Ирина проснулась от звука телефона. Сообщение пришло в два часа ночи. Она знала, от кого оно, даже не глядя на экран.
«Мам, можешь скинуть тысячу? До зарплаты три дня, а на проезд не хватает».
Ирина вздохнула и отложила телефон. Андрей, ее муж, повернулся во сне, что-то пробормотал. Она осторожно встала, накинула халат и вышла на кухню.
Включать свет не стала — лунный давал достаточно, чтобы не натыкаться на мебель. В соседней комнате спал младший, Кирилл. Двенадцать лет, еще ребенок. А вот комната напротив пустовала уже четыре месяца.
Ирина подошла к окну. Город не спал — мигали фонари, изредка проезжали машины. Где-то там, в съемной квартире на окраине, не спала и ее дочь.
Лена ушла в июне, сразу после окончания девятого класса. Сказала: «Я взрослая, хочу жить сама». Собрала вещи, хлопнула дверью. Гордая, самоуверенная. В шестнадцать лет.
«Ты с ума сошла?» — кричала тогда Ирина. «Какая самостоятельность? О чем ты думаешь?»
«О своей жизни», — отрезала Лена. «Не хочу, чтобы мне указывали. Буду работать, учиться на мастера маникюра. Не всем быть учеными».
Последняя фраза ударила больно. Ирина с Андреем мечтали, что дочь получит высшее образование. Сами они закончили только техникум — Ирина бухгалтерский, Андрей строительный. Хотели для дочери большего.
Телефон в кармане халата снова пискнул.
«Мам, ты не спишь? Извини, если разбудила».
Ирина смотрела на сообщение и не знала, что ответить. В груди боролись обида и тревога. Обида — потому что Лена вспоминала о них, только когда нужны деньги. Тревога — потому что мать не может не переживать, даже если ребенок решил, что взрослый.
В холодильнике стояла кастрюля с борщом. Ирина каждое воскресенье варила большую порцию — по привычке на четверых. Хотя теперь их было трое. Андрей говорил: «Перестань, меньше готовь». Не перестала.
«Не сплю. Скину утром», — написала она и задумалась, почему опять сдалась.
Когда Лена ушла, Андрей сказал: «Пусть поймет, что такое взрослая жизнь. Не помогай. Неделю поживет одна — сама прибежит».
Но Лена не прибежала. Нашла работу в кофейне, сняла комнату. А потом начались просьбы.
«Мам, у меня зарплата через неделю, а квартплата сегодня. Выручи?» «Мам, мне нужны деньги на курсы маникюра, подруга нашла недорого». «Мам, можно я возьму наш старый чайник? У меня на кухне ничего нет».
И Ирина каждый раз говорила «да». Отправляла деньги, собирала посуду, покупала продукты. Андрей хмурился, но молчал. А она не могла иначе.
— Мам? — сонный голос Кирилла раздался из-за спины. — Ты чего не спишь?
Ирина обернулась. Сын стоял в дверях, растрепанный, в пижаме с супергероями.
— Иди спать, малыш. Просто не спится что-то.
— Тебе Ленка опять написала, да? — он потер глаза. — Пап вчера говорил, что она опять денег просит.
Ирина вздохнула. Кирилл всё слышал, всё понимал. Иногда казалось, что он взрослее сестры.
— Иди спать, — повторила она мягче. — Завтра в школу.
Кирилл кивнул, но не ушел.
— А Ленка не вернется? — спросил он тихо.
— Не знаю, — честно ответила Ирина. — Ей кажется, что так правильно.
— Глупая она, — буркнул сын. — У нас же хорошо.
Он развернулся и пошел в свою комнату, шаркая тапочками по полу.
Ирина осталась на кухне. Достала телефон, перечитала сообщение Лены. Вспомнила, как дочь хлопнула дверью. Как кричала: «Не лезь в мою жизнь!» А теперь снова просит помощи.
Утром она переведет деньги. И завтра тоже. И через неделю. Потому что не может иначе.
Андрей говорит: «Если будешь потакать, она никогда не повзрослеет». Может, он прав. Но разве мать может не помогать своему ребенку?
Ирина смотрела в темное окно и не знала ответа.
Две недели прошли без просьб о деньгах. Ирина почти поверила, что Лена справляется. Почти начала привыкать к тревоге, которая не отпускала с того дня, как дочь ушла из дома.
А потом, в три часа ночи, пришло сообщение.
«Мам, я заболела. Температура 39. Лекарств нет».
Ирина подскочила на кровати. Сон как рукой сняло. Она тут же набрала номер, но телефон был недоступен. Отправила сообщение: «Я сейчас приеду». Ответа не было.
— Андрей, — она потрясла мужа за плечо. — Просыпайся. У Лены температура.
Он сел на кровати, потирая глаза.
— Который час?
— Три. Она написала, что температура 39, а телефон не отвечает.
— Успокойся, — Андрей положил руку ей на плечо. — Набери еще раз.
Телефон по-прежнему был недоступен.
— Я поеду к ней, — Ирина уже натягивала джинсы. — Разбуди Кирилла, скажи, что я уехала.
— Стой, — Андрей тоже встал. — Я с тобой. Кирилла нельзя оставлять одного. Давай такси вызовем, и поедем вместе.
— А если что серьезное? — в глазах Ирины стоял страх. — Если врача вызывать надо? Если в больницу?
— Разберемся на месте, — он уже одевался. — Будем действовать по ситуации.
Кирилл не хотел просыпаться, капризничал. В итоге, решили не тратить время на уговоры, и поехали все вместе. Такси нашлось быстро, несмотря на ночь.
Лена снимала комнату на окраине, в старом доме без лифта. Пятый этаж, обшарпанные стены подъезда, запах кошек. Ирина бежала по лестнице первая. Сердце колотилось то ли от подъема, то ли от страха.
На звонок никто не ответил. Ирина застучала в дверь кулаком.
— Ленка! Открывай!
Тишина. Потом шаркающие шаги, скрип замка.
На пороге стояла Лена — бледная, с блестящими от жара глазами, в старой футболке и шортах.
— Мама, — прошептала она и покачнулась.
Ирина подхватила дочь, прижала к себе. Кожа горячая, сухая.
— Вы все приехали, — Лена слабо улыбнулась, увидев отца и Кирилла. — Зря… я справилась бы.
— Конечно, — буркнул Андрей, проходя в комнату. — Только телефон отключила.
— Батарея села, — Лена закашлялась. — А зарядка сломалась.
Ирина осмотрелась. Маленькая комната, узкая кровать, стол, шкаф. Повсюду вещи, бумаги. На подоконнике чашки из-под лапши быстрого приготовления. Аптечка? Нет, конечно. Откуда у шестнадцатилетней девочки аптечка.
— У тебя есть градусник? — спросила она, усаживая Лену на кровать.
— Нет, — та покачала головой. — Я по ощущениям.
Кирилл сидел на стуле и испуганно смотрел на сестру. Он привык видеть ее уверенной, громкой. А сейчас она была маленькой и беззащитной.
— Сбегаю в круглосуточную, — Андрей достал кошелек. — Градусник, парацетамол, что еще?
— Что-нибудь от горла, — Ирина положила руку на лоб дочери. — Оно красное. И чай, у нее даже чая нет.
Пока муж ходил в аптеку, Ирина заварила Лене кипяток с лимоном. Благо, электрический чайник у нее был. Дочь сидела, закутавшись в одеяло, и молчала. Только изредка кашляла — сухо, надрывно.
Кирилл устроился рядом с сестрой, сонно привалившись к ее плечу.
— Ты теперь вернешься? — спросил он.
Лена не ответила. Ирина сделала сыну знак: не сейчас.
Вернулся Андрей с пакетом лекарств. Померили температуру — 38,7. Не критично, но высоко. Дали жаропонижающее, напоили чаем.
— Что болит? — спросил Андрей, присев на край кровати.
— Горло, — Лена говорила шепотом. — И все тело. Как будто избили.
— Классическая простуда, — Ирина погладила дочь по спине. — Ты давно заболела?
— Вчера вечером поднялась температура. Думала, пройдет. А ночью стало хуже.
В комнате повисла тишина. На улице начинало светать. Кирилл задремал, прислонившись к стене. Андрей сидел у окна.
— Давайте я останусь с ней, — сказал он внезапно. — А вы с Кириллом поезжайте домой. Я позвоню на работу, скажу, что не приду.
Ирина покачала головой.
— Нет. Я останусь. А ты отвези Кирилла домой, ему в школу. Возьми мои таблетки из аптечки, те, которые от простуды. И еду какую-нибудь.
— Не надо, — подала голос Лена. — Я сама справлюсь.
— Лежи, — отрезала Ирина. — Какое «сама»? Температура под 39, в холодильнике пусто, лекарств нет.
— Я бы купила, — упрямо сказала Лена. — Утром.
— Правда? — Ирина присела рядом. — И на какие деньги?
Лена опустила глаза. Молчала.
— Так и думала, — Ирина вздохнула. — Почему не позвонила сразу, как заболела?
— Не хотела беспокоить.
— Беспокоить? — Ирина почувствовала, как внутри поднимается обида. — Мы твои родители, Лена. Не чужие люди. Я ночами не сплю, думаю, как ты там.
Лена подняла взгляд. В глазах блестели слезы.
— Я хотела доказать, что могу сама, — ее голос дрогнул. — Что я взрослая. А получается… никак.
Ирина обняла дочь, прижала к себе. Худые плечи под футболкой подрагивали.
— Знаешь, — сказала она тихо. — Быть взрослым — это не значит все делать в одиночку. Это значит знать, когда просить о помощи.
Лена молчала, уткнувшись лицом в плечо матери. Потом прошептала:
— Я не справляюсь, мам. Совсем.
— Почему не сказала раньше?
— Стыдно, — она шмыгнула носом. — Я же сама ушла. Сама хотела.
— И теперь думаешь, что мы будем смеяться? Говорить «а мы предупреждали»?
Лена кивнула. Ирина почувствовала, как сердце сжалось от острой жалости.
— Глупая, — она гладила дочь по голове. — Никто не будет злорадствовать. Все совершают ошибки.
— А если я хочу вернуться? — Лена подняла заплаканное лицо. — Хотя бы на время. Пока не встану на ноги.
Ирина посмотрела на мужа. Андрей улыбнулся и кивнул.
— Дом всегда ждет тебя, — сказал он. — Но есть условия.
Лена выпрямилась.
— Какие?
— Продолжаешь учиться, — Андрей загибал пальцы. — Заканчиваешь курсы. Потом либо колледж, либо работа с перспективой. И помогаешь по дому. Мы не гостиница.
Лена серьезно кивнула. Лекарство начало действовать, жар спадал, и к ней возвращались силы.
— Я согласна, — она отерла слезы. — И спасибо, что приехали. Мне было страшно одной.
— Ты никогда не одна, — Ирина прижала дочь к себе. — Даже когда далеко.
Через неделю Лена переехала домой. Кашель еще не прошел, но температуры уже не было. Она вернулась на курсы, договорилась о свободном графике в кофейне.
А еще они с Ириной много говорили. Лена рассказала, что в первый месяц было весело — свобода, никто не указывает. Потом начались бытовые проблемы. Деньги утекали как вода. А просить помощи казалось признанием поражения.
— Я думала, что если вернусь — вы будете презирать меня, — призналась она как-то вечером, когда они сидели вдвоем на кухне. — Типа, вот, сбежала, а теперь приползла.
— Никогда, — Ирина покачала головой. — Мы бы только обрадовались. Но ты не давала нам шанса помочь по-настоящему.
— В смысле?
— Ты просила деньги, но не разрешала быть рядом. Не пускала нас в свою жизнь.
Лена задумалась.
— Знаешь, — сказала она после паузы. — Я все равно хочу жить отдельно. Когда-нибудь. Но теперь понимаю, что к этому надо готовиться.
— Конечно, — улыбнулась Ирина. — Все дети когда-нибудь уходят. Это нормально. Главное — уходить, когда готов, а не просто хлопнув дверью.
Весной, когда Лена закончила курсы, она сделала Ирине маникюр. Профессионально, как настоящий мастер.
— Красиво, — Ирина рассматривала ногти. — Даже не ожидала.
— Во-первых, обидно, — Лена шутливо нахмурилась. — А во-вторых, у меня уже клиенты есть. Пока немного, но будет больше.
— Гордишься собой?
— Да, — она не стала отпираться. — Хоть что-то довела до конца.
Они сидели на балконе, пили чай. Внизу шумел город. Тот самый город, в котором Лена когда-нибудь будет жить самостоятельно. По-настоящему взрослой жизнью. Но не сейчас. Сейчас ей нужна поддержка. И это нормально.
— Мам, — Лена внезапно стала серьезной. — Спасибо, что не оставили меня тогда. Когда я заболела.
— А как ты думала? — Ирина улыбнулась. — Мы твоя семья.
— Иногда нужно уйти, чтобы это понять, — Лена смотрела на городские огни. — Знаешь, я всё ещё хочу своего пути. Но теперь я понимаю кое-что важное.
— Что же?
— Свой путь — это не значит идти одной.
Ирина кивнула. Между ними многое осталось несказанным. Впереди будут новые споры, новые решения. Лена еще не раз попытается жить самостоятельно. И однажды у нее получится.
Но теперь в этой истории не будет хлопнувшей двери. Будет открытое окно, через которое всегда можно вернуться домой.
