— И тут убери, — кивнул молодой парень пожилой уборщице. — И вон там почему грязь?
— Ой, тётя Таня, а вы можете не мешать? — девушка с соседнего рабочего места раздраженно посмотрела на пенсионерку.
Тетя Таня хотела убрать и вокруг ее стола, потому что кругом крошки после обеда, но она только пнула ее ногой. Неудобно ей, некомфортно. Уборщица мешается.
— Татьяна, извините, как вас там? — в просторный зал, который служил кабинетом сразу десяти сотрудникам, вошла руководитель отдела.
— Пав.. — начала говорить Татьяна, но ее даже не стали слушать, перебили.
— Не важно, просто не мешайте сотрудникам работать, вы их отвлекаете! Приходите позже, а пока у меня уберите!
— Да-да, конечно, — тихо ответила Татьяна Павловна и прижала к груди старую тряпку. Её лицо покраснело, но она кивнула и пошла туда, куда ей велели.
В просторном зале запах кофе и духов стоял, как в магазине. Молодые люди сидели за белыми столами, кто-то щёлкал мышкой, кто-то жевал очередную доставленную лапшу, кто-то р.жал над мемами в телефоне.
На неё никто не смотрел, только кивали подбородком: «Там ещё подоконник грязный!»
Татьяна Павловна работала тут третий год, а жила ещё дольше. Она однажды пришла на подработку мыть окна, но когда поняла, что платить за комнату нечем, уговорила директора, тот врезал замок в старую подсобку в подвале.
— Живи, куда тебя денешь, раз судьба такая, — пробормотал директор и отдал ключи. — Только убирать придется. Дизайнеры — это такие люди… Творческие, у них вечно хаос…
Днём она была тётя Таня или просто уборщица, по ночам что-то типа сторожа. Сидела на табуретке у старого умывальника, отстирывала свои фартуки и слушала, как над головой в зале дизайнеры празднуют успешный проект.
Кто-то вызывал курьера с вином, кто-то вытряхивал пиццу прямо на пол, уберут же.
Ближе к обеду она выносила мусор молча, чтобы никому не мешать. Но сегодня её застали в самый неловкий момент.
— Тётя Таня, что вы тут ходите? — эта девчонка с синими ногтями, Лера, вечно жевала орешки и разбрасывала скорлупки по полу. — Уберите потом тут всё! Слышите?
— Услышала, — шепнула Татьяна Павловна.
Хотела что-то поднять, но в этот момент Лера резко отодвинула стул и задела её ногой. Та ойкнула, чуть не упала.
— Да не стойте над душой, Господи! Вы что, за мной следите? — Лера хихикнула в сторону коллеги.
Татьяна выпрямилась и вытерла руки о тряпку. Подошла к мусорке, а там гора пластиковых стаканов, коробки из-под роллов, салфетки.
Подняла пакет, но он тут же порвался — всё рассыпалось на блестящий пол.
— Ну что за св.инство! — рявкнула Лера. — Это вы так убираете?!
— Я сейчас… — Татьяна наклонилась, стараясь собрать всё в новый пакет.
— Да не надо тут копошиться! — Лера пнула ногой пустую коробку. — Уберите быстро и валите обратно в свою коморку!
Так все называли её подсобку. Никто даже не скрывал: все знали, что Татьяна Павловна ночует прямо здесь, под их ногами.
Сначала ей приносили что-то перекусить — тётя Таня, покушайте, потом перестали. Теперь приносили только грязную посуду.
Вечером, когда офис опустел, Татьяна Павловна прошлась с тряпкой по пустым столам. На подоконнике лежал чей-то недопитый кофе, в углу — кусок пиццы.
Она молча выкинула всё в мусорный бак, подняла со стула крошки, вымыла раковину.
Только в подсобке, за дверью, она позволила себе сесть.
Она не слышала шагов, но голос узнала сразу:
— О, а вы тут! — Лера заглянула в её комнатку и обвела взглядом обшарпанные стены. — Вы тут ночуете, да? Я слышала. Вы, наверное, тут и стираетесь? И готовите? Фу…
— Лера, чего тебе? — устало спросила Татьяна.
— Просто смешно! Вы тут спите, а мы над вами ходим! Знаете, если вы так и будете валяться тут, нам придётся кого-то нормального взять вместо вас. Вы тут мусорите больше, чем убираете!
Лера хихикнула, сфотографировала на телефон старую кровать с покрывалом и ушла, хлопнув дверью. В коридоре раздался её голос:
— Девочки! Смотрите, у нас бо.мжи.ха живёт! Ахах!
Татьяна Павловна тихо сидела на табуретке и смотрела в кружку. Комом в горле поднимались обида и стыд.
— Вы ещё не знаете, кто тут кто, — пробормотала она.
В эту ночь она так и не легла. Она слушала, как за стеной смеются, хлопают ноутбуками и пишут в чате друг другу сплетни о ней.
А потом вышла в коридор и прислушалась, как опустел весь офис. Татьяна Павловна сжала тряпку так, что та чуть не порвалась у неё в ладони.
Сначала просто пошла по коридору в одних носках, чтобы не цокать каблуками.
Взяла старое ведро и тряпку, зашла в главный зал.
На белых столах — кружки, крошки, чашки с отпечатками губной помады. Модные лампы светят, на полу мрак, блестят стулья, дизайнерские макбуки стоят ровными рядами.
Первая мысль была — разбросать всё. Перевернуть стулья, раскидать макбуки. Но нет, это было бы слишком грубо, слишком по-детски.
Татьяна Павловна знала этих «креативных»… Она сделает так, чтобы завтра утром они смотрели друг на друга и не могли понять, что случилось. Чтобы смеялись друг над другом, дрались друг с другом. А она будет ходить тихо, мыть полы и слушать.
Она начала с кухни.
На полке стоял дорогой кофе в зёрнах, Лера всегда им хвасталась. Татьяна молча высыпала весь кофе в раковину и пропустила кипяток, чтобы зёрна превратились в кашу и забили трубу.
Потом сняла крышку с сахарницы и подсыпала туда соли щедро.
На подоконнике стояла большая стеклянная банка с печеньем — дизайнеры им перекусывали. Она вынула печенье, посыпала его чуть-чуть моющим средством и вернула в банку.
Сделала это спокойно, не спеша.
Потом она пошла к столам.
На столе Леры лежал открытый ежедневник. Татьяна взяла чёрную ручку и мелко, незаметно между страницами дописала строчку: «Всем противно с тобой работать».
Закрыла. Перешла к следующему. На клавиатуре Славки — того, кто кидал стаканы на пол и пинал урны — она оставила грязную тряпку, мокрую и пахнущую хлоркой.
Прямо на раскладке. Пусть понюхает.
Она возвращалась в подсобку несколько раз.
Взяла из старой коробки спички. Подожгла маленький комочек бумаги у вентиляции — не так, чтобы устроить пожар, нет! Просто чтобы после в офисе слегка пахло гарью.
Пусть боятся, что кто-то что-то поджёг, пусть ищут виноватого.
Она знала, что камеры выключены ночью, электрик давно всё рассказал.
Под утро, когда небо за окном чуть посветлело, Татьяна Павловна сняла с вешалки чужой пиджак. Самый модный — Лерин. Повесила его в туалете на край бачка.
Взяла со склада швабру и намочила пол вокруг, так, чтобы низ пиджака впитал всю грязь. Пусть потом все думают, кто так пошутил.
Осталась последняя деталь.
Татьяна Павловна взяла старый фломастер, нашла на складе ещё с прошлой уборки.
Открыла белую доску в переговорке, где креативщики обычно рисуют «гениальные идеи». Написала ровно посередине огромными буквами:
«За собой надо убирать!»
И оставила фломастер рядом.
К пяти утра всё было готово.
Она вернулась в подсобку, закрыла дверь. Сняла рабочий халат.
Осталась сидеть на кровати, босая, с тряпкой на коленях.
Первой пришла Лера.
Ровно в девять. Она вошла на кухню — и сразу заорала:
— Кто трогал мой кофе?!
Из кухни донёсся звон — кто-то открыл банку с печеньем и закричал, что оно «воняет мылом».
В переговорке уже столпились трое — смотрели на надпись на доске и шептались:
— Ты это писал? Нет? А кто? А камеру смотрели?
— Камера выключена ночью.
Через полчаса весь офис уже гудел.
Кто-то нюхал клавиатуры, кто-то ссорился у мусорки: «Кто трогал мои документы?», «Кто положил сюда мокрую тряпку?!»
Татьяна Павловна вышла из подсобки ровно в десять. В чистом фартуке, спокойная, как всегда, с ведром и шваброй.
Прошла мимо Леры, которая держала в руках мокрый пиджак и орала кому-то в телефон: «Это не я! Я найду, кто это сделал!»
Славка стоял у кофе-машины и ворчал:
— Трубопровод забит! Чё за фигня?
Все глядели на Татьяну Павловну, но никто ничего не сказал.
Она тихо подняла ведро, опустила тряпку и сказала Лере прямо в глаза:
— Осторожнее шагай, девочка, пол только что вымыла.
И Лера молча отступила, и Славка отвернулся, все другие — молчали.
А Татьяна Павловна медленно провела мокрой тряпкой по кафелю и знала: теперь они будут её видеть. Даже если притворятся, что не видят. Лишь бы такого больше не повторилось.
Никто же не скажет, что это она им сделала. Они знают, все знают. Но не докажут, зато обижать ее не будут. Испугаются.
Татьяна Павловна видела насквозь таких людей: молодые, наглые, самовлюбленные, как и ее дочь, которая когда-то выгнала ее из квартиры. Они все получили по заслугам.
