никитаИнспектор Романов задумчиво смотрел на серый город за окном своего кабинета, наблюдая, как редкие прохожие торопливо скрываются в тумане. Его мысли витали где-то далеко, возвращаясь к нераскрытым делам и к чувству усталости, которое с каждым годом становилось всё тяжелее. В груди ныла старая боль, напоминание о неудачах, а застывший взгляд отражал внутреннюю пустоту. «Как будто сам город дышит этой серостью…» — подумал он, чувствуя, как одиночество тихо сжимает сердце. Январский вечер плотно окутал улицы, и туман, казалось, медленно полз по мостовой, впитывая свет редких фонарей. Где-то вдалеке протяжно завыла сирена скорой помощи, растворяясь в густом воздухе. Он провёл рукой по небритому лицу и вздохнул. Телефон на столе внезапно звякнул, заставив его вздрогнуть.
Романов слушает, — голос инспектора прозвучал глухо в тишине кабинета.
Инспектор, у нас убийство. Квартира на Лесной, 15. Жертва — Анна Белова, 29 лет. Лучше вам увидеть это самому, — голос младшего следователя Синицына звучал напряжённо, как будто он сам до конца не понимал, с чем столкнулся.
Романов поднялся с кресла, скрипнув спинкой. Он накинул тёмное пальто и на секунду замер, глядя на старую фотографию на стене — напоминание о времени, когда преступления казались проще.
Дорога до Лесной улицы показалась бесконечной. Машина медленно ползла по заснеженной мостовой, дворники лениво скребли по стеклу, оставляя мутные полосы. Фонари мерцали в тумане, создавая призрачные тени.
Через полчаса Романов уже стоял у двери квартиры. Дверь была старой, с облупившейся краской, но замок выглядел целым. В воздухе витал слабый запах гари и чего-то металлического. Лёгкий сквозняк прошелся по коридору, словно невидимая рука провела по шее.
Телефон лежал на полу, экран разбит, вокруг него растеклось тёмное пятно, похожее на засохшую кровь. Края экрана были покрыты мелкими осколками стекла, словно его с силой швырнули на пол. Рядом валялась скомканная записка, испачканная бурыми пятнами, а на стене неподалёку виднелись глубокие царапины, будто кто-то в панике пытался ухватиться за неё. В воздухе висел тяжёлый запах сырости и чего-то металлического, заставляя Романова насторожиться. Романов медленно развернул её, ощутив липкость чернил.
«Если я не отвечу на звонок в полночь, меня не станет.»
Романов нахмурился:
Что известно? — спросил он, обводя взглядом помещение.
Соседи услышали крик около полуночи. Когда полиция приехала, дверь была заперта изнутри. Жертва лежала в гостиной. Следов взлома нет, — Синицын нервно поправил галстук. — На теле — странные царапины, будто от когтей.
Романов подошёл к окну. Снаружи в темноте что-то мелькнуло, но, приглядевшись, он понял, что это всего лишь ветер шевелит ветки.
Установили, кто должен был звонить?
Мы проверили… Номер — её собственный.
Романов задумался:
Она собиралась позвонить сама себе? Или кто-то подстроил это. Проверьте, был ли входящий вызов.
Технический эксперт поднял голову:
Никаких вызовов. Но на автоответчике есть запись.
Включите.
В динамике зазвучал дрожащий голос Анны:
Это… это случится. Я слышу шаги. Если кто-то найдёт это сообщение, простите меня. Он уже здесь.
Тишина, затянувшаяся на несколько секунд, казалась невыносимой. Романов медленно выдохнул:
Шаги… Но дверь была заперта. Это не укладывается в картину.
Соседи говорят, что Анна вела себя странно. Слышала шаги за стеной, жаловалась, что кто-то следит за ней, — Синицын нервно оглянулся.
Романов направил взгляд на старое зеркало. В мутной поверхности, покрытой паутинкой трещин, отражение казалось искажённым. Ему показалось, что в глубине зеркала кто-то мелькнул — тень или силуэт, едва заметный, но отчётливо не его собственный. На стекле проступили бледные отпечатки ладоней, будто кто-то изнутри пытался выбраться наружу. Романов вздрогнул и сделал шаг назад, чувствуя, как холодок пробежал по позвоночнику. На пыльной поверхности чётко виднелись отпечатки пальцев. Внутреннюю дрожь он сдержал усилием воли.
Найдите схему квартиры. Мне нужно знать, что за этой стеной.
Через несколько минут доски старой кладовки скрипнули под ударами молотка. В темноте пахло сыростью и затхлой плесенью.
В углу, сжавшись в комок, сидел человек. Его лицо было бледным и измождённым, с впалыми щеками и глубоко посаженными глазами, которые блестели в свете фонаря странным, почти нечеловеческим блеском. Длинные, спутанные волосы свисали на лицо, скрывая часть зловещей ухмылки. Его тонкие, костлявые пальцы дрожали, будто он сдерживал внутреннюю ярость или страх. Одежда висела лохмотьями, испачканная грязью и чем-то тёмным, похожим на запёкшуюся кровь. Тихое бормотание срывалось с его губ, создавая ощущение, что он разговаривает с кем-то невидимым. Его глаза блестели в свете фонаря.
Она обещала… обещала ответить.
Кто ты такой? — Романов сжал рукоятку пистолета.
Я ждал её звонка. Она должна была ответить…
Смех этого человека эхом разнёсся по пустой квартире.
Романов сделал шаг назад:
Синицын, подкрепление. Немедленно.
И в этот момент старое зеркало дрогнуло, и на его поверхности вспыхнуло искажённое отражение комнаты. В глубине стекла промелькнула чья-то вытянутая тень с безликим лицом, её длинные пальцы медленно царапали обратную сторону зеркала. На мгновение показалось, что стекло стало жидким, и тёмная фигура медленно начала вытягиваться наружу, словно граница между мирами вот-вот исчезнет. Романов почувствовал, как холодный пот выступил на лбу, и сделал шаг назад, крепче сжимая рукоятку пистолета.