Марина в нерешительности остановилась перед дверью, задержав дыхание. Ключи тяжелым грузом лежали в кармане пальто, но дверь была уже приоткрыта ― значит, Александр приехал чуть раньше. Она толкнула дверь ладонью, и тяжелый запах старого дома ударил в нос. Запах дерева, книг и скрипучей мебели, вернее, ее пыльной обивки. Запах прошлого.
В прихожей стоял одинокий чемодан, аккуратно поставленный у стены. Александр не любил беспорядок. И сейчас он наверняка где-то внутри, разбирает свои вещи так же методично, как когда-то разбирал их жизнь.
― Ты опоздала, ― раздался голос из гостиной. Спокойный, ровный, будто не прошло долгих двух лет молчания.
Марина прошла вглубь квартиры, стряхивая снег с плеча. Он таял, оставляя мокрые пятна на шерсти.
― Пробки, ― коротко ответила она.
Александр стоял, облокотившись на книжный шкаф, медленно перелистывая толстые картонные страницы старого фотоальбома в потрепанной красной обложке. Глаза пробегали по страничкам, но взгляд словно ушел куда-то вглубь ― он не рассматривал, он вспоминал.
― Оставить или выбросить? ― спросил, резко захлопнув альбом и посмотрев на бывшую жену.
Марина сразу узнала альбом. В нем были фотографии их первых лет в этом доме: шумный переезд, долгожданный ремонт и счастливое рождение дочери. Вот она ― совсем молодая, смеется, сидя на подоконнике, а он держит в руках кисть с краской. Они тогда покрасили стену в нелепый мятный цвет, который так и не смогли переделать. В этом доме все было навсегда.
― Зачем выбрасывать? ― Марина взяла альбом и положила в коробку с вещами. ― Пусть останется у Иры.
― Она приедет за ним? ― в голосе Александра прозвучала тень надежды.
― Нет, ― Марина покачала головой. ― Говорила, что не хочет сюда возвращаться. Я сама отвезу.
Александр кивнул. Они оба понимали, почему. Для их единственной дочери этот дом был не только местом детства, но и ареной затянувшихся семейных ссор, скандалов и тягостного молчания.
Марина прошла в кухню. Все было на своих местах, но безжизненно: пустые полки, сухие краны, облупившаяся краска на стенах. Она невольно провела пальцем по столешнице, как будто проверяя, осталась ли там пыль времени.
― Ты что-нибудь будешь? Чай? Кофе? ― спросил Александр, заходя следом.
― Не хочу. Давай просто разберем вещи и закончим побыстрее.
Он не ответил. Только медленно сел за стол и сцепил пальцы в замок. Казалось, он совсем не собирается торопиться. В отличие от нее.
― Не думал, что это будет так странно, ― сказал после долгой паузы. ― Будто вещи важнее нас самих. Но ведь это просто дом, да?
Марина посмотрела на него. Что ответить? Что дом ― это их жизнь, запертая в этих стенах? Что каждый угол хранит что-то слишком важное, чтобы просто забрать это и уйти?
― Да, просто дом, ― после паузы тихо сказала она. И отвернулась, чтобы он не увидел ее глаз.
Впереди было еще слишком много прошлого, которое им предстояло разложить по отдельным коробкам.
* * *
Марина и Александр продолжали постепенно разбирать вещи. Каждую коробку наполняли не только предметы, но и истории, которые вылетали из глубин памяти яркими бумажными самолетиками.
Марина достала старый зеленый свитер, который когда-то сама связала для Александра. Он сильно растянулся, шерсть немного скаталась, но запах все еще напоминал о тех холодных зимах, когда они сидели у камина с чашками горячего чая и согревались в объятиях друг друга.
― Помнишь этот свитер?
Александр взял его, провел пальцами по грубому вязаному полотну и слегка усмехнулся:
― Конечно, помню, как такое забыть. Ты тогда вязала его неделями напролет, ворчала, что у меня слишком длинные руки, и пришлось докупать новый моток ниток.
Марина тепло улыбнулась в ответ, но тут же отвернулась. Слишком яркие воспоминания отдавали болью в груди.
Она открыла следующую коробку и нашла там детские рисунки Ирочки. Один из них был с изображением дома, где они все держатся за руки ― дружная, любящая семья.
― Она нарисовала этот шедевр, когда ей было всего пять, ― сказала Марина, показывая рисунок Александру.
Он посмотрел, потрогал пожелтевший после стольких лет бумажный листок.
― Тогда мы были очень счастливы, ― произнес тихо.
Чуть в стороне от коробки стояла бирюзовая чашка с трещиной. Марина узнала ее мгновенно. Она разбила ее в тот самый день, когда Александр опоздал на их годовщину. Тогда казалось, что это просто момент, но теперь этот момент стал отправной точкой ― символом усталости, накопленных обид и разрастающейся расщелины между ними.
Александр взял чашку в руки, разглядывая повреждение.
― Ты так и не выбросила ее?
― Нет. Наверное, просто забыла, а может, и не смогла.
Громкая тишина наполнила комнату. Им было что вспомнить, но нужные слова находились с огромным трудом. Каждый состарившийся предмет, каждая вещь из прошлого цепко сохраняла нечто большее, чем простую материальную ценность. Они вытаскивали из памяти яркие фрагменты счастья, тепла, любви. Того, что уже было никак не вернуть.
Но вещи были всего лишь вещами. И дом, каким бы важным он ни был, оставался лишь местом, которое скоро перестанет быть их домом.
* * *
Марина наткнулась на его старое пальто ― потемневшее, со слегка обтрепанными рукавами. Она помнила это пальто. В нем он приходил поздними вечерами, когда она уже почти засыпала, но просыпалась от скрипа двери. Тогда она еще ждала его. Тогда она еще надеялась.
― Ты хочешь оставить его себе? ― спросила, с трудом скрывая дрожь в голосе.
Александр поднял голову. Несколько секунд молчал, потом протянул руку и медленно взял пальто. Погладил ладонью грубую ткань.
― Наверное, не стоит. Оно насквозь пропитано прошлым.
Марина коротко кивнула. Он совершенно не уловил, насколько глубоко задел ее этой простой, но почему-то колкой фразой.
― А ты когда-нибудь задумывался, что мы могли бы по-другому? ― спросила, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Александр вздохнул.
― Конечно. Думал. Долго. Но потом понял, что мы просто перестали быть теми, кем были раньше. Нельзя просто все вернуть. Нужно идти вперед и учиться жить заново.
― А я поняла это в тот вечер, когда нашла в твоем кармане чек за ужин в ресторане. Всего на две персоны. Ты тогда рассказывал, что это был ужин для коллег. А я уже тогда знала, что это наглая ложь. Ты так легко соврал, глядя мне прямо в глаза.
Он крепче сжал пальто в руках, словно оно могло защитить его от этой обжигающей правды.
― Почему же ты прямо тогда мне ничего не сказала? Не устроила громкий скандал? Не боролась за нас?
― Потому что было уже непоправимо поздно. Мы оба молчали слишком долго.
Разговор угас. Они снова замолчали и сидели в комнате, наполненной тенями прошлого. Где-то за окном скрипнула ветка, и хлопнула ставня. Ветер принес с собой холод.
― И что же теперь? ― неуверенно спросил Александр, наконец найдя в себе силы поднять на нее взгляд.
Марина лишь нервно пожала плечами.
― Теперь мы закончим паковать вещи. А потом просто разойдемся. Каждый своей новой дорогой. Без оглядки на прошлое.
Он медленно кивнул. Но оба прекрасно понимали, что сказать эти слова проще, чем сделать так.
* * *
Внезапно в доме погас свет. Марина вздрогнула, оглядываясь в темноте. За окном противно завывал ветер, и поскрипывали деревья. Александр чертыхнулся, щелкнул выключателем, но ничего не изменилось.
― Видимо, ветер слишком сильный, ― тихо сказала Марина. ― Надеюсь, это не обрыв провода.
― Как в тот раз, помнишь? Когда была та страшная метель?
Марина помнила прекрасно. Тогда, много лет назад, они зажгли свечи, уселись на пол перед камином, пили обжигающий чай из одной чашки. Александр рассказывал о планах, мечтах, а она смеялась, зарываясь в пушистый плед.
― Ты тогда обещал мне домик у моря, ― сказала Марина, улыбаясь.
― Да, ― Александр провел рукой по лицу. ― Но мы так и не поехали.
Он сел рядом, протянул руку, нащупал ее пальцы. Несколько секунд они просто сидели так, слушая, как тишина окутывает дом. В комнате пахло воском, древесиной и чем-то теплым, родным. Как когда-то.
― Странно, как далекое прошлое в один миг становится таким близким, ― шепнула она.
Александр слегка сжал ее ладонь.
― Может, оно никуда не уходило? ― его голос был почти неслышен.
Марину словно волной окатило воспоминаниями тех счастливых лет, как он смотрел на нее тогда, еще в юности, когда они были полны ожиданиями и надеждами на целую вечность впереди. Окунулась в теплые июльские вечера, когда они тайком от родителей убегали на речку, чтобы просто посидеть у ласковой воды. Вместе молчали и слушали, как шумный ночной город беспокойно дышит вдалеке. Она будто вновь ощутила те самые, нежные прикосновения его руки, такой теплой и родной.
Она чуть ближе наклонилась к нему, будто бы хотела что-то добавить к сказанному, но в этот момент внезапно вспыхнул яркий свет и вернул их в реальность, без остатка стирая иллюзию воспоминаний из прошлого. Она быстро заморгала, чтобы глаза быстрее привыкли, а затем резко отстранилась.
Александр неспешно убрал руку. Ощущение былой близости исчезло так же стремительно, как появилось.
― Ну, вот, ― глухо произнес он. ― Да будет свет!
Марина ничего не ответила, лишь коротко кивнула. Теперь это снова был просто их старый дом. Такой чужой и совершенно пустой. Такой же, как их новая жизнь, друг без друга.
Холодная реальность вернулась на свое законное место, смывая теплоту воспоминаний. Марина моргнула, переводя взгляд на вещи, которые еще предстояло забрать. А Александр уже не смотрел на нее ― он сосредоточенно застегивал молнию на своем чемодане.
Она присела на корточки, открыла старый деревянный ящик, который много лет стоял в углу. Внутри ― связка пожелтевших писем, детские игрушки, ее любимый кулон, который когда-то потерялся. Воспоминания хлынули потоком, сжали сердце. Она подняла кулон, провела пальцами по металлической поверхности.
― Ты нашел его, ― тихо сказала она.
Александр поднял глаза. На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то, что могло быть сожалением.
― Думал, что когда-нибудь ты вернешься за ним, ― ответил он.
Марина ненадолго зажмурилась и шумно втянула воздух. Было слишком поздно. Или еще не настолько? На короткий миг ей показалось, что достаточно лишь протянуть руку навстречу, сказать только одно единственное, но такое правильное слово ― и все будет иначе, почти как прежде. Казалось, он тоже почувствовал это ― она заметила по характерному жесту, по тому, как он поджал губы, как нервно провел рукой по волосам.
Но никто из них так и не решился проронить то самое, правильное слово. Оба были уверены: вернуть можно потерянные вещи, но не утраченное время. Они уже не те, что были когда-то. Им никаким волшебным образом не вернуться в ту былую жизнь, но можно начать новую. Без сожалений. Без давящего груза обвинений и обид.
― Пожалуй, нам уже пора уходить, ― сказала она, поднимаясь. ― Новый хозяин придет рано утром.
Она первой направилась к двери, решительно, не оглядываясь. Александр задержался чуть дольше, в последний раз окинул немного грустным взором их бывшую гостиную. Когда-то здесь был их дом. Теперь ― лишь звенящая пустота и медленно тающие тени былых воспоминаний. Радостных и не очень.
Он тоже решился сделать шаг через порог, попытался быстро вставить ключ в замочную скважину и от спешки выронил связку на дощатый пол. Наконец, справившись с замком, задержал руку на холодной бронзовой ручке всего на одну секунду дольше, чем требовалось. С хмурого неба упала первая снежинка прямо на его теплую руку и мгновенно растаяла, превратившись в едва заметную капельку. Закружил первый снег. Начиналась новая зима.
― Пока, Марина, ― хрипло прошептал он, не осмеливаясь повернуться.
Она ничего не ответила, но, выходя с веранды на улицу, вдруг улыбнулась, с грустью оставляя в памяти прожитые в этом доме года. Совсем немного. Совсем ненадолго.
Жизнь продолжалась.
