Многие считали, что жизнь Маргариты Соколовой удалась. В свои сорок два года она занимала должность главного бухгалтера в престижной фирме, имела собственную квартиру в центре города и уважение коллег. Сдержанная, аккуратная, всегда в строгих костюмах приглушённых тонов. Чуть раньше времени поседевшие волосы она подкрашивала в пепельный, что придавало её облику завершённость и строгость. Никто не догадывался, что эту подтянутую женщину с прямой спиной и всегда слегка приподнятым подбородком сослуживцы за глаза называли «Замороженной». Впрочем, она знала об этом прозвище и не обижалась. Холод – превосходная защита.
В офисе Риту считали вдовой, хотя официально её муж Николай числился пропавшим без вести. Тринадцать лет назад он уехал в командировку в Петербург и исчез. Ни тела, ни внятного объяснения – ничего. Следствие выдвигало разные версии: несчастный случай, криминал, и даже – что особенно задевало Риту – побег от семейной жизни.
Но она-то знала: их брак был крепким. Николай любил её, с нежностью относился к их дочери Алёне. Часто повторял: «Рит, я счастливый человек, у меня есть вы». Зачем ему было бежать?
После исчезновения мужа она остро чувствовала – что-то не так, что-то не складывается в этой истории. Сначала Рита металась от следователя к следователю, требовала проверять новые версии, сама опрашивала знакомых и коллег мужа. Но годы шли, а ответов не появлялось. Она затихла, ушла в себя, в работу, в воспитание дочери.
И вот теперь Алёне было двадцать два, она заканчивала университет и жила отдельно. Сама Рита почти смирилась, научилась не вздрагивать, когда в толпе мелькал силуэт, похожий на Николая. Острая боль притупилась, превратившись в постоянную тяжесть где-то под сердцем. Жизнь шла своим чередом, и в ней не было места для потрясений. До этого дня.
– Рита Анатольевна, я вас умоляю! Вы не можете отказаться, я же пропаду без вас! – Кристина, молоденькая сотрудница отдела кадров, прижимала руки к груди в умоляющем жесте.
– Кристина, я совершенно не разбираюсь в организации свадеб, – Рита устало потёрла переносицу.
– Да что там разбираться! Нужно просто помочь составить смету, проконтролировать расходы. Вы же лучший бухгалтер на свете! Я всё посчитала неправильно, перепутала все цифры… Мама грозится отменить всю свадьбу, если я не приведу всё в порядок.
Кристина часто моргала, явно сдерживая слёзы. Рита вздохнула. Девочке всего двадцать три, мать-контролёр испортила ей всю радость от подготовки к собственной свадьбе.
– Хорошо, давай свои бумаги. И таблицы, которые ты составила.
– Ой, спасибо! – Кристина просияла. – Только у меня всё на ноутбуке… Может, вы сегодня заедете к нам? Заодно познакомлю вас с Максимом, моим женихом. Он такой умный, вам понравится!
Рита поморщилась. Знакомиться с чужими женихами не входило в её планы. Но Кристина смотрела так жалобно…
– Только ненадолго, – сдалась она. – И только ради твоей сметы…
Квартира, где жила Кристина с родителями, дышала уютом и теплом. Пахло корицей и грушами – мать девушки пекла пирог к приходу гостьи. Самой хозяйки дома не оказалось – «уехала к тёте за скатертью для свадебного стола, представляете?». Рита мысленно порадовалась её отсутствию.
– Присаживайтесь, Рита Анатольевна, – Кристина указала на диван. – Максим вот-вот подойдёт, он звонил, что уже рядом.
Рита кивнула, устраиваясь с ноутбуком на коленях. Свадебная смета оказалась действительно безнадёжно запутанной. Кристина путала депозиты и авансы, не учитывала скидки, а некоторые цифры просто высасывала из пальца.
– Кристина, откуда взялась эта сумма за фотографа? – Рита указала на цифру в таблице.
– Максим сказал, что его друг берёт столько… Но я не помню, включена ли сюда предоплата, которую мы внесли в апреле.
Дверной звонок прервал их разговор.
– Это он! – Кристина вскочила и бросилась в прихожую.
Рита услышала шум открывающейся двери, восторженное воркование Кристины, низкий мужской смех и звук поцелуя. Она улыбнулась уголком губ – молодость, любовь, счастье. Пусть у девочки всё сложится.
– Максим, я хочу познакомить тебя с Ритой Анатольевной, она поможет нам разобраться со сметой! – голос Кристины приближался к комнате.
Рита подняла глаза от экрана и замерла…
В дверном проёме рядом с Кристиной стоял Николай. Её муж. Немного постаревший, с лёгкой сединой на висках, но несомненно – он…
Тринадцать лет она представляла эту встречу. В своих фантазиях она то бросалась ему на шею, то давала пощёчину, то холодно проходила мимо. Но сейчас не могла пошевелиться. Воздух застрял в горле, сердце колотилось так, что, казалось, его стук слышен всем в комнате.
– Познакомьтесь, это Максим Верещагин, мой жених, – щебетала Кристина. – А это Рита Анатольевна, наш главный бухгалтер и мой спаситель!
Николай – нет, теперь Максим – смотрел на неё без тени узнавания. Приветливая улыбка, протянутая для рукопожатия рука.
– Очень приятно, Максим, – его голос звучал точно так же, как в её воспоминаниях. – Спасибо, что согласились помочь моей невесте. Она у меня немного рассеянная.
Рита машинально пожала протянутую руку. Тёплая, сухая ладонь. Маленький шрам на указательном пальце – след от детской травмы, Николай рассказывал, как порезался, помогая отцу чинить велосипед. Сомнений не осталось.
– Взаимно, – её собственный голос казался чужим. – Не стоит благодарности, это несложно.
Он не узнавал её. Смотрел дружелюбно, но без намёка на узнавание. Как на совершенно постороннего человека.
– Максим у нас финансовый аналитик, – с гордостью произнесла Кристина, обнимая жениха за талию. – В «Нордвест Капитал» работает.
Николай никогда не был финансовым аналитиком. Он преподавал историю в университете, обожал древний Рим и археологию. Что происходит?
– Очень интересно, – Рита справилась с собой и вернулась к ноутбуку. – Давайте вернёмся к смете. Кристина, нам нужно уточнить несколько пунктов.
Следующий час прошёл как в тумане. Рита задавала вопросы, записывала ответы, составляла новую таблицу. Всё это время краем глаза она наблюдала за «Максимом». Те же жесты – Николай всегда потирал подбородок, когда задумывался. Те же морщинки в уголках глаз, когда улыбался. Даже манера сидеть, чуть наклонившись вперёд. Но говорил он иначе – более уверенно, чётко формулируя мысли. И одет был не в любимый Николаем свободный стиль, а в строгий костюм с безупречно подобранным галстуком.
Кто этот человек? Что случилось тринадцать лет назад? И почему он не узнаёт собственную жену?
– Рита, с вами всё в порядке? Вы какая-то бледная, – Кристина тронула её за плечо, когда они остались вдвоём на кухне. «Максим» вышел на балкон ответить на звонок.
– Всё хорошо, просто устала, – Рита заставила себя улыбнуться. – Твой жених… давно вы знакомы?
– Почти год. Познакомились на конференции по финансовому планированию, представляете? Я там была с шефом, а Максим выступал с докладом. Такой умный, такой серьёзный! – Кристина мечтательно улыбнулась. – А потом подошёл ко мне на фуршете и спросил, не хочу ли я выпить кофе. Мама сначала была против – он старше меня на двадцать лет. Но когда познакомилась с ним поближе, сразу оттаяла. Он же такой надёжный, основательный!
– А что ты знаешь о его прошлом? – осторожно спросила Рита. – О семье, о предыдущих отношениях?
Кристина нахмурилась.
– А что такое? Вам он не понравился?
– Нет-нет, просто… профессиональная деформация. Привыкла всё проверять.
– Ну, он из Новосибирска. Родителей не стало, когда ему было двадцать пять. Жил и работал в разных городах, потом в Москве осел. Был женат, но быстро развёлся, детей нет. Что ещё… – Кристина задумалась. – А, он десять лет назад чуть не погиб. Три месяца в больнице провёл, были проблемы с памятью. Но сейчас всё в порядке! – поспешно добавила она, заметив выражение лица Риты.
Проблемы с памятью. Вот оно. Десять лет назад – то есть через три года после исчезновения Николая.
– А фотографии его молодости ты видела? – Рита старалась, чтобы голос звучал непринуждённо.
– Нет, – Кристина пожала плечами. – Он говорит, что не любит фотографироваться. Даже семейных альбомов не сохранил. Знаете, Рита Анатольевна, вы сейчас как следователь из сериала! – она засмеялась.
– Прости, – Рита через силу улыбнулась в ответ. – Профессиональное любопытство.
– Ничего. Вот, смета готова. Можно я покажу маме, когда она вернётся?
– Конечно.
Рита поднялась, собираясь уходить. Ей нужно было остаться одной, подумать, разобраться в этом безумии.
– Уже уходите? – «Максим» вернулся с балкона. – Может, чаю выпьете? Кристинина мама испекла отличный пирог.
– Спасибо, но мне пора, – Рита избегала смотреть ему в глаза. – Много работы.
– Я провожу вас до двери, – он шагнул в прихожую вслед за ней.
Когда Кристина отвлеклась на телефонный звонок, они остались вдвоём у входной двери. Рита чувствовала его взгляд, но продолжала сосредоточенно застёгивать пальто.
– Мы раньше не встречались? – вдруг спросил он, чуть наклонив голову. – У меня странное ощущение…
Сердце Риты пропустило удар. Он что-то помнит?
– Не думаю, – она постаралась, чтобы голос звучал ровно. – Я бы запомнила.
– Наверное, вы правы, – он покачал головой. – Просто показалось.
Когда дверь за ней закрылась, Рита прислонилась к стене в подъезде и закрыла глаза. Колени подгибались, к горлу подступала тошнота. Николай жив. Он в Москве, собирается жениться на девочке, которая годится ему в дочери. И он не помнит свою настоящую жизнь…
Что теперь делать?
Дома Рита первым делом достала старую коробку с фотографиями. Свадебные снимки, отпуск в Крыму, Новый год с друзьями, рождение Алёны… На каждой фотографии Николай смотрел на неё с любовью. Тот же взгляд, те же черты лица, что и у «Максима». Никаких сомнений – это один и тот же человек. Это он.
Она взяла телефон и набрала номер дочери.
– Алё? Привет, мам, – голос Алёны звучал сонно. В Петербурге, где она училась, была уже полночь.
– Прости, что так поздно. Ты спала?
– Засыпала. Что случилось? Ты какая-то странная.
Рита сжала переносицу пальцами. Что она могла сказать? «Я встретила твоего отца, который тринадцать лет считался пропавшим, а теперь собирается жениться на девочке из моего офиса»?
– Ничего особенного. Просто… соскучилась. Как твои дела?
Они поговорили ещё минут десять – об учёбе, о новом парне Алёны, о предстоящей практике. Обычный разговор матери с дочерью. Когда Рита положила трубку, она твёрдо знала: рассказывать Алёне пока нельзя. Сначала нужно во всём разобраться самой.
Она открыла ноутбук и ввела в поисковик «Максим Верещагин финансовый аналитик». К её удивлению, поиск выдал несколько страниц результатов. Статьи в деловых изданиях, профиль в соцсетях, упоминания в пресс-релизах «Нордвест Капитал». Максим Верещагин действительно существовал – или кто-то очень тщательно создал эту личность.
Согласно информации в сети, Максим Игоревич Верещагин, 45 лет, окончил экономический факультет Новосибирского государственного университета, работал в банковской сфере в нескольких регионах России, последние пять лет – в Москве, в компании «Нордвест Капитал». Автор нескольких статей по финансовому анализу.
Ни слова о преподавании истории, о Московском педагогическом университете, который заканчивал Николай, о его научных статьях по древнеримской культуре.
В профессиональной соцсети Рита нашла несколько фотографий «Максима» – на конференциях, деловых встречах. Всё очень официально, никаких личных снимков. Самое старое фото датировалось 2016 годом – через шесть лет после исчезновения Николая.
Следующие несколько часов она провела, копаясь в интернете. Нашла упоминание о произошедшем – небольшая заметка в региональной газете о столкновении грузовика и легкового автомобиля на трассе в Тверской области в 2013 году. Среди пострадавших значился М.И. Верещагин, 33 года, состояние тяжёлое. Три года после исчезновения Николая – сходится с тем, что говорила Кристина.
Голова шла кругом. Теории роились в сознании Риты: потеря памяти из-за травмы? Добровольный уход из семьи и создание новой личности? Какие-то криминальные истории, связанные с угрозами для семьи? Или… программа защиты свидетелей? Николай никогда не упоминал о каких-то опасных знакомствах или ситуациях, но кто знает, что могло произойти?
Ближе к утру Рита приняла решение. Нужно поговорить с ним. Наедине, без Кристины. Выяснить, помнит ли он что-нибудь на самом деле, или эта жизнь финансового аналитика Максима Верещагина – всё, что ему известно.
– Максим, добрый день, это Рита Соколова, коллега Кристины, – она старалась, чтобы голос звучал буднично. – Мы вчера вместе работали над свадебной сметой.
– Конечно, Рита, я помню. Чем могу помочь? – в его голосе слышалась лёгкая настороженность.
– Возникли некоторые вопросы по расходам на фотографа. Вы упоминали, что это ваш друг… Мне нужны его контактные данные и условия договора. Можем встретиться сегодня после работы?
Пауза.
– Я думал, мы вчера всё обсудили.
– Не совсем. Появились новые детали, – Рита прикусила губу. – Я недалеко от вашего офиса работаю. Могу подъехать к шести, если вам удобно.
Ещё одна пауза.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Давайте в кафе «Академия» на Тверской. Знаете такое?
– Найду, – кивнула Рита, хотя он не мог видеть этого жеста. – До встречи.
«Академия» оказалась небольшим уютным кафе с книжными полками вдоль стен и приглушённым светом. Рита пришла раньше и выбрала столик в углу, подальше от других посетителей.
Он вошёл ровно в шесть, огляделся и направился к ней. Безупречный костюм, уверенная походка – совсем не похоже на немного рассеянного преподавателя истории, которым был Николай.
– Рита, – он сел напротив. – Признаться, меня удивил ваш звонок. Насколько я понял от Кристины, вы уже составили окончательную смету.
– Да, смета готова, – Рита смотрела прямо на него. – Но я хотела поговорить не о ней.
Он слегка нахмурился.
– А о чём?
– О вас, Николай, – тихо произнесла она.
Он не дрогнул. Только чуть заметно напряглись плечи.
– Простите?
– Ваше настоящее имя – Николай Соколов. Вы преподаватель истории, специализируетесь на древнем Риме. Тринадцать лет назад вы исчезли во время командировки в Петербург. У вас есть жена – это я, – её голос дрогнул, – и дочь Алёна. Ей сейчас двадцать два.
Он смотрел на неё без выражения.
– Послушайте, я не знаю, что происходит, но это какая-то ошибка. Меня зовут Максим Верещагин, я никогда не преподавал историю и не был женат на вас.
– Взгляните, – Рита достала из сумки конверт с фотографиями и положила перед ним. – Это вы. Это мы. Это наша свадьба, наша дочь.
Он медленно взял верхнюю фотографию. На ней они с Николаем стояли на фоне моря, загорелые и счастливые. Крым, 2008 год.
– Я никогда не был в Крыму, – он покачал головой, но продолжал разглядывать снимок. – И это… это не я. Просто похож.
– Очень похож, – Рита пододвинула к нему ещё одну фотографию – Николай держит на руках маленькую Алёну. – Настолько, что даже шрам на указательном пальце совпадает. Вы порезались, когда помогали отцу чинить велосипед. Вам было девять лет.
Он машинально потёр шрам на пальце, потом резко отдёрнул руку.
– Что вам нужно? Деньги? Или вы хотите расстроить мою свадьбу?
– Мне нужна правда, – тихо сказала Рита. – Что случилось тринадцать лет назад? Почему вы исчезли? И почему теперь вы – Максим Верещагин?
Он откинулся на спинку стула, не сводя с неё глаз.
– Я не знаю, кто вы и зачем устроили этот спектакль. Но я действительно Максим Верещагин. У меня есть документы, карьера, история. Десять лет назад я попал в дтп и некоторое время восстанавливался. Были проблемы с памятью, но сейчас всё в порядке.
– А что вы помните о своей жизни до аварии? – спросила Рита.
Он помолчал.
– Достаточно. Детство в Новосибирске. Университет. Работу в банках.
– Детали? Имена друзей? Первую любовь? Любимую книгу в детстве?
Он нахмурился.
– Послушайте, моя память – не ваше дело. Я прошу вас прекратить это… что бы это ни было. И оставить в покое меня и Кристину.
– Кристине всего двадцать три, – мягко сказала Рита. – Она ровесница вашей дочери.
Что-то промелькнуло в его глазах – растерянность? боль? – но тут же исчезло.
– У меня нет дочери, – отрезал он. – И я никогда не был женат на вас.
Он поднялся.
– Прощайте, Рита. Надеюсь, мы больше не увидимся.
– У меня есть доказательства, – она тоже встала. – ДНК-тест покажет, что вы – отец Алёны. И ещё многое другое. Если вы действительно ничего не помните – я могу помочь.
Он замер, глядя на неё сверху вниз.
– Зачем вам это?
– Потому что тринадцать лет я не знала, что случилось с моим мужем. Жив ли он. Страдает ли где-то или… предал нас, – её голос дрогнул. – Я заслуживаю знать правду. И Алёна тоже.
Он долго смотрел на неё, потом медленно опустился обратно на стул.
– Предположим, теоретически, что вы правы. Что я – этот… Николай. Что вы предлагаете? Вернуться к жизни, которую я не помню? Бросить работу, невесту, всё, что я построил за эти годы?
– Я ничего не предлагаю, – покачала головой Рита. – Я просто хочу понять, что произошло.
Он взял со стола фотографию, где был снят с маленькой Алёной, и всмотрелся в неё.
– Она похожа на вас, – произнёс он наконец.
– Все говорят, что она – копия отца, – тихо ответила Рита. – У неё ваши глаза. И ваш смех.
Он провёл пальцем по изображению ребёнка.
– Мне нужно подумать. Всё это… слишком неожиданно.
– Я понимаю, – кивнула Рита. – Вот моя визитка. Позвоните, когда будете готовы поговорить.
Она поднялась и пошла к выходу. У самой двери обернулась – он продолжал сидеть, глядя на фотографию, где держал на руках дочь…
Следующие три дня прошли в мучительном ожидании. Рита не находила себе места, не могла сосредоточиться на работе, плохо спала. Кристина в офисе щебетала о свадебных приготовлениях, и каждый раз, слыша имя «Максим», Рита вздрагивала.
На четвёртый день, когда она уже почти потеряла надежду, раздался звонок.
– Нам нужно встретиться, – без предисловий сказал он. – Сегодня вечером.
– Хорошо, – сердце Риты колотилось. – Где?
– У вас дома, – после паузы ответил он. – Если вы не против. Я хочу увидеть… где я жил. Если то, что вы говорите – правда.
Она продиктовала адрес, хотя была уверена – он его помнит.
– В семь, – сказал он и отключился.
Весь день Рита провела в странном оцепенении. Поставила в вазу любимые цветы Николая – белые лилии. Достала альбомы, дипломы, документы – всё, что могло пробудить память. К приходу Николая – нет, Максима – она уже не знала, как его называть – квартира превратилась в музей их прошлой жизни.
Ровно в семь раздался звонок. Рита открыла дверь. Он стоял на пороге – напряжённый, в тёмном пальто, с плотно сжатыми губами.
– Входите, – она посторонилась. – Проходите в гостиную.
Он медленно прошёл по коридору, оглядываясь. Остановился у фотографии, висевшей на стене – их свадебное фото.
– Я здесь всё поменяла лет пять назад, – тихо сказала Рита. – Но кое-что осталось прежним. Ваш кабинет – теперь моя рабочая комната. Я сохранила вашу коллекцию римских монет. И книги.
Он молча кивнул и прошёл в гостиную. Сел в кресло, огляделся.
– Что-нибудь кажется знакомым? – спросила Рита, стоя у двери.
– Нет, – он покачал головой. – И да. Странное ощущение… как будто видишь сон, который когда-то снился.
Рита присела на диван напротив.
– Я нашла кое-что, – она протянула ему папку. – Результаты расследования вашего исчезновения. Отчёты частного детектива, которого я наняла через год поисков. Там есть информация о человеке, в которого вы… превратились.
Он открыл папку, начал просматривать документы.
– Максим Игоревич Верещагин, – прочитал он вслух. – Реально существовавший человек. Родился в Новосибирске в 1977 году. Экономист. Работал в региональных отделениях банков. Погиб в автокатастрофе на трассе Москва-Петербург в 2013 году.
– Он погиб, – повторила Рита. – А три года до этого считался пропавшим без вести. Исчез примерно тогда же, когда и вы.
Он поднял на неё глаза.
– Вы думаете…
– Что кто-то намеренно подменил личности? Да. И этот кто-то хотел, чтобы настоящий Максим Верещагин исчез, а вы заняли его место. После того, как пострадала ваша память.
– Но кому это могло понадобиться?
Рита достала из папки ещё один лист.
– Помните профессора Климова? Вы работали с ним над статьёй о влиянии римских торговых путей на современную геополитику.
– Нет, – он нахмурился. – Не помню.
– Через месяц после вашего исчезновения он был арестован по обвинению в госизмене. Продажа секретных сведений иностранным разведкам. А ещё через месяц умер в СИЗО – официально от сердечного приступа.
– И вы считаете, что я был связан с этим? – в его голосе слышалось недоверие.
– Не знаю. Но детектив выяснил, что незадолго до исчезновения вы несколько раз встречались с Климовым в неофициальной обстановке. А потом вдруг срочно уехали в командировку в Петербург, хотя никакой официальной командировки на кафедре не планировалось.
Он откинулся в кресле, потирая висок.
– Это звучит как шпионский роман…
– Жизнь иногда похожа на плохую литературу, – Рита слабо улыбнулась. – Я думаю, вас завербовали. Или попытались завербовать. А потом что-то пошло не так. И вам пришлось исчезнуть.
– И превратиться в Максима Верещагина? – он покачал головой. – Даже если так, почему я не помню свою прежнюю жизнь?
– Потому что вас убедили, что вы – действительно другой человек. Возможно, использовали что-то, гипноз, не знаю… В 2013 году инсценировали все на дороге, чтобы объяснить проблемы с памятью, если они возникнут.
Он медленно поднялся и подошёл к книжному шкафу. Провёл пальцами по корешкам книг.
– «Закат и падение Римской империи», Гиббон, – прочитал он. – Любимая книга Николая?
– Да, – кивнула Рита. – Вы зачитали её до дыр. Часто цитировали студентам.
Он снял книгу с полки, открыл. На форзаце была надпись: «Николаю от Риты. Пусть древний Рим всегда будет для тебя не прошлым, а настоящим. С любовью, навсегда твоя.»
Он долго смотрел на надпись, потом осторожно закрыл книгу и поставил на место.
– Я не помню этого, – тихо сказал он. – Я не помню вас. Не помню нашу дочь. Для меня это всё – чужая жизнь.
– Я понимаю, – Рита сжала руки в замок. – Но это не отменяет факта, что вы – Николай Соколов. Отец Алёны. Мой муж.
– Бывший муж, – поправил он. – Юридически меня нет уже много лет, верно?
– Пропавший без вести, – покачала головой Рита. – Я не подавала на развод. Не хотела делать нашу дочь официальной сиротой, пока есть хоть какая-то надежда.
Он снова сел в кресло, обхватил голову руками.
– Что вы хотите от меня, Рита? Чтобы я вернулся? Стал снова Николаем? Преподавателем истории, отцом, мужем?
– Я не знаю, – честно ответила она. – Когда я увидела вас в квартире Кристины, то думала только о том, чтобы узнать правду. Теперь, когда я почти уверена, что вы – действительно Николай, я не знаю, что делать дальше.
– А что насчёт Кристины? – спросил он. – Она ни в чём не виновата.
– Как и Алёна, – тихо ответила Рита. – Которая тринадцать лет жила без отца. Которая до сих пор иногда плачет во сне.
Он поморщился, как от боли.
– Я бы хотел встретиться с ней. С Алёной. Просто… увидеть.
– Она приезжает на выходные, – Рита помолчала. – Я могу устроить встречу. Но не говорить, кто вы на самом деле. Пока.
– Спасибо, – он кивнул. – И что касается свадьбы…
– Это ваше решение, – Рита отвела взгляд. – Вы не помните нас. Для вас мы – чужие люди. Я не могу требовать, чтобы вы отказались от новой жизни, которую успели построить.
Он встал и подошёл к окну. Долго смотрел на вечернюю улицу.
– Я не знаю, кто я на самом деле, – наконец произнёс он. – Николай или Максим. Или кто-то третий, кем меня сделали. Но я знаю одно – я не могу жениться на Кристине, зная всё это. Зная, что где-то есть моя дочь, которая считает меня погибшим. Это было бы… неправильно.
– Что вы скажете Кристине? – спросила Рита.
– Правду. Часть правды, – он обернулся. – Что появились обстоятельства из прошлого, о которых я не подозревал. Что мне нужно время, чтобы разобраться в себе.
Рита кивнула. Они помолчали.
– Что теперь? – наконец спросила она.
– Не знаю, – он пожал плечами. – Для начала – встреча с Алёной. Потом… может быть, визит к специалистам. Психологам, неврологам. Выяснить, можно ли вернуть память. И стоит ли.
– А если выяснится, что вы действительно были… замешаны в чём-то? В истории с Климовым?
– Тогда буду разбираться с этим, – твёрдо сказал он. – Какое бы прошлое ни открылось, я хочу знать правду.
Он взял со стола фотографию, где был снят с маленькой Алёной.
– Можно, я возьму это с собой?
– Конечно, – кивнула Рита.
Когда он уходил, она не предложила проводить его. Просто стояла в дверях, глядя, как он идёт по коридору к лифту. У самого лифта он обернулся.
– Рита?
– Да?
– Спасибо, что не сдавались все эти годы.
Двери лифта закрылись. Рита вернулась в квартиру и прислонилась спиной к входной двери. Ни слёз, ни эйфории – только звенящая пустота и ощущение, что жизнь снова переворачивается с ног на голову…
Алёна приехала в пятницу вечером. Рита встретила её на вокзале.
– Мам, что происходит? – спросила дочь, когда они сели в такси. – Ты сама не своя последние дни. По телефону говоришь странно. Что-то случилось?
– Дома поговорим, – Рита сжала её руку. – Это… сложно.
Дома, за чаем на кухне, Рита рассказала. Не всё – только то, что встретила человека, очень похожего на Николая. Что у него проблемы с памятью после аварии. Что он хочет встретиться.
– Ты думаешь, это правда папа? – Алёна смотрела на неё широко раскрытыми глазами. – После стольких лет?
– Я не знаю, – честно ответила Рита. – Похож. Очень похож. Но память, характер – другие.
– Когда встреча?
– Завтра. Если ты готова.
Алёна молча кивнула. Потом вдруг спросила:
– А если это он… ты хочешь, чтобы он вернулся? К нам?
Рита посмотрела на дочь. Не так она представляла себе этот разговор. Не так планировала всё объяснять.
– Я хочу, чтобы ты наконец узнала своего отца, – мягко сказала она. – А дальше – посмотрим. Тринадцать лет – большой срок. Мы все изменились.
Ночью Рита почти не спала. Мысли крутились по кругу. Что, если он не придёт? Что, если решит исчезнуть снова? Что, если Алёна разочаруется, не почувствует связи с этим чужим человеком? Что, если…
Утром позвонил он.
– Я буду в двенадцать, – сказал просто. – В парке возле вашего дома.
– Хорошо. Мы придём.
К полудню они с Алёной были в парке. Он уже ждал на скамейке у пруда – в джинсах и свитере, не в привычном деловом костюме. Увидев их, поднялся навстречу.
Рита представила:
– Алёна, это… Максим. Максим, это моя дочь Алёна.
Он смотрел на девушку, не отрываясь. Алёна – на него. Одинаковый разрез глаз, одинаковая линия бровей. Дочь и отец, разлучённые на тринадцать лет.
– Здравствуй, – наконец произнёс он.
– Здравствуйте, – Алёна протянула руку для рукопожатия.
Он осторожно пожал её ладонь.
– Присядем? – предложила Рита, указывая на скамейку.
Они сели. Повисла неловкая пауза.
– Мама рассказала… что вы, возможно, мой отец, – первой нарушила молчание Алёна.
– Я не знаю, – он покачал головой. – Внешне – да, похоже, что так. Но я не помню. Ничего не помню о той жизни.
– Но хотите вспомнить? – в голосе Алёны звучала надежда.
Он помолчал, глядя на воду.
– Да, – наконец ответил он. – Хочу.
Рита встала.
– Я пройдусь немного. Оставлю вас поговорить.
Она медленно пошла по дорожке вдоль пруда. Обернулась через несколько метров – он и Алёна сидели рядом, о чём-то тихо беседуя. Так похожие и такие чужие друг другу.
Когда через полчаса Рита вернулась, Алёна улыбалась. Он – тоже, сдержанно, краешком губ.
– Всё хорошо? – спросила Рита.
– Да, – кивнула дочь. – Мы договорились встретиться ещё раз. На следующей неделе. И… может быть, сделать тест ДНК.
– Это было бы разумно, – согласился он. – Для всех нас.
Они попрощались неловко – рукопожатие, кивки. Никаких объятий, никаких обещаний. Просто договорённость о следующей встрече.
Неделя прошла в странном подвешенном состоянии. Рита взяла отпуск на работе – видеть Кристину, слушать её сетования о внезапной отмене свадьбы было выше её сил. Алёна осталась в Москве – перенесла занятия, сказала, что доделает проект дистанционно.
Он звонил каждый день. Спрашивал, как дела, рассказывал о своих визитах к врачам. Никаких прорывов, никаких внезапных озарений. Только смутное ощущение знакомости некоторых мест, предметов, фраз.
Тест подтвердил отцовство – 99,9% вероятность. Теперь сомнений не осталось – «Максим Верещагин» и Николай Соколов были одним и тем же человеком.
В пятницу он пригласил их на ужин – в тот же ресторан, где когда-то делал Рите предложение. Она не стала напоминать об этом – не хотела создавать дополнительное напряжение.
Он встретил их у входа – снова в костюме, но без галстука. Проводил к столику, помог Рите сесть. Вежливо, отстранённо, как с малознакомыми людьми.
Ужин прошёл в странной атмосфере – будто тщательно срежиссированный спектакль, где все актёры знают свои роли, но не до конца понимают смысл пьесы. Говорили о погоде, о работе, о планах Алёны на учёбу. Избегали главной темы.
Когда принесли десерт, он вдруг сказал:
– Я уезжаю.
Рита замерла с чашкой кофе в руке.
– Куда?
– В Европу. Швейцария, вероятно. Есть клиника, специализирующаяся на проблемах с памятью. Я договорился о консультациях, лечении. Это может занять несколько месяцев.
– Понимаю, – Рита кивнула. – Когда?
– В понедельник.
– Так скоро, – тихо произнесла Алёна.
– Я не исчезаю, – он посмотрел на неё. – Буду звонить, писать. Просто… мне нужно разобраться в себе. Понять, кто я на самом деле.
– Мы понимаем, – Рита накрыла его руку своей. Он не отстранился, но и не ответил на прикосновение.
– Я оформил доверенность на твоё имя, – сказал он, глядя на Риту. – На случай, если потребуется доступ к моим счетам, документам. И ещё кое-что… – он достал из внутреннего кармана пиджака конверт. – Я хочу, чтобы ты взяла это.
Рита открыла конверт. Внутри была банковская карта и записка с пин-кодом.
– Что это?
– Счёт на имя Алёны. Там достаточно средств, чтобы оплатить остаток её учёбы, квартиру, начать собственное дело – если она захочет.
– Мы не можем принять… – начала Рита.
– Можете, – он мягко перебил. – Даже если я никогда не вспомню, что был Николаем Соколовым, тест ДНК подтверждает – я отец Алёны. И хочу помочь ей. Это не обсуждается.
Он повернулся к Алёне:
– И ещё кое-что. Я нашёл специалиста, который поможет восстановить юридический статус твоего отца. Признать его живым. Когда это произойдёт, ты сможешь официально взять его фамилию, если захочешь.
– А вы? – тихо спросила Алёна. – Вы тоже вернёте себе имя Николай Соколов?
Он помолчал, вертя в пальцах вилку.
– Не знаю. Это зависит от того, что покажет лечение. Какие воспоминания вернутся… если вернутся.
Они допили кофе в молчании. Когда пришло время прощаться, он обнял Алёну – неловко, скованно, но искренне. К Рите просто прикоснулся к плечу.
– Я позвоню, как только прилечу.
– Мы будем ждать, – ответила Рита.
В аэропорт они не поехали – он сам настоял, сказал, что не любит долгие проводы. Рита видела в окно, как он садился в такси, как машина отъезжала от дома. Странное ощущение дежавю – она уже прощалась с ним тринадцать лет назад, когда он уезжал в командировку. Только тогда она не знала, что это на тринадцать лет.
– Думаешь, он вернётся? – спросила Алёна, подходя к ней.
Рита обняла дочь за плечи.
– Не знаю. Но теперь мы хотя бы знаем, что он жив. И что он не бросил нас по своей воле.
– А если лечение не поможет? Если он так и останется… Максимом?
– Тогда, – Рита смотрела вслед удаляющемуся такси, – у нас будет время узнать друг друга заново. С чистого листа.
Она не знала, чем всё закончится. Вернётся ли память к Николаю. Останется ли он в их жизни. Смогут ли они снова стать семьёй – или хотя бы близкими людьми. Но впервые за тринадцать лет она чувствовала, что может спокойно дышать. Неопределённость будущего больше не пугала – что бы ни случилось, это не могло быть хуже тринадцати лет с застывшим вопросом без ответа.
А пока… пока у неё была дочь, работа, и впереди – первый за долгое время отпуск, который она решила провести с Алёной. В Крыму, на том же пляже, где они когда-то были счастливы втроём. Рита не верила в мистические совпадения, но почему-то именно там ей казалось правильным ждать звонка из Швейцарии…
