— Мать свое отжила, квартира ей не положена, — сказал сын.
У Валентины Ивановны подкосились ноги. Такого предательства от младшего сына она не ждала…
***
Даже в последние минуты жизни муж Валентины Ивановны думал о детях.
— Валюша, дорогие проводы не устраивай, — тихо через силу сказал он. — Деньги детям оставь, Олежке помогай, не справится сам… А Андрей… сам все сможет.
Хоронили Михаила Петровича скромно. Валентина Ивановна хотела развернуться, но младший сын Олег не дал. А после поминок подошел и сказал:
— Мама, собирай вещи, ты пока у нас поживешь. А потом мы тебе что-нибудь подберем.
— Что подберете, сынок? — не поняла Валентина Ивановна.
— Ну… Жилье какое-нибудь. Маленькое. Тебе ж одной много не надо?
Валентина Ивановна растерянно посмотрела на сына:
— А моя квартира… Наша с папой двушка?
— Так это… — Олег закашлялся. — Папа ее мне отписал. Помнишь, вы всегда говорили, что я не такой самостоятельный, как Андрюха, что мне помочь надо? Вот папа и позаботился… Мы продадим ее, добавим деньги от тестя и купим нам с Леной трешку. А тебе комнату в общежитии. Временно! Потом что-нибудь получше найдем!
Когда до Валентины Ивановны дошел смысл сказанного, она почувствовала, как земля уходит из-под ног.
***
Комната в общежитии оказалась маленькой, но чистой. Общая кухня, туалет в коридоре были такие же, как в ее студенческие годы. Только Валентине Ивановне уже было не восемнадцать, а шестьдесят восемь.
Сыновья словно забыли о ней. Андрей и раньше почти не выходил на связь, с ним Валентина Ивановна была не так близка. Олег тоже звонил и приезжал редко, спрашивал, как здоровье, обещал «вот-вот найти квартирку».
— Ну, мам, ты же понимаешь, сейчас квартиры дорогие, — твердил он в трубку. — Надо накопить. Потерпи чуток.
На самом деле в общежитии оказалось не так уж плохо. Иногда Валентина Ивановна даже думала, что здесь полезнее, чем в пустой квартире. Все-таки люди рядом, она подружилась с вахтершей и пожилой соседкой.
В тот вечер Валентина Ивановна задержалась в магазине. Когда она поднялась к себе на этаж, у ее комнаты уже стоял Олег и разговаривал по телефону. Валентина Ивановна хотела окликнуть сына, но услышала свое имя и остановилась.
— Да, Андрюха, я у мамы, — говорил Олег. — Да ничего, живет, комната маленькая, но ей хватает… Мама свое почти отжила, чего на большую квартиру тратиться?
Голова у Валентины Ивановны закружилась. В ушах зашумело, как будто она под водой оказалась. «Почти отжила». Это про нее? Это сынок ее, выкормленный-выпоенный, так говорит?
Валентина Ивановна невольно переступила с ноги на ногу. Олег резко обернулся, услышав ее, и изменился в лице.
— Ой, мам, а я тебя жду! — заторопился он, пряча телефон в карман. — Все в порядке? Ты чего такая бледная?
Валентина Ивановна не ответила. Просто медленно подошла к двери, достала ключ негнущимися пальцами. В голове была только одна мысль: «Господи, хоть бы дойти. Хоть бы не упасть прямо здесь».
— Ты чего? — Олег заглядывал ей в лицо. — Неважно выглядишь. В аптеку сбегать?
— Ничего не надо, — прошептала Валентина Ивановна. — Иди домой, Олежек. Я устала.
— Ну как скажешь. — он нахмурился. — Я тогда попозже позвоню.
Валентина Ивановна кивнула, закрыла за собой дверь. Села на кровать, не включая свет. В темноте почему-то было легче.
«Почти отжила»… Как будто она старая, бесполезная вещь, отработанный материал. А не мать, которая ночами не спала, переживала, подушку слезами мочила, когда у Олежки температура до сорока поднималась. Не мать, которая последние копейки на репетитора сыну отдавала.
Наутро все ее мысли, всю боль словно пеплом прикрыло, серым, тяжелым. Хотела позвонить старшему Андрею, но не решилась. Он и так редко звонит, а тут она с жалобами на брата… Нет уж, лучше промолчать.
***
Две недели Валентина Ивановна жила как во сне. Утром вставала, заваривала чай, днем шла в магазин, готовила что-то простенькое. Вечером сидела перед телевизором, не вникая, что там показывают.
Даже соседка заметила перемену:
— Валюш, что-то ты сама не своя. Случилось чего?
— Да так… Возраст, — отмахивалась Валентина Ивановна и вымученно улыбалась.
Однажды позвонил старший Андрей. Валентина Ивановна даже вздрогнула от неожиданности, давно он сам этого не делал.
— Мам, ты как? — голос был какой-то странный, напряженный.
— Хорошо, сынок, — привычно ответила она.
На том конце провода повисла пауза.
— А с Олегом как у тебя? Он помогает?
— Конечно! — поспешно сказала Валентина Ивановна. — Вот на днях приходил.
Еще одна пауза. Затем Андрей сказал:
— Ладно, мам. Потом еще созвонимся. Марина тебе привет передает.
Валентина Ивановна положила трубку и задумалась. Странный какой-то звонок, как будто Андрей хотел что-то спросить, но не решился.
— Марина? — растерялась Валентина Ивановна. — Что-то с Андреем?
— Нет. С вами, — отрезала Марина, проходя в комнату. — Я из-за этого пришла, из-за того, куда вас засунули.
Валентина Ивановна опустила глаза. Стыдно вдруг стало из-за своей комнатушки, маленькой и без удобств.
— Да ничего, я привыкла… — пролепетала она.
— Привыкли? — Марина сбросила сумку на кровать. — А я вот не могу привыкнуть! Я вчера случайно разговор этих умников услышала, Олега и Андрея! Вы представляете, что младший ваш говорит? «Пусть в общаге поживет, ей недолго осталось»! Это про родную мать!
Валентина Ивановна вздрогнула и села на стул, ноги предательски задрожали.
— Ты что, Мариночка, наверное, ты не так поняла…
— Именно так! — в глазах невестки стояли слезы. — Я Андрея спросила, а он мне: «Мама сама так решила, Олег предложил, а она согласилась, ее все устраивает»!
Марина остановилась, перевела дыхание.
— А знаете, что самое ужасное? Он не видит ничего страшного в том, что младший сын от вас избавился. А когда я попыталась что-то выяснить, он сказал: «Мама всегда Олега больше любила. Вот пусть теперь он и разбирается».
Валентина Ивановна молчала. Старательно разглаживала несуществующие складки на юбке.
— Собирайтесь, — вдруг сказала Марина твердо.
— Куда? — растерялась Валентина Ивановна.
— К нам, будете жить с нами. Я вас тут не оставлю.
— Но… Как же Андрей?
— А что Андрей? — жестко спросила Марина. — Пусть со своей совестью разбирается, если она у него есть. Поехали, у нас места полно.
— Я не могу, Мариночка, — замотала головой Валентина Ивановна. — Вы молодые, своя жизнь…
— А вы что, не человек? — перебила Марина. — У вас права на жизнь нет, на нормальные условия, на уважение?
И тут Валентина Ивановна заплакала впервые за много дней. По-настоящему, навзрыд, как маленькая.
— Господи, Марина, я не знаю, что делать, — всхлипывала она. — Олежка правду говорит, я уже отжила свое. Зачем я кому-то нужна? Только обуза…
— Так, прекратите! — Марина взяла ее за плечи. — Никому не позволяйте так с собой обращаться! Даже собственным детям!
Валентина Ивановна смотрела на невестку, решительную, яростную, готовую бороться за нее. Марина всегда ей нравилась своей честностью, справедливостью. И вот теперь невестка заступилась за нее.
***
Квартира Андрея и Марины оказалась просторной и светлой, особенно после крохотной комнатушки в общежитии. Марина ухаживала за ней, как за родной матерью.
Андрей сначала сторонился, отмалчивался. Неловко здоровался по утрам и быстро уходил на работу. А через неделю произошел скандал, Валентина Ивановна случайно услышала, как Марина кричала на мужа в спальне:
— Это твоя мать, Андрей! Ты знаешь, в каких условиях она жила, ты хоть раз приехал проведать?
— Они с отцом сами выбрали Олега, — глухо отвечал Андрей. — Всегда его больше любили, даже квартиру отец ему отписал.
— Она не выбирала! — в голосе Марины звенели слезы. — Твой отец все решил, даже родную жену оставил без дома!
— Откуда ты знаешь?
— Да она мне все рассказала! Они с отцом всегда считали, что Олег слабый, неприспособленный, ему нужно помогать. А ты, мол, сильный, справишься. Вы с братом сами создали эту ситуацию! Ты обиделся и отстранился, он привык, что ему все должны!
Валентина Ивановна замерла у двери. Сердце колотилось как бешеное.
— А помнишь, что Олег тебе сказал? «Мама уже почти отжила». По-твоему, это нормально?
— Нет, конечно, — тихо сказал Андрей. — Я просто думал, у них свои договоренности.
— Потому что ты не интересовался! — в голосе Марины уже не было злости, только усталость. — Олег врал тебе, что мама не хочет общаться. А ты поверил, потому что так было проще!
— Я думал, она сама так решила… — в голосе Андрея прозвучало что-то похожее на раскаяние. — Что им с Олегом так удобнее.
— Вот именно, думал! А спросить не мог?
Валентина Ивановна тихонько отошла от двери. Сколько лет они с Мишей оберегали младшенького… А в итоге сами создали монстра, да еще обидели своего старшего ребенка так, что он не хотел знать собственную мать.
***
С тех пор в отношениях со старшим сыном началась оттепель. Андрей вел себя мягче, а Валентина Ивановна заботилась о нем, чтобы хоть частично искупить вину за те годы, что благоволила младшему сыну.
Так прошло полгода, прежде чем позвонил взволнованный Олег.
— Мам, у меня проблемы, — сразу начал он. — Мы с Ленкой квартиру продать хотим, а нам говорят, там твоя доля есть, двадцать пять процентов! Якобы с документами там что-то напутали, а вот теперь всплыло. Ты что, знала?
Валентина Ивановна опешила:
— Какая еще доля?
— Да отец сам, наверное, забыл! — почти закричал Олег. — Теперь без твоего согласия ничего сделать нельзя!
— И что ты предлагаешь, сынок? — спросила Валентина Ивановна.
— Ну… Надо бы тебе бумаги подписать, дарственную на меня оформить.
Перед глазами Валентины Ивановны встала картина: общежитие, коридор, Олег с телефоном, говорящий: «Мама уже почти отжила».
— Знаешь, сынок, — тихо сказала она. — Я, пожалуй, не буду ничего дарить. Либо выкупай долю по рыночной цене, либо я в квартиру въеду.
— Да ты что, мама?! — голос Олега взвился. — Куда тебе эти деньги, ты же у Андрея живешь…
— Вот именно, — спокойно подтвердила Валентина Ивановна. — У Андрея. А мне бы хотелось свой угол иметь.
— Слушай, мам, — наконец сказал Олег каким-то жалким голосом. — Может, договоримся как-то? Ну, я тебе… Часть отдам?
— Рыночная стоимость, сынок, — твердо сказала Валентина Ивановна. — И ни копейкой меньше.
Повесив трубку, она обернулась и увидела в дверях Марину. Невестка улыбалась.
— Я случайно подслушала, — сказала она. — Простите.
— Ничего, — улыбнулась в ответ Валентина Ивановна. — Даже хорошо, что ты услышала. Я думаю, пришло время кое-что исправить.
***
Деньги за долю в квартире Валентина Ивановна получила через месяц. Олег сопротивлялся до последнего, то плакался, что у него нет такой суммы, то обвинял мать в черствости. Но Марина оказалась не промах, нашла хорошего юриста.
— Я вас ненавижу! — прошипел Олег, когда они встретились подписывать документы. — Всегда знал, что вы с Андреем против меня!
Валентина Ивановна посмотрела на младшего сына, красного от злости, с перекошенным лицом. Впервые увидела его таким… настоящим. Без привычной маски «бедного Олежки, которому все должны помогать».
— Я всегда любила тебя, сынок, — тихо сказала она. — Но, видно, любила неправильно.
— Да не нужна мне ваша любовь! — огрызнулся он. — Только деньги тянете!
Валентина Ивановна молча подписала бумаги, а по дороге домой сказала Марине:
— Знаешь, я, наверное, плохая мать.
— Почему же? — удивилась невестка.
— Потому что не чувствую себя виноватой. Совсем. Хотя должна бы…
Марина взяла ее за руку:
— А за что вам чувствовать себя виноватой? За то, что наконец потребовали справедливости? Или за то, что Олег вырос эгоистом? Так это не только ваша вина.
Валентина Ивановна кивнула. Но где-то глубоко внутри противный голосок нашептывал: «А ведь это ты всегда говорила мужу, что младшенький слабый, хрупкий, ему нужно больше заботы…»
***
Через полгода Валентина Ивановна и Марина купили небольшую, но уютную однушку. С ремонтом помогал Андрей, он неожиданно увлекся, сам выбирал обои, спорил с рабочими. Они с сыном стали ближе, и потому тот решился однажды спросить:
— Ты правда думаешь, что я сильный, сам со всем справлюсь?
Валентина Ивановна отложила вилку, внимательно посмотрела на сына. На его упрямо сжатые губы, на морщинки между бровей.
— Да, думаю, — честно ответила она. — С самого детства так считала. Ты ведь старший, всегда был… надежным.
— А Олег — слабым?
Валентина Ивановна вздохнула:
— Мы с папой так решили. Он болел часто, капризничал…
— Он манипулировал, — резко сказал Андрей. — А вы велись и меня обделяли вниманием и заботой.
Валентина Ивановна опустила глаза:
— Наверное, так и было. Я не замечала.
— А знаешь, — вдруг сказал Андрей, и голос его смягчился, — я в детстве часто думал, что быть сильным — это тяжело. Но потом понял, что быть слабым гораздо хуже. Ты вечно от кого-то зависишь, ждешь, что кто-то решит твои проблемы.
— Ты про Олега? — тихо спросила Валентина Ивановна.
— И про него. И вообще… — Андрей замялся. — В общем, я рад, что ты наконец смогла дать ему отпор.
Валентина Ивановна улыбнулась:
— Спасибо, сынок.
Она взяла сына за руку, и какое-то время они с Андреем сидели в молчании. Им еще предстояло многое обсудить и восстановить отношения, и важно, что начало было положено.
