Кирилл смотрел на экран телефона, где в приложении для учёта расходов жена отметила его сегодняшнюю покупку кофе: «130 рублей — нерациональные траты. В офисе есть кофемашина». Он вздохнул и отложил телефон. Света, его жена, всегда была такой — каждая копейка на учёте, каждая минута распланирована, каждый прием пищи расписан на неделю вперед.
Когда они только начинали жить вместе, его восхищала эта её особенность. Ему казалось прекрасным, что не нужно думать о быте — всё продумано и организовано. Благодаря этой системности они за пять лет брака выплатили большую часть ипотеки за двушку, накопили на новую машину, каждый год ездили в отпуск по заранее спланированному маршруту.
Но сейчас, в свои 35, Кирилл всё чаще ловил себя на мысли, что задыхается. Каждый четверг — курица с овощами. «Это самый оптимальный вариант по соотношению цена-польза», — говорила Света. Когда он однажды купил в магазине форель, потому что просто захотелось рыбы, она два часа объясняла, что теперь собьётся весь план по расходам на неделю.
Выходные тоже шли по расписанию: первая суббота месяца — кино, вторая — ужин в ресторане (заранее забронированном), третья — родители Светы, четвертая — родители Кирилла. Любая попытка нарушить этот порядок встречала жёсткое сопротивление. «Как это ты не хочешь к маме? Я уже внесла в план и мама нас ждет».
Всё изменилось, когда в их компании появилась новый кадровик — Тамара. Она была полной противоположностью Светы: мягкая, улыбчивая, с копной непослушных рыжих волос, которые постоянно выбивались из наспех собранного хвоста. У неё был десятилетний сын Вася, которого она растила одна.
Первое, что поразило Кирилла — это как она относилась к людям. Когда у него возникли проблемы с больничным листом, Тамара не просто помогла с документами, а искренне поинтересовалась его самочувствием, даже принесла какой-то особый травяной чай. «Мне бабушка всегда заваривает, когда болею», — просто сказала она.
Тот вечер, перевернувший всё, начался совершенно обычно. Кирилл задержался на работе — нужно было доделать отчёт. Выходя из офиса около восьми, он увидел Тамару, которая упорно укладывала что-то в сумк на улице у входа.
– Может тебя подвезти? – предложил он, сам удивляясь своей смелости.
– Правда? Ой, спасибо огромное! А то Васька уже заждался наверное… Мне не так далеко до дома на машине…
Кирилл на мгновение замешкался у своей машины – он впервые оказался с Тамарой наедине, вне стен офиса. Что-то екнуло внутри, когда она, поправляя непослушную рыжую прядь, улыбнулась ему. Её сумка оказалась неожиданно тяжелой.
«Документы», – словно извиняясь, пояснила она, когда он укладывал её в багажник. – «Взяла поработать на выходных…»
В салоне Тамара устроилась поудобнее, по-домашнему. От неё пахло какими-то цветами – то ли сирень, то ли жасмин. Кирилл вдруг поймал себя на том, что ему приятен этот запах – такой естественный, без удушающей приторности дорогих духов, которыми пользовалась Света.
Они молчали первые несколько минут. Кирилл крепче сжимал руль, боясь выдать своё волнение. Тамара достала телефон, набрала сообщение – наверное, сыну. В уголках её губ играла едва заметная улыбка.
По дороге Тамара вдруг воскликнула:
– Ой, смотри! Тут такая чудесная кофейня, они делают эклеры прямо как в моем детстве. Хочешь попробовать?
В другой ситуации он бы отказался — Света не одобряла спонтанные траты. Но что-то в этот вечер толкнуло его свернуть к кофейне.
— Васе обязательно надо взять, — улыбнулась Тамара, когда он взял три пирожных. — Он сладкоежка, весь в меня.
Потом она попросила заехать в магазин — купить что-нибудь на ужин. Кирилл с удивлением наблюдал, как она ходит между полками, выбирая продукты просто потому, что хочется: «О, смотри, какая форель красивая! Давно хотела рыбку приготовить…»
Никаких списков, никакого изучения этикеток и подсчёта калорий. Просто желание приготовить вкусный ужин для себя и сына.
После этого вечера он начал замечать, как Тамара улыбается ему в офисе, встречая его утром у кофемашины, как непринужденно говорит обо всём на свете, как искренне слушает. Второй раз подвезти её вышло через неделю. Потом случился третий.
На четвертый раз она пригласила его зайти: «Вася все спрашивает, кто этот дядя, который маму возит. Познакомишься?»
Кирилл замер у двери подъезда. Внутри всё сжалось – одно дело подвозить коллегу, и совсем другое – подниматься к ней домой. Он прекрасно понимал, что этот шаг может изменить всё. Познакомиться с сыном – это уже почти признание, что между ним и Тамарой что-то есть. Что-то большее, чем просто дружба.
Пока они поднимались по лестнице – лифт не работал – Кирилл пытался успокоить бешено колотящееся сердце. В голове проносились обрывки мыслей: «Что я делаю? У меня жена дома… А если мальчик меня не примет? А если…» Тамара, словно почувствовав его смятение, легко коснулась его руки: «Не волнуйся, Вася у меня очень общительный».
Её прикосновение, такое мимолетное и невинное, отозвалось теплом во всем теле. И когда она открывала дверь квартиры, Кирилл вдруг отчетливо понял – назад дороги уже нет. Он не сможет просто так выкинуть из головы эти вечера с Тамарой, её улыбку, её способность делать простые вещи особенными. И теперь ему предстояло познакомиться с самым важным человеком в её жизни.
Вася оказался удивительно смышленым мальчишкой. Они сразу нашли общий язык, обсуждая компьютерные игры и футбол. Тамара смотрела на них с такой теплотой, что у Кирилла защемило сердце.
После этого вечера всё как-то само собой сложилось – Кирилл стал частым гостем в их маленькой квартире. Иногда они втроём играли в настолки, иногда он помогал Васе с математикой, а порой просто сидели на кухне до поздней ночи, когда мальчик уже спал. В такие моменты время словно останавливалось – только тихое тиканье часов, запах травяного чая и негромкие разговоры обо всём на свете.
Света, конечно, начала что-то подозревать. «Что за срочные проекты по вечерам?» – спрашивала она с плохо скрываемым раздражением. Но Кирилл только отмахивался – конец квартала, много работы. Ложь давалась всё труднее, но мысль о том, чтобы перестать видеться с Тамарой и Васей, вызывала почти физическую боль.
В один из таких уютных вечеров Тамара, задумчиво помешивая ложечкой давно остывший чай, рассказала свою историю. Как бывший муж Леша бросил их с Васей, как пришлось уехать в большой город, чтобы начать все заново.
«Не хотела случайно встретить его на улице,» — говорила она, глядя в окно. — «Да и зарплаты тут повыше. Школы хорошие. Хотя квартиру снимать дорого, конечно…»
Они стали видеться чаще по вечерам. Кирилл понимал, что не может больше обманывать Свету — она не наивная девочка, скоро догадается. Через две недели таких встреч он принял решение.
Я хочу развестись, — сказал он Свете однажды вечером, когда она, как обычно, составляла список покупок на неделю. — И предлагаю тебе выкупить мою долю квартиры.
Света подняла глаза от списка покупок. В её взгляде мелькнуло что-то похожее на жалость.
«А, так вот почему ты перестал отчитываться за кофе,» – она усмехнулась и вернулась к своему списку. – «Знаешь, Кирилл, я всегда думала, что ты умнее. Рыжая кадровичка с ребёнком? Серьёзно? Даже для кризиса среднего возраста как-то слишком банально.»
После вычета стоимости машины, которую он оставил Свете, сумма все равно получилась внушительная. С этими деньгами он переехал к Тамаре. Маленькая съемная квартирка, где они жили втроем, быстро стала казаться тесной.
– Кир, я тут смотрела варианты двушек… – Тамара задумчиво листала объявления в телефоне. – Может, переедем? Всё-таки тесновато нам здесь.
– И сколько просят?
– На двадцать тысяч больше, чем мы сейчас платим, – она показала фото квартиры. – А знаешь, я тут прикинула… У меня же материнский капитал есть неиспользованный, это почти семьсот тысяч. И зарплата белая, справку 2-НДФЛ за два года могу принести. Вместе с твоими деньгами от продажи доли… – она помолчала. – Может, не снимать, а свою купить?
– Зачем платить за съемную, когда можно взять свою? – задумчиво произнес Кирилл.
Через пару дней вечером, когда Вася уже спал, Тамара достала папку:
– Я сегодня в банке была. Смотри, вот условия по семейной ипотеке. С материнским капиталом ставка намного ниже. Но есть нюанс – по закону квартира должна быть оформлена в собственность того, на кого материнский капитал. То есть на меня.
– А как же мой первый взнос? – нахмурился Кирилл.
– Ты будешь созаёмщиком, это даст нам более выгодные условия по сумме кредита. И как только поженимся – переоформим квартиру в совместную собственность. Это обычная практика, у моей коллеги так же было.
– Не знаю, Том… – Кирилл потёр переносицу. – Большая сумма всё-таки.
– Кир, – она взяла его за руку, – посмотри на цифры. Твой первый взнос, мой маткапитал – это уже почти половина стоимости. С нашими зарплатами платёж будет даже меньше, чем аренда двушки. И главное – это будет наша квартира. Наш дом.
Её голос дрогнул:
– Или ты не видишь нас семьёй?
– Дело не в этом… – начал Кирилл.
– А в чём? Ты не доверяешь мне? Я же не прошу просто так отдать деньги – всё будет официально, через банк. Мы уже три месяца вместе живём, ты Васе как отец стал…
Кирилл внес свои деньги от продажи первой квартиры как первый взнос. Ипотеку оформили на обоих, а квартиру — только на Тамару. На его сомнения она отмахивалась: «Зачем терять лишние деньги на процентах? Это же просто формальность. Через пару месяцев поженимся, и все будет официально.» Их новая жизнь в просторной трешке казалась идеальной. Особенно когда Вася впервые назвал его папой.
— Папа, а ты нас с мамой на море повезешь? — спросил как-то Вася за ужином.
У Кирилла перехватило дыхание. Тамара тут же подхватила разговор: — Конечно не отвезет, солнышко. Мы ведь скоро станем настоящей семьей. Правда, милый?
Вечерами они сидели на кухне и строили планы. Тамара, подперев подбородок рукой, с мечтательной улыбкой рассказывала про Грибоедовский ЗАГС:
«Представляешь, там такая красивая лестница, вся белая, с золотыми перилами. Я когда-то давно увидела фотографии свадьбы подруги и загадала, что обязательно выйду замуж именно там. Завтра подам заявление онлайн – правда, придется подождать месяца два, там всегда большая очередь. Зато будет идеальная летняя свадьба!»
Кирилл слушал её щебетание и не мог перестать улыбаться. Его переполняло чувство абсолютного, незамутненного счастья. Особенно когда Тамара, прижавшись к нему, начинала мечтать о будущем – их общем будущем. «Знаешь, а давай сразу после свадьбы займемся документами на усыновление? Вася и так тебя папой называет, осталось только официально всё оформить…»
Всё рухнуло в один момент, без предупреждения – как карточный домик от случайного сквозняка. В тот вечер Кирилл должен был ехать к матери, но в последний момент решил этого не делать — развернулся прямо на трассе. Не хотелось выслушивать очередную порцию упреков о том, как он променял «хорошую, правильную жену» на «женщину с прицепом» – так мать называла Тамару, даже не пытаясь скрыть презрение в голосе.
Уже в подъезде что-то кольнуло – из их квартиры доносились приглушенные голоса и смех. Открыв дверь, Кирилл замер: на пороге стояли незнакомые мужские туфли, начищенные до блеска. В гостиной горел приглушенный свет, а из кухни тянуло знакомыми домашними запахами еды.
На журнальном столике стояла праздничная сервировка, будто кого-то ждали в гости. Всё выглядело как подготовка к какому-то событию, на которое его явно не звали.
В этой будничной картине было что-то настолько неправильное, что у Кирилла похолодело внутри. А когда он увидел сидящего на их диване крепкого мужчину лет сорока, внутренний голос закричал: «Беги!»
Кирилл застыл в дверном проеме. Тамара, заметив его, даже не смутилась. В ее взгляде промелькнуло что-то похожее на досаду – словно он нарушил чей-то тщательно продуманный план.
– А, явился, – она поднялась с дивана. – Ну что ж, знакомься, Кирилл. Это Леша, мой муж.
– Как муж? – Кирилл почувствовал, как холодеет всё внутри. – Ты же говорила, что он бросил вас…
– Ну что ты, – усмехнулся Леша, – я просто давал Тамарочке время. Она хотела квартиру побольше, вот и придумала план. А ты, я смотрю, хорошо справился – и первый взнос внес, и ипотеку оформил. Молодец.
– Какой план? У нас же свадьба через два месяца… Тамара, что происходит?
– Свадьба? – Тамара рассмеялась, и от этого смеха у Кирилла мурашки побежали по коже. – Ты правда думал, что я выйду за тебя? После того как ты бросил свою жену, которая пять лет строила с тобой жизнь? Наивный. Мне просто нужен был созаёмщик с хорошей кредитной историей и первым взносом. А ты так удачно подвернулся – одинокий, влюбчивый, с деньгами от продажи квартиры…
– Но ипотека… она же оформлена на нас обоих, – Кирилл попытался ухватиться за последнюю соломинку.
– А толку? – вмешался Леша. – Квартира-то записана на Тамару. Матrapитал, сам понимаешь… Теперь будешь платить за нашу квартиру, раз уж подписался.
Кирилл смотрел на женщину перед собой и не узнавал её. Куда делась та мягкая, улыбчивая Тамара, которая говорила о любви и строила планы на будущее? Перед ним стояла совершенно другая – расчетливая хищница, которая месяцами вела свою игру, чтобы получить желаемое.
– Вещи можешь завтра забрать, – бросила она равнодушно. – И не вздумай приходить к Васе. Он быстро забудет тебя, дети в этом возрасте ко всему привыкают.
– Слышал? – поддержал Леша. – Давай отсюда. И вещички свои завтра заберешь.
В этот момент Кирилл понял весь масштаб своей глупости. Он не только потерял налаженную жизнь со Светой, но и попал в ловушку, из которой теперь нет выхода – впереди годы выплат за квартиру, в которой будут жить другие люди.
В ту ночь Кирилл приехал к матери. Она даже не стала слушать его сбивчивые объяснения, только холодно бросила: «Я же предупреждала. Променял нормальную жену на первую встречную с ребенком — вот и получил что заслужил». От этих слов было особенно горько — ведь действительно предупреждала, а он только отмахивался, считая мать «старомодной» и «не понимающей настоящей любви».
Через неделю бессонных ночей и терзаний, окончательно осознав весь масштаб своей глупости, он решился позвонить Свете. Как юрист, она могла бы помочь разобраться с ситуацией. Её ответ был предсказуемо язвительным: «Значит, ты внес деньги как первый взнос, а квартиру оформил на нее? Поздравляю, тебя развели как последнего простачка. Нет, милый, я не буду тебе помогать. В моих планах нет пункта ‘помощь бывшему мужу-идиоту’. Сам разбирайся со своей великой любовью».
Теперь Кирилл живет у матери, выплачивает ипотеку за квартиру, в которой никогда не будет жить, и вспоминает, как жаловался на жизнь по расписанию. На душе горько — не столько от потери денег, сколько от осознания собственной глупости.
