Соперничество бабушек — негласный закон семейной жизни. Но когда внук открыто выбирает фаворита, равновесие рушится, и последствия этого выбора меняют жизнь всех участников драмы. В каждой семье есть человек, которого терпят. Приглашают по обязанности, общаются из вежливости, дарят дежурные улыбки.
Знаете, бывают такие моменты в жизни… Когда всё вроде бы правильно, все вроде бы на своих местах. И стол накрыт, и свечи на торте, и подарки в ярких упаковках. А потом – бац! – и всё рушится. И ты сидишь посреди этих праздничных обломков и думаешь: «Ну как же так вышло? Ведь хотели как лучше».
Дениске исполнилось двенадцать. Странный возраст, я вам скажу. Вроде уже не ребёнок, хочет казаться взрослым, серьёзным. Но стоит чему-то пойти не так – и вот уже слёзы, обиды, как в детском саду.
— Дим, мама сегодня приезжает? — Анжела посмотрела на мужа, расставляя тарелки. Знаете, она их ставила так аккуратно, будто это не тарелки, а бомбы замедленного действия. И ведь чувствовала что-то, понимаете?
Дмитрий оторвался от телефона. Он всегда так делал – смотрел в телефон, когда не хотел о чём-то думать:
— Да, поезд в два. Я её встречу и сразу домой.
Анжела вздохнула. Свекровь приезжала редко, два раза в год – на день рождения внука и под Новый год. Это как ритуал такой, понимаете? Арина Степановна и раньше не была душой компании. Когда Михаил Петрович был жив, он как переводчик работал между ней и миром – объяснял её странности, её категоричность, её неумение говорить приятные вещи просто так, без повода.
«Она просто по-другому устроена,» – говорил он, и все кивали. А она всегда стояла чуть в стороне от семейного круга, будто наблюдала за антропологическим экспериментом. Говорила только по существу. Гладила внука по голове, но как-то неловко, словно боялась что-то повредить.
И вот Михаила Петровича не стало, а с ним исчез и переводчик. И все эти редкие визиты превратились в молчаливые экзамены для них всех – по невысказанным, но жёстким критериям Арины Степановны.
— Надеюсь, в этот раз обойдётся без нравоучений, — пробормотала Анжела.
А про себя подумала: «Не обойдётся. Никогда не обходится».
— Ну ты же знаешь, она просто… другая, — сказал Дима.
«Другая» – это такое удобное слово. Им можно объяснить всё, что угодно, правда? Человек грубит – он «другой». Человек не звонит годами – он «другой». Удобно.
В дверь позвонили.
— Мамулечка! — Анжела обняла свою мать. — Как хорошо, что ты пришла!
Бабушка Тамара Олеговна – яркая, как тропическая птица. Волосы крашеные, рыжие, костюм цвета фуксии. Знаете, есть такие женщины – им шестьдесят, а они как будто этого не заметили. И правильно, наверное. Губы с яркой, идеально подобранной ей помадой. Крупные серьги и идеальный макияж. Вроде и ярко все — но так ей идет.
— Где мой красавчик? Где мой именинник? — голос у неё звонкий, как у учительницы младших классов.
Из комнаты выскочил Дениска.
— Бабуль! — повис на шее у Тамары Олеговны. — А что ты мне принесла?
— Денис, — строго сказала Анжела, — так не спрашивают.
— Да ладно тебе, Анжелочка. Имениннику всё можно, — подмигнула Тамара Олеговна. — Подарок будет, но потом. Сюрприз.
А сама улыбается так… многообещающе, понимаете? Как будто не подарок там, а как минимум ключи от самолета.
— А папа поехал за бабушкой Ариной, — сообщил Дениска с таким видом, как будто папа поехал за лекарством от насморка. Нужно, но без энтузиазма.
Знаете, что самое сложное в семейных праздниках? Делать вид, что всё хорошо, когда всё на самом деле – вот-вот взорвётся. Это как сидеть на пороховой бочке и спички зажигать.
К трём часам стол был накрыт. Пришли два одноклассника Дениски с родителями, сестра Анжелы с мужем и маленькой дочкой. Приехали со своей стороны и брат Дмитрия с женой – Костя с Натальей, люди шумные, весёлые, совершенно не похожие ни на отца, ни на мать.
И ещё – тётя Дмитрия, Вера Николаевна, младшая сестра его отца, единственная, кто мог без страха шутить с Ариной Степановной. И вот они все сидят, разговаривают, а сами всё на дверь поглядывают – ждут, когда же свекровь появится. Как в театре перед началом спектакля.
Дениска уже успел сфотографироваться со своим тортом и выложить снимок в эту… как её… ну, где все фотографии выкладывают. И там уже десять сердечек и комментарий от какой-то Насти: «Крутой торт, Ден!»
И вот, наконец, дверь открылась.
— Мама, наконец-то! — Анжела поднялась навстречу свекрови с таким выражением лица, как будто встречает английскую королеву.
Арина Степановна – высокая, строгая. Волосы седые, гладко зачёсанные назад. Никакой косметики. Строгое синее платье. Знаете, есть такой типаж женщин – смотришь на неё и понимаешь: это учительница математики, причём строгая.
— Спасибо, хорошо, — ответила она на вопрос о дороге.
Она поставила на тумбочку аккуратно упакованную коробку. Упаковка идеальная – ни одной лишней складочки, уголки загнуты с точностью до миллиметра.
— С днем рождения, Денис, — она неловко обняла внука, который подбежал к ней. Обняла так, как будто это не внук, а колючий кактус.
— Как учеба? Математика хорошо идет?
— Нормально, бабушка, — пожал плечами мальчик. — У меня четверка за четверть.
— Четверка? — и в этом «четверка» было столько всего… Разочарование. Непонимание. «Как же так, у нас в семье так не принято». — А ведь твой отец всегда был отличником по математике.
Дима, стоявший рядом, поморщился. Знаете, есть такие темы, которые в семьях не обсуждают. Типа неловких случаев на корпоративах или двоек по математике.
— Мам, сегодня праздник. Давай без экзаменов.
И вот они все сидят за столом. И едят эту курицу с ананасами (кто вообще придумал эту курицу с ананасами?). И говорят о погоде, о ситуации в мире, о ценах на бензин – обо всём, только не о том, что между ними происходит.
Две бабушки сидят по разные стороны от Дениски, как два генерала вражеских армий. Тамара Олеговна то и дело подкладывает внуку самые вкусные кусочки: «Кушай, золотко, кушай». Рассказывает, как они с Дениской ходили на фильм про супергероев, и как было здорово, и как они потом ели мороженое и чипсы.
А Арина Степановна сидит прямо, как на экзамене, и методично нарезает курицу на маленькие кусочки. И даже салфетку на колени положила, представляете?
— Пора дарить подарки! — объявила Анжела, когда с курицей было покончено.
Дениска получил от родителей наушники (такие большие, чтобы вообще ничего не слышать вокруг), от друзей – игры и сертификат в магазин, от тёти – кроссовки. Дядя Костя с Натальей подарили крутой рюкзак для походов – с кучей карманов, креплениями для спальника и даже встроенной поилкой. «Летом поедем на Селигер, будем рыбу ловить,» – подмигнул дядя, и Дениска просиял. А Вера Николаевна вручила конверт с деньгами и мягким голосом сказала: «Купи себе, что захочешь, мой хороший. Я ведь всё равно не угадаю».
— А теперь мой подарок, — торжественно объявила Тамара Олеговна и достала из сумки коробку размером с небольшой чемодан. — С днем рождения, моё сокровище!
Дениска открыл коробку и закричал так, будто выиграл в лотерею миллион:
— Айфон! Настоящий! Самый новый! — он прыгал на месте, как мячик. — Бабушка Тамара, ты самая лучшая! Я так мечтал о нём!
Он бросился обнимать бабушку Тамару, а она сияла, как начищенный самовар. Победа, понимаете? Вот оно, первое место в конкурсе «Лучшая бабушка года».
— Тамара Олеговна, мы же договаривались… — тихо начал Дима, но осекся под взглядом тёщи, который говорил: «Только попробуй испортить момент».
— А теперь посмотрим, что приготовила бабушка Арина, — сказала Анжела с таким видом, будто предлагает закусить шампанское солёным огурцом.
Дениска, всё ещё возбуждённый от радости, взял коробку от Арины Степановны. Развернул упаковку – аккуратно, чтобы не порвать (бабушка Арина не любит, когда рвут бумагу). А внутри – свитер. Тёмно-синий, с каким-то геометрическим узором. Такой… основательный. Надёжный. Как сама Арина Степановна.
— Это кашемир? — спросила Вера Николаевна, наклоняясь ближе.
— Мериносовая шерсть высшего качества, — ответила Арина Степановна с едва заметной гордостью. — Специально заказывала.
И вот тут произошло то, что бывает, когда после шампанского дают огурец. Улыбка медленно сползла с лица Дениски.
— А… спасибо, — он пытался быть вежливым, но получалось плохо.
— Примерь, — предложила Арина Степановна. — Я сама связала, из хорошей шерсти. Очень теплый, для зимы.
Дениска неохотно взял свитер двумя пальцами, как будто это не свитер, а мокрая тряпка.
— Зачем он мне сейчас? На улице апрель, — пробормотал он. — И вообще, это как-то… странно…
И тут время остановилось. Как будто кто-то нажал на паузу. Все замерли. Воздух загустел.
Наталья, жена Кости, тихонько охнула. Костя пнул Дениску под столом, но было поздно.
Арина Степановна положила вилку. Медленно, очень медленно. Как в замедленной съёмке.
— Не надо, Дима, — тихо сказала она, когда сын попытался вмешаться. — Всё понятно.
Тамара Олеговна, почувствовав запах жареного, попыталась потушить пожар бензином:
— Ариночка, ты уж не обижайся. Я просто любимого внука порадовать хотела. Знаешь, какое сейчас время — все дети о гаджетах мечтают.
— Любимого? — голос её звенел, как натянутая струна. — Да вы его избаловали до невозможности! Вырастет эгоистом — потом не жалуйтесь! Вам нужна его любовь сейчас, а думать о том, каким он человеком станет, некогда?
Костя попытался разрядить обстановку:
— Денис, ну-ка быстро примерь бабушкин свитер.
— Не надо, Константин, — отрезала Арина Степановна. — Не нужно заставлять.
— Ну почему же, пусть примерит, — вмешалась Анжела наигранно бодрым голосом. — Дениска, давай…
— Да не буду я мерить этот свитер! — внезапно выпалил Дениска, которому всё это внимание стало совсем невыносимо. — Бабушка Тамара всегда знает, что мне нравится, а бабушка Арина… Бабушка Тамара мне всегда нравилась больше!
Вот теперь наступила настоящая тишина. Такая, что слышно было, как в соседней квартире мяукает кот.
Арина Степановна посмотрела на Тамару Олеговну так, что стало ясно – сейчас что-то будет.
В этот момент все гости, наверное, мечтали провалиться сквозь землю. Или хотя бы выйти подышать. Даже дядя Костя, который обычно мог разрядить любую ситуацию, сидел с окаменевшим лицом. Вера Николаевна тихонько положила руку на плечо Арины Степановны, но та сбросила её.
Дениска, поняв, что натворил, покраснел до корней волос и вдруг всхлипнул: — Я не хотел ничего плохого! Бабушка Арина, свитер, свитер хороший…
— Денис сказал правду, — вдруг произнёс Дмитрий, глядя прямо на мать. — Другая бабушка ему всегда нравилась больше. И что в этом такого? Тамара Олеговна умеет радовать ребёнка, а не читать ему нотации при каждой встрече.
— Дима! — в один голос воскликнули Анжела и Наталья.
Но было поздно. Арина Степановна встала из-за стола.
— Извините, — сказала она голосом диктора новостей. — Мне нужно идти.
И пошла в прихожую, где начала собирать свою сумку. Знаете, есть люди, которые даже в истерике остаются аккуратными. Вот она такая.
Дмитрий выскочил следом:
— Мам, ну не надо так. Это же ребенок! Он не подумал. Я… Извини…
— Вот именно, Дима, — ответила она, не глядя на сына. — Ребенок, который не научен думать о других. Только о себе. А ты? Ты-то почему повторил его слова? «Другая бабушка всегда нравилась больше», — она произнесла это с такой горечью, что Дмитрий не поверил своим ушам..
— Куда ты сейчас пойдешь? Поезд только завтра.
— В гостиницу. Я найду.
— Мам, это глупости. Останься.
Вера Николаевна появилась в прихожей:
— Ариша, не уходи. Знаешь, этот праздник… он получился запоминающимся, но не так, как хотелось бы. Давай всё исправим.
— Этот праздник, Верочка, — тихо сказала Арина Степановна, — показал мне правду. Наконец-то.
И тут она посмотрела на сына. Впервые за весь вечер – по-настоящему посмотрела.
— Знаешь, Дима, я восемь лет одна. После смерти отца я была вам не нужна, кроме как на день рождения и Новый год. Ты звонишь раз в месяц по расписанию, внук общается из-под палки. А сегодня я поняла, что мне незачем навязываться. Вы мне больше не звоните. Своим я не нужна.
И ушла. Просто взяла и ушла. Хлопнула дверью? Нет, конечно. Арина Степановна никогда не хлопает дверями. Она закрыла её тихо, аккуратно. И это было страшнее любого хлопка.
Прошла неделя. Дмитрий обзвонил все гостиницы в городе — мать нигде не останавливалась. Её телефон был выключен. Она не отвечала на сообщения. Как будто растворилась.
Он взял отгул и поехал в родной город, в квартиру матери. Дверь ему никто не открыл. Соседка сказала: «Уехала ваша мама. Сказала – надолго».
Лишь через десять дней пришло сообщение: «Я в порядке. Не беспокойтесь».
Четыре слова. Двадцать знаков. И столько всего между строк.
А ещё через месяц бывшая коллега матери по школе рассказала: Арина Степановна уехала в Калининград, устроилась няней в семью военного. Ухаживает за шестилетним мальчиком, водит его в музыкальную школу, учит английскому.
— Говорит, что впервые за много лет чувствует себя нужной, — передала коллега. — И знаешь, что удивительно? Она сменила прическу — покрасила волосы, купила цветную одежду. На последнем фото в мессенджере она была в красном платье. Я её такой со студенчества не помню.
— Вот ведьма! — воскликнула Анжела, узнав новости. — А мы-то думали, она ради сына живет — ради внука! Нашла себе другого ребенка? Ну и пусть катится!
Но Дима не мог успокоиться. Он всё думал и думал. Вспоминал, как мать была счастлива, когда отец был жив. Как они вместе в театр ходили. Как она смеялась – да-да, представьте, она умела смеяться! А потом она… она окаменела.
Он вспоминал, как они, действительно, звали её только на праздники. Потому что её замечания раздражали. Потому что с ней было неудобно. Неловко. Она не вписывалась в их яркую, беззаботную жизнь.
И вот теперь Дмитрий сидел на кухне и думал: его мать не просто обиделась. Она нашла силы начать жизнь заново в 64 года.
А он боялся, что потерял её навсегда.
В этом году день рождения Дениски запомнился всем. Но совсем не так, как хотелось бы.
Дениска подарил свитер, связанный бабушкой, своему однокласснику из малообеспеченной семьи. И впервые почувствовал, что отдавать иногда приятнее, чем получать.
А Дмитрий, после долгих колебаний, купил билет до Калининграда. Пришло время научиться заново знакомиться с собственной матерью.
Знаете, иногда нужно потерять что-то, чтобы понять, насколько это было важно.
