Мощный черный внедорожник заехал на заправку и остановился у колонки. Элегантно одетый мужчина направился внутрь здания. Оплатив заправку, он поинтересовался, где тут можно выпить приличный кофе.
Кассирша по достоинству оценила и его внешний вид, и шикарную дорогую машину. Такие в их городок заезжают не так уж и часто. Она рассказала, как посетителю проехать в центр городка и найти ресторан, слывший элитным в этом богом забытом месте.
Анатолий поблагодарил и направился к машине. Он и сам примерно так думал. Обыкновенную кофейную бурду ему пить не хотелось, а приличные напитки готовят в престижных заведениях. Судя по услужливости кассирши на заправке, он был направлен именно в такой ресторан в центре городка. Серые грязные улицы дышали глубокой провинциальностью. Поздняя промозглая осень добавляла унылости в общее восприятие местной действительности.
Машина медленно катилась в сторону центра. Вот уже и главная площадь, а за ней через пару домов Анатолий увидел обещанное заведение. Припарковавшись у входа, он прошел в зал оценить прелести местного общепита.
Официант еще через стекло входной двери увидел «жирного»клиента и поспешил навстречу. Он даже подхватил его пальто и аккуратно расположил его на вешалке. Сделав широкий жест рукой, он пригласил гостя пройти в полупустой зал. Анатолий выбрал дальний столик возле окна. Там почти не было посетителей рядом. Официант быстро принес меню и карту вин. Анатолий незаметно приподнял уголок левой брови — у них даже карта вин имеется!
Он сразу отложил их в сторону. Прежде чем принять решение о дальнейшем заказе, он всегда смотрел на качество подаваемого кофе. Официант уверил его, что кофе свежемолотый и хорошего качества. Анатолий мельком взглянул на часы и автоматически засёк время на ожидание своего заказа.
Кофе появился вовремя, к тому же был правильно сервирован и подан со стаканом питьевой воды. Клиент кивнул в знак одобрения и стал дегустировать напиток. Он долгим взглядом посмотрел на цвет жидкости в чашечке, потом приподнял её и медленно глубоко вдохнул.
Официант чувствовал, что у него начинаю печь ступни ног от волнения. Он видел по телевизору, как знатоки дегустируют вино, но никогда не думал, что у него будет клиент, дегустирующий кофе. И чего к нему так принюхиваться? Он же пахнет на весь зал… А может, в этом что-то есть? И официант тоже медленно сделал глубокий вдох носом. Кофе как кофе!
Он сглотнул и вдруг чуть не рассмеялся. Просто представил, что этот «кофейный дегустатор» сейчас наберёт кофе в рот, пополощет его и сплюнет, как те дегустаторы вина в телепередаче… Упс! А он же только водичку ему подал — сплёвывать-то некуда! Официант снова нервно сглотнул. Но клиент всего лишь набрал в рот немного и после небольшой паузы спокойно его проглотил. Не полоскал во рту и не сплёвывал… А жаль! — хихикнул про себя официант.
После второго глотка кофе посетитель всё же решился ознакомиться с меню и сделать заказ. Карту вин он даже не взглянул. Но официант терпеливо ждал, ведь у таких оригиналов мало ли какие причуды в голове. И действительно, в ожидании своих блюд клиент всё же проявил любопытство и заглянул туда тоже.
Но это было действительно всего лишь любопытство, ознакомление с предлагаемым ассортиментом и уровнем цен. Официант предполагал, что клиент за рулём и алкоголь могут быть и несовместимы, но по опыту знал, что многих посетителей это не всегда останавливало. Он же не думал, что есть мужчины, на дух не переносящие алкоголь, не пьющие совсем и никогда. А перечень вин и цена на них в винной карте просто могли дать дополнительную информацию об уровне заведения.
Анатолий с детства питал отвращение к алкоголю, ведь из-за него у Анатолия не было нормального детства, семьи, родительской любви… Да в принципе любви, такой необходимой ребёнку. Он терпеть не мог пьяниц, переносил на них свои обиды за отобранное детство. Может быть, поэтому и стал таким аккуратистом, таким принципиальным во всех вопросах.
Официант подал заказ. Он был немного удивлён выбором — картофельное пюре и котлета по-киевски, салат самый простой, всего лишь помидоры с огурцами, в которые клиент попросил добавить майонез. И белый хлеб. Разве мог предположить этот парень, что добротно одетый, явно крутой бизнесмен с детства любит такие простые блюда и всегда старается заказать их, а не лобстеры-омары…
Анатолий спокойно и размеренно поглощал пищу, наслаждаясь мягкостью правильно взбитого пюре, а потом, не стесняясь вымакал хлебом подливку салата, хотя сам салат почти не ел. Официант так и хотел предложить ему после всего этого какой-нибудь компот, но не рискнул, а клиент подумал немного и заказал гранатовый сок. Ну, почти компот — про себя ухмыльнулся официант, но на лице старательно держал вежливо-учтивую улыбку.
Принеся счёт и получив неплохие чаевые, официант проникся чуть ли что не любовью к этому странному «кофейному дегустатору». Он искренне приглашал заходить снова и был радостно-услужлив. Гость принял свое пальто из его рук и на секунду задумался.
— А не подскажите ли вы мне, где тут можно найти пристойное место для ночлега? Гостиницу поприличней какую-нибудь…
— Если Вы проедете прямо почти до конца улицы, там будет частный отель. Вполне нормальное заведение. А в местной центральной гостинице не останавливайтесь — клоповник! — радостно подсказывал официант.
— Благодарю, — вежливо ответил клиент и вышел к машине.
Он сел за руль и ещё какое-то время колебался. Это было совсем не похоже на Анатолия. Ведь он всегда сначала обдумывал все варианты, выбирал оптимальный, чётко продумывал план действий и старался ему следовать. Для подстраховки всегда рассматривал два-три дополнительных варианта и в случае каких-то накладок легко перестраивался на запасной алгоритм действий.
А тут он впервые действовал не по плану. Думал и сомневался, чувствовал себя немного растерянным. Он не собирался заезжать в этот город, но потом вдруг решил сделать крюк, хотя сам до конца не понимал, зачем ему это надо. На заправке вдруг подумал, что неплохо бы зайти куда-нибудь, раз уж он здесь. Хоть кофе выпить…
А вот теперь уже скоро будет темнеть, и он решил, что может быть останется на ночь. И эта формулировка «может быть» совсем была ему не присуща. Он же всегда делал или так как решил сразу, или второй вариант, или третий, но всегда чётко и без колебаний, без «может быть»…
Он же может спокойно ехать и вечером, и ночью. Даже ночью любил водить машину больше, чем в жаркие летние дни. Да, сейчас уже не лето, уже и осень заканчивается, судя по ледяному дождику, то и дело срывавшемуся из свинцово-серых туч. Но сейчас он раздумывал, словно прислушивался к каким-то неясным ощущениям, а не к чётким правильным мыслям.
Ладно… Раз уж спросил про ночлег, то значит надо ехать ночевать. Утром поедет дальше…
Анатолий завёл мотор и медленно двинулся по улице. Вот и гостиница-клоповник, ещё пару кварталов и будет конец улицы, точнее, конец города. Действительно крайний двухэтажный большой частный дом выглядел почти новым, добротным.
Над большими дверями деревянная вывеска без подсветки «Белые берёзы». Романтичненько, как у Есенина… только ни одной берёзы в округе не наблюдалось. Зато за входной дверью большой просторный холл с двумя диванами и конторкой, за которой сидела тётенька неопределённого возраста и необъятных габаритов. Глядя на её весьма примечательное лицо в голове рождалась странная мысль из области черного юмора, что именно этот бобёр-переросток все берёзы в округе и скушал…
— Добрый вечер, у вас есть свободные номера? — вежливо спросил Анатолий.
— Вам на когда? — открыла рот «бобриха»
Анатолий растерялся и сначала хотел пошутить, что на неделю назад, но потом передумал, боясь после таких шуточек отправиться в гостиницу-клоповник. А ему этого бы не хотелось, поэтому он просто сказал:
— На сейчас.
Бобриха помолчала ожидая продолжения временных границ пребывания постояльца, но, не дождавшись нужной информации, решила всё же уточнить:
— На сегодня и до когда?
— И до завтра.
— Понятно. Какой номер желаете? На одного, на двоих, на троих?
Анатолию показалось, что она ему компанию для выпивки предлагает, а не номера.
— А какие варианты свободны?
— Все.
— Можно посмотреть номер на одного?
Бобриха взяла в ящичке своего стола ключ с биркой «1» и подала гостю.
— Прямо по коридору первая вторая дверь слева.
Номер на одного представлял собой чистую комнату с небольшим шкафом, одним стулом и односпальной кроватью. Всё было относительно новое, но тесноватое. Анатолий вернулся к бобрихе и получил для осмотра ключ с биркой «2». Дверь была следующая по коридору, а номер отличался от предыдущего наличием второй односпальной кровати у противоположной стенки.
Трёхместный номер располагался напротив этих двух и состоял уже из двух комнат с похожей мебелью. Только в первой комнате была одна односпальная кровать, а в дальней стояла широкая двуспальная.
— Я беру третий номер.
— Так вы же один?
— Да, и беру третий номер.
— Так заплатите же за троих.
— Да, я заплачу за весь номер.
Удивлённые брови на лице бобрихи выказывали явное непонимание такого расточительства. Но Анатолий не собирался объяснять ей, что с детства не любит спать на узких кроватях. Ещё в детдоме он всегда падал с них, и в институте в общаге тоже. Поэтому его первым приобретением на накопленные деньги была именно большая просторная двуспальная кровать.
Он теперь мог не сжиматься сосулькой и бояться повернуться во сне, а раскинуться «звездой», лечь хоть попрёк, крутиться и переворачиваться с боку на бок сколько душе угодно. И не бояться края. Падения в бездну во сне. Больного удара об деревянный крашеный пол спальни…
Приняв душ, Анатолий удобно расположился на широкой кровати. Уже зайдя в комнату, он даже обнаружил небольшой относительно новый телевизор в углу. Но сейчас он не стал его включать, а просто лежал и думал. Он думал и не мог понять, зачем сюда приехал, зачем задержался здесь, почему даже ночевать внезапно решил здесь.
Что он хотел увидеть на улицах этого городишки? Тень былых детских лет, проведённых в детском доме? Свои обиды и боль несбывшихся надежд? А может где-то в глубине подсознания теплилась невысказанная мысль, что на этих улицах можно случайно встретить их? Его родителей, отказавшихся от него, предавших его так жестоко и беспринципно.
Воспоминания синей болью снова вернулись в его память. Они там были всегда, просто он старался их убрать поглубже, не думать о них. А вот теперь они снова всплыли на поверхность и теперь так просто не уйдут. Теперь будут стоять перед глазами лица его матери, отца, присевших перед ним на корточки и уговаривающих его, что так надо… Надо ему и надо им, надо всей семье, хоть это и нелегко…
Надо ему как старшему сыну временно пожить в приюте. У родителей сейчас совсем мало денег, работы же почти нет. Он же сам это тоже должен видеть и понимать! А они должны ещё и младшего братика кормить. А Толечка умный, он понимает, что так надо. К сожалению, но пока не найдётся хорошей работы, так будет лучше для всех.
А они будут всё время приезжать к нему навещать его. Часто-часто… Он даже и не заметит, что их нет. Это как будто он в пионерский лагерь съездит… А потом они его заберут обратно. Как только смогут… И Толечка верил. Обнимал мать, обнимал отца, говорил, что будет очень-очень скучать и ждать их.
И он ждал. И скучал. И тосковал. Каждый день и каждый час. Ему было неинтересно играть с другими детьми, он просто примостился у окна и смотрел на дорогу, смотрел, не идут ли к нему, не идут ли за ним. Другие дети иногда говорили, что ему повезло, раз у него родители живы и могут его забрать.
А он не понимал, поему ему повезло? Вот у Лёшки родителей нет. И он никого не ждёт, ему никто не обещает приходить и навещать, ему никто не обещал забрать его домой. Он даже не помнит своего дома и родителей, такой маленький был, когда их не стало. Да, Лёшка мечтает и хочет, чтоб его забрали к себе в семью добрые родители. Чужие родители, если такие найдутся. Но пока они не находились, это были просто мечты.
А Толик был сиротой при живой семье. У него были и родители, и младший братик, только вот Толика у них не было. В их жизни там, на свободе… Поначалу они пару раз приезжали. Сначала мать приходила минут на двадцать, потом через пару месяцев отец пришел на прогулку, постоял поговорил ни о чем и ушел.
Потом снова приехала мать, только почти через полгода — на его день рождения. Пьяная и без подарка, жаловалась, что денег совсем нет… В следующий раз она пришла такая же пьяная и снова без подарка уже через два года. И перепутала дату дня рождения. Да это и было понятно. Толик по её бомжевато-пропитому виду понимал, что мать не просыхает.
Спросил её тогда, жив ли отец и получил невнятное утвердительное бормотание… что-то про то, что отец у неё что-то выпил, а ей не дал… Толик уже не спрашивал, когда его заберут обратно домой. Зачем? Он уже понимал, что это не случится никогда, а так же он понимал, что и сам уже не хочет находиться там, где постоянно пьяные отец и мать. Он смирился. Ему было отчаянно больно. У Лёшки мечта сбылась. Его усыновили.
А у Толика даже не было теперь мечты. Его при живых родителях никто не усыновит. При таких алкоголиках… Он перестал моститься у окна и прижиматься лбом к холодному стеклу в ожидании родной фигуры в воротах детского дома. Он понимал, что ждать уже не стоит. И эта боль от предательства, от лживых обещаний терзала его детское сердце. Только вот плакать ночами в подушку перестать сразу не смог. Долго, очень долго он глушил рыдания, а потом переворачивал подушку снова и снова, пока обессиленно не засыпал на мокрой от слез подушке.
А потом он опять думал, что это же из-за водки всё. Вот если бы они бросили пить, то и деньги бы сэкономили, и забрать его могли бы… А вдруг они бросят пить… Эта предательская мысль его снова возвращала к надежде вернуться домой. А потом он снова падал в бездну отчаяния и никомуненужности… неописуемого детского одиночества при живых родителях.
Тогда ему помогли учителя. Они увидели у него хорошие задатки и постарались помочь ему направить свои силы не на переживания и страдания, а на учёбу, которая давалась ему относительно легко. Он сосредоточился на учебниках, и это отвлекало его от грустных мыслей. Занимался до изнеможения, чтобы вечером не плакать, ночью не думать, а ложиться и сразу засыпать.
Он стал концентрировать своё внимание на каких-то конкретных целях в жизни: отлично решить контрольную, хорошо сдать экзамен, поступить в институт, найти хорошее место работы. А потом целью стала та самая кровать — широкая двуспальная, чтоб чувствовать свободу и во сне. Потом машина, потом квартира побольше и в нормальном районе, потом следующая машина…
На работе он быстро и чётко шел вверх по карьерной лестнице. Два раза менял компании, добился в жизни того, что обычные «семейные» дети даже и не ставили себе целью. А он поставил и добился. И что его теперь привело в этот город, в котором его так подло обманули и бросили? В котором, он так страдал и мучился? Воспоминания? Вряд ли, скорее какое-то нездоровое любопытство, самотерзание. Он не то чтобы ненавидел своих родителей, хотя… Все таки ненавидел. Но он не хотел бы, что бы с ними что-то случилось. Они просто посторонние люди.
Анатолий усмехнулся сам себе. Зачем же он тогда сделал этот круг, чтобы попасть в городок?
Анатолий долго не мог уснуть, уже все мысли передумал, уже распланировал завтрашний день. А сон всё не шел. И он лежал и смотрел в потолок, смотрел на светлый квадрат на стене от уличного фонаря. Смотрел и думал, а о чём он в тот момент думал, он уже и сам не совсем понимал.
Утром он проснулся от яркого света за окном. Началась зима. Большие белые хлопья кружились и медленно опускались на землю, на деревья, на крыши домов. Всё вокруг стало таким нарядным, чистым, словно и не было вчерашней грязи. Анатолий быстро собрался и поспешил выйти на улицу, вдохнуть этот снежный запах, подставить лицо мягким снежинкам.
Немного постояв на крыльце, он пошел к машине. Первым делом заехать во вчерашний ресторан позавтракать. У них было написано, что открываются с девяти утра. Как раз спокойно доедет и ещё останется время полюбоваться утренним снегопадом.
В ресторане его уже ждал вчерашний официант. Паренёк смекнул, что раз щедрый гость интересовался ночлегом, то утром может появиться на завтрак. Он пришел чуть раньше на работу и заранее проверил вчерашний столик. Увидев подъехавшую машину, он выглянул на улицу и пригласил зайти в помещение, хотя до открытия ещё было почти двадцать минут.
Бармен уже тоже пришел на смену и неспешно переодевался, когда его друг попросил сделать хороший кофе для вчерашнего клиента. Заказ на блинчики с творогом и сметаной никого не удивил, просто странно, что за такой обычной едой человек утром идёт в ресторан. Хотя, конечно, он же тут явно проездом… Скучает по домашней еде.
Расплатившись и снова отблагодарив официанта щедрыми чаевыми, Анатолий подошел к машине. Он не ожидал, что начнёт свой распланированный завтрак раньше, а теперь есть лишних полчаса. Ну что в этом городе у него всё не по плану! И ладно!
Анатолий махнул рукой и сел в машину. Он поехал, не уточняя направления, он помнил, где была та школа на окраине, а рядом двухэтажное здание за высоким забором. Их никуда не водили и не выпускали за этот забор, только строем водили в школу и обратно по небольшой дорожке.
Уже больше десяти лет прошло с тех пор, как он сам вышел на эти ворота. А здесь почти ничего не изменилось. Младшую группу вывели на прогулку, а старшие в школе. Анатолий зашел во двор, прошел по аллее к центральному входу. Минуту нерешительно постоял у двери и всё же открыл её.
Теперь назад пути нет. Он прошел по пустынному коридору и поднялся на второй этаж. Вот и большая дверь, обитая потёртым дерматином. В небольшом кабинете за столом сидела она. Только теперь уже не такая грозная, да и седины прибавилось. А взгляд все еще цепкий, пронзительный, пробивающий насквозь любую броню.
— Толя? Семёнов?
— Я, — он больше ничего не мог сказать.
Она вдруг встала и пошла к нему, лицо стало таким мягким, совсем нестрогим. Она обняла его крепко-крепко. И он вдруг обнял своего директора. Так они стояли пару минут, а потом она его отпустила, но взяла за руку и посадила на стул, а сама села рядом. Руки она не отпускала и смотрела так ласково, рассматривала его с нескрываемой гордостью.
— Вот ты какой вырос! Отличник ты наш! И в институте тоже хорошо учился? Вижу, что и работа у тебя есть, правда?
— У меня очень хорошая работа. Я неплохо зарабатываю, квартиру себе купил, машина у меня нормальная, всё есть…
— А семья?
— Да пока один, не встретил ещё никого подходящего.
— Ну, у тебя ещё всё впереди, — улыбнулась она.
— Можно спросить? — вдруг засмущался и погрустнел Анатолий.
— Конечно, спрашивай!
— Вы случайно не знаете… мои родители… кто-нибудь из моих родителей приходил сюда? Спрашивали обо мне? — он и сам не ожидал, что спросит об этом.
Директриса помолчала, только глаза стали грустнее, словно потухла в них та искорка восторга от их встречи. Она отрицательно покачала головой и чуть сильнее сжала его руку.
— А ты знаешь, кто тебя совсем недавно спрашивал? Никогда не догадаешься! — она снова оживилась и улыбнулась ему как-то даже загадочно.
— И кто же?
— А Настя! Настя Никитенко, помнишь такую?
Ну как он мог забыть, конечно, разве Настю забудешь! Они были в разных группах, Настя была на три года его младше. Но каким-то непонятным образом они стали друзьями, да ещё и такими, что над ними все подшучивали и дразнили их женихом и невестой. Конечно, он помнил Настю! Он часто вспоминал её светленькие косички, голубые глаза и задорные ямочки на щеках! И от этой мысли, от этого воспоминания его лицо расплылось в счастливой улыбке.
Директриса встала и подошла к своему столу. Она быстро нашла в записной книжке нужную страничку и выписала что-то на листочек.
— Это её адрес. И телефон. Позвони обязательно! Она ждёт твоего звонка, — директриса ещё раз обняла его и отпустила от себя, проводила до двери.
А потом немного подождала, пока он спустится на первый этаж и хлопнет входная дверь. Она вышла в коридор и подошла к окну. Стояла и провожала взглядом удаляющуюся фигуру в черном пальто, отчетливо видном на белом снегу. Когда он сел в большую черную машину, она прислонилась к стеклу и подняла руку в прощальном жесте. Подумала, что он не оглянется, а он сидел в машине и видел её силуэт в окне второго этажа, видел её поднятую руку. Только не слышал, как она сказала:
— Лети, голубь мой, лети!
Анатолий вытер мокрое лицо, наверное, от растаявших снежинок. Впереди была дорога, прямая и светлая от снега. Он уверенно вел машину и думал. А думал он о хорошем, о том, что как только приедет домой, обязательно позвонит Насте.
Ради этого стоило и заехать в этот город — призрак его детских страданий. Ради этого стоило ночевать в той «бобровой» гостинице… Ради этого стоило переступить через себя, заставить снова открыть ту дверь и добровольно войти туда, откуда долгие годы стремился вырваться.
Он ехал медленно, не торопясь. Когда есть правильный план действий, то мельешить и торопиться не надо. Все идет своим чередом. Тем более, что такая белоснежная красота вокруг. Вот теперь редкие деревья вдоль обочины действительно были словно из того школьного стихотворения — принакрылись снегом, словно серебром…
Неожиданно что-то тёмное на обочине привлекло внимание водителя. Он аккуратно затормозил, съехал к обочине и включил аварийку. Подойдя к странному объекту, Анатолий понял, что снег почти полностью завалил дедушку, который лежал на обочине дороги. Если бы не тёмная одежонка, водитель бы и не заметил, проехал бы мимо странного сугроба.
Анатолий наклонился к нему и увидел, как над всклокоченной седой бородкой поднимаются небольшие облачка пара. Дышит! Значит, живой ещё. Анатолий аккуратно приподнял старичка, а тот замычал что-то пьяное, нечленораздельное. Запах жуткого перегара говорил о многом. Анатолию стало до боли противно, но и бросить здесь этого алкаша он не мог. Это было бы преступлением, хотя машины проезжали мимо и никто не считал, что нужно остановится.
Дотащил до машины. Еле заволок на заднее сиденье и повёз обратно в город. Заскочил на заправку и уточнил, где здесь больница. Привёз к приёмному покою начинающего оттаивать в тёплом салоне вонючего бомжа, храпевшего несносным запахом. Санитары с явным отвращением выволокли слегка брыкающееся тело и потащили его на носилках внутрь.
Анатолий пошел следом. Пока он объяснял обстоятельства спасения алкаша, того пытались раздеть санитары. Анатолий остановился на полуслове. На руке бомжа он увидел татуировку. Он узнал бы её и через тысячу лет. Такая была только у одного человека — его отца! Анатолий резко развернулся и вышел. На улице он вдохнул морозный воздух, вытер почему-то слезящиеся глаза и вдруг подумал: «Как же хорошо, что они меня тогда обманули! Не забрали, оставили…»
Анатолий сел в машину, завел мотор, но уехать не смог. Заглушил машину и вернулся в больницу. Доктор вопросительно посмотрел на него. Анатолий замялся.
-Я хотел бы помочь этому деду.
-Да, он не такой уж и дед. Кажется, ему немного за 60.
-Неважно. Вы скажите, что нужно, чтобы его отмыли, подлечили, лекарства какие-я все оплачу. Если можно, то и сиделку ему.
-Да, сиделка ему точно потребуется. Еще непонятно, что с руками…
Хорошо, пойдемте, я все вам напишу-объясню.
Спустя час Анатолий выходил из больницы. На душе было как-то странно. Вот, как будто пустота, но с другой стороны было чувство, что вернул давно забытый долг. И теперь ему стало как-то легче, как свободнее. Теперь он знал, что больше в этот город точно никогда не завернет.
