого… Сантиментов этих… Прекрати! Надоело!
Все за столом замерли. Я стою с поднятым бокалом и не понимаю, что происходит.
— Виталь, ты… Ты чего? — спрашиваю.
— А того! — он прямо-таки трясется от злости и пальцем в меня тычет. — Вечно ты со своими… трогательными речами! Дружба, поддержка, мир, жвачка… Да ложь это все! Мы никому не нужны, каждый из нас сам по себе. Человек человеку волк, вот!
Ну тут у меня невольно слезы на глаза навернулись. А он мне:
— Прекрати реветь! Москва слезам не верит!
А сам, значит, на важного гостя своего все косится. Типа, смотри, как я ее строю. Я жесткий, я крутой, я такой же, как и ты!
Ну, после такого я извинилась перед гостями, вышла в коридор и дверь за собой закрыла. Стою, слезы вытираю и никак не могу понять, что это на него нашло…
***
Не помню точно, сколько я так простояла. Мне показалось, что прошла целая вечность.
Тут открывается дверь и выходит Ленка.
— Иришка, родная, — шепчет она, обнимает меня. — Мы… Мы уходим. Не можем мы тут больше сидеть после такого…
За ней и Сережка появился, лицо мрачное.
— Ир, прости ты нас, что мы… Что из-за нас все это… Мы реально не хотели портить вам праздник…
— Да при чем тут вы? — всхлипываю я. — Это не из-за вас… Это все он… Он…
Тут Олег с Танькой тоже выходят, молча обнимают меня и уходят.
А потом и Михаил Петрович с Аллой Викторовной к выходу потянулись. Виталик за ними увязался, что-то лопочет, оправдывается… Попрощались они очень сухо.
***
Когда за гостями закрылась дверь, муж повернулся ко мне.
— Ну что, довольна? — хмыкнул он. — Ну всех разогнала… И как я теперь в глаза важным людям смотреть-то буду?
— А как ты будешь в глаза смотреть людям, которых ты оскорбил? — парирую я. — Друзьям нашим?
— Каким еще друзьям? — презрительно скривился муж. — Этих, что ли, имеешь в виду? Так это не друзья! Это обуза! Понимаешь? Мне с ними стыдно появляться в приличном обществе!
— А мне с тобой стыдно жить! — вдруг сказала я.
— Что… Что ты сказала? — опешил Виталик.
— То, что слышал, — повторила я. — Стыдно мне с тобой, Виталя. Стыдно за то, как ты себя ведешь. За то, во что ты превратился.
— Не тебе меня судить! — усмехнулся он. — Ну посмотри на себя… Ты как есть домохозяйка, не чета мне!
— Ты прав, Виталя, — отвечаю я. — Я домохозяйка. Двадцать семь лет жизни на тебя потратила. На то, чтобы тебе было удобно, комфортно. Чтобы рубашки были поглажены, дома было чисто, ужин готов вовремя… Но больше так не будет. Все, Виталя, баста.
***
Пошла я, значит, в спальню. Достаю чемодан и начинаю вещи свои складывать. Вбегает Виталик.
— Ты что творишь-то? Куда это ты собралась на ночь глядя?
— К дочери, — отвечаю.
— Зачем?
— Чтобы успокоиться, подумать, решить…
— О чем подумать? Что решить?
— О том подумать, Виталя, зачем мне муж, который меня не уважает, — сухо сказала я.
***
С этих пор прошло десять дней. Виталик бушевал, звонил, требовал, чтобы я домой вернулась и «не позорила его». Но я выдержала характер.
А потом… Потом мне позвонили с незнакомого номера.
— Здравствуйте, это Алла Викторовна. Мы у вас в гостях были на годовщине… Ваш номер дал мне Виталий.
Я аж растерялась. Зачем, интересно, жена Виталиного делового партнера мне звонит?
— Да, здравствуйте…
— Ирина Васильевна, я хотела бы с вами поговорить. Мы можем с вами встретиться?
Мне показалось это странным, но я согласилась. Когда мы встретились в кафе, она сказала:
— Знаете, Ирина Васильевна, я всю жизнь замужем. Сорок лет в браке.
— Поздравляю, — ответила я.
— Не надо поздравлять, — покачала она головой. — Знаете, что я поняла за эти годы? Что мужчина, который унижает жену при посторонних, — это не мужчина. Это… Это трус.
Я аж поперхнулась чаем.
— Простите?
— Да-да, — спокойно продолжает она. — Мой муж тоже бизнесмен. Серьезный бизнесмен. И знаете, что он сказал после той… После вашей годовщины? «С таким человеком я дела иметь не буду. Если он свою жену и друзей не уважает, то и партнеров уважать не станет».
Ну я уши-то и навострила. А она мне:
— У нас с вами неофициальная встреча, все уже решено, все в курсе.
Она мягко улыбается и заканчивает:
— Просто мне хочется, чтобы и вы тоже знали, тот контракт, который ваш муж так ждал, он не получит.
— В самом деле? — выдавливаю я.
— Да. Мужчины думают, что можно разделить жизнь на части: дом отдельно, работа отдельно… Но это… Это не так. Характер — он везде одинаковый. Везде.
***
В этот же вечер Виталик примчался к нам с дочкой. Ворвался, на меня налетел, кричит:
— Это все ты! Это ты виновата! Я из-за тебя контракт потерял!
— Виталя…
— Что Виталя?! Михаил Петрович отказался со мной работать! А все почему? Потому что ты, — и он ткнул в меня пальцем, — устроила цирк на годовщине! Опозорила меня тогда и сейчас позоришь своим уходом из дома!
Тут внучка моя Машенька от криков проснулась и захныкала. Дочка отца урезонить пытается, а он на нее:
— А ты не указывай мне тут! Раскомандовалась!
— Виталик, — говорю я, — да успокойся же ты!
Он покричал еще немного и уехал. А я наконец поняла, что мне следует делать. На следующий же день я подала на развод.
***
Когда Виталик узнал об этом, он снова примчался к дочери.
— Что ты наделала, Ира? — завопил он с порога.
— То, что должна была сделать уже давно, — ответила я. — Двадцать семь лет я терпела. Терпела твое хамство, твое пренебрежение. Думала, образумишься, поймешь. Но… судя по всему, ты не поймешь никогда.
— Но ведь мы же… Мы же столько лет с тобой вместе!
— Вместе? — усмехнулась я. — Мы давно уже не вместе, Виталя. Ты живешь своей жизнью, в которой мне места нет. А я… Ну что же, я твой выбор уважаю.
— Но… куда ты пойдешь?! У тебя же ничего нет! Ни денег, ни работы, ни…
— После развода я подам на раздел имущества, — холодно ответила я.
— А пока, — вмешалась присутствующая при разговоре дочка, — мама поживет у нас.
Виталик сделал несколько кругов по гостиной, потом остановился и посмотрел на меня каким-то странным взглядом.
— Бросаешь, значит, меня, да? — спросил он. — После двадцати семи лет брака? После всего, что мы пережили вместе?
— А разве это имеет для тебя значение? — усмехнулась я.
— Что за вопрос? Конечно, имеет.
— А вспомни-ка, будь добр, что ты говорил на годовщине?
— А что я говорил?
— Что все это сантименты, что-то ненужное и отжившее свой век. Не так ли?
— Да мало ли что я там молол… — Виталик снова посмотрел на меня и усмехнулся. — А! Понял! Ты хочешь, чтобы я извинился. Да? Ну окей, я готов извиниться. Если хочешь, перед ними… Ну, перед Серым с Олежкой тоже извинюсь. Хочешь? Вот прям сейчас!
Он полез было за телефоном, но я остановила его.
— Это ни к чему, Виталик. И извинения твои мне не нужны. Я свое решение приняла и изменять его не стану.
Он тяжело поднялся, двинулся к выходу, а в дверях обернулся.
— Ну, знаешь ли… Ты еще пожалеешь. Еще поймешь, что и кого ты потеряла.
— Я уже поняла, что потеряла, — ответила я. — Двадцать семь лет жизни. Будь добр, Виталя, исчезни из поля моего зрения.
Он что-то буркнул и ушел.
***
С тех пор прошло чуть больше месяца. Нас с Виталиком развели, и сейчас нас обоих ждет суд по разделу имущества. Пока же я живу у дочери и помогаю растить внучку.
Виталик звонит мне периодически, то просит прощения, то винит меня во всех своих бедах. Кстати, перед Олегом и Сережкой он таки повинился. Но, насколько знаю, их отношения потихоньку сошли на нет.
