— Наверное, — Ирина помолчала. — Знаешь, а ведь квартиранты заметили изменения. Вера Николаевна сегодня сказала, что впервые за два года спокойно попила чай на кухне, не боясь осуждающих взглядов.
Сергей усмехнулся: — А Петровы даже начали здороваться. Представляешь?
В доме действительно стало спокойнее. Никто не проверял чистоту подоконников, не устраивал разборок из-за не вымытой вовремя чашки, не отчитывал жильцов за поздние возвращения. Дом словно выдохнул, как человек, скинувший тяжелую ношу.
— Я тут подумала… — Ирина замялась. — Может, возьмем ещё одних квартирантов? В мамину комнату? Она ведь все равно пустует.
— Думаешь? — Сергей нахмурился. — А вдруг мама захочет вернуться?
— Сереж, — мягко сказала Ирина, — ты же видел её сегодня. По-моему, она прекрасно устроилась. Там у неё новая жизнь, новые знакомые… Она наконец-то занимается тем, что ей действительно нравится, а не пытается контролировать нас.
Он задумчиво покивал: — Наверное, ты права. Знаешь, я ведь до сих пор чувствую вину. Всё-таки мать…
— Это нормально, — Ирина положила руку ему на плечо. — Ты хороший сын. Просто иногда любить — значит отпустить.
Год спустя
Летним вечером во дворе дома собрались все жильцы. Петровы притащили мангал, Вера Николаевна напекла своих фирменных пирожков, новые квартиранты — молодая семья с пятилетней дочкой — организовали музыку. Получился неожиданно уютный праздник.
— Помнишь, как раньше боялись в общий двор выйти? — шепнула Ирине Вера Николаевна. — Всё думали: а вдруг опять скандал…
Ирина кивнула. Это время казалось уже далеким, словно страшный сон, который наконец-то закончился.
Лидия Павловна звонила раз в месяц, в основном чтобы рассказать о своих успехах. Она организовала в пансионате что-то вроде клуба по интересам, устраивала творческие вечера, даже влюбилась в одного вдовца-профессора. Жизнь наконец-то вошла в нормальное русло.
— О чем задумалась? — Сергей присел рядом с женой.
— Да вот, смотрю на всех и думаю: какие же мы молодцы, что решились тогда на перемены. Помнишь, как страшно было?
— Помню, — он взял её за руку. — Спасибо, что не побоялась сказать правду. Если бы не ты…
Где-то в глубине двора засмеялись дети, из колонок лилась негромкая музыка, пахло шашлыками и цветущей липой. Обычный летний вечер. Обычный дом. Обычная жизнь.
Только теперь, — подумала Ирина, — это действительно наш дом. И наша жизнь.
Она посмотрела на небо, где загоралась первая звезда. Говорят, в такие моменты нужно загадывать желание. Но Ирина не стала этого делать. Все, что она хотела, у неё уже было: спокойный дом, любящий муж, хорошие соседи. И главное — свобода быть собой, без оглядки на чужое мнение и чужие правила.
А Лидия Павловна… что ж, она тоже нашла свое место. Иногда нужно отпустить человека, чтобы он смог стать счастливым. Даже если этот человек — твоя собственная мать. Нет, вы только посмотрите на это безобразие! — Лидия Павловна демонстративно провела пальцем по подоконнику в общем коридоре. — Вера Николаевна, голубушка, мы же договаривались о порядке в местах общего пользования.
Вера Николаевна, пожилая квартирантка с первого этажа, виновато опустила глаза: — Простите, Лидия Павловна, я вчера прихворнула…
— У всех свои проблемы! — отрезала бывшая директриса. — Но порядок должен быть порядок. Я буду вынуждена сообщить об этом Ирине Сергеевне.
Господи, опять начинается, — подумала Ирина Сергеевна, прислушиваясь к знакомым интонациям свекрови из своей комнаты. Она специально не выходила, когда слышала эти разборки. Все равно без толку — свекровь считала своим долгом «навести порядок» в доме, который формально принадлежал сыну и невестке.
Ирина устало посмотрела на часы — половина девятого утра. Через час начнется её смена в салоне красоты, где она работала администратором. Хотелось бы спокойно позавтракать и собраться на работу, но теперь придется разбираться с очередным конфликтом.
Выйдя на кухню, она столкнулась со свекровью, которая победоносно восседала за столом с чашкой чая.
— А, Ирочка! Хорошо, что ты здесь. Надо серьезно поговорить о наших квартирантах.
— Что на этот раз, Лидия Павловна? — Ирина постаралась, чтобы голос звучал ровно.
— Как что? Безобразие творится! Вера Николаевна совсем обленилась, в коридоре пыль. А Петровы с третьего этажа опять поздно вернулись, гремели на весь дом. У меня давление подскочило!
И так каждое утро, — подумала Ирина. С тех пор как три года назад они с мужем решили сдавать комнаты в их большом доме, свекровь превратила жизнь всех жильцов в сущий ад. А началось всё гораздо раньше…
Десять лет назад они с Сергеем поженились. Тогда Лидия Павловна, недавно вышедшая на пенсию с должности директора школы, еще жила в своей квартире. Но два года назад, продав её якобы «ради помощи сыну», она переехала к ним. С тех пор их жизнь превратилась в бесконечную битву за территорию.
— Мама, мы уже обсуждали это, — Сергей появился на кухне, как всегда, в самый напряженный момент. — Квартиранты — наш единственный стабильный доход. Не нужно их постоянно терроризировать.
— Ах вот как! — вскинулась Лидия Павловна. — Значит, я уже и слова сказать не могу? А то, что они не уважают порядок, это нормально?
Ирина молча готовила завтрак, краем уха слушая привычную перепалку. Она давно поняла: спорить со свекровью бесполезно. Та все равно будет стоять на своем, а потом изведет придирками. Проще промолчать.
Но сегодня что-то изменилось. Может, накопилась усталость, а может, просто пришло время.
— Лидия Павловна, — Ирина повернулась к свекрови. — Давайте начистоту. Вы продали свою квартиру, якобы чтобы помочь нам. Но где эти деньги? Мы с Сергеем по-прежнему выплачиваем кредит за ремонт. Квартирантов я нашла сама, и их оплата — единственное, что помогает нам сводить концы с концами.
В кухне повисла тишина. Сергей замер с чашкой в руке, явно не ожидая такого поворота.
— Что ты сказала? — голос Лидии Павловны стал угрожающе тихим. — Ты смеешь попрекать меня? Меня, которая всю жизнь…
— Да, смею! — Ирина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Потому что я устала от вашего вечного недовольства, от того, как вы изводите наших квартирантов, от ваших манипуляций Сергеем!
— Сережа! — Лидия Павловна картинно схватилась за сердце. — Ты слышишь, как она разговаривает с твоей матерью?
Сергей переводил растерянный взгляд с матери на жену. Он никогда не умел противостоять материнскому напору, и сейчас явно не знал, на чью сторону встать.
— Девочки, давайте не будем… — начал он примирительно.
— Нет уж, давайте будем! — Ирина почувствовала, что её несет, но остановиться уже не могла. — Знаете, Лидия Павловна, я долго терпела. Ради Сергея, ради мира в семье. Но больше не могу. Либо вы прекращаете третировать наших жильцов, либо…
— Что либо? — свекровь выпрямилась во весь рост. — Что ты можешь мне сделать? Это дом моего сына!
— Технически — наш общий, — тихо заметил Сергей, но его никто не услышал.
— Либо нам придется серьезно подумать о вашем переезде, — закончила Ирина.
На этот раз тишина была оглушительной. Лидия Павловна побледнела, потом покраснела, открыла рот для ответа… и вдруг осела на стул, хватаясь за сердце по-настоящему.
— Мама! — Сергей бросился к ней. — Ира, таблетки! В её сумочке!
Следующий час прошел в суете: вызов скорой, измерение давления, уговоры госпитализироваться, которые Лидия Павловна отвергла с негодованием. Когда врачи уехали, прописав постельный режим и успокоительные, Ирина поняла, что на работу она безнадежно опаздывает.
— Я позвоню, предупрежу, — устало сказала она мужу. — Посиди с мамой, ей нужен покой.
И мне тоже, — подумала она, набирая номер салона.
День прошел как в тумане. Ирина механически выполняла свои обязанности, улыбалась клиентам, записывала на процедуры. А в голове крутились варианты решения ситуации, один безумнее другого.
Вечером, вернувшись домой, она застала непривычную тишину. Сергей встретил её в коридоре: — Поговорить надо.
Они устроились на кухне. Сергей долго крутил в руках чашку, потом решительно поднял глаза: — Я сегодня кое-что нашел. Когда искал мамины таблетки… В её сумке лежали документы.
Он помолчал.
— Помнишь дом в деревне? Тот, что достался ей от бабушки?
Ирина кивнула. Деревенский дом был предметом особой гордости свекрови. Она постоянно говорила о том, как «приведет его в порядок» и будет жить там летом.
— Она его продала. Три месяца назад.
— Что?!
— Да. И знаешь, за сколько? — Сергей назвал сумму, от которой у Ирины перехватило дыхание. — А еще я нашел чеки. Из магазинов, из салонов красоты, из ресторанов… Она просто прожигает деньги, Ир. Все эти её «помощь сыну», «забота о семье» — враньё.
Ирина смотрела на мужа и видела, как меняется выражение его лица. Растерянность сменялась осознанием, потом — гневом.
— Я всю жизнь… — он сглотнул. — Всю жизнь старался быть хорошим сыном. Терпел её контроль, её вмешательство. Думал, она правда хочет как лучше. А она…
Он не договорил, но Ирина поняла. Предательство самого близкого человека — страшная вещь. Особенно когда предает мать.
— Что будем делать? — тихо спросила она.
Сергей помолчал, потом решительно встал: — Пойдем, поговорим с ней. Прямо сейчас.
Лидия Павловна полулежала в кресле, с видом страдалицы держа у виска компресс. При их появлении она слабо простонала: — Сереженька, принеси мне воды…
— Не надо, мама, — голос Сергея был непривычно твердым. — Поговорим.
Он положил перед ней документы о продаже дома и чеки. Лидия Павловна изменилась в лице.
— Это… это возмутительно! Ты копался в моей сумке?
— Да, мама. Копался. И знаешь, что я думаю? Тебе действительно нужно переехать.
— Что?! — она попыталась подняться, но сын удержал её за плечи.
— Сядь и выслушай. Ты продала квартиру, якобы чтобы помочь нам. Потом продала дом — и спустила все деньги на себя. Это твое право. Но изводить наших квартирантов, портить жизнь Ирине, манипулировать мной — это уже слишком.
— Ты выгоняешь родную мать? — в голосе Лидии Павловны зазвучали истерические нотки.
— Нет. Я предлагаю тебе переехать в пансионат для пожилых людей. Тот, новый, в центре города. Я узнавал — там отличные условия, круглосуточный уход, свой врач. И полная свобода действий.
— Пансионат? Дом престарелых?! Да как ты смеешь…
— Смею, мама. Потому что я устал. Мы все устали. И я больше не позволю тебе разрушать нашу семью.
Лидия Павловна обвела их ненавидящим взглядом: — Это всё ты! — ткнула она пальцем в Ирину. — Ты настроила сына против матери!
— Нет, мама, — Сергей покачал головой. — Это ты сама. Своим враньем, своими манипуляциями. Решай: либо пансионат, либо снимай квартиру на те деньги, что у тебя остались. Но здесь ты больше не останешься.
…Через неделю Лидия Павловна переехала в пансионат. Она не разговаривала с ними до самого последнего момента, демонстративно вздыхала и вытирала слезы. Но когда стало ясно, что сын не изменит решения, смирилась.
А ещё через месяц Ирина случайно встретила её в городе. Лидия Павловна, нарядная и оживленная, выходила из салона красоты с какой-то незнакомой дамой.
— …и представляете, дорогая, такое прекрасное место! — долетел до Ирины её голос. — Массаж, процедуры, своя библиотека… А какое общество! Вы обязательно должны навестить меня…
Ирина усмехнулась и пошла дальше. Вечером она рассказала об этой встрече мужу.
— Знаешь, — задумчиво сказал Сергей, — я, кажется, только сейчас понял. Она ведь всегда была такой — привыкла командовать, быть в центре внимания. Просто раньше у неё была школа, ученики, коллектив. А на пенсии осталась только семья… Вот и старалась компенсировать.
Ирина молчала, глядя на мужа. Впервые за долгое время она видела его таким умиротворенным.
— Может, оно и к лучшему, — продолжил он. — Там она хотя бы при деле. А здесь… Знаешь, я ведь замечал, как она страдает от невостребованности. Тридцать лет руководить школой, а потом вдруг оказаться не у дел — это тяжело.
— Понимаю, — кивнула Ирина. — Но почему нельзя было просто поговорить? Объяснить, что тебе сложно? Зачем весь этот театр с обмороками, манипуляции, ложь про деньги?
— Гордость, наверное, — Сергей пожал плечами. — Она же всегда была сильной, независимой. А тут пришлось бы признать свою слабость, растерянность… Проще делать вид, что всё контролируешь.
В тот вечер они долго сидели на кухне, вспоминая прошлое, пытаясь понять, в какой момент всё пошло не так. Вспомнили, как Лидия Павловна помогала с ремонтом на первых порах, как возилась с цветами во дворе, как пекла пироги по выходным… Всё это было, просто потом куда-то исчезло, погребённое под слоем взаимных обид и претензий.
Прошло три месяца. Жизнь в доме постепенно налаживалась. Квартиранты перестали вздрагивать от каждого шороха, Ирина наконец-то могла спокойно заниматься домашними делами, не боясь осуждающих взглядов и колких замечаний.
В один из выходных позвонила Лидия Павловна.
— Сереженька, — голос её звучал непривычно мягко. — Тут у нас в пансионате концерт к Новому году готовят. Может… придёте с Ирой?
Сергей растерянно посмотрел на жену. Ирина кивнула.
— Конечно, мам. Придём обязательно.
Концерт оказался неожиданно хорошим. Лидия Павловна блистала в роли конферансье — похоже, организаторские способности нашли новое применение. После выступления она познакомила их со своими новыми друзьями, с гордостью представляя: «Это мой сын с невесткой!»
— А знаете, — сказала она, когда они прощались, — я ведь сначала думала, что вы меня предали, бросили. А теперь понимаю — вы меня спасли. От одиночества, от пустоты… Здесь я снова живу, а не существую.
Она помолчала, теребя кружевной платочек: — Ира, прости меня, если сможешь. Я была неправа.
Ирина почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она молча обняла свекровь, и та прижалась к ней, как маленькая девочка.
Домой они возвращались в молчании. Каждый думал о своём, но на душе у обоих было легко и спокойно.
Время шло. Лидия Павловна стала частым гостем в их доме — теперь уже желанным. Она больше не пыталась командовать, не лезла с советами, просто приходила, привозила угощение, рассказывала новости из пансионата. А недавно призналась, что у неё появился ухажёр — интеллигентный вдовец, бывший профессор университета.
— Надо же, — улыбнулся Сергей, провожая мать до такси, — кто бы мог подумать, что всё так обернётся.
— Действительно, — Ирина взяла его под руку. — Знаешь, я тут подумала… может, возьмём ещё одних квартирантов? В мамину комнату? Она ведь пустует.
Сергей задумчиво посмотрел на окна второго этажа: — А ты права. Хватит жить прошлым. Пора двигаться дальше.
Они стояли у калитки, глядя, как в сумерках растворяются огни уезжающего такси. Где-то вдалеке залаяла собака, в соседнем дворе смеялись дети. Обычный вечер, обычная жизнь.
Только теперь эта жизнь наконец-то стала такой, какой должна была быть всегда — спокойной, честной, наполненной простыми радостями и взаимным уважением. Без манипуляций, без игр в «кто главный», без попыток переделать друг друга.
