— Лидочка, миленькая, ну помоги же! — голос Виктора дрожал от слабости и, как всегда, от фальшивой жалости. — Я же умираю тут!
Лидия Сергеевна стояла в дверях реанимации, сжимая в руках пакет с передачей. Пять лет назад она поклялась себе больше никогда не видеть этого человека. А теперь вот — стоит как дура с бульоном и чистым бельём.
— Врачи говорят, операция дорогая, — продолжал хрипеть Виктор, не поднимая глаз. — Триста тысяч нужно. Сердце, понимаешь… Клапан менять надо.
— А где твоя Светочка? — Лидия поставила пакет на тумбочку рядом с кроватью, стараясь не смотреть на жёлтое, осунувшиеся лицо бывшего мужа. — Та самая, ради которой ты из дома ушёл?
Виктор замолчал, отвернувшись к стене. В палате пахло хлоркой и чем-то кислым, больничным. За окном моросил октябрьский дождь, и капли стекали по стеклу, как слёзы.
— Она… — Виктор кашлянул, — она сказала, что у неё денег нет. Вообще. И потом… ну, мы расстались.
— Ага, — Лидия присела на край стула, — понятно. Когда ты здоровый был и зарплату получал, тогда она с тобой жила. А как болеть стал — сразу нашлись дела поважнее.
— Лида, ну не злись ты так… Я же понимаю, что виноват перед тобой. Но сейчас речь о жизни идёт!
Лидия смотрела на него и чувствовала, как внутри что-то противно ёкает. Тот же голос, те же жалобные интонации. Только раньше он так же просил прощения за пьянки, за потерянную работу, за измены. А она прощала, надеясь, что вот теперь-то он точно изменится.
— Сколько говоришь нужно? — спросила она тихо.
— Триста… Триста тысяч рублей, — Виктор оживился, повернувшись к ней. — Лидочка, я знаю, у тебя есть эти деньги. Ты же квартиру продала после развода, сама говорила.
Да, деньги у неё были. Последние сбережения от продажи той самой квартиры, где они прожили двадцать лет. Деньги, которые она копила на старость, на случай болезни, на чёрный день. Её подушка безопасности.
— А если я откажу? — спросила Лидия, глядя в потолок.
— Лида… — Виктор схватил её руку. — Ну как ты можешь? Мы же столько лет вместе прожили! У нас дети общие! Ты же не дашь мне умереть?
Вот оно. Опять эти слова про детей, про прошлое, про то, что когда-то между ними что-то было. Манипуляция чистой воды. И ведь работает — Лидия чувствовала, как внутри всё сжимается от жалости и злости одновременно.
В коридоре прошла медсестра — молоденькая, симпатичная блондинка в белом халате. Виктор проводил её взглядом, и Лидия поймала этот взгляд. Даже тут, в реанимации, на смертном одре, он не мог не заглядываться на женщин.
— Хорошо, — сказала она, поднимаясь со стула. — Я подумаю.
— Лидочка! — Виктор попытался приподняться. — Только быстрее, пожалуйста! Операцию через три дня назначили!
Лидия шла по больничному коридору и чувствовала, как ноги становятся ватными. Триста тысяч рублей. Почти все её сбережения. Но если она не поможет, Виктор умрёт. А если поможет… что будет потом?
Около выхода её догнала та самая молоденькая медсестра.
— Простите, — девушка смущённо улыбнулась, — вы жена Виктора Михайловича?
— Бывшая жена, — поправила Лидия.
— А, понятно… — медсестра замялась. — Просто он всё время про вас рассказывает. Говорит, какая вы добрая, что обязательно поможете… А ещё говорит, что как только выздоровеет, вы снова вместе будете.
Лидия остановилась как вкопанная.
— Что он говорит?
— Ну, что вы его простили и ждёте дома. Что свадьбу заново сыграете… — девушка покраснела. — Извините, я не хотела лезть не в своё дело.
Мир вокруг Лидии закачался. Значит, он уже всё решил за неё. Уже рассказывает медсёстрам, что она его простила. Что они будут вместе. Даже не спросив у неё!
— Спасибо, что сказали, — прошептала Лидия и вышла на улицу.
Дождь усилился, но она не замечала, как промокает. В голове крутилась одна мысль: «Неужели я настолько дура, что снова поверю?»
Дома Лидия долго сидела на кухне, уставившись на справку о состоянии банковского счёта. Триста двадцать восемь тысяч рублей. Её последняя защита от старости и болезней.
Она вспоминала, как пять лет назад собирала вещи, когда Виктор объявил, что уходит к Светлане. Тогда он говорил совсем другие слова:
— Понимаешь, Лида, я больше не могу так жить. Мне нужны новые ощущения, молодость рядом. А с тобой я чувствую себя стариком.
Как же больно было слышать про «молодость рядом»! Светлане тогда было тридцать два года, ей — пятьдесят. Виктор ушёл, забрав половину денег с общего счёта, и растворился в новой жизни.
А она? Она продала их общую квартиру, купила маленькую однушку на окраине и устроилась работать в частную клинику медрегистратором. Зарплата небольшая, но хватало на жизнь. И копила по копеечке эти триста тысяч — на всякий случай.
Телефон зазвонил. Виктор.
— Лида, ну как? Решила?
— Слушай, а что Светлана сказала, когда узнала, что ты болен? — спросила Лидия вместо ответа.
Пауза.
— При чём тут Светка?
— А при том, что ты с ней четыре года прожил. Неужели она даже не предложила помочь?
— Лида, не о том сейчас речь… — в голосе Виктора появились привычные нотки раздражения. — Мне операция нужна, а не разбор полётов!
— Ответь просто: что она сказала?
Виктор тяжело вздохнул:
— Сказала, что не собирается тратить деньги на больного старика. Что у неё своя жизнь. Довольна?
Лидия почувствовала горькое удовлетворение. Значит, когда деньги кончились и здоровье подвело, «молодость рядом» быстро испарилась.
— А почему ты решил, что я соглашусь? — спросила она. — После всего, что между нами было?
— Потому что ты добрая. Ты всегда была добрая, — голос Виктора стал мягче. — И потому что ты меня любила по-настоящему, не как она.
«Вот и началось», — подумала Лидия. Сейчас он будет давить на жалость, рассказывать, какая она хорошая, а какая плохая Светлана. Старый приём.
— Витя, а медсестра мне сегодня интересную вещь рассказала…
— Какую медсестра? — голос стал настороженным.
— Та, что молоденькая, блондинка. Говорит, ты ей рассказываешь, что мы помиримся после твоего выздоровления. Что свадьбу заново сыграем.
Молчание.
— Витя, ты там?
— Лида, я просто… это так, для поднятия духа. Понимаешь, когда болеешь, хочется во что-то хорошее верить…
— Ага, — протянула Лидия. — Для поднятия духа. А заодно и медсестричку впечатлить, да?
— Да при чём тут медсестра?!
— А при том, что пока одна женщина деньги последние отдаёт, другая уже на примете стоит. Я правильно понимаю?
— Лида, ты с ума сошла! Я же болею!
Лидия положила трубку. Руки дрожали от злости и обиды. Неужели он настолько её за дуру держит?
На следующий день Лидия пришла в больницу раньше обычного. Хотела всё обдумать спокойно, принять окончательное решение. Но у палаты Виктора её ждал сюрприз.
Та самая молоденькая медсестра — Ксения, как прочитала Лидия на бейджике — кормила Виктора с ложечки манной кашей. И улыбалась при этом так мило, будто он не больной мужик под шестьдесят, а принц на белом коне.
— Витенька, открывайте ротик, — воркovala Ксения. — Надо сил набираться перед операцией.
— Вы такая заботливая, Ксюша, — отвечал Виктор тем самым голосом, которым когда-то говорил с Лидией. — А то жена-то… бывшая жена, в смысле… она, конечно, добрая, но холодная стала. Не понимает мужчину.
Лидия стояла в дверях и слушала. Холодная, значит. Не понимает мужчину. А Ксюшенька — та понимает.
— Ой, а вот и ваша жена пришла! — воскликнула Ксения, заметив Лидию.
— Бывшая жена, — поправила Лидия, входя в палату. — Здравствуй, Витя. Как дела?
— Да вот, плохо мне, Лидочка, — Виктор принял страдальческий вид. — Ночь не спал, сердце колотится. Думал о тебе, о нас…
— Ага, вижу, как думал, — Лидия кивнула на Ксению, которая убирала поднос. — Ксения, а можно вас на пару слов?
Девушка смутилась, но вышла в коридор.
— Скажите честно, — тихо спросила Лидия, — он вам нравится?
Ксения покраснела:
— Ну… он такой интересный мужчина. Много рассказывает про жизнь, про работу… И так жалко его! Один совсем, никто не навещает, кроме вас.
— А он говорил, почему мы развелись?
— Говорил… что вы его разлюбили. Что стали равнодушная, холодная. А он такой любящий, внимательный…
Лидия усмехнулась. Любящий и внимательный. Интересно, рассказал ли он Ксении про пьянки, про то, как бил посуду в приступах ярости? Про Светлану и других женщин?
— Ксения, сколько вам лет?
— Двадцать четыре.
— У вас есть деньги?
— Ну… зарплата небольшая, но есть.
— Тогда совет: держите их при себе. И вообще держитесь от него подальше.
— Но почему? — удивилась девушка. — Он же такой несчастный!
— Потому что через месяц после операции он попросит у вас денег в долг. Потом ещё. А потом скажет, что вы ему надоели, и уйдёт к следующей.
Ксения обиженно надула губы:
— Вы просто ревнуете! Виктор Михайлович предупреждал, что вы будете настраивать против него людей!
— Предупреждал? — Лидия покачала головой. — Ну конечно. А ещё он говорил, что я холодная и не понимаю мужчин?
— Говорил, — призналась Ксения.
— Тогда объясните мне, пожалуйста, что значит «понимать мужчину»? Отдавать ему последние деньги? Закрывать глаза на измены? Терпеть хамство и пьянки?
— Но ведь он же болеет! Ему нужна поддержка!
— Знаете, Ксюш, мне тоже когда-то было двадцать четыре. И я тоже думала, что смогу изменить плохого мужчину любовью и заботой. Потратила на это двадцать лет жизни.
Лидия развернулась и пошла обратно в палату. Виктор лежал с закрытыми глазами, но она видела — он не спит, прислушивается.
— Витя, открывай глаза. Поговорим.
— Что ты ей наговорила? — не открывая глаз, спросил он.
— Правду. А ты ей про меня что рассказывал?
— Да ничего особенного…
— Что я холодная? Что не понимаю мужчин? Что разлюбила тебя?
Виктор открыл глаза:
— Ну а что, неправда? Ты же сама ушла!
— Витя, ты меня из дома выгнал! Сказал, что мне пятьдесят лет, что я старая и неинтересная! Что тебе нужна молодая жена!
— Лида, я был не в себе тогда… Мужской кризис среднего возраста…
— А сейчас что? Кризис пенсионного возраста?
Виктор попытался взять её за руку, но Лидия отдёрнула:
— Лидочка, ну зачем ты злишься? Я же понял свою ошибку! Светка — это было безумие. А ты — моя настоящая семья.
— Настоящая семья, — повторила Лидия. — А почему тогда ты Ксении рассказываешь, что я тебя разлюбила?
— Это… это так, для разговора. Мне же скучно лежать!
— Для разговора. Понятно.
Через два дня Лидия снова пришла в больницу. На этот раз она несла не передачу, а конверт с деньгами. Всю ночь она мучилась, взвешивала все «за» и «против». И всё-таки решила: как ни крути, а жизнь человеческая дороже.
Но у палаты её ждало зрелище, от которого кровь застыла в жилах.
Виктор сидел на кровати, обнимая Ксению за талию. Девушка сидела прямо на его кровати, и они о чём-то шептались, смеясь.
— Ксюшенька, — говорил Виктор, поглаживая её руку, — а ты знаешь, что у меня после операции будет новая жизнь? Я всё по-другому устрою. Найду нормальную работу, сниму квартиру…
— А как же ваша бывшая жена? — спросила Ксения. — Вы же говорили, что помиритесь…
— Лида? — Виктор махнул рукой. — Да она своё дело сделает — деньги даст, а дальше… Зачем мне старая, когда есть такая красавица молодая?
— Витенька, не говорите так! — засмеялась Ксения. — А вдруг она услышит?
— Да пусть слышит! — Виктор притянул девушку ближе. — Она мне должна после всех лет, что я с ней промучился. Должна и деньги дать, и вину искупить.
— Какую вину?
— Да за то, что не смогла меня удержать! Любила бы по-настоящему — не дала бы уйти к другой!
Лидия стояла за дверью и слушала. Каждое слово било как ножом. Промучился с ней. Она должна. Не смогла удержать.
— А знаешь, Ксюш, — продолжал Виктор, — как только деньги получу и операцию сделаю, мы с тобой славно заживём. Я тебе такую жизнь устрою! И на курорт съездим, и машину купим…
— На её деньги? — тихо спросила Ксения.
— А на чьи ещё? Она всё равно одна, детей у нас нет, наследникам тратить. Пусть хоть так пользу принесёт.
— Но это же нечестно…
— Ксюш, милая! — Виктор рассмеялся. — В жизни надо быть умнее. Она дура — её проблемы. Захотела играть в благородство — пусть играет. А мы с тобой умные, мы не будем дураками.
Лидия бесшумно отступила от двери. Руки тряслись так, что конверт с деньгами чуть не упал. Триста тысяч рублей. Её последние сбережения. А он уже планирует, как их потратит с молоденькой дурочкой.
«Она дура — её проблемы.» Эти слова звучали в голове как набат.
Лидия развернулась и пошла к лифту. Но на полпути остановилась. Нет, надо закончить этот спектакль по всем правилам.
Она вернулась к палате и громко постучала в дверь:
— Витя, можно?
Внутри зашуршало — видимо, Ксения вскочила с кровати. Через несколько секунд дверь открылась. Виктор лежал, изображая слабость, Ксения стояла у окна с невинным видом.
— Лидочка! — обрадовался Виктор. — Ну как, решила?
— Решила, — Лидия вошла и закрыла дверь. — Витя, а ты помнишь, что говорил пять лет назад, когда уходил?
— Лида, зачем ворошить прошлое…
— Ты сказал, что я старая, неинтересная, что с молодой женщиной ты почувствуешь себя снова живым.
— Ну… может, и говорил что-то такое. Я же объяснил — кризис был.
— А сейчас что? Снова кризис?
— О чём ты?
Лидия достала телефон и нажала на запись. Из динамика зазвучал голос Виктора: «Зачем мне старая, когда есть такая красавица молодая… Она мне должна… Промучился с ней… Она дура — её проблемы…»
Ксения побледнела. Виктор открыл рот, но не издал ни звука.
— Витенька, — тихо сказала Лидия, — а ведь ты прав. Я действительно дура. Дура, что поверила тебе во второй раз. Дура, что пришла сюда с деньгами.
Она достала конверт и помахала им перед носом Виктора:
— Триста тысяч, как ты и просил. Мои последние сбережения. Знаешь, на что я их копила? На старость. На случай, если сама заболею. На похороны, в конце концов.
— Лида, я могу объяснить…
— Не надо ничего объяснять. Ты всё уже объяснил. — Лидия повернулась к Ксении: — А вам, девочка, совет: он уже планирует, как потратит эти деньги вместе с вами. На курорты и машины. Правда, он забыл уточнить, что потратив мои деньги, он точно так же потратит и ваши.
— Лидия Сергеевна, я не знала… — пробормотала Ксения.
— Теперь знаете. — Лидия спрятала конверт обратно в сумку. — А тебе, Витя, желаю поправиться. Своими силами. Может, тогда поймёшь цену деньгам и людям.
— Лида, постой! — Виктор попытался встать. — Ну не можешь же ты! Я же умру без операции!
— Знаешь что, — Лидия остановилась у двери, — пять лет назад, когда ты уходил, я тоже думала, что умру. От боли, от унижения, от одиночества. Но выжила. Научилась жить одна, работать, копить деньги. Научилась быть счастливой без тебя.
— Но это же другое дело!
— Ничем не отличается. Ты тогда выбрал Светлану, потому что она была молодая и красивая. Теперь выбираешь Ксению по той же причине. А я выбираю себя. Своё спокойствие, свою безопасность, своё будущее.
— Лида, ну нельзя же так! Мы столько лет вместе прожили!
— Прожили. И что? Эти годы не сделали тебя добрее или честнее. Ты как был эгоистом, так им и остался.
Лидия открыла дверь, но ещё раз обернулась:
— И знаешь что, Витя? В следующий раз, когда будешь кого-то обманывать, не включай громкую связь на телефоне. А то услышать можно всякое.
Лидия шла по больничному коридору, и ноги словно сами несли её к выходу. В груди бушевал ураган — злость, облегчение, боль и какая-то странная радость одновременно.
У лифта её догнала Ксения. Девушка плакала.
— Лидия Сергеевна, подождите! — всхлипывала она. — Я правда не знала… Он мне совсем другое рассказывал!
— Знаю, — устало сказала Лидия. — Мне он тоже двадцать лет рассказывал другое.
— А что теперь будет? Он ведь правда может умереть без операции…
Лидия остановилась и посмотрела на заплаканное лицо девушки. Двадцать четыре года. Такой же возраст был у Светланы, когда та увела Виктора.
— Ксюш, а у вас родители есть?
— Есть… в Воронеже живут.
— Тогда езжайте к ним. Отпуск возьмите, голову проветрите. А Виктор… он выкрутится. Таких не убивают.
— Но как же я могу его бросить в такой момент?
— А как он мог меня бросить пять лет назад? Я тогда тоже умирала — от боли и унижения. Только больница у меня была другая — пустая квартира и бессонные ночи.
Лифт пришёл. Лидия зашла, но дверь не закрылась — Ксения держала её рукой.
— Лидия Сергеевна, а если он не найдёт денег? Если действительно умрёт?
— Тогда умрёт, — жёстко сказала Лидия. — Знаете, что мне врач говорил, когда я после развода в депрессию упала? «Каждый выбирает, жить ему или умирать.» Виктор выбирал всю жизнь — выбирал молодых женщин, выбирал лёгкие деньги, выбирал ложь. Пусть теперь выбирает, как спасаться.
Ксения отпустила дверь. Лифт поехал вниз.
На улице Лидия достала телефон и набрала номер частной клиники, где работала.
— Алло, Марина Петровна? Это Лидия Сергеевна. Слушайте, а те курсы повышения квалификации в Сочи, что вы предлагали… Они ещё актуальны?
— Актуальны, конечно! — обрадовалась заведующая. — А что, надумали?
— Надумала. Когда можно поехать?
— Да хоть завтра! Курсы на месяц, проживание включено. И море рядом!
— Отлично. Оформляйте документы.
Лидия сунула телефон в сумку и пошла в сторону остановки. Триста тысяч рублей лежали в сумке нетронутыми. Хватит и на курсы, и на отпуск, и ещё останется.
Автобус подошёл быстро. Садясь, Лидия увидела в окне отражение больницы. Где-то там, в палате, Виктор объясняет Ксении, что всё не так, что его не поняли, что он любит только её. Те же слова, те же интонации. Заезженная пластинка.
А через месяц-другой он найдёт новую дуру с деньгами. И будет рассказывать ей, какая плохая была Ксения. И какая холодная — Лидия.
Автобус тронулся. Лидия открыла сумочку и посмотрела на конверт с деньгами. Её деньги. Её спокойная старость. Её право сказать «нет».
За окном проплывали серые дома, промозглый октябрьский день, но в душе у неё вдруг стало тепло. Впервые за пять лет она не чувствовала себя виноватой. Не перед Виктором, не перед собой.
Дома Лидия заварила чай, достала из шкафа старый альбом с фотографиями и тихонько посмеялась, глядя на снимки двадцатилетней давности. Какой же наивной дурочкой она была! Верила каждому слову, прощала каждую подлость, надеялась на чудесные перемены.
А теперь? Теперь она знала себе цену. И эта цена не триста тысяч рублей. Гораздо больше.
Телефон зазвонил. Виктор.
Лидия посмотрела на экран, улыбнулась и нажала «отклонить».
Пусть звонит Ксюше. Или Светлане. Или кому-нибудь ещё.
А она поедет в Сочи. Море, солнце, новые знания. Новая жизнь, которую никто не сможет у неё отнять.
