Марина стояла посреди пустой комнаты, вдыхая запах старых обоев и пыли. Квартира матери казалась одновременно знакомой и чужой — те же потёртые паркетные доски, те же высокие потолки с лепниной, но без маминых вещей, без её голоса, звучавшего из кухни, пространство словно потеряло душу.
— Ну что, решила уже? — Алексей прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. — Дизайнера будешь искать или сама справишься?
— Пока не знаю, — Марина провела ладонью по подоконнику, собрав тонкий слой пыли. — Может, для начала просто освежить стены, поменять сантехнику. На аренду и так пойдёт.
Алексей молчал, разглядывая потолок с облупившейся краской. В его взгляде читалось что-то ещё — не просто усталость от долгих обсуждений ремонта.
— Лёш, что такое? — Марина повернулась к мужу. За пятнадцать лет брака она научилась различать его настроения по малейшим деталям: как он держит плечи, как избегает прямого взгляда.
— Да так, думаю. — Он вздохнул, отошёл от двери и сел на подоконник. — Знаешь, у Оли скоро сорокалетие.
— Знаю. Подарок уже выбрала, кстати. Красивый плед и сертификат в спа.
— Марин, а что если… — Алексей запнулся, как будто подбирал слова. — Что если мы ей что-то более… существенное подарим?
Марина почувствовала, как в груди что-то сжалось. Интонация мужа, его нерешительность — всё это предвещало разговор, которого ей не хотелось.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, подумай сама. Ей уже сорок, она одна с ребёнком, живёт с мамой в двушке. Мишке уже двенадцать, ему нужна своя комната. А тут такая возможность…
— Лёша, — Марины голос стал настороженным. — Говори прямо.
— Давай квартиру твоей мамы моей сестре подарим. Тебе же есть где жить.
Слова повисли в воздухе, как холодный туман. Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Ты… серьёзно?
— Очень серьёзно. Подумай логически: нам квартира нужна только для дохода, а Оле — для жизни. У неё сын растёт, ей нужно своё жильё. Мы же не бедствуем.
Марина медленно опустилась на старый табурет, оставшийся после маминой кухни. В голове мелькали обрывки мыслей, но все они разбивались о главное: муж предлагает ей отдать наследство матери.
— Лёш, это квартира моей мамы. Она мне её оставила. Не нам — мне.
— Ну и что? Мы же семья. Моя сестра тоже твоя родственница.
— Родственница, но не дочь моей матери! — Голос Марины дрогнул. — Мама копила на эту квартиру всю жизнь. Работала на двух работах, отказывала себе во всём. Она хотела, чтобы у меня была подушка безопасности.
— Подушка безопасности? — Алексей встал с подоконника, в его голосе появились металлические нотки. — У нас есть собственная квартира, хорошая работа. Какая ещё подушка? А вот Оля действительно нуждается.
— Оля нуждается — пусть сама решает свои проблемы! Почему я должна ради неё отказываться от наследства?
— Потому что ты не чужая ей! — Алексей повысил голос. — Потому что у неё ребёнок, а у тебя нет! Потому что ей некуда деваться, а ты можешь позволить себе быть великодушной!
Последняя фраза ударила Марину как пощёчина. Тема детей всегда была болезненной — они пытались много лет, но ничего не получалось. И теперь муж этим попрекал.
— Ах, вот оно что! — Марина вскочила с табурета. — Раз у меня нет детей, значит, и наследства мне не положено? Раз я не смогла родить племяннику двоюродного братика, значит, должна отдать квартиру его маме?
— Я не это имел в виду…
— Именно это! — Марина почувствовала, как слёзы подступают к глазам. — Ты считаешь, что раз у Оли есть сын, а у меня нет, то её права автоматически важнее моих.
— Марин, успокойся. Я просто думаю о справедливости.
— О справедливости? — Марина рассмеялась горько. — Справедливо было бы, если бы Оля сама позаботилась о своём будущем, а не рассчитывала на подачки от родственников.
— Подачки? — Теперь разозлился и Алексей. — Это моя сестра! Она воспитывает ребёнка одна, работает на износ.
— И что, теперь все вокруг должны ей помогать? Я тоже работаю, между прочим. Мы с тобой тринадцать лет ипотеку выплачивали, отказывали себе в отпусках, в обновках. А теперь, когда у меня появилась возможность получить дополнительный доход, ты предлагаешь её отдать.
Алексей прошёлся по комнате, потирая затылок — жест, выдававший его крайнее раздражение.
— Ты говоришь как какая-то… собственница.
— Я и есть собственница! Это МОЯ квартира! Моё наследство! — Марина почувствовала, как внутри всё кипит. — И знаешь что? Пока ты раздаёшь моё имущество направо и налево, я буду искать строительную бригаду. Через месяц здесь начнётся ремонт.
Она направилась к выходу, но Алексей загородил ей дорогу.
— Мы ещё не закончили разговор.
— Закончили. Я сказала всё, что думаю.
— Марина, будь разумной. Подумай не только о себе.
— Я как раз думаю не только о себе. Я думаю о нас. О нашем будущем. О том, что аренда этой квартиры даст нам дополнительные тридцать — сорок тысяч в месяц. Мы сможем откладывать, путешествовать, жить лучше.
— А Оля что, не заслуживает лучшей жизни?
— Заслуживает. Но за свой счёт, а не за мой.
Алексей отступил, и Марина прошла мимо него к двери. В коридоре она обернулась:
— И да, Лёш. В следующий раз, прежде чем планировать судьбу моего наследства, посоветуйся со мной. А то получается, что ты уже всё решил, а мне остаётся только согласиться.
Дверь квартиры захлопнулась с глухим звуком.
Следующие две недели в доме витало напряжение, плотное и удушающее, как воздух перед грозой. Марина и Алексей разговаривали только о бытовых мелочах — кто идёт в магазин, кому забирать вещи из химчистки. Каждый вечер за ужином повисала неловкая тишина, прерываемая только звуками телевизора.
Марина нашла строительную бригаду и заказала материалы. Алексей делал вид, что его это не касается, но она замечала, как он хмурится, когда она разговаривает по телефону с прорабом или листает каталоги плитки.
— Ты знаешь, что она планирует? — спросил Алексей у своей матери, когда они приехали к ней в гости.
Галина Михайловна, женщина практичная и прямолинейная, внимательно выслушала сына, время от времени поглядывая на молчащую невестку.
— Лёша, а ты подумал, как Оля к этому отнесётся? — спросила она наконец. — Может, она и не хочет твоих подарков?
— Мам, у неё нет выбора. Ей нужно жильё.
— У каждого есть выбор, сынок. И Марина права — это её наследство. Если бы моя мать оставила мне квартиру, я бы тоже подумала, прежде чем её дарить чужим людям.
Алексей посмотрел на мать с удивлением. Он рассчитывал на поддержку.
— Но ведь Оле правда тяжело…
— Оле тяжело, да. Но это не значит, что все родственники должны решать её проблемы. У неё есть руки, голова, профессия. Пусть работает.
Марина благодарно взглянула на свекровь. За все годы брака Галина Михайловна была справедлива к ней, не делала различий между невесткой и дочерью.
— Мам, ты не понимаешь…
— Понимаю больше, чем тебе кажется, — перебила его Галина Михайловна. — Понимаю, что ты хочешь помочь сестре. Это похвально. Но не за чужой счёт.
По дороге домой супруги всю дорогу молчали. Только когда Алексей парковался у подъезда, Марина тихо сказала:
— Твоя мама — мудрая женщина.
— Она не знает всех обстоятельств, — буркнул Алексей.
— Знает достаточно, чтобы понять: ты поступаешь неправильно.
День рождения Ольги отмечали в кафе недалеко от дома. Собралась вся семья: виновница торжества с сыном Мишей, Галина Михайловна, Марина с Алексеем, несколько подруг Ольги с работы.
Оля выглядела уставшей, но счастливой. Сорок лет — возраст, когда подводишь итоги, и она, кажется, была довольна тем, что имела. Работа в банке, хоть и не очень высокооплачиваемая, давала стабильность. Миша рос послушным и умным мальчиком. Мама помогала и с внуком, и по хозяйству.
— Знаешь, Олечка, — сказала одна из подруг, поднимая бокал с шампанским, — я тебя очень уважаю. Не каждая справилась бы так, как ты.
— Да ладно, — Оля махнула рукой. — Что тут особенного? Живу как живётся.
— Особенное то, что ты не сломалась, — продолжала подруга. — После развода многие опускают руки, а ты и сына вырастила, и работаешь, и выглядишь прекрасно.
Оля смущённо улыбнулась. Марина наблюдала за золовкой и думала о том, как странно всё устроено. Оля действительно справлялась. Может, не жила в роскоши, но была самодостаточной. Зачем Алексей решил, что ей обязательно нужна помощь?
К концу вечера, когда было выпито достаточно шампанского и все расслабились, Алексей вдруг сказал:
— Оль, я хотел тебе кое-что подарить. Не просто подарок, а… — он посмотрел на Марину, которая почувствовала, как сердце уходит в пятки, — а настоящую поддержку. У Марины есть квартира, которая досталась ей от мамы. Я предлагал подарить её тебе, но… — он тяжело вздохнул, — жена против.
Повисла мёртвая тишина. Все за столом уставились то на Алексея, то на Марину. Оля побледнела.
— Лёш, ты что делаешь? — прошептала Марина.
— Говорю правду. Считаю, что Оля должна знать, что у неё есть брат, который готов помочь.
Оля медленно поставила бокал на стол. В её глазах читались растерянность, стыд и что-то ещё.
— Лёша, — начала она тихо, — ты совсем обалдел?
— Что?
— Ты сидишь и рассказываешь всем, что хотел мне подарить чужую квартиру? При людях выставляешь жену в плохом свете?
— Я не выставляю, я просто…
— Замолчи! — Оля повысила голос, и все за соседними столиками обернулись. — Замолчи немедленно!
Она встала из-за стола, подошла к Марине и села рядом с ней.
— Маринка, милая, извини его, пожалуйста. Он полный идиот.
Марина почувствовала, как у неё дрожат руки. Публичное обсуждение их семейных проблем было для неё кошмаром.
— Оль, ты не виновата…
— Конечно, не виновата! — Оля взяла её за руку. — И ты не виновата тоже. Виноват вот этот… этот благодетель.
Она повернулась к брату:
— Ты хоть понимаешь, что творишь? Во-первых, это квартира Марины, не твоя. Ты не имеешь права ею распоряжаться. Во-вторых, кто тебя просил меня спасать?
— Но Оль, тебе же тяжело…
— Мне нормально! — Оля стукнула кулаком по столу. — У меня есть работа, есть крыша над головой, есть мама, которая помогает с Мишкой. Мне не нужны твои подачки!
— Это не подачки, это…
— Это именно подачки! — Оля встала. — Ты решил, что раз я одинокая мать, то автоматически несчастная и нищая. Но это не так! Я справляюсь, понимаешь? Справляюсь сама!
Миша, который до этого тихо сидел с планшетом, поднял голову:
— Мам, а что происходит?
— Ничего, сынок. Дядя Лёша просто сказал глупость.
Оля снова села, взяла сына за руку:
— Миш, нам хорошо живётся с бабушкой?
— Да! — мальчик кивнул. — Бабушка готовит вкусно, а ещё она помогает мне с математикой.
— Вот видишь, — Оля повернулась к Алексею. — Нам хорошо. Мишка растёт в любви, у него есть своя комната, друзья во дворе. Зачем мне чужая квартира?
— Но это не чужая, это семейная…
— Лёша, прекрати! — вмешалась Галина Михайловна. — Я уже говорила тебе дома: не лезь в чужие дела.
— Мам, но ведь…
— Никаких «но»! — Галина Михайловна встала из-за стола. — Оля права. И Марина права. А ты ведёшь себя как последний дурак.
Она обняла невестку:
— Мариночка, прости его. Иногда мужчины думают, что знают, как всем нужно жить.
Марина почувствовала, как внутри что-то отпускает. Поддержка семьи была ей очень нужна.
— Оль, — тихо сказала она, — я не жадная. Просто… это всё, что у меня осталось от мамы.
— Конечно, не жадная, — Оля крепко сжала её руку. — Ты имеешь полное право делать со своим наследством что хочешь. Хочешь сдавать — сдавай. Хочешь сама там жить — живи. Хочешь продать — продавай. Это ТВОЙ выбор.
— Но если тебе когда-нибудь понадобится помощь…
— Я попрошу. Обязательно попрошу. Но сначала попробую справиться сама, ладно?
Марина кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
Алексей сидел красный как рак, понимая, что выставил себя полным идиотом. Его попытка выглядеть великодушным обернулась публичным скандалом.
— Лёш, — Оля посмотрела на брата с грустью, — я тебя очень люблю. Но в следующий раз, прежде чем планировать мою жизнь, спроси меня, нужна ли мне твоя помощь. Договорились?
Он кивнул, не поднимая глаз.
По дороге домой они долго молчали. Наконец Алексей сказал:
— Прости меня.
Марина посмотрела в окно на проплывающие мимо дома.
— За что именно?
— За всё. За то, что решал за тебя. За то, что вынес наши проблемы на публику. За то, что… что попрекнул тебя детьми.
Марина повернулась к мужу. В его профиле читались усталость и раскаяние.
— Лёш, ты же понимаешь, что я не против помочь Оле, если ей действительно будет нужно?
— Понимаю. Теперь понимаю.
— Просто мне было больно, что ты даже не посоветовался со мной. Как будто мое мнение не важно.
— Важно. Очень важно. Я был дураком.
Марина протянула руку и коснулась его плеча.
— Знаешь, что меня больше всего поразило сегодня?
— Что?
— То, как Оля отреагировала. Она не обиделась на меня, не стала требовать квартиру. Наоборот, защитила моё право на неё.
— Она сильная женщина.
— Да. И самостоятельная. Может, стоит прекратить считать её беспомощной?
Алексей кивнул:
— Стоит.
Они доехали до дома в более спокойном настроении. На лестничной площадке Марина остановилась:
— Лёш, а ты знаешь, что я решила?
— Что?
— Когда закончу ремонт в маминой квартире и начну её сдавать, часть денег буду откладывать на специальный счёт. На случай, если кому-то из семьи действительно понадобится помощь. И Оле, и Мише, и твоей маме, и моим родственникам.
Алексей улыбнулся:
— Это хорошая идея.
— Только решать, когда и кому помогать, будем вместе. Договорились?
— Договорились.
За окном догорал апрельский день. В квартире было тепло и уютно. Завтра начнётся ремонт в маминой квартире, появятся новые заботы и хлопоты. Но сегодня, впервые за долгое время, Марина чувствовала, что стоит на твёрдой земле. На своей земле.
