Это все из-за лунатизма

Отца Варя не знала, он погиб, когда ей было два года. Сначала она жила с мамой в городе, но потом та увезла Варю к бабушке в деревню. Сначала на лето, осенью решила оставить до Нового года, и вот уже прошло семь лет, а мама так ее и не забрала: сначала были проблемы с жильем, потом с работой, потом еще с чем-то. Она редко приезжала, редко звонила, кормила Варю завтраками, что скоро заберет, но не забирала.

Бабушка была с ней строга: ругала за любую провинность, заставляла хорошо учиться, при этом считала, что Варя — гордячка, и поэтому у нее нет друзей.

Друзей у Вари и правда не было. Ребята чувствовали, что она отличается от всех: за те шесть лет, что она жила с мамой, та успела походами на балет и в музеи привить ей любовь к искусству, заодно введя в ее речь такие слова, как «дискуссионный» или «символизм». Одноклассникам Варя казалась странной. К тому же на бабушкином питании она округлилась, и худенькие одноклассницы называли ее разными прозвищами, самым безобидным из которых было «пончик».

-Пригласила бы их в гости, – предлагала бабушка. – Поиграли бы в карты, попели песни, посплетничали про мальчиков. Все так делают, и в кого ты такая бука!

Варя не решалась сказать бабушке, что если она предложит девочкам спеть их любимый романс «Белой акации гроздья душистые» или «А напоследок я скажу», они просто покрутят у виска. Девочки в классе слушали Овсиенко и Салтыкову, а романсы, которые так любила бабушка, показались бы им старомодными. Она и сама первое время считала эти романсы ужасно скучными, злилась, когда бабушка меняла волну на радио в поисках романса, переключая с веселых иностранных мелодий, которые так любила Варя. Но постепенно она втянулась: ей нравилось слушать, как бабушка подпевает высоким звонким голосом, и нравилось вступать на припеве вторым голосом – более низким и грудным, но таким же мелодичным, как и у бабушки.

Вот почему тем летом Варя все больше шаталась по лесам и лугам, притворяясь, будто идет гулять с подругами, чтобы бабушка ее не ругала. К тому же ей нравилось, как шумят над головой деревья, как луговые цветы составляют искусный узор, лучше, чем на любом бабушкином ковре, как пахнет земляника и свежие грибы. Там, в лесу, она могла себе позволить петь в полную силу, не боясь, что кто-то ее услышит. Но однажды ее услышали.

Это было в начале августа. Она сидела на поваленном дереве, в своем любимом месте, и пела «Хризантемы», когда сбоку появился юноша: высокий, бледный, с золотистыми кудрями, в сером костюме, рубашке и котелке. Он выглядел так, будто сошел со старинной фотографии. Наверное, поэтому Варя совсем не испугалась, только замолчала, оборвав романс на полуслове.

-Зря ты стесняешься, у тебя красиво получается, – произнес он.

Голос у него был по-мальчишечьи высоким.

-Спасибо, – ответила Варя.

-Пожалуйста.

Он произнес это несколько манерно, но вполне искренне. Мальчики в деревне так не разговаривали.

-Меня зовут Варя, – сказал она. – А тебя?

-Андрей. Как Андрей Белый. Только это было его ненастоящее имя, на самом деле его звали Борис, ты знала? Я тоже пишу стихи, но не такие хорошие, как он.

-Правда? А можешь что-нибудь прочитать?

Андрей встал в позу, отведя руку в сторону, прокашлялся и начал:

Августа пестрого дни пролетают,

В сердце моем прогорает огонь.

В небе огромные звезды сверкают,

Бабочка села ко мне на ладонь.

Он был очень странным, этот Андрей. Но сама Варя тоже не была похожа на окружающих. Поэтому она решила, что будет неплохо, если у нее появится настоящий друг.

Теперь они гуляли по лесам вместе. Они шли рядом, не касаясь друг друга, и разговаривали. Андрей рассказывал про поэтов Серебряного века, про то, как его мама шьет костюмы для театральных постановок, про одноклассников, которые обзывают его из-за странной одежды и нежелания драться.

-Им совсем неинтересны стихи и театр, представляешь? Мне с ними ужасно скучно. Однажды я рассказала на уроке, что у Анны Ахматовой был сомнамбулизм, а они стали смеяться, как кони.

-Сом… Что?

-Сомнамбулизм. Это заболевание, при котором люди ходят во сне.

-Лунатики, что ли?

-Ну да. Это опасная болезнь, такие люди могут пораниться, вообще-то, или другим навредить. Но эти умеют только смеяться, где им понять важность проблемы! Сами ни одного стихотворения написать не могут, а думают, что умные.

Андрей столько всего знал. А Варя могла рассказать ему только про то, что ее тоже не любят и называют пончиком.

-Они просто ничего не понимают. Ты когда-нибудь видела картины Рубенса? Раньше были другие стандарты красоты.

-Женщины на его картинах страшные, – обиделась Варя. – Я что, такая?

-Вообще-то, нет. Если уж говорить о том, с картинами каких художников ты у меня ассоциируешься, то это будет Васнецов.

В животе у Вари приятно потеплело.

-Спасибо.

-Ты вообще видела его картины?

-Да. Мама меня водила в музей.

-А где она сейчас? Ты ведь живешь с бабушкой?

Непонятно, почему Варя соврала.

-С чего ты взял? Я временно живу у бабушки, меня мама скоро заберет. Просто у нее… У нас. Были проблемы с квартирой.

-А-а-а, продавали, что ли? Мы тоже несколько лет назад расширялись, целый год на чемоданах сидели. Я рад, что мы будем жить рядом. Сможем видеться. И вместе ходить в музеи и в театр, мама достанет нам билеты.

От этой лжи Варе стало нехорошо, но отступать было поздно. Теперь Андрей все время говорил о том, куда они пойдут и что будут делать: ему было скучно в деревне, и он этого не скрывал. Да Варя и сама почти поверила в эту ложь, она даже стала спрашивать у бабушки, когда за ней приедет мама и нельзя ли ей позвонить. Бабушка говорила, что нельзя: междугородние звонки стоят дорого, а маме наплевать. Варя и сама знала, что ей наплевать, но страшно хотелось жить поближе с Андреем и продолжать их прогулки и разговоры.

Бабушке она про Андрея ничего не говорила: стеснялась, к тому же та не любила его бабушку, считая ее сплетницей. Она и на юбилей ее не позвала, хотя полдеревни пришло в гости, Варе пришлось пропустить прогулку с Андреем, потому что они с бабушкой целые сутки готовили.

Бабушке подарили кучу всего: скатерть с узорами, сервиз, тапочки и халат, постельное белье и даже деньги. Бабушка пересчитала их и сложила в конверт.

-Куплю новую шаль, — сказала она. — А то старую всю моль поела.

Варя вышила ей на наволочке ландыши, бабушка очень любила эти крошечные белые цветы. Она вроде обрадовалась и вообще казалась счастливой. Но Варя видела, как бабушка поглядывает на телефон, и догадалась, что та ждет, когда позвонит мама. Но мама не позвонила, и Варя слышала, как ночью бабушка плакала.

-Отмечать дни рождения — глупо, — сказала ей Андрей на следующий день. — Что хорошего в том, что ты на год ближе к смерти?

Разубеждать его Варя не стала.

Она надеялась на чудо, но чуда не случилось. Август закончился, и Андрей уехал в город. Она так и не смогла ему признаться в том, что обманула его, и что она не приедет. На прощание он подарил ей тетрадку со своими стихами, в которую вложил листок с адресом и телефоном.

-Позвони мне, как только приедешь в город, – попросил он.

-Обязательно! Мама вот-вот должна меня забрать.

Без Андрея мир потерял свои краски. Варю не радовало ничего: ни бабушкины пирожки, ни песни, ни прогулки по любимым местам. Она вообще перестала выходить из дома, потому что теперь все места напоминали ей об Андрее.

-Ты чего загрустила? – поинтересовалась бабушка. – С подружками, что ли, поругалась?

-Ни с кем я не ругалась! – огрызнулась Варя. – В школу скоро идти, а у меня туфли старые, в чем я пойду?

-Ну как же, – засуетилась бабушка. – Мы же их только год назад купили! Зато я блузочки тебе взяла и юбочку, а то старая совсем короткая.

-Они мне малые! А еще расклеились. Я не могу в таких ходить!

-Но… У нас нет денег, ты же знаешь.

-Знаю! Но тогда не спрашивай, почему у меня плохое настроение!

В тот вечер Варя отказалась слушать с бабушкой романсы, хотя она долго стояла в дверях ее комнаты и вздыхала.

-Собирайся, – сказала она ей через три дня, – поедем в магазин за туфлями.

Варя даже забыла о своих горестях: ей редко покупали обновки, и каждый раз был как праздник. Они долго ходили по рынку, примеряя то одни туфли, то другие. Бабушка спрашивала цены, вздыхала, пересчитывала деньги в кошельке. Они подошли к шалям, и бабушке особенно понравилась одна: она долго трогала ее, гладила нежное кружево.

-Так купи ее, — сказала Варя. — Тебе же подарили деньги.

-Потом куплю, — отмахнулась бабушка.

В итоге Варе купили туфли: черные, бархатные, с маленькими бантиками. Они обе так радовались, что тем вечером три раза спели «Белую акацию» и «Хризантемы».

Ночью Варе снился Андрей: они шли вместе по широкому проспекту – он в своем котелке, она в новых туфлях. Утром ей совсем не хотелось просыпаться, возвращаться к реальности было больно. Бабушка еще приставала со своими просьбами: то одно сделай, то другое. И Варя впервые за несколько дней пошла гулять.

Она не успела отойти далеко: когда Варя шла вдоль дороги, рядом остановилась черная машина. Окошко опустилось, и Варя увидела маму. Она даже подумала, что ей это все кажется, но тут услышала ее голос:

-Какая же ты стала огромная!

Мама вышла из машины и обняла ее. Не сильно, примерно так, как Варю обнимала бабушка.

-Садись, – сказала она. – Это Виктор, мой… друг.

За рулем развалился грузный мужчина с темными волосами и острым носом, на кончике которого сидели очки в тонкой оправе. Он посмотрел на Варю без особого любопытства, легонько кивнул ей и завел мотор.

Бабушка, увидев маму, уронила за землю таз с бельем, которое несла развешивать.

-Доченька! – закричала она. – Анечка, ну, наконец-то! Ты надолго к нам? Пошли, я как раз тесто на пирожки поставила. Детка, ну что же ты такая худенькая!

-Мам, мы ненадолго. Я за Варей. Надо собрать ее вещи, мы торопимся.

Бабушка отступила назад.

-Ты ее забираешь?

Голос ее звучал странно.

-Конечно, забираю, ты что, плохо слышишь? Варя, давай бегом, нам еще обратно ехать!

Вещи Варя собрала так быстро, словно ей сообщили, что их ждет конец света. Она скидала все самое важное в большую клетчатую сумку, а что не вошло – в пакет.

-Неужели нельзя подождать до завтра?

Бабушка выглядела растерянной, глядя на нее, у Вари непривычно щемило в груди.

-Витя ждет в машине, – раздраженно произнесла мама. – Нам надо ехать.

Варя увидела, как бабушка попыталась обнять маму на прощание, но та этого не заметила, беря в руки клетчатую сумку. Сама Варя обняла бабушку, и снова с удивлением ответила, что ей грустно.

Когда они уже сели в машину, в зеркале заднего вида Варя увидела, как бабушка выбежала, держа в руках коробку с новыми туфлями, и хотела уже попросить маму остановиться, но испугалась, что мама рассердится, и Варя никуда не поедет. Она отвернулась от зеркала и старалась туда не смотреть.

Дома за окном постепенно сменились кустарниками, потом деревьями. Пахло смолой и осенью, и хотя листва была еще зеленой, Варя уже представляла, какой она скоро станет пестрой: от темно-бордового до ярко-желтого. Ей стало грустно, что она всего этого не увидит.

Чем дальше они отъезжали, тем грустнее становилось Варе. Она уже придумала, как скажет на очередное обидное прозвище в школе, что она вовсе не пончик, а девушка с картин Рубенса или Кустодиева, а один мальчик вообще сказал, что она похожа на Аленушку с картины Васнецова. У этих клуш точно отвиснет челюсть, и пусть только попробуют ее еще раз обозвать. А еще ей есть чем удивить учителя русского и литературы, Андрей так много всего ей рассказал, что теперь есть о чем писать сочинения.

-Стоп! – закричала Варя. – Мама, погоди, мне надо вернуться!

-Ты что-то забыла?

В голосе мамы слышалось раздражение.

-Да, забыла. Я забыла свои новые туфли.

-Купим другие. Варвара, мы спешим, некогда кататься туда-сюда.

-Но мама…

-Никаких но. Господи, нашла о чем беспокоиться! Туфли!

Варя чувствовала, как в носу защипало, но не потому, что мама ругается на нее, к этому она привыкла, бабушка тоже вечно ругалась. Плакать ей хотелось из-за другого: потому что она вдруг вспомнила, как у бабушки опустились уголки губ, как дрожали ее руки, когда они с мамой уезжали. А еще она вспомнила, как бабушка радовалась, когда они купили туфли, как она звала ее вечерами к приемнику и искала какую-нибудь подходящую песню, чтобы они могли спеть ее вместе. Ей стало жаль бабушку, когда она представила, как она теперь будет жить одна. Раньше Варе казалось, что она будет рада, когда мама ее заберет, но никакого счастья она не испытывала. Да, она радовалась, что увидит Андрея, но в этой машине Варя чувствовала себя лишней.

-Дело не только в туфлях, – заикаясь, произнесла она. – Дело в том, что у бабушки сомнамбулизм, нужно, чтобы за ней кто-то присматривал.

-Сом… Что? О чем ты говоришь?

-Сомнамбулизм, – более уверенно произнесла она. – Это такое заболевание, при котором люди ходят во сне.

-Лунатик, что ли? – подал голос Виктор.

-Да, точно.

-Но у мамы никогда такого не было!

-А теперь есть, – соврала Варя. – Я беспокоюсь за нее. Можно, я вернусь?

-Что значит, вернусь? Ты же сама просила тебя забрать! Мама замучила меня, звонила несколько раз! Говорила, что обратится в опеку, если мы тебя не заберем.

-То есть ты приехала потому, что испугалась опеки? – уточнила Варя.

Мама еще больше занервничала.

-Конечно, нет, о чем ты говоришь!

Варя вспомнила, как они с Андреем шли по лесу и смотрели на высокие сосны. Вспомнила, как он читал ей стихи и сравнивал ее с девушками на картинах Васнецова. Его стихи, записанные строгим почерком в тетради. «Мы еще встретимся, – пообещала она мысленно. – Обязательно встретимся».

-Высадите меня на автовокзале, – сказала она. – Я вернусь домой на автобусе. Только мне надо деньги на билет.

Немного подумав, она добавила.

-И на новую школьную форму. А то юбка мне совсем короткая.

Мама дала ей даже больше денег, чем было нужно. До автобуса было еще полтора часа, и Варя успела сбегать на барахолку, где они покупали туфли. Она сразу нашла ту женщину, которая продавала пуховые платки.

-Мне вот этот, – ткнула она пальцем в тот платок, который тогда трогала бабушка.

Как только Варя зашла домой, она сразу услышала бабушкин голос, который вторил голосу из приемника. На цыпочках она зашла в комнату, и, дождавшись куплета, вступила.

Бабушка вздрогнула и обернулась. Ее лицо было мокрым.

-Я забыла туфли, – сказала Варя. – Поэтому решила вернуться.

-А ведь я кричала тебе! – с укоризной произнесла бабушка. – Сейчас принесу. А где Аня? В машине? Что-то я не слышала, как она подъехала.

-Мама вернулась в город. Мы с ней решили, что я пока поживу здесь. Можно?

Лицо у бабушки застыло, и на миг Варе показалось, что она действительно стала сомнамбулой.

-Конечно, можно. Но… Разве ты не хотела, чтобы мама тебя забрала?

Варя опустила глаза.

-Если честно, то нет. Дело в том, что я познакомилась с мальчиком, а он живет в городе. И я просто хотела…

-Так и знала, что ты меня обманываешь! – всплеснула руками бабушка. – С этим, поди, Нюркиным внуком, который странный? Варя, так не найти друзей, если встречаться с такими странными, как ты сама.

-Я не странная.

-Странная. Могла бы жить в городе, в квартире с горячей водой. А сама вернулась к старой бабке.

-Ты не старая. И, вообще – мне здесь нравится. Кстати, у меня для тебя кое-что есть.

Она протянула бабушке пакет. Та открыла его, ахнула.

-Откуда… Боже мой, да зачем тратить столько денег!

-Это не от меня, – соврала Варя. – Это тебе от мамы. В благодарность, что ты присмотришь за мной еще один годик.

Бабушка легонько ее обняла, провела рукавом по лицу.

-Все, хватит сантиментов, – сказала она. – Давай лучше послушаем музыку.

Они сели у приемника, и бабушка принялась крутить ручку, чтобы найти подходящую песню…

Источник

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: