— Вы же не собираетесь снова отправить всех к нам?! Мы до сих пор кондиционер не починили после предыдущих гостей! В конце концов у нас не гостевой дом! — Оля нависла над свекровью.
Раиса Константиновна сидела за кухонным столом, перечитывая список гостей в потёртом блокноте с фиалками на обложке. На переговоры свекровь прихватила с собой тортик из ближайшей кондитерской. Атмосфера у неё была почти праздничной, вот только Олю происходящее совсем не радовало.
— Ну а куда мне их? У меня ж диван старый, пружины выпирают. Они потом неделю разогнуться не смогут, — вздохнула Раиса, поднимая глаза, полные обиды и удивления. — Да и не в первый же раз. Что ты сразу кипятишься?
— Да потому что каждый раз это «не в первый раз». Каждый! — голос Оли гневно дрожал. — У нас нет ни места, ни желания устраивать постоялый двор. Мы не турфирма!
Раиса посмотрела на неё как на капризного подростка, которому предложили суп, а он требует суши. Это был снисходительный взгляд взрослой женщины, которая всё понимает, но всё равно сделает по-своему.
— Это же и твои родственники теперь, — подчеркнула она. — А традиции в нашей семье — это святое. Если бы у меня была возможность, я бы всех у себя оставила, но ведь ты ж знаешь, какие у меня условия. А у вас — цивилизация: и душ нормальный, и стиралка большая, и даже мультиварка.
Оля чуть не рассмеялась от отчаяния.
Мультиварка, конечно, всё меняет. Можно разместить хоть автобус туристов. Особенно если ты с мужем неделю спишь на полу, а по утрам встречаешь в коридоре дядю из Пензы, который рассекает по дому в одном белье.
— Раиса Константиновна, — медленно начала она, — в этом доме будут жить только те, кого я сама приглашаю.
Раиса взяла паузу. Дотянулась до торта, сняла пластиковую крышку, словно хотела этим действием всех расслабить. Затем стала медленно резать бисквит.
— У нас в семье все вопросы решаются сообща. Не ультиматумами.
Оля хотела было возразить, но промолчала. Она уже знала, к чему идёт разговор. Это был не первый их обмен «любезностями» на тему постояльцев. Только раньше она обычно сдавалась на стадии «ну ладно, ещё один раз». Теперь — нет.
Она помнила ту злополучную свадьбу. Как они с Сергеем хотели тихо расписаться, без шума и пафоса. Только они и родители. Но Раиса тогда устроила настоящий крестовый поход в честь «семейного единства».
— Как это без Лидии Павловны? Она твоя троюродная тётя. Она обидится, — возмущалась свекровь по телефону.
— Я даже не знаю, как она выглядит! — отчаянно парировал Сергей тогда.
— Так познакомитесь! Она тебя ещё в пелёнках видела!
В итоге на их свадьбе гуляла почти сотня человек. Оля в тот день чувствовала себя гостьей за чужим столом. Она до сих пор не может опознать половину лиц с фотографий.
И, конечно, гостей надо было разместить. Её родители в спешке вывозили тех, кто не поместился в их квартире, на дачу, а сами спали на кухне. Как и Оля с Сергеем.
Сергей в это время весьма кстати появился из спальни.
— Что за шум? — спросил он.
— Твоя мама решила снова превратить нас в гостиницу, — буркнула Оля и скрестила руки. — А я против.
Сергей замер. Обычно он вставал в позу миротворца: кивал то жене, то маме, надеясь, что обе не заметят. Но даже он, видимо, устал.
— Мама, Оля права. Нам самим негде развернуться. Мы же не единственный вариант.
Раиса посмотрела так, будто сын только что выдал её врагам.
— Ну, понятно… Понятно. Только в хорошие времена родня и нужна. А как чуть-чуть неудобства — сразу морды кирпичом.
— Это не чуть-чуть, — тихо сказал он. — Это каждый раз. Ты никогда не спрашиваешь, просто ставишь перед фактом. А я и половины этих людей не знаю.
Раиса вскочила. Торт остался нетронутым. Она швырнула в сумку блокнот, что-то буркнула под нос и уже на пороге обернулась.
— Знаешь, Ольга… Ты, может, и хозяйка здесь. Но в нашей семье ты всё равно гость. Запомни это.
Дверь захлопнулась. Наступила тишина. Сергей сел рядом и вытер лоб рукавом.
— На юбилей нас, видимо, не пригласят, — тихо сказал он.
Оля устало улыбнулась.
— Да. Но это лучшая новость за месяц.
Прошла неделя. Раиса Константиновна действительно не позвала Олю и Сергея на своё торжество. От неё вообще не было вестей. Оля восприняла это как праздник. В кои-то веки им не пришлось двигать кровати, искать запасные подушки и превращать ванную в склад полотенец.
Но ощущение тревожного ожидания всё равно подтачивало сердце по ночам. Раиса не из тех, кто легко сдаётся.
В назначенный день в двушке свекрови собралось больше двадцати человек. Некоторые сидели на стульях, остальные — на кроватях, табуретках с балкона, даже подоконниках. Дети носились, задевая вазы, мужчины сдвигали брови, пока спорили о политике, а Раиса бегала между плитой и залом, постоянно что-то забывая.
Но в первую очередь во всей этой суете она забыла, что она сегодня именинница.
К полуночи тётя Галя из Челябинска перепутала комнату и улеглась в кладовке, на ящике с банками. Дядя Вова, муж той самой Лидии Павловны, уснул прямо на раскладушке, не раздеваясь, а перед этим случайно опрокинул сушилку с бельём. Прежде аккуратно развешенные полотенца теперь были в пятнах от разлитого компота.
Но, несмотря на усталость, Раиса держалась. Глаза у неё были красными, голос срывался, но она продолжала быть хозяйкой. Гостеприимной, внимательной и уставшей до ломоты в спине.
Она не позвонила ни сыну, ни невестке. Не из гордости. Скорее, из принципа. Ей казалось, если она покажет, что не справляется, это будет проигрыш.
А потом наступило утро, и в дверь Ольги и Сергея постучали.
На пороге стояла тётя Вера, с румяным лицом, тяжёлой сумкой и мужем — пухлым лысоватым дядькой. Оба выглядели измотанными и слегка растерянными.
— Мы… это… Мы к вам, — пробормотала Вера. — Там все углы уже заняты.
Оля вышла из спальни. Увидев гостей, она замерла, а потом прижалась к стене. Сергей на секунду оглянулся на неё. Она впервые увидела в его взгляде такую твёрдость.
— Простите, но нет, — вежливо, но чётко сказал он. — Мы об этом говорили. Больше — никаких размещений.
Тётя Вера вспыхнула, как школьница, пойманная на списывании. Её муж попытался что-то сказать, но так и не решился.
— Никаких? — удивилась Вера. — Мы просто… не знали, куда ещё.
— А гостиница для кого? — спокойно спросила Оля. — Вы же взрослые люди, не дети.
— Ну, да. Просто… — Вера растерялась. — Раиса сказала, что будет как обычно. А обычно она старается всех разместить у себя и по родственникам. Мы и сами не в восторге, но она обидчивая, возражать бесполезно. Ладно, мы тогда гостиницу поищем…
Когда дверь закрылась, Оля выдохнула. Пронесло.
— Они, кажется, тоже от неё устали, — заметила она.
— Да все устали. Просто никто не может первым сказать. Она ж продавит кого угодно. И себя не щадит.
Оля кивнула. Вспомнила, как Раиса когда-то рассказывала о своей молодости. Как таскала мешки на стройке, как на трёх работах впахивала, как сына растила одна. Может, именно потому-то она теперь и пыталась собрать всех вокруг себя. Чтобы почувствовать себя сильной.
Что ж, теперь у неё было широкое поле для деятельности. Настолько, что она так и не позвонила ни сыну, ни невестке.
Сергей все эти дни часто смотрел на телефон, проверял, не написала ли мать. Оля всё это видела, но молчала. Не хотела давить, хотя на самом деле ей тоже было тревожно. Раиса всё-таки им не чужая.
На четвёртое утро Сергей заявил:
— Я заеду к ней. Просто посмотреть. Вдруг там жесть.
Оля кивнула. Она не обижалась и не упрекала. Сергей не мог иначе. И это было правильно.
Раиса открыла не сразу. Дверь скрипнула, и в проёме показалась осунувшаяся женщина в сером спортивном костюме в пятнах.
Увидев сына, она тяжело вздохнула и отошла в сторону.
— Привет, — сказал Сергей. — Я… Ну, просто решил приехать.
Квартира напоминала кадры из документалок про коммуналки: свёрнутое постельное бельё на полу, посуда в раковине до краёв, разбросанные вещи, свежие царапины на обоях.
— Уехали вчера, — устало сказала Раиса, опускаясь на стул со сломанной спинкой. — Лидия Павловна и её муж — последними. А у меня спина каменная и голова раскалывается третий день.
Она не плакала, но голос её был тихим, усталым.
— Почему ты не позвонила? — спокойно спросил Сергей.
Раиса развела руками. Потом уткнулась взглядом в стол, попыталась стереть пальцем след от кружки.
— А чего звонить? Что я скажу? Что мне плохо? Я ж вон с девятого класса сама, без родителей, без мужа. Ты ж знаешь. Я ж как? Пока все целы, всё нормально. А позвать… Кого? Тебя? Ольгу? Так вы ж решили не ввязываться.
Она замолчала, потом выдохнула и заговорила уже совсем другим тоном. Будто сдавалась.
— Я, наверное, правда иногда перебарщиваю. Но мне кажется, если я не соберу всех — я не нужна. Как будто они все приедут, и я опять буду важной. Полезной. Не зря живу.
Сергей не перебивал. Он смотрел на мать, утомлённую не столько событиями, сколько своей привычкой всё держать на своих плечах. Он вспомнил, как в детстве она таскала тяжеленные сумки с базара, как варила суп сразу на неделю, как вязала носки, иногда засыпая сидя. Тогда это казалось нормой.
Сейчас — отдавало чем-то нездоровым.
— Мам, ты нужна. Но не из-за тазиков с оливье. Ты просто нужна. Как человек. Не как организатор табора.
Раиса немного приосанилась, несколько секунд беззвучно шевелила губами, будто собиралась что-то сказать, но не нашла правильных слов.
— Я не умею по-другому, — наконец призналась она. — Вот честно. Всегда хочу угодить, всегда хочу запастись впрок. Остановиться как-то… страшно. Как будто что-то сломается.
Сергей кивнул. Он понимал, что в лекциях нет никакого смысла. Её заботы и суета — это её зона комфорта. Но была другая проблема.
Из-за её зоны комфорта страдали все остальные.
— Мамуль, — тихо сказал он. — Семья — это когда люди хотят быть вместе, а не когда один заставляет. Даже если из лучших побуждений.
Раиса промолчала, а потом перевела тему и накрыла стол из того, что осталось со вчерашнего дня.
Вечером Оля резала яблоки для шарлотки, когда на телефон пришло сообщение. Она разблокировала экран и застыла. Раиса Константиновна написала: «А ты не подскажешь рецепт того пирога, который ты на Новый год делала? С корицей. Он у тебя очень вкусный».
Не было ни извинений, ни обвинений. Просто вопрос. Но он ощущался как широкий шаг навстречу.
Оля долго смотрела на экран, а потом написала: «Приезжайте в субботу. Я как раз испеку его».
Конечно, она поняла, что свекрови нужен не рецепт и даже не пирог. Она искала душевного тепла и покоя. И Оля была готова к миру на таких условиях, ведь сейчас никто ничего от неё не требовал.
