Я помню тот вечер до мелочей. За окном моросил дождь, капли барабанили по карнизу — тук-тук-тук, будто предупреждали меня. А я, дура старая, не слышала.
Возилась с ужином — котлеты жарила и картошку, Игорь их любит. Пятница, конец недели. Думала, посидим, поговорим по-людски. У меня-то на пенсию через три года, откладывала потихоньку, мечтала, как в Сочи съездим, на море. Не были ни разу за всю жизнь вместе.
Игорь сидел за столом, хмурый такой, в телефоне что-то высматривал. Я уж привыкла — он как с этой своей фирмой связался, вечно в делах. Раньше-то с завода придёт, телевизор смотрит, анекдоты рассказывает. А последние годы — только бизнес этот, партнёры-партнёры.
— Анюта, — говорит вдруг. И так непривычно это прозвучало. Давно он меня так не называл, всё больше «Анна» или просто «слышь».
Я обернулась, вытирая руки о фартук. Котлеты шкворчали, запах на всю кухню.
— Слушай, тут такое дело, — а сам глаза отводит. — В общем, с партнёрами небольшая загвоздка вышла. Временная совершенно. Оборотных средств не хватает.
Я сразу напряглась. Когда он про деньги заговаривает, добра не жди. В прошлом месяце с зарплатной карты моей тысяч пятнадцать снял — «верну через неделю». До сих пор жду.
— И что? — спрашиваю, а сама котлеты переворачиваю, чтоб не сгорели.
— Да ничего особенного. Кредит нужно взять, — говорит так буднично, будто про погоду. — Небольшой совсем.
— Так бери, — пожала плечами.
Он помолчал, покрутил в руках зубочистку.
— На меня не дадут. У меня уже два висят, — и смотрит так искоса. — А вот на тебя — запросто. У тебя история чистая.
Сердце ёкнуло. Что-то не нравилось мне это.
— Игорь, ты чего? Какой кредит? Я пенсию скоро оформлять буду.
— Да ты что? — он даже встал, подошёл ко мне. — Ты меня не так поняла. Это чисто формальность! Я всё платить буду. Тебе и знать не надо ничего, только распишись — и всё.
— А если что случится? — я отвернулась к плите, чтоб он лица моего не видел.
— Если что случится? — его голос изменился, стал жёстче. — Ты на что намекаешь? Двадцать пять лет вместе прожили, а ты мне не доверяешь?
И так он это сказал… Стыдно мне стало. Правда ведь — столько лет вместе. И хорошего много было. Дочку вырастили, она в Питере сейчас, внука родила недавно.
— Да нет, доверяю, — вздохнула я. — Просто страшновато как-то.
— Аня, ну ты чего? — он обнял меня сзади, как раньше, в молодости. — Это просто формальность. Через пару месяцев я всё закрою. Обещаю. Когда я тебя подводил?
И в глазах у него такая уверенность была, такое спокойствие… Поверила. Опять поверила, как всегда.
— Ладно, — кивнула я. — Когда идти?
— Завтра с утра, — он просиял, поцеловал меня в щёку. — Ты у меня золото!
…В банке было душно. Молоденькая девочка — кредитный специалист — что-то щебетала, показывала, где подписать. Я и не вчитывалась особо. Три миллиона. Игорь сказал, в самый раз будет.
— Вы уверены? — вдруг спросила она, глядя мне в глаза.
И такой у неё взгляд был… понимающий что ли. Будто знала что-то.
— Да, — ответила я твёрдо, хотя внутри всё сжалось от необъяснимого страха.
Ручка скользила по бумаге, оставляя росчерки моей судьбы. Расписывалась я быстро, не глядя в текст. Боялась, что передумаю.
— Поздравляю, — сказала девочка без улыбки. — Деньги поступят на счёт в течение дня.
Выйдя из банка, я набрала Игоря. «Абонент временно недоступен». Нахмурилась, но отмахнулась от дурных мыслей. Мало ли, на совещании наверное.
«Всё будет хорошо», — сказала я сама себе, не подозревая, что жизнь моя только что развернулась на сто восемьдесят градусов. И дорога назад будет очень, очень долгой.
Первые звоночки
Жизнь как-то покатилась дальше, будто ничего и не случилось. Первую неделю я всё ждала, что Игорь заговорит про этот кредит. Не заговорил. А я спросить боялась — вроде как доверяю, чего тут спрашивать-то. Да и не хотелось лишний раз нервировать его. В последнее время он какой-то дёрганый стал — то в телефоне часами сидит, то уйдёт куда-то молча. Раньше-то всегда говорил: «Анют, я на рыбалку» или «С мужиками в гараж пойду». А теперь — схватит куртку и был таков. И на работе задерживается часто. Бизнес, конечно, дело такое… Но всё равно тревожно как-то.
В тот день я полы мыла. Телефон на подоконнике лежал, пиликнул вдруг. Думала, Оксанка пишет — договорились с ней в парикмахерскую сходить, причёски обновить. В моём возрасте за собой следить надо, а то совсем Игорь глаза на сторону положит…
Вытерла руки о фартук, взяла телефон. И сердце ухнуло.
«Уважаемая Анна Петровна! Напоминаем о необходимости внесения ежемесячного платежа по кредитному договору № 38294729 в размере 54 732 руб. Срок оплаты — до 25 числа текущего месяца. В случае просрочки будут начислены пени согласно…»
Я села прямо на пол, мокрый ещё. Пятьдесят четыре тысячи. Каждый месяц. Господи, да это ж почти вся моя зарплата и пенсия вместе взятые! А жить на что? А коммуналку платить?
Руки тряслись, когда набирала Игоря. Длинные гудки, и тишина. Занят, наверное. Подождала минут пять, набрала снова. Опять не отвечает. На третий раз трубку взяли, но молчали.
— Игорь? — мой голос дрожал. — Это я. Мне сообщение из банка пришло… Про платёж.
Молчание. Потом какой-то шорох, приглушённые голоса.
— Я перезвоню, — буркнул он и отключился.
Минут через пять пришла эсэмэска: «Разберёмся».
Разберёмся! Одно слово, а как обухом по голове.
Не помню, сколько я просидела на этом полу. В голове каша, мысли путаются, а перед глазами цифры пляшут — 54 732, 54 732… Три миллиона под проценты, на пять лет. Это что же, каждый месяц так теперь?
Телефон снова зазвонил. Оксанка.
— Ты чего пропала-то? Я у парикмахерской стою уже полчаса. Забыла, что ли?
Голос у неё бодрый, привычный. И так защемило в груди — хоть кому-то я нужна.
— Оксан, прости… Не могу сегодня, — выдавила я.
— Что случилось-то? — сразу встревожилась. — Заболела?
— Нет, просто… — и тут меня прорвало. — Оксан, а если… ну, если вдруг кредит оформлен на меня, но это временно?
В трубке повисла тишина. Только слышно было, как ветер свистит — Оксанка-то на улице стояла.
— Аня, — медленно сказала она. — Ты хоть читала, что подписывала?
Как будто ведром холодной воды окатили.
— Нет, — еле слышно ответила я. — Игорь сказал, формальность…
— И на сколько кредит-то?
— Три миллиона.
Она аж задохнулась.
— Три… Охренеть! Анька, ты что творишь? Ты ж на пенсию скоро!
— Да знаю я! — вдруг разозлилась я. — Думаешь, сама не понимаю?
— Понимаешь, а подписала. А он-то где? — в голосе Оксанки зазвучали стальные нотки.
— Не знаю. На работе наверное, — буркнула я, чувствуя себя нашкодившей школьницей.
— Так. Сиди дома. Я сейчас приеду.
— Не надо, — я резко прервала разговор. Обиделась что ли? Сама не пойму. Будто это Оксанка виновата.
Весь день как в тумане прошёл. Убралась дома, ужин приготовила. Руки сами делали привычную работу, а мысли — мысли были чёрные.
Игорь явился поздно, когда я уже спать легла. Хлопнула входная дверь, заскрипели половицы. Он старался тихо, но всё равно гремел чем-то на кухне. От него разило перегаром.
Лежала, глаз не открывая, а сердце колотилось как бешеное. Что скажу? Как спрошу? А вдруг поругаемся?
В спальню он так и не пришёл. Заснул на диване в зале — слышала, как захрапел.
А на следующее утро, когда я собиралась на работу, Игоря уже не было. Только записка на столе: «Буду поздно. Не жди».
Три дня он так крутился — уходил, когда я ещё спала, приходил за полночь. На звонки отвечал коротко: «Занят» или «Перезвоню», но не перезванивал.
На четвёртый день я не выдержала. Дождалась его — нарочно не легла спать. Сидела на кухне, чаи гоняла. Он удивился, когда меня увидел.
— Не спишь? — буркнул, проходя мимо.
— Надо поговорить, — я старалась, чтоб голос не дрожал.
— О чём?
— О кредите. Игорь, нам пришло сообщение из банка. Пятьдесят четыре тысячи. Ежемесячно. Это все мои деньги.
Он прошёл к холодильнику, достал колбасу, хлеб. Стал бутерброд делать — будто меня здесь и нет.
— Мы договаривались, что ты решишь этот вопрос, — напомнила я.
Он обернулся — и я не узнала его взгляд. Холодный, чужой. Будто смотрю не на мужа, а на случайного попутчика в автобусе.
— Ты взрослый человек, Анна, — отрезал он. — Никто не заставлял тебя подписывать бумаги.
Я задохнулась, словно он ударил меня под дых.
— Так ты что… не собираешься платить?
Игорь пожал плечами, откусил от бутерброда.
— Сейчас нет возможности. Бизнес в минусе.
— А я? — прошептала я. — Мне как быть?
Он прикрыл глаза, устало вздохнул.
— Слушай, давай завтра, а? Сил нет разбираться.
И ушёл в зал, включил телевизор. А я осталась на кухне, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Тогда я ещё не понимала, что мой мир рушится. Думала — переживём, справимся. Разве могла я знать, что человек, с которым прожила двадцать пять лет, просто… просто вычеркнет меня из своей жизни, оставив с долгом в три миллиона?
Когда приходит решимость
Банк звонил каждый день. Сперва вежливо, потом построже. Я перестала брать трубку — тряслась вся, как увижу незнакомый номер. Начала обходить стороной почтовый ящик — боялась квитанций.
В углу комода скопилась стопка неоплаченных счетов. А денег совсем не было. Пенсию всю на еду тратила, да на коммуналку, чтоб хоть свет не отключили. Стала экономить даже на чае — заваривала по три раза один пакетик.
— Анют, ну ты чего пропала-то? — позвонила как-то Оксанка. — Захожу, а дверь никто не открывает.
Я отнекивалась — мол, занята, работы много. А сама уже неделю из дома выходила только в магазин да на работу. Стыдно было людям на глаза показаться.
— Не крути! — отрезала она. — Через час чтоб была у меня. И не вздумай не прийти — сама за тобой приду!
Оксанка такая — сказала, значит сделает. Поплелась к ней через двор. На лестнице чуть не упала — голова закружилась. Когда ела последний раз?
— Господи, на кого ты похожа? — всплеснула руками Оксанка, открыв дверь. — Кожа да кости! Давай на кухню, борщ у меня.
Запах еды ударил в нос, затошнило. Села за стол, а руки так трясутся, что ложку удержать не могу.
— Так, — Оксанка плюхнулась напротив. — Рассказывай.
И я рассказала. Всё, как есть — и про звонки из банка, и про то, что Игоря две недели нет, и про пустой холодильник. Горло перехватывало, говорила кусками, невнятно.
— Ну всё, хватит киснуть, — стукнула она ладонью по столу. — Вот прямо завтра идём к юристу. У меня племянница этими делами занимается.
— Куда там, — махнула я рукой. — Какой юрист? За что платить?
— А ничего платить не надо! — отрезала она. — У них там программа социальная, для пенсионеров. Вот и пойдём!
…Света — Оксанкина племянница — оказалась молоденькой совсем, но глаза умные, строгие. Внимательно слушала мой сбивчивый рассказ, кивала.
— Анна Петровна, — сказала она потом, — ситуация у вас непростая, но не безнадёжная.
— Правда? — я даже растерялась. Думала, скажет — сама виновата, сама подписала.
— Есть варианты, — кивнула она. — Можно попробовать оспорить кредитный договор на основании того, что вас ввели в заблуждение.
— Так кто ж мне поверит? — вздохнула я. — Сама ведь подписывала.
— Бывает разное, — спокойно ответила Света. — Мы попробуем. У нас есть несколько вариантов, но вам нужно быть готовой к долгой борьбе.
В груди что-то ёкнуло. Борьба… Звучало страшновато.
— А с мужем что? — спросила Оксанка.
— Развод и раздел имущества, включая долги, — Света говорила так буднично, как будто каждый день такое слышала. — Квартира куплена в браке, значит общая. Кредит взят в браке, тоже общий.
— Развод? — я прошептала это слово, будто боялась произнести вслух.
Двадцать пять лет… Четверть века. А теперь — развод.
— Анна Петровна, не торопитесь с решением, — мягко сказала Света. — Но чем раньше начнём действовать, тем лучше.
Я вышла от юриста с папкой бумаг и странным чувством внутри. Страх был, да. Но ещё что-то другое… Надежда? Облегчение?
— Ну что, полегчало? — Оксанка приобняла меня за плечи.
— Да, — удивлённо сказала я. — Знаешь, и правда полегчало.
— То-то же! — засмеялась она. — Теперь не одна. Вместе прорвёмся!
И я вдруг поверила — действительно прорвёмся.
Потом было много всего — суды, бумаги, встречи с банком. Игоря так и не нашли — будто испарился. Светка говорила, что это даже лучше — суд быстрее на мою сторону встанет.
Я больше не пряталась от звонков. Когда из банка звонили, отвечала спокойно: «Вопрос в суде, говорите с моим представителем». Даже голос другой стал — твёрдый.
Свобода
Прошло полгода. С кредитом вроде наладилось — банк согласился на реструктуризацию, платежи уменьшили. Денег всё равно не хватало, пришлось комнату сдать студентке. Шумная, но платит исправно.
Светка оказалась хорошим юристом — упорная, дотошная. Таскала меня по инстанциям, учила, какие бумаги подписывать, а какие нет. Нашла какую-то лазейку в законе, и суд постановил, что половину кредита должен платить Игорь. Правда, его самого так и не нашли.
— Из страны, поди, сбежал, — фыркала Оксанка. — Такие всегда так делают. Но ничего, приставы его и за границей достанут!
Я кивала, но в душе не верила. Да и не хотелось уже ни мстить, ни чего-то требовать. Хотелось просто жить дальше.
Дочка с внуком приезжали на неделю. Наталка всё причитала — мол, переезжай к нам, зачем тебе эта квартира. Но я не хотела. Тут, как ни крути, мой дом. Да и с кредитом бы не разобралась, если б уехала.
Жизнь потихоньку налаживалась. Я даже записалась на курсы компьютерные при библиотеке — решила, что пора уже в интернете разобраться. А то все вокруг с телефонами умными, а я как не от мира сего.
В то утро я шла с работы — ночная смена выдалась тяжёлая, еле ноги передвигала. Голова гудела от недосыпа, мечтала только о подушке.
Перехватила пакет с продуктами в другую руку, пальцы занемели. И тут боковым зрением заметила знакомую фигуру. Сердце скакнуло, застучало быстро-быстро.
Игорь! Живой, здоровый — стоит себе у газетного киоска, журнал листает, как ни в чём не бывало.
Первым порывом было развернуться, уйти. Не видеть, не слышать. Но что-то внутри меня — та самая решимость, что за эти месяцы окрепла, — толкнула вперёд.
— Здравствуй, Игорь, — голос прозвучал спокойно, даже холодно.
Он вздрогнул, обернулся. Побледнел даже. Смотрит — глазам не верит.
— Анна… — растерянно пробормотал. — Как ты?
Странно это было — стоять и смотреть на человека, с которым прожила полжизни, а теперь будто чужой.
— Хорошо, — сказала я. — А ты?
— Нормально, — нервно дёрнул плечом. — Работаю вот…
— Это хорошо, — кивнула. — Приставы тебя ищут. Адрес им не подскажешь?
Лицо его вытянулось, забегал взглядом.
— Анна, послушай… — начал он. — Не думал, что всё так выйдет…
— А как ты думал? — спросила без злости, просто с интересом. — Что я буду до пенсии твой кредит выплачивать?
— Я бы вернул… — глаза отвёл. — Просто всё сразу навалилось. Бизнес рухнул, а потом ещё Света забеременела…
— Света? — переспросила.
— Моя… девушка, — замялся. — Женился вот. Тесть в другой город перевёз, работу нашёл…
Я смотрела на него и не узнавала. Человек, с которым прожила двадцать пять лет. Отец моей дочери. Чужой совершенно.
И знаете, что самое странное? Не было ни злости, ни обиды. Только усталость и какое-то отстранённое любопытство.
— Поздравляю, — я кивнула. — Приставам всё равно адрес сообщи. Суд решил, что половину кредита платишь ты.
— Анна, у меня нет таких денег, — в голосе появились просительные нотки.
— У меня тоже не было, — пожала плечами. — Но ничего, справилась.
Он виновато опустил голову.
— Я правда не хотел, чтобы так вышло.
Странно, но я ему поверила. Не думаю, что он планировал все эти подлости. Просто так вышло… И он выбрал себя. Как делал всегда, просто раньше я этого не замечала.
— Спасибо, — вдруг сказала я.
— За что? — он растерянно посмотрел на меня.
— Ты меня многому научил.
Я развернулась и пошла прочь, чувствуя, как за спиной остаётся не только он, но и все эти годы, вся прошлая жизнь.
Впереди меня ждала новая дорога. Непростая, с долгами и проблемами, но — моя собственная. И я больше не боялась по ней идти.
