— Только в Московский политехнический и только на металлургический факультет, — голос отца гремел, наверное, на весь квартал, — только туда! Твой прадед сталь плавил, дед был металлургом, мы с матерью твоей на комбинате познакомились в её лаборатории, — династия уже! Пойдёшь на комбинат, и никуда больше! Ни-ку-да!
Комбинат был для отца всем. Он и в городе был всем, тут металлурги с детства росли в каждой семье, и женщины, и мужчины. Собственно, и города бы никогда здесь, наверное, не было, если бы не металлургическое производство. В годы Великой Отечественной открыли поблизости крупное месторождение руды. И в сжатые сроки построили завод, — сталь фронту нужна была, как воздух. Вокруг завода и город вырос тоже быстро.
А теперь вот Ленка выросла. На свою беду.
Отец у неё был начальником сталеплавильного цеха. Мама на комбинате завидовала лабораторией. И всё в доме с детства Лены было словно пропитано этим комбинатом, всё ему как будто подчинялось. Постоянно шли разговоры о строительстве новых печей, каких-то ковшей, прокатных станов и пр. Короче, красота горящего металла, как в песне поётся, тут доминировала. И никто словно не видел за окном постоянно чадящие трубы этого комбината, от дыма которого стены всех домов в городе были покрыты мрачным тёмно-серым налётом.
А Ленка в детстве в учительницу играла, кукол учила, а потом и сверстников соседских. Бабушка у неё была учительницей. А поскольку родители могли в авральные дни на комбинате сутками пропадать, бабушка внучку, считай, и растила. И в школу с собой брала, и на уроки тайком от директрисы за последнюю парту усаживала, так что Ленка школьную программу по литературе ещё до первого класса почти освоила.
И, конечно, мечтала она тоже быть учительницей русского языка и литературы, и больше никем.
Однако когда она после окончания школы об этом только заикнулась, отец впал в ярость:
— Не позволю! Династия Потаповых должна продолжиться, её нельзя обрывать! Мужа себе выбирай хоть китайца, а работу – только на комбинате! Не хочешь в лаборатории у матери трудиться, иди на отделку. У нас девчата на кранах работают так виртуозно, что у мужиков не получается. В конструкторском бюро женщины-инженеры станки и печи проектируют. И зарплата у них высокая.
— Да не нужна мне большая зарплата, — пыталась обороняться Лена, — я в школе хочу детей учить, как бабушка.
— У бабушки дедушка был оператором горячего проката! И брат в нашем цеху всю жизнь отработал. А у тебя брата нет, так получилось. Некому династию продолжать, на тебя одна надежда.
— Ну, давайте я замуж не за китайца, а за металлурга выйду. Их тут полно бродит.
— Так муж-то уже не Потаповым будет!
Мама, конечно, пыталась за дочь заступиться, но как-то без особого энтузиазма. Наверное, она тоже отца в душе поддерживала. Сталь комбинатская и в её характере была.
Но и Елена была дочерью потомственного металлурга. И у неё был свой план действий.
— Хорошо, — сказала она, — Я поступлю в ваш Московский политехнический. С моим баллом по ЕГЭ меня везде возьмут. Только без твоей, папа, помощи. А то я тебя знаю – нацепишь медали свои трудовые и отправишься прямо к ректору. И квартиру мне снимать не надо, сама в общежитие устроюсь. Там, в Москве, подработок много, сама себя обеспечу.
На том и порешили. Вскоре Елена улетела в Москву и вернулась домой со студенческим билетом. Собрала вещи – и на учёбу, в столицу.
И пошло в семье Потаповых всё по-прежнему. Вот только не знали родители, что поступила их дочь не в политехнический институт, а в педагогический университет. А студенческий билет – не проблема. Их в Москве можно хоть из МГУ в подземном переходе купить.
Конечно, она понимала, что рано или поздно обман раскроется. Но время и не такое лечит. А когда она с дипломом педагога в руках домой вернётся, ничего уже не переиначишь.
Однако обнаружилось всё гораздо раньше. Отец Лены по работе в Москве бывал часто. Он туда даже на специальном комбинатском самолёте летал с отчётами. И вот когда он в очередной раз отправился в столицу с каким-то рапортом, захотелось ему там дочь повидать. Лена, правда, строго-настрого запретила её проведывать, но родитель задумал сюрприз устроить.
Устроил. В общежитии ему сказали, что Елены Потаповой там не числится. А в институте вообще ошарашили – такой студентки у них нет и не было.
Деятельный папаша все свои связи поднял и дочь к следующему утру нашёл. И заявился в педагогический университет прямо на занятия.
Славное это учебное заведение за годы своего существования слышало блистательные лекции многих известных учёных и педагогов. Но такой гневной тирады, которую выдал в то утро отец Елены, эти стены наверняка ещё не ощущали.
Скандал был невероятно огромным. Потомственный металлург немедленно потребовал от дочери «бросить это богоугодное заведение для маменькиных дочек» и вернуться с ним в родной город. Елена, в свою очередь, твёрдо заявила, что бросать учёбу на последнем курсе глупо и необдуманно. В ответ отец сказал, что видеть дочь больше не хочет, и она может домой больше не возвращаться. Елена гордо произнесла что-то вроде того, что она этого делать и не собиралась и ушла в аудиторию.
Надо знать её отца, – с тех пор он ни разу дочери не позвонил и ни строчки не написал. Мать иногда интересовалась её делами по почте в интернете, но, похоже, втайне от супруга. Лена общалась только с бабушкой, хотя и по родителям, конечно, скучала.
Однако перед дипломом скучать было некогда. А тут ещё парень у неё появился, Анатолий. Он тоже заканчивал институт, только железнодорожный. Понемногу отношения стали крепнуть. Начали о свадьбе задумываться, а заодно и о том, что придётся делать после учёбы.
Это было самое главное. Работу учителя в столице найти ещё можно было, в школах педагогов всегда не хватает. А вот инженеров на московских станциях был даже явный перебор.
Впрочем, молодые люди в Москве оставаться и не очень хотели. По России на железной дороге было много вакансий, в некоторых небольших городах выпускнику московского вуза даже сразу квартиру предлагали, только приезжай. Правда, города эти были, в основном, сибирские, но Анатолий и сам был примерно из этих мест, можно было найти работу и жильё и на его родине. Правда, из близкой родни у него осталась только мама, которая после того, как сын уехал в столицу, перебралась жить в деревню, где железной дороги не было.
Чтобы уж совсем работу искать вместе, молодые люди перед дипломами решили и сыграть свадьбу. Жили тогда они уже на съёмной квартире. Но друзей у них общих было мало. Так что большого торжества решили не устраивать. Посидеть в уютной кафешке, и всё. Да на большой банкет, честно говоря, денег и не было.
Встал вопрос и насчёт родителей. Мать Анатолия по состоянию здоровья приехать в столицу не могла, тяжело ей дальнюю дорогу было переносить. Решили её сами навестить накануне. Она только рада будет.
А вот с Лениной роднёй дело обстояло сложнее. Мама её приехать, конечно, могла бы и согласиться, но суровый отец и слышать о дочери не хотел. И грозился и жену чуть ли не проклясть, если она на свадьбу отправиться. Так что и навещать родителей было как-то не с руки.
А вот бабушку – ту проведать решили. Встретила она внучку с женихом радостно:
— Как хорошо, что вы приехали! И семью, конечно, создавать надо, я тогда ещё и внуков успею понянчить… А ты, Лена, родителям-то о бракосочетании своём будущем писала?
— Матери сообщила. Да та отца боится обидеть…
— А дочь родную с зятем будущим обижать, значит, можно? Эх, сынок, в большие начальники выбился, а ума не нажил… Ладно сегодня поздно уже, повечеряем, чем Бог послал, а завтра уже праздничный стол накроем. Пусть это сватовство ваше будет.
Праздничный стол удался на славу. Бабушка свои фирменные голубцы состряпала, а Толик настоящий узбекский плов собственноручно приготовил. Сказал, что это только мужское занятие.
Только сели за стол – звонок в дверь. Лена открывать пошла. На пороге – отец с матерью с огромным букетом роз.
Потомственный металлург прокашлялся и сказал:
— У нас на комбинате вакансия старшего диспетчера в железнодорожном цеху образовалась, — так я подумал, что выпускника московского вуза мы с радостью возьмем. Зятя моего, то есть. Где он, кстати? Веди уж знакомиться…
