Точно как во сне… Мужчина в черном пальто стоял у входа в метро «Сокольники», руке его краснела кроваво-алая роза.
— Красное и черное… как на похоронах, — воткнулась откуда-то мысль.
И Алиса Волкова будто споткнулась об него, остановилась посреди тротуара, а толпа утренних пассажиров потекла вокруг нее, как вода вокруг камня. Кто-то недовольно пробурчал про «столбы посреди дороги», но она не обратила внимания.
В ее сне все было точно так же! Высокий мужчина, отсутствующий взгляд завис в толпе, алый бутон горит пятном на черном потертом драпе.
На табло у входа на станцию часы показывали семь ноль четыре. Семь утра… Через час начинается семинар по мифологии, а она стоит у метро и пялится на незнакомца, который почему-то снился ей этой ночью.
Мужчина с розой вдруг уставился на нее:
— Вы… — и шагнул навстречу.
Алиса инстинктивно дернулась назад. Он растерялся и замер, каким-то дрожащим голосом спросил:
— Вы не видели здесь девушку? Блондинку в красном плаще?
Алиса замотала головой и кинулась к эскалатору. Сердце трепыхалось где-то у горла. Она вцепилась в ручку сумочки, словно это могло унять волнение. Который это раз? Двенадцатый? Пятнадцатый?! Они снятся ей уже два месяца! Сны, которые сбываются! Каждая деталь…
Первый раз был пожар в соседнем доме… Утром ее встретил на улице едкий дым из окна соседней пятиэтажки. Тогда она отмахнулась — совпадение.
Потом приснилась старушка. Она с серым лицом лежала на тротуаре, и ее лицо желтело пятнами от мигающей вывески «Кофейня на Тверской». Ее любимой, куда Алиса заходит по утрам за стаканчиком латте.
В тот день его она так не выпила — ко входу в кофейню было не пробраться через толпу зевак. Да и она забыла о кофе…
Тело погрузили на носилки, и скорая с воем понеслась через поток машин. А Алиса весь день то и дело трясла головой, это не сон сейчас? Реальность? А потом в ужасе сжималась — нет, не хочу видеть вещие сны! Это страшно!
Сегодня этот тип. С розой… Сколько их было уже?!
В вагоне метро девушка открыла заметки в телефоне и быстро набрала:
«7.02 — мужчина, серое пальто, роза, Сокольники — СБЫЛОСЬ».
Пролистала назад, за два месяца набралось с полтора десятка таких записей.
— Либо у меня развивается дар предвидения, либо я схожу с ума, — подумала Алиса. — И мне не нравится ни один из этих вариантов! Хочу свою обычную жизнь!
Поезд уже тащил воздух из тоннеля, когда у девушки зазвонил телефон. На экране высветился неизвестный номер.
— Алисочка? Это Прасковья Семеновна, соседка твоей бабушки. Послушай, Варваре Петровне плохо. Очень плохо…
Сердце пропустило удар — любимая бабуля!
— Что случилось? — губы вдруг онемели, слова давались с трудом.
— Не знаю, милая, — соседка на том конце запричитала. — Вчера она была как всегда, бодрячком, даже дрова колола. Утром я стукнулась в калитку, а она, сердешная, во дворе лежит. Бледная, едва дышит. Скорая увезла ее в районную больницу, сказали, удар. Ты, Алисочка, приезжай скорее. Беду я чую.
— Я сейчас! Я приеду! Что-нибудь придумаю! — выкрикнула Алиса и торопливо шагнула в раскрытые двери вагона.
***
На кафедре Алиса застала только Максима Воронова — нового преподавателя истории, который уже месяц пытался с ней познакомиться поближе. Симпатичный парень, умный, приличный, но у нее правило — на работе никаких романов.
Сейчас, правда, было не до принципов.
— Макс, у тебя машина есть? — выпалила девушка с порога.
— Есть, — у него округлились глаза от такого напора. — А что?
— Мне срочно нужно в область съездить. Бабушка в больницу попала, а ближайшая электричка через три часа. Подвезешь?
Максим лишних вопросов задавать не стал. Через пятнадцать минут его потрепанная «Лада» уже несла Алису по Ярославскому шоссе.
— Серьезное что-то? — он прервал неловкое молчание.
Она дернулась от холода, который пошел по затылку.
— Почему была? Вот я накаркаю…
— Это странно. Что тогда случилось?
— Не знаю, — Алиса отвернулась к окну.
Она оборвала разговор, хотя… на самом деле знала. Точнее, чувствовала. Что-то было не так уже несколько недель.
Бабушка звонила чаще обычного, задавала странные вопросы, нет ли у Алисы необычных снов, не видит ли она что-то такое, чего другие не замечают. Будто через сотни километров чуяла происходящее с Алисой неведомое и странное. Когда внучка отшучивалась, пожилая женщина не могла скрыть облегчения.
— Ну и хорошо, внученька, пронесло.
Похоже, не пронесло…
В холле больницы навстречу семенила Прасковья Семеновна, маленькая, сухонькая, с серыми глубокими глазками.
— Алисочка! Приехала! А это кто? — она с любопытством рассматривала парня.
— Коллега. Подвез, — коротко объяснила Алиса и почувствовал, как вспыхнули румянцем щеки. — Как бабуля? В какой палате?
— Плохо, милая. Совсем плохо. Врачи ничего не понимают. Все показатели у нее в норме. А самочувствие ухудшается с каждым часом, — Прасковья Семеновна развела руками, и уголки ее губ опустились.
***
Бабушка лежала в палате одна, подключенная к аппаратам, бледная, глаза закрыты. В какой момент Алисе даже показалось, что морщины у нее застыли и превратили любимое лицо в жуткую маску.
Но стоило дотронуться до сухой руки, как Варвара Петровна открыла глаза. Алиса с облегчением выдохнула, увидев совершенно ясный взгляд. У больных людей такого взгляда не бывает…
— Лиса, — едва слышно бабуля назвал ее милым семейным прозвищем. — Знала, что приедешь.
— Конечно, бабуль, я приехала, как только узнала. Как ты себя чувствуешь?
— Как человек, которому пора, —бабуля повернула голову в сторону Максима, который маячил за приоткрытыми дверями. — Хороший мальчик. Глаза добрые глаза. Только… не для нашей семьи, внучка.
— Бабуль, что за ерунда? — снова смутилась Алиса. — Он просто подвез…
Варвара Петровна сжала руку Алисы с силой, откуда только взялась…
— Лиса, слушай внимательно. Это не ерунда. Долго объяснять, у меня времени не осталось, за мной уже идут. Дома в спальне в шкафу за зимними вещами стоит красная коробка. Возьми ее…
Варвара Петровна неожиданно начала немного задыхаться.
— Мой дневник, в нем… все написано. Я хотела унести с собой, но… не получится, —голос ее было едва слышно. — Прости меня, родная. Думала, уберегу тебя, нормально жить будешь. Как все. Но не смогла… Дар сам выбирает, кому служить.
— Какой дар? О чем ты говоришь? — Алису вдруг накрыло жуткой тревогой, в груди разлилась ужасная тоска.
Бабуля ей не ответила. Она смотрела куда-то за плечо внучки, и глаза ее внезапно расширились.
— Уже пришли, — дыхание ее стало частым. — Быстро же… Лиса, помни, дар — это не проклятие. Это ответственность. И от нее…
Аппараты вдруг тревожно запищали, и через несколько секунд в палате суетились врачи и медсестры.
Алиса замерла, не в силах выпустить бабушкину руку. Та дрогнула и застыла. Тепло жизни стремительно начало невидимым облачком таять в пальцах девушки. Кто-то оттолкнул ее, чьи-то руки бережно увели Алису в коридор.
Она будто из сна вынырнула, повернула голову — Максим. Он зачастил в попытке ее приободрить:
— Послушай, не переживай так. Ей обязательно помогут. Может, кофе? Давай схожу за ним, в холле есть автомат.
— Не хочу я никакого кофе, — отрезала девушка. — Я хочу понять, что сейчас происходит.
— В каком смысле? Что делают врачи?
Алиса посмотрела на него — серьезное лицо, умные глаза за очками, никакой показной жалости или фальшивых утешений. Обычный человек, который оказался рядом в трудную минуту. От его нормальности стало вдвойне страшнее, как ему объяснить странные предчувствия и ощущения?
— Не знаю в каком, — призналась девушка, на лбу у нее пролегла складка. — Не знаю, как тебе объяснить.
Она и сама не понимала, зачем рассказывает ему все, что бродит внутри, тревожит ее.
— Последнее время у меня… странности какие-то. Сны снятся, а потом сбываются. Сегодня утром приснился мужчина с розой у метро и… Он там действительно был. Точно такой же, как во сне.
— Может, случайность? Не выспалась, вот и… показалось.
— Это происходит все чаще, уже больше десяти раз мне снились вещие сны.
Алиса закусила губу, ей было и стыдно, что она выглядит в его глазах какой-то истеричкой, и обидно, что он не понимает, как это тяжело.
Неожиданно Максим поддержал ее.
— Знаешь, у меня дед рассказывал… В их семье женщины иногда видели то, что другим не дано. Называл это «даром». Говорил, передается по наследству.
— Ты ему веришь?
Парень неопределенно пожал плечами.
— Дед много во что верил. Но был далеко не дурак. Так что…
Договаривать не стал. Потому что и ему непонятно, как это связать… Предания какие-то, семейные сказки и современная жизнь. И Лиса, самая обычная девушка. Красивая, конечно, с характером, но ничего странного или пугающего в ней нет.
Через час из палаты вышел врач. Бледное лицо, поникший — все в нем будто кричало о плохой новости. Он начал осторожно:
— Вы внучка?
Алиса кивнула. У нее земля ушла из-под ног, она устояла только благодаря крепкому плечу Максима. Врач сказал то, о чем она уже догадалась:
— Соболезную. Спасти вашу бабушку не удалось. Констатировали смерть полчаса назад.
Плакать не хотелось — только внутри все похолодело.
— Могу я ее увидеть?
— Конечно.
Алиса уже входила в палату, там было тихо. Персонал ушел, приборы отключили. Бабушка лежала с закрытыми глазами, лицо ее стало спокойным. Алиса села рядом, взяла за руку. Холодная… ушла жизнь.
— Прости, бабуль, — прошептала она. — Не знаю, что ты имела в виду, но я постараюсь разобраться.
И в этот момент она почувствовала что-то странное! Будто в воздухе что-то дрогнуло, сдвинулось. Холодок пробежал по спине, девушка резко обернулась.
Краем зрения уловила какую-то тень в углу. Повернулась — никого нет. Она обняла бабулю, поцеловала в щеку и пошла к выходу. А по спине текла ледяная струйка, ощущение чужого присутствия в палате.
Максиму она говорить не стала. Он шел чуть впереди, словно прокладывал ей дорогу, а она — на полшага позади.
По дороге девушка трижды ловила краем глаза странные движения — тени, которые мерцали в пустых коридорах. А потом вдруг растворялись, как тает туман под солнцем, стоило ей повернуться к очередному углу.
Когда они сели в машину, она увидела в зеркале заднего вида то, что заставило ее сердце екнуть. На крыше больницы сидел огромный черный ворон. И смотрел прямо на нее. Осмысленно, долго…
Она сжалась на пассажирском сиденье.
— Максим, — сказала она. — Поедем к бабушке домой. Надо разобраться с вещами и… еще найти одну важную коробку.
— Уверена? Может, в гостинице тебе будете легче?
Алиса покачала головой — нет, сейчас. Надо разобраться с этим немедленно. А как еще остановить эту волну странностей, зловещую и неотвратимую? Никем не видимая, она поднимается все выше, чтобы захлестнуть ее с головой.
