Риелтор бесцеремонно шарила по квартире, Мария бессильно наблюдала за ней. Ее квартиру, всю ее жизнь оценивали, как… Как безликий товар какой-то.
— А это пианино вместе с квартирой продается? — спросила Елена Викторовна, у инструмента остановившись.
— Нет, — быстро ответила Мария. — Это не продается.
— Жаль, — покачала головой риелтор. — Антикварное пианино очень бы интерьер украсило. Хотя, конечно, покупатели могут свою мебель поставить захотеть…
— Какую свою мебель? — не поняла Мария.
— Ну, квартира же с мебелью продается или без? — повернулась к Ивану. — Вы не уточнили.
— Без мебели, — ответил Иван. — Мебель заберем.
— Заберем? — Мария посмотрела на него. — Куда заберем? В Тверь? Но там же другой дом будет, другая планировка…
— Машенька, потом разберемся, что брать, а что нет, — Иван взял ее за руку. — Не волнуйся об этом сейчас.
— Хорошо, — кивнула риелтор. — Тогда предварительная стоимость — восемнадцать с половиной миллионов. Можем попробовать за двадцать выставить, но это если покупатели найдутся, которым именно эта квартира очень понравится.
— Восемнадцать с половиной миллионов, — повторила Мария, словно сумму эту осознать пыталась.
— Отличная сумма! — обрадовался Иван. — На эти деньги прекрасный дом купить можно, еще на ремонт и обустройство останется.
— Если продавать решите, договор на оказание риелторских услуг подписать нужно будет, — продолжала Елена Викторовна. — И желательно квартиру от личных вещей освободить, чтобы потенциальные покупатели лучше себя здесь представить могли.
— Освободить от личных вещей? — переспросила Мария.
— Ну да, фотографии убрать, личные предметы, слишком специфические вещи какие-то. Квартира как чистый лист выглядеть должна, на который покупатель свою жизнь спроецировать может.
Мария представила свою квартиру без семейных фотографий, без маминых книг, без всех тех мелочей, которые ее домом делали. Чистый лист. Пустая коробка, которую за восемнадцать с половиной миллионов рублей продать можно.
— А сколько времени обычно продажа занимает? — спросил Иван.
— При такой локации и в таком состоянии месяца два-три максимум. Может, и быстрее, если с покупателем повезет.
— Прекрасно, — потер руки. — Значит, к Новому году все готово может быть.
— К Новому году, — эхом повторила Мария.
После ухода риелтора они вдвоем остались. Иван в приподнятом настроении был, планы строил, сроки рассчитывал. Мария же сидела на диване, на пианино смотрела.
— Знаешь, о чем думаю? — сказал Иван, рядом с ней устраиваясь. — Мы на пороге новой жизни. Совершенно новой! Представь только красоту такую! Свой дом, семья, ребенок… Разве не здорово? Машенька, а что ты такая грустная?
Иван повернул ее лицо к себе.
— Тебя что-то беспокоит?
— Нет, просто… устала, наверное. Много впечатлений за день.
— Конечно, устала, — Иван обнял ее. — Тебе сейчас больше отдыхать нужно. И вообще, думаю, тебе поменьше работать стоит. Зачем лишний стресс?
— Но у меня обязательства перед клиентами есть…
— Машка, ну что за ерунда? — рассмеялся Иван. — Какие обязательства? Ты фрилансер, можешь работать сколько хочешь и с кем хочешь. Просто перестань новые заказы брать, а старые постепенно закончишь.
— Но мне деньги нужны…
— Зачем тебе деньги? — удивился Иван. — Я обеспечить нас обоих могу. А скоро у нас деньги от продажи квартиры будут. Нет, серьезно, брось ты эту работу. Займись собой, своим здоровьем, будущим ребенком.
Мария хотела возразить, сказать, что работа дает не только деньги, но и ощущение независимости, творческую реализацию, связь с внешним миром. Но слова в горле застряли. А может, Иван прав? Может, действительно слишком много о работе думает, вместо того чтобы на семье сосредоточиться?
— Ладно, — сказала она. — Подумаю об этом.
— Вот и умница, — Иван поцеловал ее в лоб. — А теперь давай ужинать. Твою любимую пиццу принес.
За ужином поездку в Тверь обсуждали, планы на выходные, имена для будущего ребенка. Иван весел и внимателен был, забавные истории рассказывал, заботливо следил, чтобы она ела.
Но она словно за всем этим со стороны наблюдала. Вот сидит за столом в своей квартире. Вот пиццу ест и шуткам своего парня улыбается. Вот планирует эту квартиру продать и в Тверь уехать.
Все правильно, все логично, все как у нормальных людей. И в то же время как-то не так…
Ночью, когда Иван уснул, Мария тихо встала, в гостиную прошла. Села за пианино, руки на клавиши положила, но играть не стала, боялась разбудить Ивана.
— Мама, — прошептала она в темноту, — что мне делать? Не понимаю, что со мной происходит. Ведь он хороший, любит меня. И ребенок… Ребенок же счастье, правда? Так почему же мне так плохо?
Никто ей не ответил. Только за окном ночной город шумел, где-то далеко чей-то ребенок плакал, а у Марии по щекам слезы текли, которые она даже сама себе объяснить не могла.
***
Встреча с подругой Светой произошла случайно. Мария вышла из аптеки рядом с домом, где покупала новую партию витаминов, которые настойчиво рекомендовала Валентина Петровна, и столкнулась с подругой у самого входа.
— Маш! — Света обняла ее. — Какая… Какая неожиданность замечательная… А я как раз думала тебе позвонить.
— Привет, — Мария улыбнулась, и улыбка получилась искренней, хотя она давно, кажется, не чувствовала радости. — Как дела?
— Да нормально, работаю много. А у тебя как? — Света внимательно посмотрела на подругу. — Что-то ты бледная какая-то. Все в порядке?
— Все хорошо.
Мария хотела было отделаться общими фразами, но что-то в понимающем взгляде Светы заставило ее продолжить.
— Хотя… знаешь, а давай где-нибудь посидим? Поговорим?
— Конечно! — Света сразу оживилась. — Кофейня через дорогу подойдет?
Они устроились за столиком у окна. Света заказала капучино, Мария — травяной чай
— Ну, рассказывай, — велела Света. — Что у тебя происходит? И, кстати, почему не кофе? Ты же кофеманка.
— Я… — Мария замялась. — Света, я же говорила тебе, что беременна.
— Да, конечно, — Света поставила чашку на блюдце. — Поздравляю, конечно. Это планировалось?
— В каком смысле?
— Ну, вы хотели ребенка? Обсуждали это?
Мария задумалась. Обсуждали ли они? Вроде бы да… Или это Иван обсуждал, а она слушала?
— Иван хотел, — сказала она. — Говорил, что пора создавать семью.
— Понятно, — Света помолчала. — А ты хотела?
— Что за вопрос? — Мария почувствовала необходимость защищаться. — Конечно, хотела. Все женщины хотят детей.
— Маш, — голос Светы стал мягким, — это не ответ на мой вопрос. Я спросила не про всех женщин, а про тебя.
— Я… — Мария уставилась в свою чашку. — Я не знаю. То есть, конечно, хочу. Просто… все как-то быстро получилось.
— Как быстро?
— Ну, он предложил перестать предохраняться, сказал, что если получится, значит, судьба. И вот… получилось.
— И что теперь? Свадьба?
— Да, наверное, — Мария пожала плечами. — И переезд в Тверь, к его маме. Иван говорит, что там для ребенка лучше, экология, свежий воздух. И мне помощь будет.
Света долго молчала, медленно размешивая кофе.
— Маш, — наконец сказала она, — а можно тебе задать один вопрос? Только честно ответь, ладно? Ты счастлива?
Простой вопрос, обычный, но Мария не смогла сразу ответить.
— Что значит счастлива? — переспросила она.
— Ну, просыпаешься утром и радуешься новому дню? Думаешь о будущем и улыбаешься? Представляешь себя с ребенком, с мужем в новом доме и чувствуешь тепло внутри?
— Я… Не знаю даже, как… Как сказать-то… — Мария замялась. — Света, а должна ли я чувствовать именно это? Может, счастье бывает разным? Может, оно не всегда такое… яркое?
— Маш, — Света наклонилась через стол и взяла подругу за руку, — расскажи мне, что происходит. Честно. Без всяких «должна» и «не должна».
И Мария рассказала, медленно, с паузами. Рассказала про планы Ивана, про визит его матери, про риелтора и оценку квартиры. Про то, как все вокруг говорят, что ей повезло, что у нее такой заботливый мужчина, такие правильные планы. И про то, что она сама чувствует не радость, а страх.
— А ты понимаешь, чего именно боишься? — спросила Света, когда Мария закончила.
— Не понимаю, — призналась Мария. — Вроде все правильно. Все логично. Все как у нормальных людей
— Маш, а можно я тебе кое-что расскажу? — Света откинулась на спинку стула. — Про себя. Про свой брак.
— Какой брак? — удивилась Мария. — Ты же не была замужем.
— Была. Пять лет назад. Полтора года прожили вместе, — Света горько усмехнулась. — Ты тогда как раз институт оканчивала, мы редко виделись. Я не очень рассказывала.
— Света, я не знала, — Мария почувствовала укол вины. — Почему ты молчала?
— Потому что… Потому что стыдно было признаться, что я сама себя в ловушку загнала, — Света повертела в руках ложечку. — Его звали Андрей. Красивый, успешный, старше меня на восемь лет. У него была четкая жизненная программа: карьера, семья, дети, дача, собака. Все по пунктам, все правильно.
— И что не так? — тихо спросила Мария.
— А то, что в этой программе для меня места не было, — Света подняла глаза. — То есть место было, но роль определенная. Жена. Мать. Хранительница очага. А я… Я-то думала, что буду еще и просто женщиной. Со своими интересами, работой, мнением.
— И как это… Как ты поняла?
— Постепенно. Сначала он сказал, что моя работа в рекламе не очень серьезная, что пора думать о более стабильной сфере. Потом предложил переехать в его квартиру, моя была маленькая, а у него просторная. Логично же? Потом стал интересоваться, зачем мне встречаться с подругами, которые его не понимают и плохо на меня влияют. Тоже вроде логично, семья должна быть приоритетом.
Мария слушала, и внутри все холодело.
— А потом он сказал, что пора заводить детей. И что после рождения ребенка я, конечно, в декрет уйду. Надолго. Потому что ребенку нужна мать, а не няня. И опять же, все правильно, все разумно.
— И ты согласилась?
— Я… пыталась жить по его правилам, что ли… Примириться как бы, — Света качнула головой. — Очень пыталась, потому что любила его. И потому что он действительно был хорошим человеком. Заботливым, надежным. Просто… Просто он любил не меня, а свою идею обо мне. Идею правильной жены.
— А как ты поняла, что это не то?
— Когда проснулась однажды утром и не узнала себя в зеркале, — голос Светы стал тихим. — Смотрю и вижу чужого человека, который живет в чужой квартире, носит одежду, которую одобряет муж, встречается только с теми людьми, которых он считает подходящими. И думает только о том, как быть хорошей женой.
— И что ты сделала?
— Собрала вещи и ушла. Он долго не мог понять, в чем дело. Говорил, что я неблагодарная, что он мне только добра желал, что все женщины мечтают о такой заботе.
Мария молчала, переваривая услышанное. История Светы была слишком близка ее собственной.
— Маш, я не говорю, что твой Иван такой же, — тихо продолжила Света. — Я его почти не знаю. Но то, что ты рассказываешь… это очень похоже. Эта логика «я знаю, что для тебя лучше». Эта забота, которая постепенно становится контролем.
— Но Иван действительно заботится, — слабо возразила Мария. — Он хочет мне добра.
— Маш, а ты помнишь, какой ты была до него? — Света наклонилась вперед. — Помнишь, как ты загоралась новыми проектами? Как радовалась, когда клиенты хвалили твою работу? Как могла часами рассказывать о какой-нибудь дизайнерской находке?
Мария помнила. И вдруг поняла, что давно не чувствовала восторга, который доставляла ей работа.
— Когда ты в последний раз делала то, что хотелось? — продолжала Света. — Не по указке Ивана или его мамы, а сама по себе?
— Я… не помню.
— А когда в последний раз принимала решение сама? Без оглядки на то, что скажет Иван, что подумает его мама?
— Света, ты меня пугаешь, — прошептала Мария.
— Маш, а можно еще один вопрос? — голос Светы стал очень серьезным. — Когда Иван говорит, что вы продадите твою квартиру, ты говоришь «мы продадим». А квартира-то твоя, правда? На тебя оформлена?
— Конечно, моя. Наследство же.
— Тогда почему не «я продам», а «мы продадим»?
Мария открыла было рот, чтобы ответить, но слова не нашлись.
Действительно, почему? Слова подруги натолкнули на новую мысль, не использует ли ее Иван как способ разбогатеть, а ребенка как… Как инструмент, чтобы привязать ее к себе.
