Как всегда в конце весны, в Карамышино начали приезжать организованные туристические группы. Как правило, состояли они из людей пред- и пенсионного возраста, у которых было время, и главное, желание погрузиться в историю края.
По приезде туристов кормили в ресторане «Лебёдушка»: на тяжёлых столах тёмного дуба их ждал типичный крестьянский обед: — суп с потрохами и окорочок, к которому подавали пюре из репы. Запивать всё это предлагалось клюквенным киселём.
После обеда туристов вели в музей, где они могли полюбоваться железными наконечниками стрел и более поздними артефактами в виде битых горшков, веретен и прочих предметов крестьянского быта. Экспозицию разбавляли фотографии, сделанные известным фотографом и путешественником Прокудиным-Горским, а также национальные костюмы, в которые жители края, если верить табличкам, обряжались по большим праздникам.
Директор туристического комплекса, Вениамин Пупелькин, иногда подменял экскурсовода, который из-за любви к зелёному змию был на волосок от увольнения.
— Что, Вениамин Степаныч, опять наш Геша в стельку? — вздыхала буфетчица и по совместительству кассир, Екатерина.
— Да надоел, зараза! Майские! — развёл руками Пупелькин, — а у нас ведь самая жара! Разгар сезона!
Со стороны могло показаться, что он раздосадован, но на самом деле он был рад, когда ему выпадала возможность водить группу туристов по небольшому Карамышинскому музею. Он любил, чтобы ему внимали. Любил, чтобы слушали и задавали осмысленные вопросы.
Дома он был этого лишён: жена Марина, работавшая зам.начальника почтового отделения, приходя с работы, развлекала мужа историями клиентов почты, не давая Вениамину и слова вставить. А уж о том, чтобы спросить супруга, как прошёл его день и речи не было.
Действительно, ну что может случиться со скучным директором туристического комплекса? Сидит на своём рабочем месте, и сидит. И если надо будет, сядет.
Комплекс принадлежал группе частных лиц, связанных с «серьёзными людьми» и Пупелькин руководил им номинально, мужественно затыкая собой дыры то за экскурсовода, то за водителя. Делал он всё это за зарплату, чем, как ему казалось, вызывал презрение жены. Но деваться было некуда. Есть работа, и хорошо. Он не гордый.
Очередная группа пенсионеров выходила из столовой, ругая администрацию, на чём свет стоит.
— Я свою собаку и то вкуснее кормлю! — жаловался высокий худой старик женщине в парике и наброшенной на плечи толстовке с надписью «Cannibal corpse».
— Это же вегетарьянское меню, — отвечала та, делая упор на «рья», доставала купленный в электричке веер и обмахивала им вспотевшее от киселя лицо, — а потом, Сергей Сергеич, где вы ещё попробуете репу?
— Очень надо! Хватит с меня и одного раза, — старик гордо вскинул чисто выбритый подбородок, — в общем, где тут буфет с нормальной едой?
— Я не знаю, — продолжая обмахиваться, дама крикнула приунывшему у выхода директору комплекса: — любезный, где у вас тут можно поесть?
— Здесь, — ответил Вениамин, — но обед только что закончился.
— Но это же издевательство! Пюре из брюквы! — вступил в разговор старик.
— Из репы, — поправила его дама.
— Ну, есть ещё заказное меню, — Пупелькин умел общаться с самыми взыскательными клиентами, — после экскурсии я сам вас провожу.
Едва он это договорил, как увидел Её.
Ей было не больше сорока на вид, и она смотрела прямо на Вениамина. Тот смутился, но лишь на секунду:
— Проходите за мной, товарищи. Сегодня я проведу для вас экскурсию!
Он повёл группу к музею. Там он переводил туристов из одного зала в другой, мимо стеллажей и витрин, попутно объясняя что и где представлено. И всё это время чувствовал, что Она не спускает с него глаз. Вениамин рассказывал о сокрытых и найденных в Карамышинской земле кладах, показывал указкой на карту, где были обнаружены стоянки древних людей, и всё это для неё одной.
Ему задавали вопросы, и он, отвечая на них, поглядывал на неё, не опустила ли она глаза, смотрит ли. И встретившись с ней взглядом, продолжал свой рассказ с удвоенным красноречием.
После экскурсии группа пошла на выход — людям предлагалось самостоятельно пройтись по Карамышину, посетить «Дом пирога» и сувенирную лавку. Все вышли, но женщина осталась.
Волнуясь, как школьник, Вениамин спросил её:
— Вам… понравилась экскурсия?
— Очень! — взмахнула она ресницами, — очень интересно! И рассказчик вы замечательный!
От этих слов у него пересохло во рту, закружилась голова, он сделал шаг и оказался почти вплотную к ней.
— Вы думаете? Вы правда так думаете? — треснувшим голосом спросил он.
Она не отошла и не опустила глаза, напротив, улыбалась ему так, словно они давно были знакомы.
— Как-нибудь вы проведете экскурсию для меня?
Пупелькин вспотел. В окно он увидел, как высокий старик, тот самый, что не наелся за обедом, возвращается.
«Ах, чёрт, я же обещал его проводить», — вспомнил Пупелькин, и взяв дамочку за плечи, проникновенно пообещал:
— Конечно! Как только вы захотите!
— Ах, вот где вы! — обрадовался старик, показавшись в дверях. — там какая-то поломойка выгнала меня! И сказала, что ресторан закрыт до завтра!
— Пойдёмте, — с сожалением отпустил женщину Вениамин.
Он думал, что она пойдёт с ними, но оказавшись на улице, она растворилась среди туристов.
— Забыли про меня? — подмигнул ему старик, и Вениамин буркнул ему в ответ что-то неопределённое.
Он был зол на деда за то, что вместо многообещающего приятного досуга вынужден заниматься его питанием.
— Значит, забыли! — констатировал старик, и шагнул за директором в прохладное помещение кухни.
Там было чисто и пустынно. Повариха Женя уже ушла и увезла все пищевые отходы своим поросятам. Из готовых блюд остался только кисель. В холодильнике, занимающим целую комнату, хранились полуфабрикаты.
— В общем, все ушли, — извинился перед стариком Пупелькин, — сегодня всё- таки праздник. Вот они пораньше и…
— Вы обещали заказное меню! — рассердился дед, — я голоден!
— Пицца устроит? Или, вот есть ещё… чизкейк. Десять минут, и готово.
— Полуфабрикаты не употребляю! — отвернулся дед.
— Тем не менее, в доступе сейчас только они, — сжимая и разжимая кулаки за спиной, ответил Вениамин.
— Тогда не надо! — дед пошёл на выход, но у самой двери обернулся: — я обо всём напишу в честном отзыве!
— Да пиши, мне-то что! — под нос себе проворчал Вениамин. Настроение было хуже некуда. Особенно он сожалел о том, что не уволок ту женщину куда-нибудь в подсобку, где противный старик ни за что бы их не нашёл. А так… даже имени её не спросил.
— Ау! Есть здесь кто? — донёсся до него приятный голос, и он от радости вскочил, наступив ногой в стоявший на полу металлический таз с надписью «второе».
— Вы? — он предстал перед ней так резко, что она вскрикнула, испугавшись. — Я вас напугал?
— Понимаете… я отстала от группы и решила вернуться, — проворковала она и посмотрела ему в глаза. Вы не против?
— Нет конечно… а… как вас зовут?
— Яна.
— Я как раз размышлял о вас, жалел, что я даже имени вашего… — он опустил руки на её плечи и провёл вниз, потом накрыл ладонями её затвердевшие груди и зашептал восхищённо: — Яночка… вы богиня!
Она не останавливала его — напротив, запрокинула голову и закрыв глаза играла плечами. Когда он поднял её и рывком посадил на металлический стол, она застонала.
Его руки шарили по крутым бёдрам женщины, теперь он молчал, только сопел, как голодный мопс при виде сочной отбивной.
— Давайте свою пиццу! — донёсся до его сознания голос старика, который, вероятно, передумал и снова зашёл в здание ресторана.
Богиня вмиг соскочила со стола и стала второпях искать место, где спрятаться.
Пупелькин застыл. Сердце бешено колотилось.
— Мне пиццу, а моей даме чизкейк! — появился в дверях старик.
Яна от ужаса вжалась в нишу. Со стороны двери её было не видно, и Вениамин решил взять огонь на себя.
— Уходите! — голос его предательски дрогнул, — кухня закрыта! Всего хорошего!
— Чем вы тут занимаетесь? — выгнула шею женщина в толстовке, — ах, шалун! Она подмигнула Вениамину и улыбнулась.
Тут только до него дошло, что он стоит в спущенных брюках.
— Кухня закрыта! — повторил он, подтянув брюки и вжикнув молнией.
Но не тут-то было.
— Ну-ка, ну-ка, кто у нас там? — любопытная вегетарианка, словно охотничья борзая, подошла к нише и потянула носом воздух. Но там никого не было. Женщина окинула взглядом фигуру директора и усмехнулась: — а вы большой оригинал!
Когда парочка, наконец, ушла, Вениамину хотелось только одного: провалиться сквозь землю. Какой позор! Теперь, чего доброго, оставят отзыв в книге для гостей.
Он позвал Яну, но та, как видно, выскользнула из помещения, не желая, чтобы её обнаружили.
Жена была дома. Вдвоём со старшей дочерью они мастерили платье для выпускного.
— Папка пришёл! — бросилась к нему младшая дочка, Даночка. — а я сегодня сама голубцы приготовила! Попробуй!
— Вот умница! — погладил её по голове Пупелькин, — красавица моя! Конечно, с удовольствием отведаю!
Пока он ел, ему показалось, что за окном мелькнула фигура старика, и Пупелькин, поперхнувшись, закашлялся.
Подоспела жена, стала хлопать Вениамина по спине. Старшая дочь принесла стакан воды.
Окинув взглядом своё семейство, Вениамин, наконец, успокоился. «Господи, — думал он, — а ведь мог сегодня всё это потерять, ради пары классных (..)»!
— Спасибо, доча, очень вкусно! — осоловел от счастья он, — Видишь, так вкусно, что папа чуть язык не проглотил!
Вдруг его словно током ударило — он вспомнил, что за нишей нет выхода, следовательно, выскользнуть незаметно Яна бы не смогла. Там было лишь небольшое помещение, почти всю площадь которого занимал морозильный ларь. В нём хранились мясные полуфабрикаты, в том числе и говяжьи языки. Что, если Яна спряталась внутрь?!
Вскочив, он бросился из дома.
— Веня, ты куда? — крикнула ему жена, но он лишь отмахнулся:
— А-ай, потом объясню!
Запыхавшись, прибежал он к зданию ресторана. Подозрения усилились: туристический автобус не уехал. Значит, не могут кого-то найти.
Дрожащими руками он вставил ключ в замок, после чего влетел в здание кухни и бросился к ларю. Открыв его, он с недоумением смотрел на свиные ножки, говяжий фарш, тушки кролей и куриные окорочка.
Закрыв холодильник, он двинулся к автобусу, зашёл внутрь, просканировал взглядом туристов, и убедившись, что Яны среди них нет, спросил у гида:
— Вы же Яну ждёте?
— Какую Яну? — не понял гид, — мы ждём Сергея и его спутницу, Алёну Петровну. Старик, говорят, пошёл на поиски магазина, где можно купить поесть, а ведь мы из-за него можем опоздать на ужин! Вы его не видели?
— Нет, не видел, — покрутил головой Пупелькин, — Постойте! А как же женщина, Яна? Она ведь с вами приехала?
— Простите, но в моей группе нет никого с таким именем, — пожал плечами гид, и вдруг воскликнул: — ну наконец-то! Сергей Сергеевич, Алёна Петровна!Ну, кто так делает? Мы вас уже двадцать минут ждём! Занимайте скорее свои места!
Когда старик протискивался мимо Вениамина, тот схватил его за рукав:
— Ну, вы же видели её? Вы же видели!
— Кого? — удивился старик, — ах… ту бабёшку?
— Да, да! — обрадовался Вениамин, — Яну!
— Нет, не видел, — погладив живот, сказал старик, сделал скучное лицо и пошёл на своё место.
Через несколько дней Пупелькин увидел репортаж о женщине, сбежавшей из психбольницы, что находилась в тридцати километрах от Карамышино. На фото была Яна: испуганные глаза, загадочная улыбка.
Тех, кто её видел, срочно просили звонить по перечисленным в сообщении телефонам.
— Интересно, а эта… она и правда, сумасшедшая? — спросил Вениамин, поедая приготовленную для него женой домашнюю картошечку на сале, — за что её в психушку-то?
— Девчонки болтали, что да, редкий случай. Она серийница, убивала мужиков сразу после… Так! Дана, закрой сейчас же дверь! — прикрикнула на младшую дочку Марина.
— Не кричи на меня, — заплакала девочка. — а ту тётю я видела! Она меня на улице про папу спрашивала!
Вениамин снова подавился. И на этот раз жена так усердно стучала его по спине, что он взмолился:
— Хватит, Марина, больно!
— Так, Дана, я же сказала: марш в свою комнату! — снова крикнула на дочку Марина, и как только хлопнула дверь, развернула к мужу гневное лицо: — ты спал с ней? Спал? — ну ты и (..)двуличная!
— Да не спал я с ней! Так… пообнимался чутка. Прости Марин, ну, бес попутал! — хныкал Вениамин, — До «этого самого» не дошло, вовремя опомнился!
— Чем докажешь?
— Ну… я же жив! — поднял он на неё виноватый взгляд.
Яну так и не поймали. Говорят, что предпочитает она только женатых, ищущих острых ощущений на стороне мужчин, которых попутал бес.
