никита— Два месяца не прошло, а вы уже делите бабушкину квартиру?! Совесть совсем потеряли? — Тамара Ивановна, пожилая соседка, стояла в дверях, наблюдая как племянники Валентины Петровны перебирают вещи в шкафу.
— А вы чего тут забыли? — Михаил резко обернулся. — Ключи-то откуда у вас?
— Валентина Петровна сама дала, когда в больницу ложилась. И не смотрите так, не собираюсь я ничего брать, — Тамара Ивановна поправила очки на переносице. — Цветы полить зашла. А тут вы… разбойничаете.
Нина, жена Михаила, вышла из кухни, вытирая руки полотенцем:
— Тамара Ивановна, не вмешивайтесь. Валентина Петровна оставила квартиру нам. А Лена, — она кивнула в сторону молодой женщины, сидевшей с опущенной головой у окна, — пусть скажет спасибо, что мы ей хоть что-то отдаём.
— Это бабушкина квартира, — тихо возразила Лена. — Она говорила, что всегда хотела, чтобы здесь жили мы с Алёшкой.
— Твой Алёшка к ней раз в год заглядывал! — всплеснула руками Нина. — А Миша продукты возил, лекарства покупал, полы мыл, в конце концов!
— Да когда это было-то? — Лена вскочила, на щеках проступили красные пятна. — Бабушка мне всё рассказывала! Вы только перед тем, как она заболела, стали появляться. А до этого месяцами не заходили!
Михаил грохнул коробкой об пол:
— Лена, имей совесть! Полгода назад ты в Москву переехала, а до этого что? Квартиру у бабки просто высидеть хотела!
— Неправда! — слёзы брызнули из глаз Лены. — Я каждую неделю приезжала. И Алёшку привозила.
— Ага, конечно, — язвительно протянула Нина. — Только вот дарственная у нас. Чёрным по белому написано. Так что нечего тут сцены устраивать.
Тамара Ивановна внимательно наблюдала за происходящим. Её взгляд остановился на фотографии в рамке — Валентина Петровна с маленькой Леной.
— Дарственная, говорите? — спросила она, не отрывая глаз от фотографии. — А когда Валентина Петровна её подписала?
— 15 марта, — быстро ответил Михаил. — За две недели до…
— Странно, — нахмурилась Тамара Ивановна. — 15-го марта она в больнице лежала. Я ей передачу носила.
Повисла неловкая тишина. Лена посмотрела на Михаила широко открытыми глазами:
— Что вы сделали?
— Ничего! — рявкнул Михаил. — Может, я дату путаю!
— Или бумаги подделали, — тихо произнесла Лена, сжимая кулаки.
— Ты на что намекаешь? — Нина сделала шаг вперёд. — Да как ты смеешь!
— Ну-ка, покажите дарственную, — потребовала Тамара Ивановна.
— Нет её здесь, у юриста, — отрезал Михаил. — И вообще, кто вам право дал в наши дела лезть? Нашли тут ревизора!
— Тамара Ивановна, — Лена неожиданно выпрямилась, — а вы не знаете, бабушка… она что-нибудь говорила про наследство?
Старушка помолчала, потом взглянула на пожелтевший конверт, торчащий из шкатулки на комоде.
— Знаю, Леночка. Больше, чем они думают. Валентина Петровна не просто так мне ключи оставила.
Тамара Ивановна сняла очки и протёрла стёкла краем платка.
— Валентина Петровна мне перед больницей сказала: «Тома, если что случится, проследи, чтобы всё по-честному было». И на шкатулку вон ту показала, — старушка кивнула в сторону комода, где стояла резная деревянная коробочка.
Нина быстрее всех оказалась возле шкатулки. Открыла её, перебирая содержимое дрожащими пальцами. Брошки, старые открытки, какие-то бумаги…
— Ничего здесь нет, — она захлопнула крышку. — Просто безделушки.
— Так-так-так… — Тамара Ивановна прищурилась. — А конверт пожелтевший? Была шкатулка закрыта или открыта, когда вы пришли?
Лена встала и решительно подошла к комоду:
— Отдай шкатулку, Нина. Немедленно.
— С чего вдруг? — Нина прижала шкатулку к себе. — Бабуля нам её подарила!
Михаил нервно забарабанил пальцами по столу:
— Лен, ты же понимаешь, что квартира всё равно наша. Бабушка была уже не в себе, когда… всякое говорила. Давай по-хорошему разойдёмся. Мы тебе мебель отдадим, телевизор новый…
— Сервиз чайный, — подхватила Нина, — и украшения все забирай.
Лена горько усмехнулась:
— Откупиться решили? Бабушка до последнего дня в твёрдой памяти была. И она бы никогда…
— Скажите, Тамара Ивановна, — перебил Михаил, — а что именно в том конверте?
— Не скажу. Но Валентина Петровна говорила, что это важнее всего.
Нина закатила глаза:
— Ой, прямо детектив какой-то! Наверняка старые письма, бабуля же сентиментальная была.
Лена вдруг замерла, словно что-то вспомнив.
— Подожди, Миш. А тот человек, ну, который приходил к бабушке в феврале… Как его? Нотариус? Вы же говорили, что он просто справку какую-то заверял?
Михаил и Нина переглянулись.
— Какая разница? — пожал плечами Михаил. — Ты же знаешь, у бабули дел много было.
Тамара Ивановна подошла ближе:
— Так вы знали про нотариуса? Интересно…
— Ладно, Ленка, хватит театр устраивать, — Михаил ткнул пальцем в сторону двери. — Собирай свои вещички и катись отсюда. Дарственная на нас, юрист всё подтвердил.
— Какой ещё юрист? — Лена схватилась за край стола. — Фамилия у него есть? Или вы его тоже выдумали?
Нина вспыхнула:
— Ты что, нас в подделке документов обвиняешь?
— А что я должна думать? — Лена повысила голос. — Бабушка в больнице, а вы с какой-то дарственной появляетесь!
Тамара Ивановна, не теряя времени, обошла Нину и ловко выхватила из шкатулки пожелтевший конверт.
— Эй! — Нина попыталась перехватить конверт, но промахнулась, задев вазу. Та упала, разбившись на мелкие осколки. — Что вы делаете?!
— Восстанавливаю справедливость, — спокойно ответила Тамара Ивановна, разглаживая конверт. — Валентина Петровна мне говорила: «Если начнут делить — достань и покажи».
Михаил рванулся к старушке:
— Отдайте! Это семейное!
— Не подходи! — неожиданно твёрдо произнесла Тамара Ивановна. — Леночка, позвони-ка Олегу Семёновичу. Помнишь его? Бабушкин юрист. Номер в телефонной книжке, на кухне.
Лена метнулась на кухню, а Михаил нервно забегал по комнате:
— Какой еще Олег Семёнович? Бабушка с ним дела не вела!
— Вела-вела, — кивнула Тамара Ивановна. — Двадцать лет он её консультировал. И документы все у него. Настоящие.
— Нам какой-то Романов писал дарственную, — неожиданно выпалила Нина и осеклась под взглядом мужа.
— Вот как? — Тамара Ивановна приподняла брови. — А мне, помнится, Валентина Петровна говорила, что никакой дарственной она не писала. Завещание — да, составила. И копия должна быть…
Она аккуратно открыла конверт. Внутри лежал сложенный вчетверо лист бумаги и флешка.
Лена вернулась с телефонной книжкой:
— Нашла! Уже звоню… Алло, Олег Семёнович? Здравствуйте, это Лена, внучка Валентины Петровны Соколовой…
Михаил выхватил у Тамары Ивановны лист бумаги, развернул и побледнел.
— Что там? — Нина заглянула ему через плечо и ахнула.
— Завещание, — тихо произнес Михаил. — И видеозапись его составления на флешке. Два месяца назад.
— А ещё там что? — спросила Тамара Ивановна, глядя на конверт в его руках.
Михаил медленно достал второй лист. Пробежал глазами и сел, с размаху опустившись на стул.
— Экспертиза почерка… Бабушка просила проверить какую-то дарственную… Подпись признана поддельной.
Нина прижала руки ко рту:
— Миша, ты же говорил, что всё будет чисто! Что нам просто нужно подписать и…
— Замолчи! — рявкнул он.
Лена опустила телефон:
— Олег Семёнович уже едет. Сказал, что бабушка оставила у него оригиналы всех документов и чётко объяснила, кому что предназначалось.
Тамара Ивановна взяла флешку:
— А это, наверное, то самое видео, где она всё объясняет. Валентина Петровна говорила, что записала обращение ко всем вам. На всякий случай.
— Миш, что будем делать? — дрожащим голосом спросила Нина.
Лена внимательно посмотрела на двоюродного брата и его жену:
— А что вы можете сделать? Подделка документов — это же уголовная статья.
В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов — бабушкиной реликвии.
— Лена, послушай, — Михаил поднялся и шагнул к ней, — давай всё решим по-семейному. Зачем нам эти… разбирательства?
— По-семейному? — Лена усмехнулась, отступая к окну. — А когда вы с дарственной пришли, это было по-семейному?
Нина нервно теребила воротник блузки.
— Мы просто хотели… Квартира же пустует, а вы в Москве… — она запнулась, глянув на мужа. — Миша, скажи ей!
Михаил провел рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину:
— А что говорить-то? Сама всё видит. Слышь, Ленка, давай так: бабулины деньги с вклада поделим пополам, а ты на квартиру больше не претендуешь. По рукам?
Тамара Ивановна покачала головой:
— Договариваться вздумали? После всего? Валя мне не просто так всё рассказала. Чувствовала она, чем дело кончится.
— А вы молчите! — вскинулась Нина. — Вечно суёте нос не в своё дело!
Лена вдруг подошла к серванту, достала старый фотоальбом и раскрыла его.
— Помнишь эту фотографию, Миш? Нам по десять лет, бабушка привезла нас на море… А здесь — мое шестнадцатилетие, ты подарил мне плеер, помнишь? — Она перевернула ещё страницу. — А тут Алёшка только родился, и ты приезжал знакомиться…
— К чему это всё? — поморщился Михаил.
— К тому, что мы семья. Были семьёй, — Лена захлопнула альбом. — А теперь ты подделываешь документы, чтобы отобрать у меня и моего сына крышу над головой.
— Никто ничего не подделывал! — взвизгнула Нина.
— Не ври хотя бы сейчас, — устало сказала Лена. — Экспертиза всё доказала. Вы подделали бабушкину подпись.
В дверь позвонили. Тамара Ивановна пошла открывать.
— Сейчас Олег Семёнович всё прояснит, — сказала она, выходя из комнаты.
Михаил схватил Лену за руку:
— Послушай, мы просто запутались. Кредит душит, квартира нужна. Мы бы продали, долги закрыли, а потом всё вернули… со временем.
— Кредит? — Лена моргнула. — Какой ещё кредит?
Нина опустилась на диван, обхватив голову руками:
— На бизнес брали. Прогорели. Коллекторы уже третий месяц названивают.
— И вы решили украсть бабушкину квартиру? — Лена побледнела. — А мне с Алёшкой где жить?
— Вы же в Москве устроились! — огрызнулся Михаил.
— Мы снимаем комнату! Я к бабушке хотела вернуться, она всегда говорила, что после неё квартира будет нашей.
В комнату вошла Тамара Ивановна, а следом за ней — седой мужчина в очках, с кожаным портфелем.
— Здравствуйте, — кивнул юрист. — Олег Семёнович Кравцов. Выражаю соболезнования в связи с утратой Валентины Петровны. Замечательная была женщина.
Он поставил портфель на стол, щёлкнул замками:
— У меня хранятся все документы, которые Валентина Петровна оформила за последние годы, включая завещание от 15 февраля этого года, а также видеообращение, записанное тогда же.
Юрист достал ноутбук, открыл его:
— Валентина Петровна просила, чтобы в случае каких-либо споров я показал это видео всем наследникам одновременно. Она всё предусмотрела.
Михаил и Нина переглянулись. Лена крепко стиснула руки перед собой.
На экране появилось лицо бабушки — осунувшееся, но с живыми, умными глазами.
— Дорогие мои, — заговорила она с экрана. — Если вы смотрите это видео, значит, меня уже нет. И, боюсь, вы не смогли мирно договориться.
Она вздохнула и продолжила:
— Квартиру свою я оставляю Леночке и Алёше. Им негде жить, а вы, Миша, с Ниной уже давно обзавелись своим жильём. Сберегательную книжку и драгоценности — тоже Лене, на первое время.
Лена тихо всхлипнула. Михаил закрыл глаза.
— Тебе, Миша, я оставляю дачу. Знаю, ты её любил с детства. А еще отдельный счёт — там тридцать тысяч, я на чёрный день копила. Может, вам с Ниной в хозяйстве пригодится.
Валентина Петровна помолчала, потом добавила:
— И ещё. Если кто-то из вас решит оспорить мою волю или, не дай бог, пойдёт на обман… Надеюсь, до этого не дойдёт. Мы же семья, верно?
Видео закончилось, а в комнате стояла звенящая тишина. Олег Семёнович закрыл ноутбук и достал из портфеля папку с документами.
— Здесь оригинал завещания и все необходимые бумаги. Согласно экспертизе, предоставленной мне Валентиной Петровной перед госпитализацией, подпись на дарственной, якобы составленной в пользу Михаила Сергеевича, является подделкой.
Михаил сидел, опустив голову. Нина возле окна беззвучно плакала.
— Я могу подать заявление в полицию, — продолжил юрист, глядя на Михаила. — Но Валентина Петровна оставила письмо, в котором просила решить всё мирно, без привлечения правоохранительных органов. При условии, что вы признаете недействительность дарственной и не будете оспаривать завещание.
Лена смотрела на двоюродного брата, и в её взгляде читалась не злость, а глубокая печаль.
— Миш, как ты мог? Мы же родня…
Михаил наконец поднял глаза:
— Отчаяние, Лен. Просто отчаяние. Решил, что выкручусь как-нибудь… — он сглотнул. — Прости. Правда, прости.
Нина отошла от окна, вытирая слёзы:
— Ленка, я не хотела так… Это я Мишу подговорила. Деньги нужны были позарез, кредиторы житья не давали.
Тамара Ивановна тяжело вздохнула:
— Эх, молодежь… Валя-то знала, что вы не по злобе, а по глупости. Потому и решила всё таким образом уладить.
Лена подошла к Михаилу и положила руку ему на плечо:
— Мы что-нибудь придумаем с твоими долгами. Может, часть бабушкиных сбережений…
— Нет, — Михаил покачал головой. — Не надо. Справимся как-нибудь. Дачу продадим, если совсем прижмёт.
Он встал и протянул руку Лене:
— Прости, сестрёнка. Бабуля в тебе не ошиблась.
Олег Семёнович собрал документы:
— Тогда я подготовлю необходимые бумаги для оформления наследства согласно завещанию. Если не возникнет возражений, через месяц всё будет оформлено.
Позже, когда юрист ушёл, Тамара Ивановна поставила чайник.
— Валентина Петровна любила говорить: «Правда всегда всплывает, как масло в воде», — улыбнулась она, расставляя чашки.
Лена погладила старый фотоальбом:
— Тамара Ивановна, спасибо вам.
— А тебе, Леночка, за характер. Бабушка бы гордилась, — она повернулась к притихшим Михаилу и Нине, — и вас бы простила. Жизнь длинная, в ней всякое бывает.
Михаил кивнул, глядя на семейные фотографии:
— Надеюсь, и Алёшка когда-нибудь простит непутёвого дядю.
— Простит, — тихо ответила Лена. — Мы же семья. А семья — это не только общая кровь, но и умение прощать.