— Отдашь мне все деньги, — Раиса Георгиевна произнесла эти слова мысленно, репетируя предстоящий разговор. Семьдесят три тысячи рублей. Именно эту сумму назвал вчера вечером Алексей, когда рассказывал матери об их отпускных планах. Слова сына не давали спать Раисе Георгиевне всю ночь.
Она не спала с шести утра, неторопливо помешивая кофе и обдумывая предстоящий разговор.
На столе лежала старая записная книжка, в которой мелким почерком были выписаны телефоны турагентств. Вчера она обзвонила половину, узнавала цены на путевки. То, что услышала, окончательно укрепило ее в правоте собственного решения.
В половине девятого, когда Алексей уже уехал на завод, а Ирина еще не ушла в офис, Раиса Георгиевна решительно взяла трубку.
— Ира? Это я, Раиса Георгиевна. Нам надо… Как бы это сказать… поговорить серьезно.
На том конце провода послышался шорох, наверное, Ирина поправляла волосы перед зеркалом в прихожей. Раиса Георгиевна знала привычки невестки досконально.
— Доброе утро, Раиса Георгиевна. Слушаю вас.
— Садись, деточка. То, что я сейчас скажу… Ну… может тебя удивит. Но я всю ночь думала, крутила-вертела, и решение приняла, — Раиса Георгиевна откашлялась и выпрямилась на стуле. — Вот эти ваши… Как их… отпускные. Семьдесят три тысячи, да? Которые вы накопили… Так вот, Ириночка, они нужны мне. Да-да, именно так. И не часть какая-нибудь, а все целиком.
Ирина так резко опустилась на банкетку в прихожей, что та предательски заскрипела и зашаталась.
— Простите, что? Я не… совсем поняла… Зачем вам деньги?
— Да что тут понимать-то! — голос свекрови стал тверже. — Деньги ваши… То есть наши семейные… должны достаться мне. И знаешь почему? А потому что я… Я всю жизнь, понимаешь, на вас положила! Помнишь диван, который я подарила? Кожаный, настоящий! Не какая-нибудь дерматиновая дешевка. Полтора месяца я его выбирала, по всем магазинам ездила. Деньги последние отдала, пенсию целую! А сколько раз… я Алешеньку кормила, когда вы молодые были? Супы варила, котлеты жарила… А когда ты болела в прошлом году, помнишь? Кто курицу домашнюю принес? А в аптеку бегал за дорогими лекарствами?
Ирина сжала смартфон во влажной от пота ладони, он так и норовил выскользнуть. В голове проносились обрывки воспоминаний. Диван действительно был подарен, но он уже тогда был не новым, куплен с рук у каких-то знакомых свекрови. Пришлось перетягивать, поролон менять — пружины торчали.
Обеды… да, случались, но от силы раз в месяц, когда Раисе Георгиевне становилось скучно. А лекарства…
— Раиса Георгиевна, но ведь мы… Мы же три года копили на этот отпуск. Каждый месяц откладывали, Алексей даже по выходным подрабатывал…
— Три года! — перебила свекровь, и в голосе появились особые истеричные нотки. — А я сколько лет не отдыхала? Сижу, как… Как в тюрьме какой! Когда я последний раз море видела? В санатории была? Да никогда в жизни! А ведь мне в мои-то годы отдых нужнее вашего. Вы молодые, здоровые, еще сто раз съездите. А мне что, до самой смерти в четырех стенах сидеть? И потом…
Голос стал хитрым.
— Что такое ваш отпуск? Ну съездите, полежите на пляже недельку, домой и вернетесь. А я хочу по-настоящему отдохнуть! В хорошем месте, с лечением, с экскурсиями. Это мне нужнее, потому что я больше всех заслужила!
Ирина закрыла глаза и медленно сосчитала до десяти. За восемь лет брака она научилась сдерживаться, но сейчас внутри все кипело.
— Понимаете… — начала она осторожно. — Мы с Алексеем правда долго мечтали об этой поездке. И деньги копили специально на двоих. Но если вам так хочется отдохнуть… может быть, найдем компромисс? Я могу выделить вам… Ну, скажем, тысяч тридцать на хороший санаторий. Там и лечение будет, и питание…
В трубке ни звука. Слышно было только, как Раиса Георгиевна тяжело дышит.
— Тридцать тысяч? — наконец произнесла она, и в голосе звучало такое возмущение, словно Ирина предложила ей подаяние. — На санаторий? Ты что, Ириночка, издеваешься надо мной? За тридцать тысяч что можно купить? Путевку в какую-нибудь дыру, где кормят одной гречкой и лечат банками? Да я что, нищенка какая? Я мать твоего мужа! И заслуживаю нормальный отдых! Я хочу поехать на настоящий курорт, жить в хорошем отеле, ходить в рестораны. Покупать себе красивые вещи, сувениры… Я имею на это право!
— Но семьдесят три тысячи… это же все наши сбережения…
— Да ты что? — голос свекрови стал ядовитым. — Это чьи такие наши? Мои и Алешины, что ли? Потому что ты, милая моя, работаешь за гроши, а семью содержит мой сын. Квартира — его, зарплата у Алеши больше. Так что деньги эти не лично твои, а общие. А в семье, между прочим, я — самый главный человек!
Ирина встала и начала ходить по прихожей. Логика свекрови была абсурдной, но напор пугал.
— Раиса Георгиевна, я понимаю, что вы устали, хочется отдохнуть. Но эти деньги… мы их копили для себя… И потратим так, как решили.
— Копили! — почти закричала свекровь. — А меня спросили? Поинтересовались, чего хочет мать? Нет! Планы строите, а про меня и думать забыли! А ведь я всю жизнь только о вас пекусь! Себе ни в чем не отказываю… То есть, наоборот, во всем отказываю, лишь бы вам лучше было!
Ирина глубоко вдохнула. На работу надо было идти, а разговор затягивался.
— Давайте мы с Алексеем все обсудим и вам перезвоним… Сегодня, попозже…
— Обсуждать тут нечего! — отрезала Раиса Георгиевна. — Решение принято. И если сын меня действительно любит и уважает, он поймет, мать важнее жены. Она та, кто жизнь дала, выучила, на ноги поставила. А жена… Жена — это так… случайность. Могла бы быть любая другая.
Трубка выпала из рук Ирины и грохнулась на пол. Она проверила экран — цел, вздохнула и побежала собираться.
Вечером, когда Алексей вернулся с завода, Ирина поставила на стол ужин и села напротив. Муж выглядел усталым, на работе были проблемы с новым заказом.
— Алеш, мне сегодня утром твоя мама звонила, — начала Ирина осторожно.
Алексей поднял голову от тарелки.
— Да, она мне тоже звонила на работу. Плакала в трубку, говорила, что ты… — он помолчал, подбирая слова. — Что ты ее обидела. Какие-то жалкие деньги предложила.
— Тридцать тысяч — это не…
— А что она вообще хотела? — Алексей отложил вилку и внимательно посмотрел на жену.
Ирина медленно пересказала утренний разговор. Алексей слушал, хмурясь все больше.
— Все деньги хочет? — переспросил он. — Все семьдесят три тысячи?
— Ага. Говорит, заслужила больше нас.
Алексей встал и прошелся по кухне. Постоял, глядя на двор.
— Понимаешь, Ир… — сказал он наконец. — Ты же знаешь маму. Она когда что-то решила… Может, правда стоит ей уступить? Мама ведь и правда много для нас делает…
— Да прям! — Ирина не смогла сдержаться. — Алеша, твоя мама приходит к нам раз в месяц, приносит иногда пироги и читает лекции, как мне лучше хозяйство вести. Это много?
— Не говори так о маме, — голос Алексея стал жестче. — Она всю жизнь мне посвятила. После смерти отца работала на двух работах, чтобы меня поднять. Замуж не вышла…
— Алеша… — Ирина подошла к мужу, положила руку на плечо. — Я понимаю, что ты ей благодарен. И уважаю это. Ты имеешь право любить маму. Но при чем здесь наши отпускные? Мы же взрослые люди, сами решаем, как тратить деньги…
Алексей повернулся к жене. На лице было знакомое выражение мучительного раздумья.
— А что если… мы действительно дадим ей эти деньги? — произнес он тихо. — Подумай сама, нам тридцать шесть и тридцать восемь. Мы еще успеем на море съездить. А ей шестьдесят три. И сколько ей осталось-то?
— Лет двадцать, если здоровье не подведет. Достаточно, чтобы накопить на собственный отдых.
— Ира, она пенсионерка! Откуда там деньги?
— Пенсионерка, которая получает восемнадцать тысяч плюс еще подрабатывает. Если бы откладывала хотя бы по пять тысяч в месяц…
— Да не в деньгах дело! — Алексей повысил голос. — Дело в том, что мы должны о родителях заботиться! А не только о себе думать!
— Заботиться — да. Но не за счет собственной жизни!
Алексей сел за стол, тяжело вздохнул.
— Мне надо подумать, — сказал он устало.
— Думай, — кивнула Ирина. — Только помни, если мы сейчас сдадимся, это будет не конец. Твоя мама поймет, что может требовать от нас все что угодно.
На следующий день Ирина приняла решение, которое зрело в ней всю ночь. В обеденный перерыв она пошла в банк и открыла депозитный счет на свое имя. Семьдесят три тысячи рублей, их общие накопления, отправились в банк.
Вечером она рассказала об этом Алексею.
— Ты что наделала? — он побледнел. — Как ты могла без меня…
— Очень просто. Половина этих денег — мои. И я не хочу, чтобы они тратились против воли.
— Мама не чужая!
— Мне она не мать, а свекровь, которая восемь лет пытается командовать нашей жизнью.
Алексей начал ходить по кухне, как загнанный зверь.
— Ира, верни деньги. Пожалуйста…
— Пока ты под давлением матери не наделал глупостей — не верну.
— Глупостей? — он остановился, посмотрел на жену так, словно не узнавал. — Я не думал, что ты можешь быть такой… жестокой. Бессердечной…
— Жестоко — это требовать чужие деньги. А я просто защищаю наши интересы.
— Чьи?
Ирина встала, подошла к мужу.
— Алеш, ответь честно, если бы не мамино давление, ты бы хотел отдать ей отпускные?
Алексей долго молчал.
— Нет, — признался наконец. — Не хотел бы.
— Тогда о чем спор?
Следующие дни прошли в напряженной атмосфере. Раиса Георгиевна звонила ежедневно, плакала, возмущалась, угрожала. Алексей мрачнел с каждым днем.
В среду вечером он вернулся с работы особенно хмурый. Ирина сразу насторожилась.
— Мама приезжала ко мне на завод, — сказал он, даже не поздоровавшись. — При всех устроила сцену у проходной. Говорит, если до выходных не получит деньги, разорвет с нами отношения.
— И что ты ей сказал?
— Что попрошу тебя отдать ей деньги.
Ирина медленно поставила чашку на стол.
— Алеша, твоя мама шантажирует нас. Либо деньги, либо разрыв. Это нормально?
— Не знаю, что нормально, — он сел, почесывая затылок. — Ира, я не могу потерять мать. Она… вздорная, да, но это… моя мама…
— А меня можешь?
Алексей резко поднял голову.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я говорю. Если ты выберешь маму, наш брак тоже не выдержит и пойдет ко дну. Решай!
— Ира, ты не можешь ставить ультиматумы!
— Это реальность. Я не буду всю жизнь бороться за собственного мужа.
Алексей долго сидел молча, глядя в стол.
— Что мне делать? — спросил он тихо.
— Выбирать. Третьего не дано.
В пятницу вечером — звонок. Раиса Георгиевна требовала позвать Алексея.
— Алешенька, сынок, последний раз спрашиваю. Ты принял решение?
Алексей долго молчал, глядя на Ирину. Потом медленно сказал:
— Мама, мы не можем дать тебе все деньги. Но готовы выделить тридцать тысяч…
— Что?! — в трубке раздался крик. — Ты что? После всего, что я для тебя…
— Мама, это окончательно.
— Значит, ты выбрал эту… Эту… жену свою! Хорошо! Тогда знай, у тебя больше нет матери! Я для тебя умерла!
И она резко отключилась. Алексей медленно положил телефон и посмотрел на Ирину.
— Кажется, я остался без матери, — сказал он грустно.
— Нет. Ты остался с женой, которая тебя любит. А мать вернется, она как бумеранг. Всегда возвращается.
Понедельник, вторник, среда прошли спокойно. Раиса Георгиевна не звонила. Алексей ходил мрачный, но постепенно лицо его светлело.
В четверг вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Раиса Георгиевна с красными, как у кролика, глазами.
— Можно… войти? — спросила она тихо.
— Конечно, — ответила Ирина.
Свекровь прошла в гостиную, села на краешек дивана.
— Алеша дома?
— На работе еще.
— Хорошо, поговорим без него, — Раиса Георгиевна помолчала, собираясь с духом. — Я тут думала… много. И поняла, что могу сына потерять. А это… Это хуже всего на свете.
Ирина молчала.
— Эти ваши тридцать тысяч… их правда хватит на приличный санаторий?
— Ну конечно. Я уже смотрела варианты. Есть в Железноводске, например, там минводы.
— Ладно, — Раиса Георгиевна встала. — Передай Алеше — я согласна. И что… Что больше не буду лезть в ваши дела. Только… можно уже… побыстрее меня в санаторий отправить?
Две недели спустя Ирина и Алексей сидели в поезде, который мчал их в Крым. В сумочке лежали билеты и бронь небольшого отеля в Ялте. А в телефоне на заставке у Алексея стояла свеженькая фотография улыбающейся Раисы Георгиевны на фоне бювета с минеральной водой.
