– У меня уже опускаются руки! Аленка стала совершенно неуправляемой! На учебу ее заткнула с таким трудом, денег уйму вбухала – бросила! Не ее, дескать. Работать не хочет – «себя ищет». Вчера заявилась домой с сумкой почти в полночь – не могу, дескать, больше с этим козлом жить! Ей девятнадцать лет, и она уже с третьим козлом жить не может! Утром вытащила из заначки двадцать тысяч – «по магазинам пройтись, нервы успокоить»! Двадцать тысяч на нервы успокоить! В день! Я не нищая, конечно, но даже по мне это перебор!
Светлана с трудом перевела дух – наболело. Ольга, ее старшая сестра, только немного поморщилась. Она хорошо знала, что племяшка ее никак не фунт изюма, а очень даже кусок здоровья. Сестра приходила с подобными жалобами с неизменной регулярностью.
С мужем, Аленкиным отцом, Светка развелась, когда дочка еще под стол пешком ходила. Почему, из-за чего – Ольга не поняла толком. Но, наверное, причина была.
Больше удивило ее то, что сестра, не то из принципа, не то еще из-за чего-то, но из кожи вон лезла, лишь бы не дать бывшему хоть как-то на ребенка влиять. Правдами и неправдами, но изолировала Аленку от отца.
Опять же, вероятно, имелась и для этого веская причина. Но объяснить ее Ольге вразумительно никто не удосужился: то, что говорила Светка, у нее не получалось счесть хоть сколько-то значимым. Здравый смысл бунтовал. А лично проводить следствие не было ни времени, ни желания. Своих дел по горло.
Папаша Аленин потыкался-потыкался, да и исчез в закат. Не нужен – значит, не нужен. Вроде как семью вскоре новую завел, другие дети появились.
Светка же с Аленой жили в целом неплохо. Сестра перед Ольгой иногда даже немного хвастала своим благополучием. Ну да, Ольга, со своими двумя детьми, болеющей свекровью и мужем, тогда еще милиционером, честным и в небольших чинах, жила не слишком кучеряво. Но однако жила. И не жаловалась. А у Светки работа была неплохая, и зарплата соответственно.
Аленка в детстве была девочка как девочка. Училась так себе, но Светку к директору или в опеку из-за поведения дочери не дергали. По хозяйству Светка ее не напрягала – ребенок еще. А в остальном Аленка была как большинство ребят. Света старалась, чтобы дочь не чувствовала себя обделенной. Одежда там, игрушки, удовольствия всякие. Старалась без излишеств, но тут уж когда как получалось.
***
Потом прошли годы, и ситуация изменилась. Свекровь Ольги умерла (вечная ей память, хорошая была женщина, ничего не скажешь), дети подросли и со многим стали справляться сами. Муж дослужился уже до подполковника полиции, со всеми соответствующими повышениями оклада жалованья. Сама Ольга тоже понемногу работала и зарплату получала теперь регулярно, а не так, как раньше. Соответственно, и жить семья стала куда лучше – в материальном плане. А во всех других планах она и раньше неплохо жила.
У Светланы материальных проблем особых тоже не было. Ее регулярно повышали, и зарплату платили вполне приличную. Но вот Аленка разошлась вовсю.
Все в курсе, как представляют сегодня такое сакральное явление как «подростковое бунтарство», оно же «сложный возраст»? Ну вот Светлана от Алены получила абсолютно все симптомы. Даже, пожалуй, еще и кое-что сверх.
Алена прогуливала школу, как-то была поймана на попытке мелкого вымогательства у младшеклассников, курила и пробовала пить. Не раз и не два Светлана бегала ночью по городу и обрывала телефоны больниц, разыскивая дочь, а потом Алена появлялась часов эдак в пять утра и недовольно заявляла, что «просто посидела с друзьями».
Она требовала дорогих гаджетов, модных нарядов (вид которых повергал мать в шок), карманных денег, а если Светлана в чем-то отказывала – следовала истерика. Потом в порядке вещей стало самовольное изъятие средств из маминого кошелька. Наличные оказались удобнее карты в плане защиты семейных финансов от Алены, ибо мамин пин-код она прознала очень быстро, и вычищала карту просто виртуозно, Светлана и оглянуться не успевала. Но и наличность регулярно обнаруживалась – это была единственная причина, по которой Алена могла заглянуть в книги.
На этом фоне всякие пирсинги, зеленые волосы, рваные джинсы, пояс которых располагался много ниже места разделения Алениной кормы на две половины, казались мелочью. Но тоже присутствовали. И оплачивались Светланой – а кем еще?
После того, как Алена кое-как, но закончила школу, Светлана напряглась, добыла денег, всунула дочь учиться. В институт какой не вышло даже за деньги, получилось в колледж торговый. Но менее чем через год Алена оттуда ушла – сама. Заявила, что скучно, стремно, и вообще это не ее. Она как раз оказалась на стадии устройства личной жизни.
Процесс состоял в том, что время от времени Алена съезжала от матери и поселялась где-нибудь с очередной любовью всей своей жизни. Однако месяца через два-три любовь всей жизни чудесным образом превращалась в «этого козла», и оскорбленная в лучших чувствах Алена возвращалась обратно. После этого ей обычно требовалась кругленькая сумма для восстановления душевного равновесия. Часть суммы неизменно расходовалась на цистерну чего-нибудь с градусами.
В настоящий момент Алене было девятнадцать лет, и она повторяла свою эскападу с личной жизнью в третий раз. Понятно, что на работу или учебу у нее при этом времени совершенно не оставалось.
– Ну вот и что мне делать с нею? – плакалась Светлана. – Как у тебя получается, что Машка дома сидит, носит, что ты скажешь, учится отлично и ничего не требует?
***
Ольга потрясла слегка головой – дежавю у нее приключилось. Не в первый раз, кстати. Слушает она рассказы о подвигах племяшки, а перед глазами совсем другая картина стоит.
Вот она, ей шестнадцать лет, пытается писать реферат. Именно пытается, ибо получается не очень. Мешает истерический крик четырнадцатилетней Светки. Она возмущена тем, что мать не позволяет ей покрасить волосы и пользоваться косметикой. Кстати, в итоге Светка тогда своего добилась. Как и во множестве других случаев.
– Свет, сейчас я уже не знаю, что тебе сказать! Ну, найди способ перекрыть ей доступ к деньгам, ты в банке работаешь, в конце концов! Выстави ее из дому на вольные хлеба, пусть учится сама обеспечивать свои хотелки и решать свои проблемы!
– Да ты что! – всполошилась Светка. – А если девочка после этого и впрямь уйдет?
– А если без этого она влезет в уголовщину или наркотики? И что, она сейчас не уходит с завидной регулярностью?
– Ну нет! Не знаю, как ты, а я своего ребенка голодным и без крыши над головой оставить не могу!
– Ей девятнадцать лет, она уже не ребенок!
– Да не говори ерунды! Какая там сознательность в этом возрасте, и опыта никакого!
Ольга подумала о своем сыне Сашке, который с четырнадцати лет на каникулах подрабатывал – на телефон новый, на куртку, еще на какие-то свои желания. И вполне получалось! Сейчас Сашке было двадцать и он служил в армии – парень решил стать военным и счел срочную службу необходимым этапом будущей карьеры.
– А тогда чего ты хочешь от меня?
– Ну как… Ты же вот Машку не гонишь никуда, деньги от нее не прячешь… Она сама их не трогает, редко когда что просит, на каждый шаг твоего разрешения спрашивает…
– Ну, Машке семнадцать только, ее рановато еще на свои хлеба, ей надо школу закончить, потом она собирается на журналистику поступать. А что спрашивает и не просит – ну, так она знает, что денег у нас не миллионы и понимает, что она пока что от нас зависит полностью, и потому обязана по нашим правилам жить…
– Но Аленка-то вовсе так не считает!
– А почему?
Вот тут Светка надолго замолчала. Сложным вопрос оказался.
А Ольга все вспоминала, какие баталии случались у их отца с матерью с младшенькой – из-за косметики, свиданий с мальчиками, нарядов, учебы и прочего. А с ней ничего такого почему-то не было, и не сказать, что она себя из-за этого какой-то обиженной или обделенной чувствует. Ну не хотелось ей ни на дискотеку, ни волосы красить! И встретить Витю, влюбиться и выйти замуж отсутствие модной одежды ей не помешало.
И ведь не скажешь, что воспитывали Олю и Свету как-то по-разному, что одну дочь баловали, а другую нет. И разница в возрасте у них маленькая, про няньку и ляльку речи не было. Впору было бы на гены все спихивать, не будь они со Светкой полнородными сестрами, от одних отца-матери!
Хотя, конечно, у Светки потом все более-менее нормально пошло. Школу она не прогуливала, милиция ее не задерживала. Немного повзрослев, взялась сестрица немного за ум, образование получила, работу хорошую нашла. Хотя… В то время ведь не было принято особо из-за детских комплексов беспокоиться, и родителям хотя бы иногда удавалось взять верх над капризами доченьки!
Правда, после развода был у Светки такой период, все она свою личную жизнь налаживала, сегодня один, завтра другой… Но это не очень долго продолжалось! И Алена тогда еще маленькая совсем была. Неужто и впрямь воспитание только тогда в счет идет, когда воспитуемый еще поперек лавки лежит?
Но тут размышления Ольги были прерваны, ибо Светлана наконец придумала ответ. И выдала:
– Потому что мне не безразличны желания моего ребенка, я не хочу, чтобы Аленка себя хуже других чувствовала! Я не хочу ее личность подавлять! Это вам с Витькой всегда было все равно, чего там Сашка с Машкой хотят! Это и понятно, он мент, а ты тоже наверняка не зря его в мужья выбрала! Я не могу понять, почему Сашка с Машкой это терпят.
– Потому что у них совесть и здравый смысл есть! – не выдержала в конце концов Ольга. Такие разговоры с сестрой почти всегда норовили пойти по кругу: подскажи, что делать, но так, как ты, я делать не буду.
***
– Знаешь что, Свет? Я что-то устала! Ты просишь совета, а когда получаешь его, кричишь, что он никуда не годен. Так зачем просишь, если я советчица так себе?
– Да я хочу понять, как сделать так, чтобы Аленка… ну, более простых вещей хотела! Ну там телефон, шмотки, а не жить сегодня с одним, завтра с другим, и сигаретку в придачу! А не делать из нее узницу, не знающую ничего, кроме книжек да уроков, не умеющую радоваться жизни!
И тут Ольга наконец сорвалась. Надоело ей это все хуже горькой редьки. Как права – так кому-то, а как по ушам ездить – так ей!
– Слушай, Светка! Ты не хотела личность Аленкину подавлять? Ну поздравляю – не подавила! Вот такая у нее личность оказалась в неподавленном виде! Личность, которая курит, за воротник закладывает, не работает, за чужой счет живет и еще чего-то хочет! Чем ты недовольна? Она, между прочим, с мамы пример берет! Я про нее слушаю, а перед собой тебя вижу, вечно орущую из-за того, что тебе рожу намазать перед школой не дали!
– А тебе завидно? – завизжала Светка, аккурат тем же тоном, что и двадцать пять лет назад.
– Нет! И потому я живу себе по-своему, и никому ни на что не жалуюсь. Есть и у меня проблемы, да кто мне, кроме меня, в них виноват? И ты живи себе на здоровье, как хочешь! Носись с Аленкиными желаниями, сдувай с них пылинки. Имеешь право. Только при чем тут я, если тебе результат не нравится? Я тебе могу только одно посоветовать: прекрати поддерживать ее хотелки, не позволяй ей вообще никаких излишеств, гони ее на работу и заставь ее забыть, что у нее какие-то там права есть! Другого рецепта не имею. Не подходит – не пользуйся, но от меня тогда со своими проблемами отстань!
Поругались, конечно. Светка из квартиры сестры, как ошпаренная, вылетела.
Не успела Ольга отдышаться, как в замке повернулся ключ. Дочь Маша пришла с занятий литературного клуба.
– Привет, ма. Разбирай покупки, вроде ничего не забыла: картошка, молоко, масло, куриные крылышки. И скажи: это же тетя Света только что отсюда выскочила, как ужаленная? Что вы с нею опять не поделили?
Ольга вздохнула:
– Да все как обычно, Машунь. Она приходила на Аленку жаловаться, а я малость вспылила.
Дочь понимающе кивнула:
– Я бы еще не так вспылила на твоем месте! Что этой Аленке надо, ума не приложу! С жиру бесится!
У семнадцатилетней Маши при этом был очень взрослый вид. Ольга тряхнула головой, разгоняя неприятный осадок от встречи с сестрой, и улыбнулась дочери:
– Да ничего. Не наше дело, в конце концов. Ты мне другое скажи: твое эссе-то сегодня заслушивали?
Маша оживилась:
– Ага! И все сказали, что здорово! Ма, у меня к вам с папой дело будет, ну, серьезное. Наши там решили что-то вроде альманаха выпускать, но на это деньги нужны…
Ольга решительно кивнула:
– Поговорим с папой! Небось, не миллионы нужны, найдем как-нибудь! На крайний случай, похожу еще год в старом пальто, оно еще приличное. Или еще что придумаем.
