Вот как можно годами говорить одно, а потом в один момент всё перечеркнуть? Галина возмущённо стукнула чашкой о блюдце.
Алёна слабо улыбнулась, глядя на подругу. Шум кафе обволакивал их разговор, создавая странное ощущение интимности посреди людного места. Сквозь большое окно пробивался тусклый свет осеннего дня, подчёркивая бледность её лица.
– Так вы действительно разводитесь? – недоверчиво переспросила Галина, подавшись вперёд. – Как так? У вас же был идеальный брак, вы оба всем были довольны!
– Видимо, только я была довольна, – Алёна сделала глоток остывшего чая. – Стас нашёл причину для недовольства. Точнее, ему помогли её найти.
– Не понимаю… Вы же с ним всё обсудили ещё до свадьбы. Он же знал, что…
– Что я не смогу подарить ему детей? – резко закончила Алёна. – Да, знал. И говорил, что это не проблема. – Она горько усмехнулась. – Оказывается, все эти годы я была для него неполноценной женщиной. Просто он не говорил мне об этом в лицо.
Галина ошеломлённо покачала головой:
– Не верю! Стас не мог так сказать!
Алёна отвернулась к окну.
– Шесть лет назад всё было по-другому…
Они познакомились на корпоративном тренинге, когда обоим было около тридцати. Станислав – высокий, с пронзительным взглядом синих глаз и неожиданно мягкой улыбкой. Алёна сразу заметила его среди других участников – он выделялся не только внешностью, но и спокойной уверенностью.
Их отношения развивались размеренно, без спешки. С самого начала они много говорили – о работе, о книгах, о путешествиях. И о будущем. Алёна тогда только вернулась после долгого лечения, которое, увы, не принесло результатов. Врачи были деликатны, но однозначны: она никогда не сможет стать матерью.
– Стас, я должна тебе сказать кое-что важное, – произнесла она однажды вечером, когда они сидели на балконе её квартиры. – Я не смогу иметь детей. Никогда. Это… такая особенность. Если для тебя это проблема…
Станислав накрыл её руку своей:
– Алён, мне дети не нужны. Правда. Я о них никогда особо и не думал. Мне интереснее путешествовать, развиваться, строить карьеру. К тому же, – он улыбнулся, – я слишком эгоистичен, чтобы делить тебя с кем-то ещё.
Эти слова сняли огромный груз с её души. Всё стало просто. Они были вместе не потому, что «так надо», не для продолжения рода, а потому, что нашли друг в друге родственную душу.
Первая встреча с его родителями прошла сдержанно. Богдан Иннокентьевич, отставной военный со строгим взглядом, оценивающе рассматривал будущую невестку. Надежда Захаровна была приветлива, но с холодком. Когда за чаем разговор зашёл о планах на семейную жизнь, и Станислав спокойно сказал: «Детей мы не планируем», – Алёна заметила, как на мгновение окаменело лицо его матери.
– Ну, это вы сейчас так говорите, – натянуто улыбнулась Надежда Захаровна. – Перебесится молодость, и захочется настоящей семьи.
– Мама, у нас уже есть настоящая семья, – возразил тогда Станислав. – Полноценная и счастливая.
Свадьба была скромной, но счастливой. Они вместе обустраивали своё гнёздышко – небольшую квартиру, которую купили в ипотеку, а потом, благодаря двум хорошим зарплатам и отсутствию лишних трат, погасили досрочно. «Мы отличная команда», – часто повторял Станислав, и это было правдой.
Давление нарастало постепенно. Сначала это были осторожные намёки от Надежды Захаровны: «У Людочки Краснопольской уже второй малыш родился. Такие чудесные фотографии присылает…» Или: «Инесса звонила, говорит, что Светлана ждёт третьего. Вот повезло Галкиным с невесткой!»
На семейных ужинах, которые устраивались раз в месяц, эти комментарии становились всё прямее.
– Ну что, когда же вы порадуете нас внуками? – спрашивала Надежда Захаровна, разливая чай. – Уже шестой год вместе, а всё никак.
– Мама, мы же говорили, – начинал Станислав, но его перебивал отец.
– Сын, пойми, продолжение рода – это не просто прихоть. Это наша фамилия, наша история. Мы не вечны, хочется увидеть, как растёт новое поколение.
Алёна обычно молчала, сжимая под столом руку мужа. А что она могла сказать? Правду все знали. И каждый раз она уходила из дома свёкров с ощущением собственной неполноценности.
Их круг общения тоже менялся. Один за другим друзья обзаводились семьями, и встречи с ними превращались в демонстрацию родительского счастья. Виктор, школьный друг Станислава, теперь только и делал, что показывал фотографии своих близнецов. Павел, коллега по работе, недавно ставший отцом, восторженно описывал каждый новый звук, который издавал его сын.
– А вы-то когда? – спрашивали они, и Алёна видела, как Станислав натянуто улыбается, отделываясь шутками.
Однажды после корпоратива, где все коллеги наперебой рассказывали о своих детях, Станислав вернулся домой мрачнее тучи.
– Что-то случилось? – спросила Алёна.
– Всё нормально, – отмахнулся он, но его взгляд говорил об обратном.
Инесса, сестра Станислава, часто рассказывала, как мать постоянно давит на брата:
– Она ему чуть ли не каждый день звонит. Всё переживает о вашей «неполноценной семье». Прости, Алён, я просто передаю её слова.
А потом Алёна случайно увидела сообщение от свекрови на телефоне мужа: «Подумай о своем будущем, сынок. Время идет. Ты заслуживаешь полную семью, как у всех нормальных людей».
Тем вечером она пыталась поговорить со Станиславом, но он только раздражённо буркнул: «Всё в порядке, Алён. Просто устал».
Муж стал задерживаться на работе, всё чаще проводить время с друзьями. Между ними выросла невидимая стена. И однажды, вернувшись с очередной деловой встречи, Станислав сказал: «Нам нужно серьёзно поговорить. Сегодня вечером».
– Мне пора думать о будущем, – начал Станислав, когда они сели на кухне после ужина. – Мне почти сорок, скоро будет поздно.
Сердце Алёны пропустило удар. Она знала, к чему он клонит, но всё равно спросила:
– Поздно для чего?
– Для семьи, Алён. Для настоящей семьи.
В комнате повисла тяжёлая тишина.
– Но у нас есть семья, – её голос дрогнул. – Разве мы – не семья?
Станислав отвёл взгляд:
– Понимаешь, я думал, что мне будет достаточно только тебя. Но время идёт, и я начинаю задумываться о наследии, о продолжении… – он запнулся. – О детях, Алён. Мне нужны дети.
– Ты же сам не хотел детей! Что теперь изменилось? – Алёна не узнала свой голос – он звучал слишком высоко, почти срываясь на крик.
Станислав вскочил с места, лицо его исказилось:
– Всё изменилось! Ты видишь, как на меня смотрят друзья? Как будто я неполноценный! Родители каждый раз спрашивают о внуках, коллеги только и говорят о своих детях! Я устал чувствовать себя каким-то… недоделанным!
– Стас, – Алёна старалась говорить спокойно, – мы можем решить эту проблему. Есть же усыновление или… суррогатное материнство. Много вариантов.
Он издал короткий смешок:
– Усыновление? Чтобы растить чужого ребенка с непонятной наследственностью? – Он покачал головой. – А суррогатное материнство – это же дорого. Зачем платить сумасшедшие деньги, если можно найти нормальную женщину?
Алёна физически ощутила, как эти слова ударили её в грудь. Воздух словно выкачали из лёгких.
– Нормальную? – переспросила она шёпотом.
Станислав осознал, что сказал, и попытался смягчить удар:
– Алён, я не то хотел… Я имел в виду…
Но было поздно. Весь их брак, все клятвы и обещания разбились об эту фразу.
– Я хочу развода, – внезапно произнёс он. – Прости, но я принял решение.
Тишина. Только тиканье часов и гудение холодильника.
– Я не буду умолять тебя остаться, – наконец сказала Алёна. Её голос звучал удивительно твёрдо.
– Нам надо будет решить вопрос с квартирой, – деловым тоном произнёс Станислав, словно они обсуждали покупку новой мебели.
– Юридические вопросы мы решим потом, – холодно ответила она.
Он кивнул, ушёл в спальню и начал собирать вещи. Через полчаса Станислав стоял у двери с чемоданом:
– Я вернусь за остальным позже.
Дверь закрылась, и Алёна осталась одна в квартире, которую они создавали вместе. Каждый уголок хранил их общие воспоминания, мечты и планы. Всё это теперь превратилось в осколки.
Телефонный звонок вырвал её из оцепенения. На экране высветилось имя Инессы.
– Алён, ты как? – голос сестры Станислава звучал обеспокоенно. – Стас уже позвонил родителям, рассказал о вашем разговоре.
– Я… не знаю, – честно ответила Алёна.
– Послушай, – Инесса говорила быстро, словно боялась, что их прервут, – я хочу, чтобы ты знала: это бред. Ему не нужен ребёнок. Ему нужно, чтобы все отстали. Мама годами капала ему на мозги, называла ваш брак «неполноценным», говорила, что ты… ну, не такая, как надо. Богдан Иннокентьевич тоже постоянно давил на тему продолжения рода. В общем, ты знаешь, и этот идиот решил, что проще развестись с тобой и жениться на ком угодно, лишь бы был наследник, и тогда от него все отстанут. Я бы ещё поняла, если бы он реально передумал, правда хотел детей, это можно было бы хоть как-то понять… Но это… Алён, он идиот, а ты держись, может, без козла этого даже лучше будет.
– Спасибо, Инесса, – тихо сказала Алёна. – Спасибо, что рассказала. И за поддержку.
Спустя несколько дней Алёна вернулась домой и застала там Станислава, собирающего оставшиеся вещи. Он уже снял квартиру недалеко от работы.
Они стояли в прихожей, избегая смотреть друг на друга.
– Я поговорил с юристом насчёт квартиры… – начал Станислав.
– Не сейчас, – перебила его Алёна. – Сначала нам нужно прояснить другое.
Она удивилась собственному спокойствию. Внутри всё горело от боли, но голос не дрожал.
– Стас, я приняла твоё решение о разводе. Но я хочу знать правду: ты действительно хочешь детей или просто испугался осуждения?
Она не ожидала такой реакции. Его лицо исказилось, глаза наполнились слезами.
– Я не знаю, – прошептал он. – Честно, Алён, не знаю. Сначала я просто отбивался от маминых намёков. Потом от прямых вопросов друзей. Потом от своих мыслей… – Он провёл рукой по лицу. – Я уже не могу отличить свои настоящие желания от навязанных.
Алёна смотрела на мужчину, которого любила шесть лет, и чувствовала не злость, а сострадание.
– Понимаешь, – сказала она тихо, – любящий человек не делает выбор между женой и гипотетическими детьми с другой женщиной. Это не любовь, Стас.
– Но что мне делать? – беспомощно спросил он.
– Я не знаю. Это твой выбор. Но я не буду бороться за наш брак, если ты уже всё решил.
Он помолчал, а потом вдруг произнёс с внезапной злостью:
– Это ведь не я виноват, что ты не можешь…
– Я перед тобой ни в чём не виновата, – твёрдо прервала его Алёна. – А вот ты… Нет, если ты правда хочешь детей, то, наверное, так действительно лучше. Но если ты просто идёшь на поводу к матери, то ты предаёшь себя, и в этом виноват только ты.
Шесть месяцев спустя Алёна сидела в том же кафе, где когда-то рассказывала Галине о своём разводе. Перед ней лежали документы: бракоразводный процесс был завершён, квартиру они поделили поровну, но Алёна выкупила долю Станислава, взяв кредит.
В кафе вошла Инесса, помахала ей рукой и направилась к столику.
– Привет! Выглядишь отлично, – сказала она, присаживаясь напротив. – Прямо светишься.
Алёна улыбнулась:
– Спасибо. Как дела у Стаса?
– Если честно, не очень, – Инесса поморщилась. – Он с девушкой познакомился, Василисой зовут… Ей двадцать семь, как раз удобный возраст для планирования детей, – она закатила глаза. – Родители теперь давят на скорейшую свадьбу и детей. А они друг друга, считай, и не знают. Кольцо он купил, но счастливым не выглядит.
– Жаль, – искренне сказала Алёна.
– А у тебя что нового? – спросила Инесса, меняя тему.
Алёна помедлила, а потом достала из сумки папку и протянула её Инессе:
– Вот, смотри.
Инесса открыла папку и удивлённо подняла брови:
– Документы на усыновление? Ты серьёзно?
– Абсолютно, – кивнула Алёна. – Я начала процесс. Это долгий путь, но я решилась.
– Вот это поворот! – Инесса покачала головой. – А как же решение не иметь детей?
Алёна улыбнулась:
– Ну я-то этого не решала, так природа распорядилась. Пока я была замужем, я старалась не думать о том, как можно было бы решить эту проблему иначе, Стас ведь не хотел детей. Мне казалось, если я заикнусь об усыновлении, он решит, что я недовольна нашей жизнью. – Она пожала плечами. – А теперь… Теперь я понимаю, что всё же хочу стать матерью. И усыновление – это вполне доступный мне выход.
– Иногда потеря оборачивается обретением себя настоящей, – задумчиво произнесла Инесса.
– Точно.
– Слушай, – вдруг оживилась Инесса, – я могу помочь с обустройством детской комнаты в твоей квартире. У меня полно идей!
Алёна рассмеялась:
– Я буду очень рада твоей помощи.
