— Маш, а когда Олька-то в последний раз звонила? — Лида Петровна прислонилась к косяку двери, держа в руках пакет с булочками.
— Да вот, думаю… — Мария замялась, считая дни в уме. — Месяц, наверное, прошёл.
— Месяц?! — подруга округлила глаза. — А дарственную когда оформляли?
— Полтора месяца назад, — тихо ответила Мария, отворачиваясь к окну.
— Ну, дела… — Лида покачала головой и прошла на кухню. — А я-то думала, небось каждый день благодарит.
Мария поставила чайник и достала две чашки. Руки слегка дрожали — не от возраста, а от той тревоги, которая грызла её уже несколько недель.
— Лид, а может, она просто занята? Работа, семья… — голос звучал неуверенно.
— Занята? — Лида фыркнула. — Когда квартиру получала, время было. Помню, как радовалась: «Мам, ты меня спасла! Теперь можем ипотеку закрыть!» А как документы в руки получила — сразу занятой стала.
Мария молчала, наливая кипяток. Воспоминания о том дне всплывали болезненно ярко. Ольга тогда даже плакала от счастья, обнимала, говорила, что теперь у детей будет своя квартира, что не придётся всю жизнь банку платить.
— Может, позвонить ей? — предложила Лида.
— Звонила вчера. Не берёт. Думаю, может, телефон сломался…
— Маша, ну хватит себя обманывать! — Лида стукнула чашкой по блюдцу. — Сломался телефон… А в соцсетях небось каждый день что-то выкладывает?
Мария вздрогнула. Она не умела пользоваться интернетом, но Лида частенько показывала ей фотографии со страницы Ольги.
— Лид, а ты не могла бы посмотреть… там, в её… как это называется…
— В Одноклассниках? Могу. — Лида достала телефон. — Только ты готова правду услышать?
Пальцы старушки заскользили по экрану. Мария замерла, сжав руки.
— Так… вчера выкладывала фотку с дачи. Позавчера — с внуками в кафе. А, вот ещё — неделю назад писала: «Наконец-то можем вздохнуть спокойно! Ипотека закрыта, дети счастливы!»
— И всё? — прошептала Мария.
— Всё. Ни слова о тебе, Маш. Будто ты вообще не существуешь.
Мария опустилась на стул. Чашка в её руках показалась тяжёлой как гиря.
— Знаешь, что обиднее всего? — сказала она тихо. — Я ведь думала, что помогаю. Хотела, чтобы им легче жилось. А получается…
— Получается, что ты дура наивная, — резко бросила Лида. — Прости за прямоту, но сколько раз я тебе говорила: не торопись с документами! Сначала пусть покажут, что ценят тебя, а не твою недвижимость.
— Но она же дочь моя!
— Дочь… — Лида горько усмехнулась. — А помнишь, что она говорила, когда ты в больнице лежала? «Мам, ну зачем нам вызов скорой? Сама дойдёшь». И это было до оформления дарственной.
Мария закрыла глаза. Она помнила тот день. Сердце схватило так, что дышать было больно, а Ольга по телефону раздражённо бурчала что-то про дела.
— Может, просто подождать? — спросила она слабо.
— Ждать? — Лида встала. — Маш, да сколько можно себя обманывать! Она получила квартиру и исчезла. Думаешь, случайность?
В коридоре зазвонил телефон. Мария вскочила так быстро, что чуть не опрокинула стул.
— Оля! — крикнула она в трубку.
— Мам, это я, — прозвучал знакомый голос.
— Доченька! Я так волновалась! Почему не звонишь?
— Да некогда было. Слушай, там в шкафу у тебя документы мои остались. Я завтра заеду, заберу.
— Конечно, конечно! А может, останешься на ужин? Я пирожков напеку…
— Нет, мам, я тороплюсь. Только за документами. До свидания.
Гудки в трубке прозвучали как приговор. Мария медленно повесила трубку и вернулась на кухню.
— Ну что? — спросила Лида.
— Завтра приедет. За документами.
— И всё?
— И всё.
Лида покачала головой и обняла подругу за плечи.
— Маш, а ты хоть сама понимаешь, во что влипла?
— А помнишь, как всё начиналось? — Лида устроилась поудобнее на стуле. — Ты мне тогда звонила, вся в слезах рассказывала про их кредит.
Мария кивнула. Тот разговор с Ольгой врезался в память навсегда.
— «Мам, мы пропали, — говорила дочь. — Банк процент поднял, платежи не тянем. Если не найдём денег, квартиру отберут. Дети на улице окажутся».
— И ты, как дура, сразу предложила свою квартиру переписать, — вздохнула Лида.
— Ну а что мне оставалось делать? Внуки же… — Мария смахнула слезу. — Я думала, поможем закрыть кредит, а сама здесь останусь жить. Ольга обещала, что ничего не изменится.
— Обещала… — скептически протянула Лида. — А когда к нотариусу ехали, она как себя вела?
Мария нахмурилась, вспоминая. Тогда ей показалось странным, но она не придала значения.
— Торопилась очень. Всё время говорила: «Мам, быстрее, а то документы просрочатся». А в конторе… — голос дрогнул. — В конторе даже спасибо толком не сказала. Только: «Ну наконец-то! Теперь можно жить спокойно».
— Спокойно… — Лида покачала головой. — А тебя в тот момент что-то не насторожило?
— Было дело. — Мария опустила глаза. — Когда бумаги подписывали, нотариус спросил: «Вы уверены в своём решении? Понимаете, что отказываетесь от права собственности?» А Ольга быстро так ответила: «Конечно, уверена! Это же мама, она всё понимает».
— За тебя ответила? — удивилась Лида.
— Да. А потом, когда вышли, я ей говорю: «Олечка, может, всё-таки оставим документы так, что квартира общая?» А она: «Мам, ну что ты! Зачем усложнять? Это же всё равно семья».
Лида фыркнула:
— Семья! А семья где сейчас?
— Знаешь, что хуже всего? — Мария посмотрела в окно. — На следующий день после оформления она приехала с какими-то людьми. Квартиру показывала, комнаты обмеряла. Говорит: «Мам, это оценщики, для банка нужно». А я потом у соседки спросила — та говорит, похоже на риелторов.
— Так она продавать собирается? — ахнула Лида.
— Не знаю. Боюсь спросить. — Мария сжала руки. — А если да? Что тогда со мной будет?
Лида взяла подругу за руку:
— Маш, а ты вообще где-то это дело юридически оформляла? Право пожизненного проживания, например?
— Какое ещё право? Ольга сказала, что не нужно ничего лишнего. «Мам, мы же не чужие люди!» — так и говорила.
— Ох, Машенька… — Лида только головой покачала. — Значит, если захочет — может выставить тебя в любой момент.
— Не может быть! — вскрикнула Мария. — Это же моя дочь! Я её растила, в институт отправляла, на свадьбу половину зарплаты потратила!
— Могла бы и не потратить, — ядовито заметила Лида. — Помню, как ты тогда занимала деньги на её платье. А она что? «Мам, ну все же красиво одеваются, я не хуже других!»
Мария замолчала. Воспоминания всплывали одно за другим, и каждое было как укол. Ольга всегда умела попросить, всегда находила нужные слова. А Мария всегда находила способ помочь.
— Лид, а как думаешь, может, она и правда просто занята? — жалобно спросила Мария.
— Знаешь что, Маш? Завтра она приедет — вот тогда и поговоришь с ней по душам.
На следующий день Мария проснулась рано, хотя Ольга обещала приехать только к обеду. Она перемыла всю посуду, перегладила скатерть и даже купила дочкины любимые конфеты.
В два часа дня раздался звонок в дверь.
— Мам, привет, — Ольга быстро чмокнула мать в щёку и прошла в комнату, даже не разуваясь.
— Оленька, дорогая! Как я соскучилась! — Мария попыталась обнять дочь, но та уже копалась в старом шкафу.
— Да, мам, я тоже. Где там мои документы? В верхнем ящике?
— Какие именно тебе нужны? — Мария подошла ближе.
— Да все подряд. Паспорт старый, свидетельства, справки… — Ольга вытаскивала папки, не глядя на мать.
— А зачем тебе столько документов сразу?
Ольга на секунду замерла, потом обернулась:
— Мам, ну что за допрос? Просто нужны, и всё.
— Оля, а ты не могла бы задержаться? Я пирожков напекла, твоих любимых, с картошкой…
— Не могу, мам. Дела. — Ольга продолжала рыться в ящиках.
Мария стояла и смотрела на дочь. Что-то было не так. Раньше Ольга всегда рассказывала, что происходит в её жизни, жаловалась на работу, хвасталась детьми. А сейчас…
— Олечка, а как внуки? Как в школе дела?
— Нормально всё. — Ольга не поднимала головы.
— А Серёжа как? Работа у него хорошо идёт?
— Идёт. Мам, ты мне не мешай, я тороплюсь.
Мария почувствовала, как что-то сжимается в груди. Никогда дочь так с ней не разговаривала.
— Оля, а может, хоть чаю попьём? Поговорим немного… Я так редко тебя вижу теперь.
Ольга выпрямилась и посмотрела на мать с раздражением:
— Мам, ну сколько можно? Я же сказала — тороплюсь!
— Но ведь раньше ты всегда…
— Раньше было раньше! — резко оборвала Ольга. — Сейчас у меня другие заботы.
— Какие заботы? — тихо спросила Мария.
Ольга помолчала, потом вздохнула:
— Ладно, скажу. Мы квартиру продаём.
У Марии задрожали руки:
— Какую квартиру?
— Эту. — Ольга махнула рукой. — Покупатели уже есть, на днях сделку оформляем.
— Но как же… а я где буду жить?
— Мам, ну не драматизируй. Найдём тебе что-нибудь. Комнату или…
— Комнату?! — Мария побледнела. — Оля, ты что говоришь? Это же мой дом! Я здесь тридцать лет прожила!
— Твой дом? — Ольга усмехнулась. — Мам, документы-то на кого оформлены? Вспомни.
— Но ты же обещала…
— Что я обещала? — Ольга сложила руки на груди. — Я обещала помочь с кредитом. Помогла. Всё честно.
Мария опустилась на кровать. Ноги не держали.
— Олечка, родная, ну как же так? Ведь я тебе всю жизнь отдала… Всё, что могла…
— Ой, мам, не нужно этих соплей! — Ольга нервно сунула документы в сумку. — Ты же не на улице окажешься. Мы тебе поможем что-то снять.
— Снять? За какие деньги? У меня пенсия двенадцать тысяч!
— Ну не знаю! Устройся в дом престарелых или ещё куда. Много вариантов есть.
Мария посмотрела на дочь и не узнала её. Неужели это та девочка, которую она носила на руках, которой читала сказки, ради которой работала в две смены?
— Оля, я не понимаю… За что ты меня так?
— Ни за что. — Ольга застегнула сумку. — Просто жизнь такая. Пора бы уже понять.
— А внуки? Они знают, что бабушку выгоняют?
— Не выгоняют, а просто… — Ольга запнулась. — В общем, они поймут. Детям нужна большая квартира, а не…
— А не старая бабка, да? — тихо закончила Мария.
Ольга промолчала. В тишине было слышно только тиканье старых часов на стене.
— Значит, решено уже всё? — спросила Мария.
— Решено. Сделку на следующей неделе проводим.
— И меня даже не спросили.
— А зачем? — Ольга пожала плечами. — Квартира моя, и решаю я.
Мария медленно поднялась с кровати. Что-то изменилось в её лице — исчезла растерянность, появилась какая-то новая решимость.
— Оля, а скажи мне одну вещь, — голос звучал спокойно, даже слишком спокойно. — Когда ты всё это планировала?
— Что планировала? — Ольга насторожилась.
— Продажу. Когда решила, что выгонишь меня?
— Мам, при чём тут…
— Отвечай! — впервые за много лет Мария повысила голос.
Ольга вздрогнула:
— Ну… мы с Серёжей ещё до оформления дарственной говорили, что можно будет продать и купить что-то побольше…
— До оформления, — повторила Мария. — Значит, ты уже тогда знала.
— Мам, ну я же не думала, что ты так воспримешь…
— Как я воспримну?! — Мария шагнула к дочери. — Как должна воспринимать мать, которую собственный ребёнок обманул и выбросил на улицу?!
— Не выбросил! Мы же поможем тебе найти…
— Заткнись! — рявкнула Мария так, что Ольга отшатнулась. — Хватит врать! Ты нашла себе жильё за мой счёт, и теперь я тебе не нужна!
В коридоре послышались шаги, и в комнату заглянула Лида:
— Маш, что тут происходит? Я же слышу, кричите…
— А, тётя Лида, — натянуто улыбнулась Ольга. — Мы тут просто…
— Я знаю, что вы тут! — Лида вошла в комнату. — Машка мне всё рассказала. Дочка хорошая растёт!
— Это вас не касается! — огрызнулась Ольга.
— Как не касается? — Лида подошла ближе. — Я тридцать лет с твоей матерью дружу, видела, как она для тебя жила, как последние копейки на твоё образование тратила!
— Тётя Лида, не надо…
— Надо! — Лида не унималась. — Помню, как ты в институте училась, каждую неделю звонила: «Мама, денег пришли, мама, то купи, мама, это купи». А она брала дополнительные смены, чтобы тебе на всё хватало!
Мария слушала и вдруг поняла — да, именно так и было. Всегда. Ольга просила, а она отдавала. Просила снова — она снова отдавала.
— А когда ты замуж выходила, — продолжала Лида, — кто тебе на свадьбу деньги дал? Кто потом, когда дети родились, с внуками сидел, пока ты работала?
— Ну и что? — Ольга покраснела. — Это же нормально! Все так делают!
— Нормально? — Мария посмотрела на дочь новым взглядом. — Нормально взять у матери квартиру и выкинуть её на улицу?
— Я не выкидываю! Просто…
— Просто ты тварь неблагодарная! — выпалила Мария.
Повисла тишина. Ольга открыла рот, но не нашла слов.
— Знаешь что, доченька, — Мария подошла к шкафу и достала какую-то папку. — Я тоже кое-что приготовила.
— Что это? — настороженно спросила Ольга.
— А это, родная моя, справка о том, что в день оформления дарственной я состояла на учёте у невропатолога. — Мария помахала бумагой. — С диагнозом «старческая деменция, начальная стадия».
Ольга побледнела:
— Откуда у тебя это?
— А я вчера к врачу ходила. Попросила восстановить старые записи. — Мария усмехнулась. — Оказывается, сделка может быть признана недействительной, если одна из сторон была недееспособна.
— Ты… ты что делаешь? — прошептала Ольга.
— А то же самое, что и ты. Забочусь о себе. — Мария сложила справку обратно в папку. — Завтра иду к юристу. Посмотрим, что суд скажет про твою продажу.
— Мам, ну ты же не сделаешь этого! Мы же семья!
— Семья? — Мария засмеялась горько. — А где была семья, когда ты меня обманывала? Где была семья, когда планы строила, как от матери избавиться?
Ольга метнулась к двери:
— Я… я должна подумать…
— Думай, думай, — кивнула Мария. — Только знай: если до конца недели не передумаешь насчёт продажи, то завтра же подаю в суд. И тогда не только квартиру потеряешь — ещё и за мошенничество ответишь.
— Ты не посмеешь!
— Посмею. — Мария встала в полный рост. — Я всю жизнь была дурой, но учиться никогда не поздно.
Ольга выбежала из комнаты, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в окнах.
Лида восхищённо посмотрела на подругу:
— Маш, а у тебя правда есть эта справка?
— Нет, — спокойно ответила Мария. — Но она об этом не знает.
Прошло три месяца. Мария сидела на кухне, читая книгу и попивая чай. На столе лежали свежие справки из банка — она оформила завещание на квартиру в пользу детского дома.
Лида заглянула в окно:
— Маш, а твоя Олька больше не появлялась?
— Нет. И хорошо. — Мария перевернула страницу. — Спокойнее как-то.
— А не жалеешь?
— О чём жалеть? — Мария пожала плечами. — Я наконец-то поняла, кто есть кто.
В этот момент зазвонил телефон. Мария не торопясь подошла к нему.
— Мам, это я… — прозвучал знакомый голос.
— Слушаю.
— Мам, мне нужно с тобой поговорить. Можно я приеду?
— А что случилось?
Ольга помолчала, потом заговорила быстро:
— У нас проблемы. Серёжу на работе сократили, кредиты не платим. Банк требует досрочно всё вернуть. Мам, нам опять нужна помощь…
Мария усмехнулась:
— Какая помощь?
— Ну… можешь квартиру заложить? Или продать комнату? Мы потом вернём, честное слово!
— Оля, а ты помнишь, что говорила три месяца назад?
— Мам, ну что ты! Это же совсем другое дело! Мы же семья!
— Семья… — протянула Мария. — Знаешь что, доченька? Семья у меня теперь другая.
— Какая другая?
— Лида тётя, соседи, которые в больницу навещать приходили. А ты… ты просто человек, который считает, что мне что-то должен мир.
— Мам, ты что говоришь?! Я же твоя дочь!
— Дочь? — Мария посмотрела на фотографию на стене, где была запечатлена маленькая Ольга. — Дочь умерла три месяца назад. А ты просто чужой человек с её лицом.
— Мам, не говори так! Мы же можем всё исправить!
— Исправить? — Мария засмеялась. — А что ты исправишь? Тридцать лет эгоизма? Или то, что называла меня дурой за спиной?
— Я не…
— Оля, знаешь, что я поняла? Я всю жизнь боялась одиночества. А оказалось, что одиночество — это когда рядом находится человек, которому ты не нужна.
— Но ты же мне нужна! Я же звоню!
— Да, звонишь. Когда деньги нужны. — Мария подошла к окну. — А знаешь, что я ещё поняла? Лучше быть одной, чем с теми, кто тебя не ценит.
— Мам, ну пожалуйста…
— До свидания, Ольга Владимировна.
Мария положила трубку и выдернула провод из розетки.
Лида, которая всё слышала через окно, спросила:
— Не жалко?
Мария посмотрела на завещание, потом на свои руки — впервые за много лет они не дрожали.
— Знаешь, Лид, а я вчера в магазине себе новое платье купила. Красивое такое, синее. И подумала: а ведь я никому больше не должна объяснять, зачем мне платье.
— И как ощущения?
Мария улыбнулась — впервые за долгое время улыбка была искренней:
— Как будто заново родилась. В семьдесят три года.
Она взяла чашку чая и вернулась к книге. За окном светило солнце, а в квартире царила тишина — не пустая и тревожная, а спокойная и добрая. Тишина свободного человека.
