никита— Володя, ты меня слышишь вообще? — Галина Петровна поставила чашку на стол чуть громче обычного.
Владимир даже не поднял глаз от телефона. Третий день подряд он сидел так: молчал, тыкал пальцем в экран, будто она стала невидимкой.
— Соседка спрашивает, когда мы ей долг вернём. Тысяч пятнадцать ещё висит.
— Угу, — пробормотал он, не отрываясь от экрана.
— Может, хоть скажешь, что с тобой? Как стенка какая-то стал.
На этот раз Владимир поднял голову. Взгляд тяжёлый, усталый.
— Дел много. Бизнес не игрушка.
— Какой ещё бизнес? Ты же на складе работаешь!
— Работал, — он отложил телефон и потёр переносицу. — Теперь у меня своё дело.
Галина замерла с тряпкой в руках. Она протирала один и тот же участок стола уже минуту, но не замечала этого.
— Своё дело? А мне когда собирался сказать?
— Говорю же — сейчас.
— Володя, мы двадцать лет вместе живём! Какие ещё секреты?
Он встал из-за стола, поправил рубашку. Новая рубашка, заметила Галина. Дорогая на вид.
— Слушай, не устраивай сцен. Всё нормально, деньги есть. Чего тебе ещё надо?
— Чего мне надо? — голос у неё дрогнул. — Чтобы муж со мной разговаривал! Чтобы не отмахивался, как от мухи назойливой!
— Не накручивай себя. Просто работы много.
Владимир направился к двери. Галина проводила его взглядом — походка уверенная, плечи расправлены. Раньше он шёл совсем по-другому: сутулился, волочил ноги после смены.
— Куда опять?
— По делам.
— В одиннадцать вечера? Володя, ну хоть объясни толком!
Дверь хлопнула. Галина осталась одна на кухне с грязной посудой и тревогой, которая с каждым днём росла, как снежный ком.
Она взяла чашку мужа — недопитый чай успел остыть. На дне плавали чаинки. «Может, погадать?» — мелькнула глупая мысль. Бабушка всегда говорила: чаинки правду подскажут.
Но Галина только вылила остатки в раковину. Что за ерунда в голову лезет! Просто Володька устал, вот и стал таким странным. Работа новая — стресс. Наладится всё.
Хотя… Откуда деньги на рубашку? И почему он телефон не выпускает из рук? Раньше даже забывал его дома, а теперь носит повсюду, как привязанный.
«Не накручивай, — сказала себе Галина. — Мало ли что в голове бродит. Главное, что зарабатывает.»
Но спать той ночью она так и не смогла. Лежала и слушала, как Владимир ворочается рядом. А под утро он встал, долго шептался с кем-то по телефону в коридоре. Галина притворилась спящей, но каждое слово отдавалось в висках.
— Да, завтра подпишем… Нет, она не знает… Конечно, всё будет тихо…
Кто такая «она»? И что подписывать? Галина сжала подушку, пытаясь расслышать больше, но Владимир говорил всё тише.
Утром за завтраком она попробовала ещё раз:
— Володя, может, расскажешь наконец, что за дела у тебя? Совсем от семьи отдалился.
— Какая семья? — он хмыкнул, намазывая масло на хлеб. — Тут только мы с тобой. И то каждый сам по себе.
— Как это сам по себе?
— А так. Ты своими делами занимайся, я — своими.
Галина почувствовала, как что-то холодное поползло по спине. Двадцать лет брака, и вдруг — «сам по себе»?
— Володя, ты что-то от меня скрываешь.
— Ничего я не скрываю. Просто взрослые люди не обязаны друг другу отчитываться в каждом шаге.
Он допил кофе и снова уткнулся в телефон. А Галина сидела и думала: когда же её муж превратился в совершенно чужого человека?
Следующие две недели прошли как в тумане. Владимир исчезал с утра до ночи, возвращался молчаливый, усталый. На вопросы отвечал односложно, а чаще просто кивал или мотал головой.
Галина попыталась поговорить с подругой Людой.
— Слушай, а у тебя Петрович не странный стал? Мой совсем как подменённый.
— Да все мужики после пятидесяти психуют, — отмахнулась Люда. — То ли кризис среднего возраста, то ли ещё что. Мой тоже полгода ходил, как в воду опущенный. Потом само прошло.
— А если не пройдёт?
— Пройдёт. Куда они денутся? Молодых-то не возьмут никуда, а старым кавалерам только кошки нужны.
Галина попыталась успокоиться, но тревога не уходила. Владимир не просто замкнулся — он будто стал другим человеком. Даже запах от него изменился. Раньше пах машинным маслом и сигаретами, а теперь — каким-то дорогим одеколоном.
И одежда. Где он берёт деньги на эти рубашки? На новые туфли? Зарплата-то у него была копеечная.
— Володя, может, всё-таки расскажешь, что за работа у тебя? — спросила она однажды вечером.
— Консультирую, — буркнул он, не поднимая глаз от ноутбука.
— Кого консультируешь?
— По складским операциям. Опыт большой, востребован.
— И много платят?
— Достаточно.
Больше выбить из него ничего не удалось. Галина видела, как он печатает что-то на компьютере, говорит по телефону вполголоса, изучает какие-то бумаги. Но стоило ей подойти ближе, как он тут же закрывал экран или убирал документы.
— Что, семейных тайн не должно быть? — попробовала пошутить она.
— Рабочая информация. Коммерческая тайна, — сухо ответил Владимир.
«Коммерческая тайна», — повторила про себя Галина. Какая ещё коммерческая тайна у складского рабочего?
А потом начались командировки. Сначала на день-два, потом на неделю.
— Еду в Тверь, — объявил Владимир, собирая чемодан. — Там склад большой открывается, нужен эксперт.
— А почему именно ты?
— Потому что разбираюсь.
В чемодан он аккуратно сложил новые рубашки, дорогой костюм, туфли. Галина смотрела и удивлялась: откуда у неё мужа такой гардероб?
— Володя, а может, мне с тобой? Давно никуда вместе не ездили.
— Зачем? Работать буду, некогда развлекаться.
— Я не мешать буду. Город посмотрю, пока ты занят.
— Не нужно, — резко сказал он. — Сиди дома лучше.
И уехал. Галина осталась одна с растущими подозрениями и вопросами без ответов.
Владимир вернулся из командировки другим человеком. Не просто замкнутым — каким-то торжествующим. Ходил по квартире с довольной улыбкой, напевал что-то под нос.
— Ну как дела? — осторожно спросила Галина.
— Отлично. Контракт подписали на год вперёд.
— Это хорошо. Значит, деньги будут?
— Будут, — он погладил её по плечу. — Не переживай ты так. Всё у нас наладится.
Галина обрадовалась. Может, правда кризис прошёл? Может, теперь всё вернётся на круги своя?
Но радость длилась недолго. Через неделю Владимир снова стал отстранённым. Только теперь к равнодушию добавилось что-то ещё — презрение, что ли?
— Галя, а ты не думала работу найти? — спросил он как-то за ужином.
— Какую работу? Мне пятьдесят четыре года. Кому я нужна?
— Ну не знаю. Сторожем, уборщицей. Хоть что-то полезное делала бы.
Галина поперхнулась супом.
— Володя, ты что несёшь? Я же дом веду, готовлю, стираю!
— Это не работа. Это… — он поморщился, подбирая слова. — Это каждая баба умеет.
— Каждая баба? — голос у неё сел. — Я тебе каждая баба?
— Не передёргивай. Просто говорю: надо быть полезной, а не сидеть на шее.
Галина молча убрала со стола. Руки дрожали от обиды. «На шее сижу»… Двадцать лет вкалывала как лошадь, экономила на всём, штопала его носки, варила борщи из костей. А теперь — «на шее».
— И вообще, — продолжил Владимир, — пора тебе о внешности подумать. Совсем запустилась.
— Запустилась?
— Ну да. Посмотри на себя в зеркало. Волосы седые, одежда застиранная. Никакого ухода.
— А на что ухаживаться? На твою зарплату? До твоего «бизнеса» мы еле концы с концами сводили!
— Вот именно. А теперь деньги есть, так потрать на себя. В парикмахерскую сходи, платье новое купи.
Странно это прозвучало. Будто он её к чему-то готовил.
— Володя, а что вдруг такая забота?
— Никакая не забота. Просто стыдно с тобой появляться.
Эти слова ударили как пощёчина. Галина побледнела.
— Стыдно? Где это появляться?
— На корпоративах, на встречах. Я же теперь не простой работяга. Статус обязывает.
— Какой статус? — она почувствовала, что начинает кричать. — Ты же консультант! По складам!
— Не только, — загадочно улыбнулся Владимир. — У меня теперь много направлений. Партнёры есть, инвесторы.
— Партнёры? Инвесторы? Володя, ты головой не ударился?
— Не ударился. Просто вырос из этой… — он обвёл рукой кухню, — из всего этого.
— Из чего «этого»?
— Из нищеты. Из серости. Из мелочной жизни.
Галина опустилась на стул. Ноги подкашивались.
— Мелочной жизни… А я что, часть этой мелочности?
Владимир не ответил. Но по его лицу всё было понятно.
— Я пойду в кабинет, — сказал он. — Работать надо. А ты подумай над моими словами.
Он ушёл, а Галина сидела на кухне и не могла поверить в происходящее. Её муж, с которым они прожили полжизни, только что назвал их брак мелочностью.
На следующий день Владимир уехал в очередную командировку. Сказал — на три дня, в Москву. Галина проводила его молча, а потом села в кресло и заплакала. Не всхлипывая, а тихо, безнадёжно.
«Что происходит с нами?» — думала она. — «Куда делся мой Володя?»
К вечеру слёзы кончились, но внутри поселилась какая-то пустота. Галина бродила по квартире, не находя себе места. Заглянула в ванную — там лежала забытая мужем зубная щётка. Такая обычная, знакомая. А человек стал чужим.
«Может, правда что-то с головой?» — подумала она. — «Стресс, переутомление… Или…»
Страшная мысль закралась в голову. А что если у него кто-то есть? Эти командировки, новая одежда, презрение к жене… Классическая картина.
«Нет, — мотнула головой Галина. — Володя не такой. Он же порядочный мужик.»
Но сомнения грызли изнутри. На второй день она не выдержала и решила прибраться в его кабинете. Может, найдёт какие-то объяснения происходящему.
Кабинет был заперт. Раньше Владимир никогда не запирал дверь. Галина покрутила ручку — не открывается.
«Странно,» — подумала она. Вспомнила, что у неё остался запасной ключ от этой комнаты. Лежал в кухонном ящике, среди прочей мелочи.
Сердце колотилось, когда она отпирала дверь. «Не лезь, — говорил внутренний голос. — Не лезь в чужие дела.»
Но любопытство оказалось сильнее.
Кабинет изменился. На столе стоял новый компьютер, лежали какие-то папки с документами. В углу стояла коробка, доверху набитая бумагами.
Галина подошла к столу. Среди документов увидела договоры, справки, печати… И имя. Не Владимира.
«Виктория Андреевна Смирнова» — значилось в графе «директор».
Галина перевернула страницу. Опять это имя. И ещё раз. И ещё.
Руки дрожали, когда она открыла коробку. Там лежали договоры аренды, банковские справки, учредительные документы. И везде — Виктория Смирнова.
А в самом низу, под всеми бумагами, лежал документ, от которого у Галины закружилась голова.
Завещание. На имя Виктории Андреевны Смирновой.
— Квартира по адресу… — дрожащим голосом прочитала Галина. — Дача… Автомобиль… Банковские счета…
Всё. Абсолютно всё, что у них было, завещано какой-то Виктории.
А в конце документа — подпись мужа и дата. Вчерашнее число.
Галина опустилась в кресло. В голове шумело, перед глазами плыли строчки. Она перечитала завещание ещё раз, потом ещё. Но текст не менялся.
Владимир завещал всё имущество посторонней женщине. Жене — ничего.
«Виктория Смирнова», — повторяла про себя Галина. — «Кто это? Секретарша? Партнёр по бизнесу? Или…»
А потом нашла фотографию. Она лежала в папке с документами — видимо, для оформления каких-то бумаг.
Молодая женщина лет тридцати, красивая, ухоженная. Светлые волосы, дорогое платье, уверенная улыбка.
На обороте почерком Владимира было написано: «Вика, моя радость».
— Моя радость, — прошептала Галина.
Значит, вот оно что. Вот откуда новая одежда, деньги, презрение к жене. У мужа любовница. И не просто любовница — наследница.
Галина сидела и смотрела на фотографию. Красивая девушка смотрела в ответ, улыбаясь. «Радость» мужа.
А она что? Балласт? Помеха? Мелочная жизнь, от которой он «вырос»?
Странно, но слёз не было. Была только какая-то ледяная ясность. Как будто пелена спала с глаз.
Галина аккуратно сложила документы обратно, закрыла коробку, заперла кабинет. Вернула ключ на место.
Потом села на кухне и стала ждать возвращения мужа.
—Она больше не плакала, не кричала, не устраивала себе истерик. Просто ждала.
Владимир вернулся в воскресенье вечером, довольный и румяный.
— Привет, — бросил он, проходя мимо неё к холодильнику.
— Привет, — спокойно ответила Галина.
— Что-то ты какая-то странная. Заболела?
— Нет. Всё хорошо.
Он пожал плечами и пошёл в душ. А Галина смотрела ему вслед и думала: «Интересно, когда он собирался мне сказать? Или вообще не собирался?»
Галина проснулась рано. Владимир ещё спал, раскинув руки. Она долго смотрела на него — обычное лицо, знакомые морщинки у глаз, седина на висках. Её муж. Или уже не её?
В понедельник он собирался на работу как обычно. Галина молча подала ему кофе, поставила на стол бутерброды.
— Сегодня поздно буду, — сказал Владимир, не поднимая глаз. — Совещание важное.
— Понятно.
— И завтра тоже задержусь. Документы подписывать.
— Какие документы?
Он замер с чашкой у губ.
— Рабочие. Контракты.
— Понятно, — повторила Галина.
Когда Владимир ушёл, она оделась и поехала к нотариусу. Тому самому, чья печать стояла на завещании мужа.
— Добрый день. Мне нужна консультация по поводу завещания.
— Слушаю вас.
— Если человек завещал всё имущество постороннему, а супруга не упомянул, законно ли это?
Нотариус поправил очки.
— Завещание — это волеизъявление человека. Он может распорядиться своим имуществом как угодно. Но супруг имеет право на обязательную долю.
— Это как?
— Половина того, что причиталось бы по закону. И ещё есть нюанс — если имущество нажито в браке, то половина автоматически принадлежит супруге.
Галина кивнула.
— А если я подам на развод сейчас?
— Тогда всё имущество будет делиться пополам. Независимо от завещания.
— Спасибо.
Вечером Владимир вернулся поздно. Галина сидела в гостиной, читала книгу.
— Как дела? — спросил он, развязывая галстук.
— Хорошо. Володя, присядь. Поговорить надо.
— О чём?
— О нас.
Он напрягся.
— Что о нас?
— Я подаю на развод.
Владимир замер. Галстук выпал из рук.
— Что?
— Завтра иду к юристу. Будем делить имущество.
— Ты… ты что, спятила? Из-за чего вдруг?
Галина закрыла книгу, посмотрела на него спокойно.
— Не из-за чего. Просто пора.
— Какая пора? Галя, ты что несёшь?
— Володя, ты же сам сказал — выросли из мелочной жизни. Вот я и решила не мешать твоему росту.
Лицо у него стало белым.
— Ты же… ты же не знаешь… — пробормотал он.
— Не знаю чего? О Виктории Андреевне? Знаю.
Владимир рухнул в кресло.
— Галя, это не то, что ты думаешь…
— А что же это?
— Она… она просто партнёр по бизнесу. Пришлось на неё оформить, для налогов…
— И завещание тоже для налогов?
Он закрыл лицо руками.
— Как ты узнала?
— Неважно. Важно, что завтра я подаю заявление. Будет тебе свобода.
— Галя, подожди! Мы же можем всё обсудить!
— Обсуждать нечего. Ты сделал выбор, теперь я делаю свой.
Она встала, поправила халат.
— Документы завтра заберу из кабинета. И коробочку твою. Пригодится в суде.
Владимир вскочил с кресла.
— Галя, не надо! Я всё объясню! Я передумал! Вика — это ошибка!
— Не кричи, — спокойно сказала Галина. — Соседи услышат. А теперь извини, мне рано вставать. Завтра много дел.
Она пошла в спальню и заперла дверь на защёлку. Владимир стучал, что-то говорил, но она не слушала.
Галина легла в постель и улыбнулась. Впервые за много месяцев на душе было спокойно.
Утром Владимира дома не было. Но на столе лежала записка: «Галя, прости. Всё верну как было.»
Галина скомкала бумажку и выбросила в мусорное ведро. Возвращать было уже нечего.